Простолюдин

Глава 1

— Андрей, мне искренне жаль, что так вышло. Но я не дам посадить за решётку единственного сына. Каким бы он ни был, — сказал сидевший напротив меня мужчина.

Палец зло скребанул по тачпаду, сместился на пару миллиметров. Щёлк — на экране планшета высветилась буква «С». Очередное усилие — «П». Пальцы слушались плохо, норовя промахнуться по нужной букве. Как я мог простить человека, убившего мою жену и сделавшего меня инвалидом? Минута мучений, и я сложил слово: «Справедливо?».

— Справедливо? Нет. Конечно, нет! — ответил посетитель. — Но кто тебе сказал, что жизнь вообще справедливая штука?

На секунду он замолчал. Осмотрел меня холодным, цепким взглядом. Ни говоря ни слова, снял очки, достал бархатную салфетку с вышитыми инициалами «ПАР» и протёр стёкла эксклюзивных очков, сравнимых по стоимости с новым автомобилем.

Я догадался, что означают эти три буквы — Прохоров Александр Романович, отец Егора, того недоноска, который сломал мне жизнь.

— Через два дня с него снимут домашний арест, и на этом вопрос закроется. Окончательно, — продолжил он.

Его взгляд безучастно скользнул по мне, словно по предмету интерьера, вызывая внутри меня новый приступ бешенства.

— Тварь! — не совладав с собой, я выдал новое слово.

Прохоров улыбнулся уголками губ. Что ему до метаний какого-то инвалида…

С другой стороны, на какой результат я рассчитывал? Сын одного из богатейших людей в стране не может сесть за банальное ДТП, пусть и с многочисленными жертвами. Не уверен, что его бы закрыли даже за массовую резню бензопилой в центре города. Удивительно, что папаша вообще решил появиться в моей больничной палате и выказать хоть какое-то, пусть и вымученное извинение.

В тот день я проснулся рано. Потянулся, жмурясь от солнечных лучей, пробивающихся из-за штор. Аккуратно провёл ногтем по закинутой на меня руке жены, от чего та слегка заворочалась. Не буду будить, решил я, пусть ещё немного поспит. Чуть приподнялся на локте, взглянул на её безмятежное лицо, залюбовался кудрявыми чёрными волосами, едва искрящимися от падающих на них лучей солнца. Чуть касаясь, чтобы не разбудить, поцеловал в щёку, на секунду уловив цветочный запах духов.

Тихо встал с кровати и так же на цыпочках пошёл на кухню, стараясь издавать как можно меньше шума. По пути заглянул к дочке. Обняла своего любимого плюшевого дракончика и спит — мой подарок на день ангела пришёлся ей по душе, и она почти никогда с ним не расставалась.

Радостное предвкушение переполняло. Сегодня очень важный день: наконец-то я решился сбросить узы наёмного работника и подготовил все необходимые документы для регистрации своего дела. Пусть небольшого, но своего. Хватит просиживать штаны в конторе, всё больше и больше превращаясь в одного из представителей офисного планктона. Пора действовать и брать жизнь в свои руки.

Решил не садиться за руль, а проехаться на метро. Так быстрее. Заявку на регистрацию собственного дела я отправил пару дней назад. Сегодня мне предстояло забрать готовые документы. Два часа мотаний по кабинетам, десяток подписей, и я стал обладателем гордого статуса частного предпринимателя.

Посмотрел на часы. Стрелки показывали 10:30. До следующей встречи с арендодателем осталось чуть больше двух часов. Успею прогуляться пешком, благо идти недалеко. Через дорогу раскинулся городской парк. Решил сделать небольшой крюк. Так немного дальше, но пение птиц, шум листвы, радостные крики играющих детей заставляли лететь вперёд в радостном предвкушении.

К месту встречи я добрался за полтора часа до назначенного времени. Покрутил головой в поисках, где бы скоротать время. К счастью, в сотне метров, недалеко от оживлённой дороги, раскинулось летнее кафе с плетёными стульями и небольшой зелёной изгородью. Симпатичная официантка принесла меню. Телефон издал мелодичную трель. Звонила Лена.

— Привет, дорогая. Уже проснулась?

— Да. Женька разбудила. Спрашивает: «Где папа?». Знаешь, что я подумала? Мы сейчас собираемся и едем к тебе. Проведём пару часов вместе, а потом уже побежишь по делам. Согласен?

