Простые вещи

Глава 10

Ляля вернулась домой озабоченная. Заботили ее старушки, но еще больше Иринка. Отъезд надвигался со скоростью света, и, кроме мелких житейских забот, вроде удобных босоножек, которые предстояло купить, стояла глобальная — кому доверить свое сокровище? Иринка теребила ее, спрашивая, не взять ли им тоже котика? Она с ним будет дружить и, может, даже одна останется, потому что котик будет ее охранять. А она отмахивалась и от дочки, и от котика, лихорадочно поджидая Саню, который в один миг мог разрешить нависшую проблему. Ляля уже не один раз набирала Санин номер, но абонент был временно недоступен, и сколько могла продлиться эта временность, знал один только Бог.

В четыре Саня не появился, не появился и в пять. Ляля махнула рукой и положилась на судьбу. Одно она знала твердо — Саня непременно приедет. Не было в ее жизни случая, чтобы Конек-Игрунок ее подвел. Вот если только с дядей Пашей что-нибудь, не дай Бог, случилось? Или с тетей Наташей? Вдруг больница? Почки? Сердце? Но тогда бы Санька позвонил, и она бы уже все знала.

Теперь Ляля не столько ждала, сколько придумывала запасной вариант. Придумывала и никак не могла придумать. Перебирала подруг, кто мог бы увезти с собой Иринку на дачу или посидеть в Москве, но таких не находилось. Одни уже забрали детей и уехали к морю, другие, распихав малолетних по бабушкам, трудились от зари до зари в фирмах. Она уже стала думать, что, видно, не судьба ей ехать. И жизнь их обоих учит, что нечего переть против рожна и прилагать немыслимые усилия, какие прилагал Миша, добиваясь их совместной поездки, — порядок остался прежним: жена принадлежит дому, а муж — работе. Словом, она начала смиряться. И даже подумала: ничего, меньше будет суеты — и работу сдаст спокойно, и за Иринкой будет присмотр…

В шесть пришел Миша и по озабоченному лицу жены сразу понял, что вариант со старушками не сработал.

— Горюешь? — спросил он.

— Не то слово, — отозвалась она. — Но ты знаешь…

— Знаю, — ответил Миша. — Срочно выпишем бабушку!

Ляля не сразу поняла какую. Мозги заскрипели, осваивая информацию, и вдруг — щелчок! Господи! А Мишина мама! Но сможет ли? Сумеет ли? Ирку совсем не знает. Даже на свадьбу не приехала.

— Ради сына горы свернет, — обнадежил Миша.

И Ляля согласилась — ради сына свернет. Ну что ж, тоже выход.

— Подождем Саню, если и тут обвал, завтра позвоним в Екатеринбург, — сказала она.

Саня не появился и в десять. Иринка, которая тоже очень хотела повидать дядю Саню-пирата, канючила, не желала ложиться спать, но Ляля на нее прикрикнула.

— Почитай ей свою волшебную книгу, — попросила она. — Я сегодня на вечернюю сказку не способна.

— Отчего не почитать? Почитаю. — И Миша ушел к дочке.

Волшебство подействовало, Ирка заснула.

— А мы с тобой когда баиньки? — спросил Миша, подойдя сзади к склонившейся над рукописью Ляле и целуя ее в шею, отчего у нее сразу побежали сладкие мурашки.

— Я буду Саню ждать, — ответила она, стараясь говорить как можно тверже.

— А ты входную дверь отопри, а спаленку на крючок. Придет — мы услышим, — вкрадчиво шептал Миша, целуя ее в ушко и за ушком.

— Как это отопри? — слабея и тоже шепотом спросила Ляля.

— А так. Входи — открыто. Кроме Сани, входить некому, он и войдет. Свет на кухне оставь, остальной весь погасим. Он поймет, что мы его ждем.

Ляля не устояла.

Когда она вышла из спальни, Миша спал, дышал ровно и глубоко, разом провалившись в сладкий счастливый сон. Она зажгла в коридоре свет и увидела в прихожей Саньку с огромным растрепанным букетом полевых цветов. От него так и пахло свежим лесным воздухом. От него? От них — и от Саньки, и от букета.

— Давно стоишь? — спросила Ляля.

— Да нет, не очень. Прости, пожалуйста, что поздно. Пробки на дорогах сумасшедшие. Я так и понял, что ты дверь откроешь, чтобы Ирку не будить. Шарю, шарю, выключателя найти не могу — переделали все ремонтники проклятые!

Ляля счастливо засмеялась. Сейчас Саня мог сообщить ей даже об отказе, она бы не расстроилась, став недосягаемой для любых житейских бурь. Ни одна из них не имела отношения к ее глубинному женскому счастью.

— Старички в полном порядке, — отрапортовал Саня. — Готовы к труду и обороне. Условия отличные, клубника в цвету.

И тут Ляля бросилась ему шею, целуя его и бормоча:

— Счастье! Вот счастье!

