Пропавшая гора

Глава XXXIII Орудия грома

По своему обычаю дикари приближаются с криками и угрожающими жестами, чтобы испугать противника.

Они на несколько миль отъезжают от горы и уже почти на расстоянии, достаточном для нападения, видят то, что заставляет их неожиданно остановиться, то, чего американские индейцы боятся больше всего — «орудия грома» как они их называют. Медные гаубицы, до сих пор закрытые кавалерией, выдвигаются вперед, сразу снимаются с передков и оказываются у них перед глазами. Вспышка, язык пламени и дыма, громкий звук выстрела и свист снаряда в воздухе. Снаряд падает в середине их и разрывается, разбрасывая смертоносные осколки.

Это слишком для храбрости индейцев; не ожидая других снарядов, они поворачивают и галопом скачут назад к лагерю. Они не надеются оказаться там в безопасности, потому что считают, что орудия достанут их повсюду, и их бегство совершается под действием смятения и страха.

Часовые, видя их отступление и слыша разрыв, оставляют свои посты и бросаются к лошадям, каждый к своей.

На какое-то время пленные женщины остаются без охраны, о них как будто забыли. Гамбусино решает этим воспользоваться и снова кричит на языке опата:

— Сестры! Сейчас ваше время! Бегите из корраля, обогните озеро и изо всех сил бегите к расселине. Здесь вас встретят друзья.

Услышав этот совет, все женщины решают им воспользоваться, потому что теперь они видят, что происходит, и понимают, в какой ситуации оказались.

В результате они все вместе бегут туда, куда указал дружеский голос сверху.

Добежав, они видят самого этого человека и еще два десятка других. Потому что гамбусино, видя как обстоят дела, осаждающие заняты в другом месте, бежит вниз по расселине, и с ним целая группа шахтеров.

Лишь мгновение уходит на то, чтобы спрятать женщин за окружающими скалами; сами они тоже прячутся и ждут приближения дикарей. Но те не появляются — заботятся о собственной безопасности. Гаубицы теперь ближе и продолжают выбрасывать языки пламени, принося смерть в их ряды.

Дикари больше не пытаются сопротивляться, они бегут — «спасайся, кто может». Не думая больше о добыче и пленниках, они лишь пытаются сами спастись.

Они все верхом, вождь впереди, он громко приказывает следовать за ним — но не в атаку, а в отступление.

Вначале они бегут на север, но бегство в этом направлении длится недолго. Едва начав его, они видят отряд всадников, такой же многочисленный, как тот, от которого они бегут.

Встретиться с ним или повернуть назад? «Орудия грома» еще в миле от покинутого лагеря, и у них есть время миновать его.

Сразу решив так и поступить, они поворачивают лошадей и во весь опор скачут назад; они не замедляют ход и не натягивают узду, пока не достигают западного края озера. И только тут поневоле останавливаются, увидев впереди другой отряд бледнолицых, движущийся им навстречу.

Окруженные со всех сторон превосходящими силами, они понимают, что оказались в ловушке. Охваченные паникой, они бы сдались и просили о милости, но понимают, что милости не будет. И, как загнанные волки, они решают сражаться — до смерти.

И многих из них ждет смерть. Осажденные со всех сторон, попав в огненный круг, среди взрывающихся снарядов и свистящих пуль, они отчаянно сопротивляются; в результате половина убита, другая половина взята в плен.

Теперь спасители владеют лагерем, животными — всем. Но первым у начала расселины оказывается тот, кто привел их сюда, — Генри Трессилиан. Здесь его осыпают благодарностями и благословениями, отец прижимает его к груди, и у него сердце бьется от радости и гордости. Гамбусино тоже обнимает его и говорит:

— Вижу, ты вернул мое седло, сеньорито; после того, как оно тебе послужило, я надеюсь, ты не захочешь с ним расставаться. Я дарю тебе седло и упряжь. Надеюсь, ты окажешь мне честь, приняв подарок.

Это привлекает всеобщее внимание к Крестоносцу, который в свою очередь принимает аплодисменты.

Но молодой хозяин не задерживается, чтобы стать их свидетелем. Его влечет та, что осталась наверху, и он поднимается на месу с таким легким сердцем, как никогда раньше.

— Энрике!

— Гертруда!

Влюбленные обмениваются этими восклицаниями, обнимаются, и губы их соединяются в страстном поцелуе.

Поздравления кончены, фургоны снова у своих владельцев. Шахтное оборудование и инструменты почти не пострадали: индейцы по невнимательности или по незнанию их назначения не подумали их уничтожить. Что касается уведенных животных и унесенных вещей, достаточная компенсация в том, что отнято у грабителей: животных достаточно, чтобы у каждого фургона была свежая упряжка, восстановлен вьючный обоз — короче, караван готов возобновить прерванный путь. Что он и делает после нескольких дней, проведенных в подготовке к походу, направляется к цели, и гамбусино по-прежнему играет роль проводника.

В тот же день Реквеньес возвращается в Ариспе, уводя с собой пленных койотерос, а дон Хулиано и его доблестные вакуэрос принимают на себя обязанность доставить женщин из Накамори домой, в их дома.

После того как к Пропавшей горе возвращается спокойствие и одиночество, она на много дней становится зрелищем, свидетельствующей о только что закончившейся схватке. Волки и койоты собираются издалека и пируют над телами убитых дикарей, которые остались непогребенными, и над убитыми лошадьми.

Здесь и черные стервятники, одни в воздухе, другие на земле; они слетаются такими большими стаями, что затмевают землю и небо. Они предвидят обильный пир — и не остаются разочарованными.