Проникновение

Глава 6

Таких морозов я не помнил за всю не такую уж короткую жизнь. Градусника не было, но, скорее всего, на дворе температура превышала шестьдесят градусов. Сходить в туалет означало совершить подвиг, после которого долго отогреваться около печки, поминая нечистого всуе. Деревья лопались с оглушительным треском, не выдерживая лютых холодов и заставляя нас вздрагивать от неожиданности. Груда березовых дров, казавшаяся бесконечной, начала катастрофически таять уже в первые сутки, когда мы раскочегарили печку. Пришлось их экономить, поддерживая в печке небольшой костерок. Дверь укутали имеющимся тряпьем, трубу сняли, заткнув выходное отверстие и оставив небольшую отдушину.

Но все равно, судя по замершей воде, температура в землянке была минусовой. Надели на себя всю одежду, завернулись в одеяла и сидели у костра. Спали здесь же, вытащив автомобильные сиденья с земляной постели.

Одно вдохновляло. После первых часов морозов я уже четко знал, когда сильные холода закончатся – примерно через трое суток – и представлял дальнейшую погоду – нас ждала неделя вполне терпимых двадцатиградусных морозов. А затем как бы не началась весна. Хотя так далеко я предсказывать не мог и опирался скорее на существующую тысячелетиями практику – после зимы всегда начинается весна. В любом случае, оставалось одно – ждать.

После нескольких верно предсказанных мной предзнаменований, реализовавшихся на все сто процентов, Саша унял свой скептицизм. Раз я предсказал лютые морозы, то и их прекращение тоже должно быть правильным. Да и что мы еще могли, кроме как надеяться на светлое будущее?

Трое суток сидели и ожидали, негромко переговариваясь, а то и переругиваясь. По очереди спали. В землянке было холодно, но терпимо. Ничего не отморозили. Гораздо больше надоедало ожидание и неподвижное сидение у костерка. Те, кто летал в Америку в прямом авиарейсе Москва – Нью-Йорк в узком жестком кресле на протяжении полусуток, меня поймет.

Но вот по истечении примерно трех суток я почувствовал, что холод начинает отступать. В нашей землянке заметно потеплело, на потолке образовались большие капли. Да мы и сами не мерзли. Даже не приходилось протягивать к печке замерзшие руки. но смягчение морозов поначалу облегчения не принесло. За пределами землянки, судя по характерным звукам, вместо свирепого мороза поднялся страшный ветер, заставив пожалеть, что мы не в бетонном убежище. Дверь заходила ходуном, словно с противоположной стороны на нее изо всех сил давили, периодически ослабляя усилия. Вдобавок по кузову, служащему нам крышей, словно хлестнули большой плетью. Кто это там бродит? Мои новые ощущения ни о чем не говорили. Неужели я их лишился? На всякий случай мы схватились за имеющееся оружие: я – за топор, Саша – за копье.

Бешеный ветер, как внезапно начался, так и неожиданно закончился. Полчаса бури медленно и мучительно прошли, словно тяжелый год. Наступила тишина. Я прислушался – тихо. Зашевелился в одеяле, закряхтел, как старый дед. Следовало бы посмотреть на результаты шквала. И полешек занести, а то у нас догорали в печи остатки дров. Разжигай потом заново. Поднялся, двинулся к двери. Саша решительно двинулся следом. Если около дверей притаился зверь, вдвоем отбиваться проще.

Осторожно открыли дверь в готовности рубить и колоть притаившегося врага. Однако там никого не оказалось. Мне стало ясно, что надо больше доверять своим чувствам. Раз они подсказывали, что около землянки никого нет – ни живых, ни мертвых, значит, там никого нет и не надо бояться и рефлексировать.

Выйдя из землянки, мы оглянулись. Саша удивленно присвистнул. Я свистеть не стал, но тоже был удивлен. Картина общего разгрома впечатляла. Ветер унес практически весь выпавший за последние дни снег. Много деревьев было сломано, даже выдернуто с корнями. Обнаружился и напавший на нас. Одно из деревьев, падая, кроной ударило по крыше землянки. Неприкосновенный запас дров, зарезервированный на непредвиденный случай в укромном уголке среди деревьев, исчез, унесенный ветром.