В этот момент я остро ощутил разницу между человеком, работающим на «дядю» и на себя. Будь я по-прежнему наёмным работником, то позволить себе вот так утром провести время с семьёй у меня бы не вышло. Нет, у меня была и достойная зарплата с хорошей должностью, и уважение начальства, но всегда хотелось чего-то большего. И хотя дел на сегодня запланировано ещё много, я не стал отнекиваться и продиктовал адрес.

— Выезжаем, целую, — сказала Лена и положила трубку.

Девчонки приехали быстро, слава всем богам Лена не входила в ту категорию женщин, которым нужно собираться по два часа. Женька всё так же сжимала плюшевого синего дракона. Подбежала ко мне и стала проситься на руки. Лена же просто подошла, поцеловала и села напротив.

— Зная тебя, могу сказать, что заказ ты уже сделал, — с улыбкой и лёгким, смешливым прищуром сказала она.

— Да, — слегка улыбнулся я.

И действительно, заказ я уже успел сделать, но только для дочки. Не успела она залезть в плетёный стул, как перед ней поставили большую вазочку с мороженым, посыпанным шоколадной крошкой. Две пары глаз уставились на меня: радостные дочкины и слегка осуждающие у жены.

— Не торопись, ешь потихоньку, — сказала она дочери.

Я открыл меню, есть особо не хотелось, но раз уж выпала возможность провести время с семьёй, почему бы не побаловать себя десертом…

Сзади раздался противный визг шин и истошный крик какой-то девушки. Скрип сминаемого металлического ограждения резанул по ушам. Я подскочил с кресла и увидел, как чёрный джип, столкнувшись с бордюром, встал на дыбы, подпрыгнул и полетел прямо на нас, сметая всё на своём пути. Я слышал истории, что в критических ситуациях человек способен на такое, о чём в спокойной обстановке даже и помыслить трудно. Не солгали.

Не знаю как, но я успел отбросить дочку в сторону. Кинулся к Лене, но тут меня сплющило. В спине взорвался комок боли. Пришли боль и тьма…

Пришёл в себя через месяц, когда врачи не надеялись, что я выживу. Сорок четыре часа на операционном столе. Весь перемотанный бинтами, в ногах и руках торчали металлические штыри. От некогда здорового и крепкого тела не осталось и следа. Сейчас я больше походил на безвольную, поломанную куклу или мумию, если судить по количеству белых повязок. Или на больного чумой, если судить по запаху гноя.

Попробовал пошевелить рукой. Не вышло. Ноги тоже не слушались. Последствия операций, и скоро всё придёт в норму? Не пришло. Ни через день, ни через месяц. Единственное, чем я мог шевелить, были два пальца на правой руке. Как они сохранили чувствительность? Иначе как чудом это не назовёшь.

Никто из врачей со мной не говорил. Пару раз в день приходила молчаливая, с тревожными глазами, медсестра и делала перевязки. Я ежесекундно мучился вопросом: «Что с Леной и Женей? Живы ли? Не пострадали?».

Через три дня после пробуждения явились сотрудники полиции. Мельком посмотрели на меня, поговорили с лечащим врачом. Ушли. И что я мог им поведать нового, да и в целом сказать? Я лежал парализованным овощем, не в состоянии даже поднять руку или исторгнуть из зачерствевшей иссохшей глотки хоть звук.

Ещё через день к руке подсоединили устройство, убого слеплённое из тачпада, с парой мониторов, через которое я мог, пусть и медленно, но печатать текст.

«Жена? Дочка?», — было первым, что я напечатал одубевшими пальцами, когда в мою палату, наконец, заглянул врач.

Он вздохнул, пристально посмотрел на меня, а затем тихо произнёс:

— Сожалею, ваша жена погибла на месте… Похороны, насколько я знаю, состоялись ещё в прошлом месяце. Простите. Дочка находится с бабушкой, я так понял, это ваша тёща.

Это точно была тёща. Мои родители пропали в геологической экспедиции, когда мне было семь лет, уехали и не вернулись. То ли лавина, то ли ещё что. Поиски ничего не дали. Так что кроме Антонины Семёновны вариантов не было. Врач ещё пару минут посидел рядом, ожидая новых вопросов.

— Мужайтесь, — произнёс он и вышел из палаты.

Но ни его фразы, ни того, что он вышел, я не заметил. Пытался вспомнить лицо, сидевшего за рулём. Картинка не складывалась. За те доли секунд, что я видел мчавшийся автомобиль, запомнить его не получилось. От бессилия хотелось выть, но я не мог сделать даже этого.

