Пропавшая гора

Глава XXI Необыкновенный прыжок

Не стоит и говорить, что неудача плана с такими страшными последствиями усугубила мрачное настроение шахтеров. Больше чем когда-либо они считают себя обреченными. Кажется, нет иной альтернативы, кроме капитуляции или голодной смерти, и так как то и другое означает смерть, о первом они не думают. Конечно, пока голод им не грозит, у них еще есть продовольствие, кое-что из старых запасов каравана, этого хватит на несколько недель, если тратить экономно; не истощена и добыча на месе. Остаются непойманные животные, но сколько их, никто не знает.

Чтобы узнать это, устраивается новая гигантская облава, которая должна охватить всю поверхность месы. Прочесываются все уголки и выступы, так что не может уйти ни одно четвероногое. В результате добыча — небольшая, но разнообразная: вилорогая антилопа, последняя из стада, которое с каждым днем становилось меньше; несколько кроликов, волк и три или четыре койота. Много койотов спугнули, но не убили, потому что у них есть логова в с стенах утеса, и там они могут скрыться и оказаться в безопасности от охотника.

В разгар облавы одно четвероногое животное вызвало у охотников огромное стремление добыть его. Это снежный баран, или баран Скалистых гор, остаток стада, которое Висенте и Генри Трессилиан встретили на месе в первый день. Это молодой самец с разветвленными рогами. Другие бараны один за другим превращались в баранину, и их побелевшие кости лежат вокруг лагеря; но хотя этого несколько раз преследовали, он уходил, словно зачарованный. Сейчас он словно снова был под защитой; в него несколько раз стреляли, но не попали, и он, как будто невредимый, убежал на дальний выступ плато.

Те, кто разрядил ружья, побежали за ним, не успев перезарядить оружие; и они шли линией, которая должна была отрезать самца и помешать ему убежать. И достигли своей цели; несколько человек, у которых ружья оставались заряженными, уверенно приближались, чтобы нанести последний удар. Они уже прицелились, когда баран, подскочив вверх и вперед, опустил голову, словно собирался нырять, и спрыгнул с утеса.

Пятьсот футов до равнины, он разбился на куски — таковы были мысли тех, кто приблизился к краю утеса, поражаясь отчаянному прыжку, который в панике и страхе совершило животное. Но один человек подошел к краю с другими мыслями, зная, что безумие лишь кажущееся и баран прыгнул не без причины. Так думал Педро Висенте; вместе со всеми он подошел к краю утеса; все были поражены, не видя барана, мертвого и разбившегося, как они ожидали. Живой баран огромными прыжками убегал по равнине.

Уверенные в том, что это тот самый баран, все были поражены и громкими восклицаниями выражали свое удивление. Только гамбусино молчал, на его лице появилось довольное выражение, потому что необыкновенный подвиг рогатой твари пролил свет в его сознание и дал новую надежду на спасение. Он ничего не сказал окружающим, решив еще подумать и обсудить вечером на совете.

Все вернулись в лагерь, но он еще долго оставался на утесе, со всех точек зрения рассматривая его стену, словно пытаясь понять, как барану удалось совершить этот удивительный спуск.

Снова вечер, и, как обычно, предводители осажденных собрались в палатке дона Эстевана. Они еще не начали обсуждение, потому что прошел слух, будто создан новый план, как миновать индейских часовых без таких катастрофических последствий. Говорили, что план разработал проводник.

Когда все собрались, дон Эстеван попросил Висенте объяснить его план, сказав:

— Кажется, сеньор Висенте, ты придумал способ, как обмануть бдительность часовых и миновать их?

— Да, твоя милость.

— Расскажи нам.

— Нет ничего проще; я только удивляюсь, почему это не приходило нам в голову раньше. Я только сегодня понял, что это возможно.

— Мы очень хотим услышать, что это за способ.

— Сеньоры, мы должны ускользнуть от них. Выйти, так сказать, через заднюю дверь, пока они караулят переднюю. Это можно сделать, спустив одного человека с утеса. Двоих, если понадобится.

— Но где?

— Там, где спустился баран.

— Что? Пятьсот футов! Это невозможно! У нас не хватит веревок даже на половину этого расстояния.

— Нам понадобится веревка лишь на треть этой длины.

— Объяснись, дон Педро.

— Конечно, твоя милость. Я внимательно осмотрел утес, где спрыгнул баран. Там через промежутки есть карнизы; они не широкие, но достаточно широки, чтобы баран мог на них прыгнуть и удержаться. Эти животные цепляются за камни, как белки или кошки. Некоторые карнизы идут наклонно вниз и зигзагом соединяются с другими, тоже наклонными; баран, должно быть, прошел по ним, время от времени прыгая, где это было необходимо. Как мы знаем, он благополучно добрался до дна и убежал. Если это сделал он, мы тоже сможем.

Наступила тишина. Все выглядели довольными: слова гамбусино возродили почти умершую надежду. Все видели, что его план можно осуществить, но боялись, что не хватит веревки.

— Кажется, вопрос только в этом, — говорит дон Эстеван, словно обращаясь к самому себе.

Остальные тоже задумались. Все вспоминают сколько веревок для привязывания лошадей прихватили при торопливом бегстве из лагеря.

— Por Dios, твоя милость, — говорит гамбусино, — это вообще не вопрос. У нас достаточно материала, чтобы изготовить веревки не только для спуска, но и для того, чтобы обернуть всю гору. Мили, если понадобится!

— Что за материал? — удивленно спрашивают несколько присутствующих.

— Mira! — восклицает гамбусино. — Вот это!

Он вскакивает со связки сухих листьев мескаля, на которой сидел, и ногой толкает ее перед собой.

Все понимают его; они знают, что волокна этого растения похожи на лен или коноплю, их можно превратить в нити, ткань или трос. А на месе этих растений неограниченное количество.

— Никаких проблем с веревкой, кабаллерос; вопрос лишь в том, сколько времени уйдет на ее изготовление. Вы привыкли к работе с тросами, и это будет недолго.

— Конечно, — отвечают все. — Будем работать день и ночь, чтобы сделать.

— Думаю, достаточно будет одного дня. И если нам повезет, завтра к этому времени наш посыльный будет уже в пути в безопасности от проклятых краснокожих.

Обсуждают некоторые подробности изготовления веревок, совершенствуя план. Потом расходятся отдыхать с большей надеждой, что во многих предшествующих вечерах.