Оскорбленный такой несправедливостью природы, Саша всласть выругался. Я с ним молча согласился. Лучше бы мы их сожгли, обогреваясь. А тут пришлось запасти новый запас на оставшиеся несколько суток мороза. Саша рубил на дрова сломанные и выдернутые деревья, а я ходил по ближайшей округе, собирал ветки и небольшие фрагменты стволов.

Порядком размялись и сразу же проголодались. Решили сварить последний запас риса с мясом, которого оставалось еще много. Сваренную еще до морозов кровь мы в первый же морозный день сварили и выложили на скатерть. В сваренном виде она принимает твердую форму, а на морозе, гулявшем по землянке, еще и закаменела. Кровь потихоньку съедали, разрезая ее на плитки и грызя на подобие сухариков. Нельзя сказать, что очень вкусно, но вполне съедобно и, говорят, полезно.

Сварили, съели. По содержанию это было скорее мелко нарубленное мясо с рисом, если сопоставить удельный вес продуктов. Риса у нас было мало, его приходилось беречь, а мяса можно было еще добыть. Да и лосятина приходилась в избытке. Впрочем, какая разница, чего больше. Против такого соотношения никто не возражал. Мы не волки, но мясо нам тоже нравилось. Проглотив последнюю ложку – больше не лезло – Саша привычно пожаловался на отсутствие курева. С вредными привычками надо бороться! Я отвернулся и злорадно улыбнулся. Сытый голодного не разумеет, также как некурящий – курящего.

Заговорили о будущем. Я сообщил о своих чувствах. Новое предвидение подсказывало, что примерно через восемь дней начнется весна. Именно, не потепление, а настоящая весна и оживление природы, вступающей очередной жизненный цикл. Саша обрадовался. Весной хорошо даже в землянке. Обрадовало и другое мое сообщение – зомби с трудом передвигались и их стало меньше. В ближайшей деревне «прощупывался» всего только один зомби из четырех. Я предположил, что остальные или превратились в обычных мертвецов, или ушли. В селе зомби осталось десятка три, но это практически половина от первоначального.

Совместный вывод: подождем неделю – другую и будем действовать в зависимости от сложившихся обстоятельств. Ничего другого не оставалось. Хотя вернуться в нормальное человеческое жилье, спать на мягкой постели и под крепкой крышей, есть за настоящим столом в тепле и на свету хотелось до колик в животе, но в землянке, кажется, было более безопасно. По крайне мере, здесь за нами никто не гнался и не угрожал смертельной опасности.

Зимние дни с температурой в десять – двадцать градусов особо не утомляли. Заготовка дров, приготовление пищи, кое-какая уборка и даже некоторая стирка с помощью добытых на берегу реки песка и ила, устройство подобия бани, с помощью нагретой воды в миске – за последние дни запаршивели мы изрядно – занимали большую часть дня. Я пару раз в качестве разминки выходил на охоту. Зверье удирало, не подпуская ближе, чем на два – три десятка шагов. Только один раз увидел лису, кинул копье и ожидаемо промахнулся.

Зато на поставленные силки попалось два зайца. Один правда был наполовину съеден, похоже лисой, и возможно даже той, в которую я кинул копье – в отместку? Я побрезговал его брать. Зато второй был абсолютно цел и послужил нам хоть каким-то разнообразием, а то все лосятина и лосятина.

Вечером Саша, по старой привычке, сидел долго, поддерживая огонь и разговаривая сам с собой. Перед сном в костер клалось толстое полено или, если удавалось найти, пень. Зачастую они тлели долго, до утра. Я же вечером, то же по привычке из прошлой жизни, ложился рано, а вставал ни свет, ни заря еще в темноте. Разжигал небольшой костер и поддерживал огонь, терпеливо дожидаясь, пока не начнет светать и можно будет перейти к активным действиям по приготовлению пищи.

Мы уже начали привыкать к резким переменам погоды, когда четыре времени года тянулись двенадцать месяцев. Ритм жизни ускорился и от весны до весны пройдет, похоже, месяца два. И я ничуть не удивился, когда одним прекрасным утром, вставая, опустил ноги не на известняк, а в воду. Не удивился, просто заорал от неожиданного холода. Пришла весна, что б ее, а вместе с ней и половодье.

Проснувшийся от шума Саша предложил мне орать за пределами землянки, повернулся на другой бок и снова уснул. Я вытащил ноги из ледяной воды, залез обратно под одеяло отогреваться. Услышал звук бегущей в землянку воды, на который первоначально не обратил внимания. Все вещи, которые мы опрометчиво оставили на полу, теперь под водой или, в лучшем случае, плавают на воде. Зашибись! Порадовался за матушку природу, задумался, как бы ей отомстить.