Полез в интернет, благо возможность такая была. Медленно, но нашёл новость об аварии. Пять погибших, среди которых была и моя Лена. Несколько потерпевших с разной степенью тяжести. Но главное не это. Наконец, я увидел его. Среднего роста коренастый парень, лет двадцати пяти. На лице застыла счастливая улыбка. Виновником ДТП оказался некий Прохоров Егор Александрович. Сын одного из богатейших жителей России. Золотая молодёжь, голубая кровь… Падла!

Нашёл две записи заседания суда, а вернее, пародии на него. По версии всех, включая прокурора, у молодого человека случился эпилептический приступ, отчего он потерял управление и вылетел с дороги. «Очевидцы» подтверждали слова следствия. При этом другие источники сообщали, что он никогда не страдал подобным недугом, и всё это фарс, призванный выгородить виновника аварии. С чем я был склонен согласиться. А как по-другому?

Прошло две недели. Меня до сих пор продолжало колотить при мысли об этом подонке, а теперь ещё его отец соизволил прийти.

— У вас, молодой человек, есть два варианта. Первый: я ухожу отсюда, и больше мы никогда не увидимся. Живите, как знаете. Второй вариант: я открою счёт на имя вашего ребёнка и буду ежемесячно, до совершеннолетия, перечислять туда деньги, немного, но на жизнь хватит. Мне продолжать?

Я буравил его взглядом, но при этом пытался смирить гордость и ярость. Палец метался между буквами «Д» и «Н». «Да» или «Нет». Безумно хотелось выгнать его взашей, но стоит всё-таки потерпеть и хотя бы выслушать его. Что я выиграю, если скажу нет? Ничего, он просто свернёт разговор и удалится. Что будет, если скажу «да»? Как минимум улучшу жизнь дочери.

Пару кликов — «Да».

— Вот и хорошо. Значит о дочке мы договорились — денежное содержание до совершеннолетия. Для тебя тоже кое-что есть. Как ты понимаешь, у меня есть обширные связи, и я могу устроить тебя в военный реабилитационный центр. Вылечить тебя невозможно, я уточнял, но кое-что сделать всё-таки получится. Слышал о Эллирии?

Слышал ли я? Конечно слышал. Единственная виртуальная вселенная полного погружения. Огромный мир, неотличимый от реальности, продвинутый искусственный интеллект, десятки миллионов игроков и в сто раз больше «местных». Я даже задумывался над покупкой капсулы виртреальности. Сдерживало только одно — боялся сорваться.

Ещё в годы беззаботного студенчества, я мог сутками сидеть за компом и резаться в ММО, прожигая жизнь. Соскочить удалось с большим трудом. При этом потерял девушку и почти всех друзей, выгнали из института. И только осознание недуга помогло соскочить. Теперь я с большой опаской подходил ко всем подобным развлечениям. Но за новостями следил и был в курсе ситуации.

Тем временем Прохоров-старший продолжил:

— Если не вдаваться в детали, то в этот центр помещают искалеченных военных. Почти все парализованы, родственников нет, или ребята сами не хотят становиться обузой для родных и близких. Так вот, их помещают в специализированные капсулы длительного погружения с выходом в Эллирию. Возможно, ты скажешь, что это суррогат жизни? Пожалуй, соглашусь. Но там они хотя бы здоровы. У них есть руки, ноги, молодое и сильное тело. Не худший вариант в твоём случае. Подумай, Андрей, утром я хочу услышать ответ.

Он поднялся, положил мне на колени чёрную визитку с серебряным тиснением. Ещё раз внимательно посмотрел на меня и вышел.

Из меня будто вынули все чувства. Я сидел в своей коляске и невидящим взором смотрел на кусок картона. Почему всё так? Выбор без выбора. Либо лечь непомерной ношей на плечи тёщи с дочкой, отравляя им жизнь ежечасной заботой о себе, либо уйти в вирт и пытаться помогать им оттуда. Выбор трудный, но я знал, как будет правильно, хотя и до зубовного скрежета не хотелось принимать помощь от этого.

