Простые вещи

Глава 22

Миша возвращался домой несколько обескураженный — отчеты он сдал, но Тамары Семеныкиной уже не застал на месте. Она перешла работать в фирму. «На большие деньги», — как сказали Мише. Все Тамаре Игнатьевне завидовали и очень ее одобряли. Конечно, с ее-то знанием английского чего в такой дыре сидеть? Все бы тоже вмиг разбежались, но пока мест себе не приглядели. Миша оставил в отделе письмо госпожи Мехнил, интересующейся возможностями приезда, сообщил адрес ее электронной почты и счел, что с этим делом покончено.

Пощупал в кармане сувенирчик и усмехнулся. «Чего я с Лялькой два часа препирался? — подумал он. — Дарить, не дарить! Истолкуют, не истолкуют! Хлоп! И нет проблемы! Жизнь сама распоряжается, что надо делать, а чего не надо».

Он зашел в турбюро, узнал, сколько стоят путевки, сел на лавочку и стал соображать, у кого из приятелей занять денег. Не такой-то простой вопрос. Лето. У всех семьи и на носу отпуска. Если не удастся занять, можно и в Москве перекантоваться. Не каждый же год они вдвоем в Англию ездят! А за Ириной Иргуновы-старшие у себя на даче присмотрят. Миша в ближайшее время им поможет, так что договорятся по-родственному. Жалко, конечно, Ирину. Кочует она у них, как переходящий приз, но что поделаешь? Потом он стал думать, что Ляля, наверное, права и ехать нужно своим ходом на машине, а там в деревне что-нибудь снять и пожить, сколько деньги позволят. Правда, пока им деньги не позволяли и этого. Он позвонил одному приятелю по мобиле, позвонил другому, оба собирались в отпуск, лишних денег не было.

«Значит, не будем покупать путевки, — решил Миша. — И в долги не будем залезать. Посмотрим к концу месяца, что с минимумом выйдет».

Запиликал мобильник. Звонила Ляля, просила купить хлеб и сладкого к чаю, к ним собрался приехать Саня.

Миша пообещал. Нельзя сказать, что постоянно висящая в воздухе проблема денег не угнетала его. Угнетала. Но он старался на ней не сосредоточиваться. Правда, решая, за какую работу браться — свою тему разрабатывать или сотрудничать с госпожой Мехнил, — он, безусловно, изучит ее вплотную. И примет решение, учитывая интересы близких.

Саня приехал, когда Миши еще не было дома. Саня был даже рад его отсутствию, ему хотелось поговорить с Лялей. Ирке он вручил очень славного привезенного из Парижа медвежонка, Ляле — крошечный флакончик духов и тут же стал рассказывать не про Париж, а про Тверь. И не про Тверь, а про свою мать, Ольгу Николаевну.

— Ты-то хоть ее помнишь? — поинтересовался Саня.

Ему хотелось услышать от Ляли слова восхищения, похвалы его матери, совершенно необыкновенной женщине. Он уже успел забыть, что не так давно искал в своей названой сестре союзника, который так же, как он, осуждал бы его мать.

— Конечно, прекрасно помню, — ответила спокойно Ляля. — Мама до последнего переписывалась с тетей Олей, и она к нам несколько раз приезжала, когда мама совсем слегла. От Твери путь не ближний, приезжала часа на два, всегда озабоченная, худая, быстрая. Сделает что-то самое нужное, и нет ее.

— А Владимир Алексеевич? — не мог не спросить Саня. — Он когда-нибудь приезжал?

— Никогда, — покачала головой Ляля. — Я его ни разу в жизни не видела. А ты повидал? Ну, рассказывай, какой он.

— Значительный. Талантливый. Пьющий.

— Жаль, — так же коротко, как коротко определил Саня отчима, отозвалась Ляля. — Очень жаль.

— Но ты же маму знаешь, у нее сил на восьмерых хватит. Справляется, — проговорил Саня с невольной гордостью. И тут же обругал себя за то, что сказал о беде Владимира Алексеевича, мать же молчала, а он вылез. Ладно, Ляльке можно, а больше никому!

Он тут же перевел разговор.

— Я тебе Верину брошку привез, она ее в самом деле Ирине подарила. — Саня достал из кармана коробочку.

— Вы помирились? Вера так сказала? Но я не могу принять от вас такой дорогой подарок, — тут же начала частить Лялька.