Саня чмокнул ее в ответ и распорядился:

— Забирай цветы и ставь чайник, буду все по порядку рассказывать.

Увидев, как Ляля плавно, чуть ли не танцуя, свернула на кухню, Саня покрутил головой, снял ботинки, надел тапочки и вздохнул: что ни говори, а волнует чужое счастье. Жаром обдает. И сладкой тоской. Зашел в ванную, помыл руки, пригладил волосы и отправился на кухню пить чай.

Кухню оглядел опять с удивлением. Не привык он к этой сияющей удобной кухне. На старой все было заставлено. Примостишься в уголке, и тебя не видно. Они, помнится, здорово с Лялькой в прятки играли. Особенно хорошо было под большим столом прятаться. Спрячешься и сидишь. Могли и забыть, что ты есть на свете. Бабушка их гоняла, мешали они ей, вертелись под ногами.

— Ну, что там у вас делается? Как твои старики? Рассказывай! — Ляля теребила задумавшегося Саню.

— Тебе передают большой привет, — сказал он, вернувшись из путешествия в прошлое. — Очень обрадовались, что наконец тебя повидают.

— И я буду рада их повидать. Жизнь нас развела, а теперь опять сводит.

О родительской даче он все доложил в подробностях. Обсудили они и доставку Ирины. Саня брался отвезти их с Лялей, Ляля там поживет пару денечков, чтобы ребенок привык, а потом вернется обратно.

— Но на всякий случай я тебе их адрес оставлю, номер мобильника. Если хочешь, план нарисую. Кто знает, может, обратно своим ходом придется. Километрах в трех остановка автобусная. Час ходьбы и порядок.

— Нарисуй, — согласилась Ляля. — Там видно будет. Ты-то когда едешь?

— Сам не знаю. Как только, так сразу, — отозвался он, набрасывая на бумажке план, обозначая повороты и названия.

— Сразу видно, что с Севой едешь, — засмеялась Ляля. — Ох, я его изучила! — И даже плечами передернула, словно бы снова сбрасывала тягостный груз ожиданий. — А я еду с Мишей. Ровно через десять дней. Билеты, паспорта — все на месте. А у тебя и паспорта при себе нет?

— Не-ет, — промычал Саня, — он где-то там, на оформлении…

Саня вручил Ляле бумажку с планом:

— Смотри не потеряй. Я сейчас все помню, потом могу забыть. Так что, когда поедем, буду сверяться.

— Хорошо, хорошо, не беспокойся. Ты же знаешь, я очень аккуратная. И Сева тоже человек по-своему верный, — успокоила она его. — А главное — мастер на неожиданности.

Оба они улыбнулись, вспомнив рождественского гуся, живого, с бантом на шее, которого Сева подарил Ляле.

— И не только он, — подхватил Саня, торопясь перейти к заветной семейной реликвии.

Ляля поняла его с полуслова.

— Ты Веру имеешь в виду? Так вот, мне кажется, что скорее всего ты не прав. Пойми, я в ваши дела не вмешиваюсь, но хотелось бы, чтобы все сложилось по-хорошему.

— Я тоже только этого и хочу, — согласился Саня.

Ляля встала и пошла за семейной драгоценностью, а он снова залюбовался ее плавной танцующей походкой. Хороша Лялечка, очень хороша, красит женщину счастье.

— Держи, — сказала она, вернувшись, и протянула ему коробочку.

— Спасибо, — поблагодарил Саня и тоже почувствовал себя счастливым.

Открыл и замер: это еще что такое? На подушечке сияла и переливалась брошка, синий камень был точь-в-точь как в кольце, только крупнее и с огранкой. Красота, конечно, несусветная, но к нему не имеет никакого отношения.

— Ты ошиблась, Ляленька. Коробочки перепутала. Свою брошку мне принесла, — сказал он.

— Это не моя брошка, а твоя. Наверное, еще бабушкина. У меня таких брошек никогда не было. — Ляля с насмешливым любопытством смотрела на Саню. — Забыл, что ли, какую брошку дарил?

— Дарил? Кому? Вере? Да ты с ума сошла! И не было у меня никакой брошки, — растерянно пробормотал он. — Было кольцо. Кольцо-печатка, тоже с синим камнем…

Брови у Ляли удивленно поползли вверх, потом она расплылась в улыбке.

— Ну, значит, Санечка, у тебя есть надежда, — удовлетворенно сказал она. — Если женщина не возвращает кольца, значит, дорожит отношениями. А брошка тебе в залог…

— Да объясни ты толком, что Вера тебе сказала, когда передавала коробочку!

Он сидел настолько растерянный и недоумевающий, что Ляле стало ужасно смешно.

— Ничего Вера мне не сказала, — объявила она со смехом. — Она вручила эту брошку Иринке, а я уж сама сообразила, кому ее нужно отдать.