При этом душа разрывалась от того, что я бросаю дочь. В горле застыл тугой комок. Пальцы, сведённые злой судорогой, лихорадочно скребли по тачпаду. Ей ведь не объяснить, она не примет такого решения. Но заставлять их ежедневно, из года в год кормить меня с ложечки, делать уколы, капельницы, переворачивать меня на другой бок, чтобы не образовались пролежни, я не мог. Такого никому такого не пожелаешь. Решение принято, как бы ни было от него тошно.

В секунду принятия решения пришла и цель. Я знал, что в игре крутятся сумасшедшие деньги. Продажа виртуальной валюты, редких ингредиентов и снаряжения для игроков — так главы лучших кланов зарабатывают очень много. Топовые же кланы давно превратились в огромные корпорации с имуществом как в Эллирии, так и в реальности. О чём говорить, если из ста самых богатых людей России, двое заработали свои деньги в вирте. Пусть они стояли в конце списка, но они там были. И я собирался откусить кусочек для себя и для дочери.

Собрался с духом. Кое-как открыл почтовый клиент и вбил адрес, написанный на визитке. Написал одно слово: «Согласен».

Утром пришёл такой же краткий ответ: «Через два дня».

Тут же отписался Антонине Семёновне и попросил её зайти завтра вместе с нотариусом ко мне. Перед отъездом нужно утрясти все формальности. Мало как оно обернётся… Как минимум стоит оставить доверенность на управление имуществом. Но предупредил — обязательно без Женьки. Не хочу, чтобы дочка запомнила меня таким. Пусть сохранит в памяти то, каким я был раньше, а не то, какой развалиной я стал сейчас.

А там увидим, как сложится. Возможно, мне удастся протянуть ещё десяток лет и дождаться, когда дочка сможет навесить меня уже в вирте. Как я выяснил, минимальный возраст для погружения в вирт — шестнадцать лет, да и то только в мирные зоны. Но мне и этого будет достаточно, лишь бы дожить.

Оставшийся вечер я провёл за изучением гайдов. Раз Эллирия станет моим новым домом, стоит познакомиться с ней поближе и составить план действий на ближайшее время. Информация лилась потоком: классы, расы, политическое устройство, способы заработка и вывода денег в реал… Остановился я лишь под утро, когда понял, что новые знания уже не лезут в голову и нужно сделать паузу. На пару часов забылся тревожным сном.

Меня разбудил возглас:

— Андрей?!

Ко мне приближалась мать Лены. Вниз от глаз пролегли мокрые дорожки. Она пыталась храбриться, но я слишком хорошо её знал. Она была на пределе: пальцы судорожно тряслись, всегда аккуратная причёска была растрёпана, а как она похудела, осунулась…

«Д». Палец ушёл вправо. «О». Чуть ниже и левее. «Б».

Наконец, буквы сложились в слова: «Доброе утро». Этой фразой я попытался хоть как-то подбодрить её. Антонина Семёновна подбежала ко мне и крепко обняла, чего я, впрочем, не почувствовал из-за полностью парализованного тела. У нас всегда были тёплые отношения. Не могу сказать, что она заменила мне мать, но мы точно испытывали взаимную симпатию.

— Как ты? — спросила она, отстранившись и посмотрев мне в глаза.

«Нормально», — ответил я. Что, собственно, я мог написать.

«Хреново». Мы и так оба понимали, что это так.

«Как дочка?».

— После похорон плохо. Плачет, молчит, закрывается в комнате. Просит отвести её к папе. Я боюсь за неё, Андрей.

Я почувствовал, как увлажнились глаза, а в горле застыл тугой комок. В этот момент я поклялся сам себе, что достану Прохорова-младшего, чего бы мне это не стоило, какие бы испытания мне не пришлось пройти…

«Приступим», — собравшись с силами, написал я.

Антонина Семёновна позвала нотариуса, ожидавшего в коридоре.

На следующий день меня забрали из больницы. Двое угрюмых молодчиков, с военной выправкой, вошли в сопровождении врача и документами на перевод в другую больницу. Мою тушку, словно величайшую драгоценность, спустили вниз на улицу и ненадолго оставили.

Впервые за долгое время в нос ударил аромат свежего воздуха. Над головой пронеслась стая птиц. Я даже не представлял, насколько соскучился по такому, казалось бы, простому чувству. Тихо шелестя по асфальту, ко мне подкатился новый УАЗ Буйвол болотного цвета и военными номерами.

С переднего сиденья выскочил один из молодчиков, подошёл ко мне и сказал:

— Пора отправляться.

Я мысленно с ним согласился. Давно пора…