А делать-то нечего. Не встанешь, зальет. Емкость землянки весьма ограничена и выхода отсюда воде нет. Только обратно через вход, заполнив предварительно все помещение. Не замерзли, так утонем.

– Саша, – позвал я.

Тот хмыкнул, продолжая спать.

– Саша, половодье, надо вставать, утонем. МЧС здесь отсутствует. Как, впрочем, пожарники и полиция.

Брат зашевелился, забурчал, проклиная все на свете и совершенно не собираясь вставать. Опять на меня надеется, паразит! В кромешной тьме рукой кое-как нащупал старые ботинки, полностью утопленные в воде. Вытащил их, вылил воду. Надел на ноги. Холодная обувь восторга не вызвала. Но особенный кайф наступил, когда я вновь опустил ноги в ледяную воду. Аж сердце застучало в разнобой, протестуя против такого издевательства над организмом.

Наугад в темноте медленно пошел к печке. Два метра по ледяной воде растянулись едва ли не в вечность. Едва ноги не парализовало. А вот и печка. Нащупал кирпичи, с силой подул на кострище. Легкий пепел долетел до лица в поднятых мной воздушных потоках. Значит, печку, стоящую на земляной возвышенности, водой не залило. Пепел запорошил глаза, но своего я добился. Кострище приветливо заалело не прогоревшими угольками. Ура!

Протянул руку к дровам. Они, разумеется, оказались в воде. Но верхние веточки вроде бы высовываются над поверхностью. Потрогал – сухие. Наломал их, ободрал бересту, бросил ее на угли. Листики бересты скукожились, задымились и вспыхнули, а я поспешил уложить веточки, чтобы стабилизировать слабый огонь.

Свет костра позволил разглядеть, как обстоит положение с дровами. Оказалось, что я чрезмерно сгустил краски по поводу затонувших дров. Конечно, нижние ряды находились под водой, но это меньше половины запаса. Вода поднялась примерно на десять сантиметров от поверхности пола.

Аккуратно добавляя дрова так, чтобы не заглушать огонь и не привести к образования столба дыма – без трубы я задымил бы все землянку – я довел костер до счастливого состояния. Завершив разжигание тремя полешками толщиной с мужское запястье – костер все-таки задымил – взял лопату и вышел из землянки наводить порядок.

Природа встретила меня начавшимся утром, положительной температурой и почти полностью растаявшим оставшимся после шквала снегом. У наследников зимы не было никаких шансов – по ощущениям, температура поднялась градусов до десяти. Ничего себе климатические изменения! То-то и у меня организм постанывает.

Сначала привычно проверил окрестности на наличие зомби. В лесах и на полях находились только живые существа. И довольно много. Это хорошо! Проверил селения. В деревушке, за которой я постоянно наблюдал, предполагая устроиться там, если в селе не удастся, живых мертвецов не было совсем. Прекрасно, если это не маскировка с целью поймать людей. Прощупал село. И здесь тоже пусто! А вот это уже интересно. Еще вчера их оставалось десятка полтора – два. Может, все же вернуться в родимый дом? Рискнем, а если нам устроена засада, попытаемся отбиться и сбежать. Проводить еще одну местную зиму в этих зверских для современного изнеженного человека условиях очень не хотелось. Оставил эту мысль для обдумывания и совещания с Сашей.

Вернулся к текущим делам – поиску источника воды, заливавшего землянку. И сразу же обнаружил главного водяного врага. Небольшой весенний ручеек, протопив себе русло, беззаботно сбегал по ступенькам в землянку. Выкопал канавку, направил его в сторону. Подумав, окопал неглубокой канавой всю землянку, защищаясь от внезапного водного агрессора. Пока работал в поте лица, совсем рассвело. День будет сегодня солнечный, радующий душу.

Неведомые силы, поразившие нашу территорию, привели к тому, что связь между временами года и положением солнца нарушилась. Вот и сегодня – по погоде и природе – пришла весна, где-то март – апрель, а солнце августовское, то есть встает гораздо раньше, чем в первой половине весны. Замечательно! Часов нет, солнце показывает день рождение Барака Обамы, хоть на картах гадай, который час. С другой стороны, а зачем нам точное время? Светло, значит, день, темно – ночь, а остальное от лукавого.