Саня еще раз взглянул на брошь, потом на Лялю. На Лялю он посмотрел с жалостливой снисходительностью. И даже приобнял ее за плечи.

— Радость ты моя ненаглядная, — сказал он. — Не женщина, а сплошная фантазия. Почему только ты романы не пишешь? Возьми-ка ты эту семейную реликвию и отнеси обратно Иринке. Куплена она в ларьке «Печать» за три гроша и подарена дитю на радость. Ирка со мной тоже в принцессы играла.

Ляля порозовела. Саня ее прекрасно понял — села в лужу, полетели брызги. Одна аферистка, другая фантазерка.

Но оказалось, Ляля вне себя от возмущения.

— За кого ты меня принимаешь? Что ж я, по-твоему, рыночную дешевку от старинной работы не могу отличить? Ну ты даешь! Да ты посмотри, посмотри! Там и проба серебра старая. А уж камни! Камни! Им цены нет. Восемнадцатый век — сапфир с бриллиантами. Если твое кольцо старинное, то и ответный подарок не хуже.

Саня не был специалистом по женским украшениям. У него их отродясь не было. Он подошел к окну и проверил камень единственным известным ему способом — поцарапал им стекло. Потом посмотрел на царапину. Еще поцарапал. И опять посмотрел.

Та-ак, похоже, Ляля права. Дело становилось запутанным и интересным. Вот только интересным или опасным? Спрашивается, откуда у Веры старинная брошь? Может, она вообще промышляет…

В голове у Александра Павловича закрутились телевизионные сюжеты — преступница, скрывающая награбленное в руках невинного ребенка, банда, врывающаяся в квартиру в поисках утаенного…

Но он тут же одернул себя — глупость! Что за чушь ему лезет в голову? «Верка — она ж озорная», — раздался у него в ушах голос Севы. Вот только бы понять, в чем суть ее озорства… Вполне может быть, что эту брошку мать ей дала на крайний случай. Как же, как же! И она этой старинной материнской брошью разбрасывается направо-налево. Смешно даже думать! И тут до него дошло, что втолковывает ему Ляля:

— Ты пойми, Вера любит тебя! Она тебя любит! И даже если тебе что-то не нравится, другой такой женщины не найдешь!

«Другой не найдешь, это точно», — вздохнул Саня про себя. А он-то упрекал Веру за отсутствие фантазии. Нет, тут такая фантазия, что и в голове не укладывается. Неужели и вправду таким хитроумным способом Вера признается ему в своих чувствах? Неужели пропажа кольца вовсе не воровство? Напротив, этакая игра в догонялки. Беги за мной, Александр Павлович, догоняй меня! Меняй мое добро на свое!

Неужели? Нет, не те времена. Трудно в это поверить. Гораздо проще верится в бандитов. Вот что значит приучили — в бандюков верится, а в любовь нет.

Ошеломленный Игрунок не знал, что и думать. А Ляля только посмеивалась, глядя на него.

— Ничего, Санечка, у тебя есть время. Обдумай все и придешь к правильному выводу.

— Спроси Ирину, — жалобно попросил он, — может, Вера все-таки что-то ей сказала, как-то объяснила?..

— Все объясняю тебе я! — твердо заявила Ляля. — И ты будешь последний дурак, если к моим словам не прислушаешься! Забирай брошку, она тебе не даст позабыть нашу Веруничку.

— Может, ты Верин телефон знаешь? Или адрес?

— Нет. Ни телефона, ни адреса она не оставила. Да и странно было бы. Не хотела она мне говорить, что вы поссорились. Видно крепко ты ее обидел, если она с тобой вот так… Эх, ты!

Ляля укоряюще посмотрела на друга детства. Он выглядел вконец расстроенным.

— Наворотил, а теперь каешься. Так тебе и надо! Но если Веруня в ближайшие дни позвонит, обещаю, что все у нее выведаю и тебе сообщу.

Как же! Позвонит она! Держи карман шире! Саня только вздохнул в ответ на Лялины обещания. Брошку забирать ему не хотелось. Оставлять тем более. Поколебавшись с секунду, он сунул коробочку в карман.

— Поздно уже, — сказал он уныло. — Прости, ты из-за меня не выспишься.

— Ты меня спас, и я тебе бесконечно благодарна.

— Собирай Иркины вещи, созвонимся на днях и перевезем ее.

— И меня вместе с ней, — сказала Ляля. — Ты своих предупреди, что я у них поживу с Ириной вместе. А иначе как?

— Скажу, скажу, — согласился Саня невесело.

Букет благоухал лугом, напоминая, что на дворе стоит лето.

— Господи! Хорошо-то как! — радостно воскликнула Лялька. — И ты не печалься, вот увидишь, все образуется. Бери пример с моего Мишеньки.

— Конечно, конечно, — рассеянно отозвался Саня, чмокнул Лялю на прощание и вышел.

Чаемого облегчения не настало. Все только запуталось.