Нарубив дров, вернулся в землянку с охапкой хвороста. Саша, естественно, даже не подумал вставать, чтобы помочь старенькому (тридцать шесть лет) родственнику. Вот лентяй! Костер почти потух, дрова прогорели. Бросил на кострище новую порцию. Сразу же пошел дым. Забыл, что надо постепенно разжигать. Подумал, вышел из землянки, расчистил в потолке отверстие. Вставлю трубу, станет легче.

Дым повалил через открытый проем дверей и, в меньшей степени, дыру в потолке. Подождал, пока основная часть выйдет из землянки, спустился к печке. Саша, наглотавшись дыма, спрятался под одеяла и оттуда, кашляя и чихая, вещал миру, какой я плохой и что со мной надо сделать в сексуальном отношении. Фантазия у него оказалась богатой. Порнофильмы, что ли, смотрел?

Я посмеялся над Сашей, подождал, пока костер окончательно разгорится, поставил трубу на прежнее место, давая дыму путь к небу, соорудил из кирпичей и хвороста что-то вроде насеста с единственной целью – вытащить ноги из холоднющей воды. Иначе перестану чувствовать нижние конечности. Сначала погрел ноги, поставил неподалеку для просушки ботинки. Затем принялся жарить шашлык на четырех имеющихся шампурах.

Соблазнительный запах жарящегося мяса заставил Сашу принять решение встать и позавтракать. Зевая, он сел на кровати и опустил ноги вниз, рассчитывая попасть в ботинки.

Испуганно-недовольный шквал эмоций заставил меня улыбнуться. Это тебе за лень и паразитический образ жизни.

– Почему ничего мне не сказал? – теперь конкретные претензии были обращены ко мне. Саша спрятался под теплые одеяла и недовольно смотрел на мир.

Я попробовал шашлык. Жестковат, хотя лосятина жестковата по своей характеристике, но можно еще пожарить.

– Я тебе говорил, – не принял я обвинения на свой счет, – сам виноват, встал бы, помог мне, а ты на другой бок повернулся и дальше дрыхнуть. Давно бы воду вычерпали и чувствовали себя, как белые люди.

– Не помню, – почесался Саша, постанывая и ругаясь, вновь опустил ноги в воду, надел ботинки и побрел к костру. Мы слегка позавтракали шашлыком, накидали в печку дров и взялись за работу. Пока таскали воду из землянки, прошлогодней травой и ветками тщательно протирали известковый пол, который изрядно размок, поднялось солнце.

Выбрались под уже теплые солнечные лучи весеннего солнца, понежились. Даже не верилось, что десять дней назад мы замерзали у костра, завернувшись во все, что можно. Рассказал брату об исчезновении зомби. Саша обрадовался.

– Пошли домой, – сразу же предложил он, – вдруг опять морозы ударят. Второго такого праздника я не вынесу. Как раньше люди жили?

– Нет, морозов пока не будет. Гарантируя на все сто процентов.

Мое предчувствие сообщало мне о царстве весны и приближении лета, о чем я дополнительно сообщил Саше. Ближайшие примерно три, а то и более недели весенне-летнего периода температура будет только положительной и нам опасаться холодов не стоит.

– Ты хочешь ночевать в этой яме, пропахшей дымом и известью? – не сдавался брат. Сильно же его достала землянка, если он готов сунуть голову в местожительстве зомби!

В словах Саши был определенный резон, но я колебался, раз за разом прощупывая селения в округе в попытке угадать судьбу зомби. Неужели они все вымерли? Жаль, но окончательно умершие тела я прозондировать не мог. Если бы точно посчитать человеческие останки, все было бы гораздо проще.

На предложении подождать до обеда мы постановили дискуссию пока прекратить. Слишком все неопределенно было в округе, чтобы принять окончательное решение о дальнейшем житии. Времена года менялись с такой скоростью, что мы не успевали к ним адаптироваться. Только вроде бы зима, а глянь уже весна и лето в окошко заглядывает.

Однако уже через час новые очевидцы наступившей аномалии определили наши дальнейшие попытки, совершенно не поинтересовавшись нашим мнением. Впрочем, в жизни события развиваются зачастую именно так. Не государство, так природа помыкают людьми в своих целях, аргументируя это тем, что мы часть биологической жизни на Земле.