— Не спеши. Мы не помирились. Вера ничего не сказала. А я говорю тебе честно, что понятия не имею, откуда у Веры такая брошь. Я вообще мало что о Вере знаю. Кто она? Чем зарабатывает на жизнь? Знаю, что провинциалка, родители тоже живут в Твери. Больше мне ничего не ведомо.

— А кольцо? Ты же говорил, что Вера уехала, взяв твое кольцо?

— Я ошибся. Кольцо взял совсем другой человек. На этом кольце он увидел свой родовой герб, счел его счастливым знаком и забрал с собой.

Лялины глаза изумленно расширились: как это так? Разве такое бывает? Взять чужую вещь в чужом доме?

— Ты же говорил, что кольцо — ваша фамильная драгоценность.

— Ошибся и тут. Кольцо не наша фамильная драгоценность. — Саня особым образом выделил последние слова.

— Ты огорчился? — ласково спросила Ляля.

— Нет, обрадовался, — искренне ответил Саня.

— Погоди… — На лице Ляли отразилось недоумение. — Как это ты ничего не знаешь про Веру? Вы же с ней жили вместе. Я за тебя так радовалась.

Теперь недоумение выразило лицо Сани.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Ну как? Я имею в виду совместную жизнь. Семейную, если хочешь, — осторожно произнесла Ляля.

Саня нервно рассмеялся: у женщин-фантазерок свои недостатки, только семейного счастья с Верой ему не хватало!

— Сева привез ее как жиличку, как жиличка она в Посаде и жила, — отрезал он.

— Да что ты! — Признание Сани было для Ляли невероятным потрясением. — А я была уверена, что ты наконец нашел свое счастье. Вера такая чуткая, золотые руки, заботливая, хозяйственная, и отзывалась всегда о тебе с уважением. Я думала: повезло Игрунку, нашел надежную половину.

— Какая глупость! — рявкнул Саня и тут же опомнился. — Извини. И не трави мне душу! Конечно, никакая она мне не половина, но человек всячески достойный, а я ее обидел, обругал. Мне очень стыдно. Мало того, я заподозрил ее в воровстве. Но если говорить по правде, все равно не могу понять, откуда у девушки из провинции могла появиться такая дорогая вещь. Это наводит на дурные предположения. И тут я ничего не могу с собой поделать.

— Мы с Верой вместе делали ремонт, и я могу поручиться, что человек она глубоко порядочный и честный, — торжественно заявила Ляля. — У меня на ее счет не возникает никаких сомнений.

— На чей счет? — осведомился появившийся на пороге Миша. — Ляленька! У меня для тебя новость. Даже две. Во-первых, Тамара. А потом я сейчас вытащил из ящика письмо…

Ляля сразу уловила, что новости ее не порадуют, не хотела она сейчас узнавать ничего нового ни о Томе, ни об англичанке.

— Потом расскажешь, — откликнулась она. — Мы тут Веру обсуждаем, твою любимицу. У нас приключилась таинственная история. Садись, сейчас буду тебя кормить.

И, наливая в тарелку суп, она рассказала о подаренной Иринке броши, а Саня даже показал ее.

— И что ты по этому поводу думаешь, Миш? — спросила Ляля.

— Мы с Верой очень складно работали. В деле она толк знает. А суп у тебя ну просто объедение! — Миша не мог упустить возможности похвалить свою Лялечку и снова вернулся к Вере. — Человек с завышенными требованиями к жизни не станет в трудные времена зарабатывать на хлеб ремонтом. Согласны?

— Вполне, — кивнул Саня. — Да что там говорить! Вера расширяла свои профессиональные возможности — научилась фотографировать, водить машину, я уж не говорю, как пироги печет, и все такое прочее.

— Все живет согласно определенной логике, — убежденно произнес математик Миша. — Честному человеку несвойственна логика мошенничества. Мошеннику не понятна логика честного человека. Конечно, такой подарок Вере не по карману, но предположить, что она завладела этой брошкой нечестным путем и потом решила прикрыться Иркой, невозможно, — твердо и непреклонно сказал Миша.

— Я совершенно с Мишей согласна, — со вздохом облегчения присоединилась к мужу Ляля и положила ему второе — котлету и салат.

Саня молчал.

— Сейчас пойдем и расспросим Ирину, — предложил Миша. — Что-нибудь да выясним.

Иринка очень обрадовалась, увидев входящих к ней в детскую маму, папу и дядю Саню.

— Во что играть будем? — спросила она.

— Ирка, мы не играть, мы по делу, — сказала Ляля. — Помнишь, тебе тетя Вера брошку подарила?

— А ты ее у меня все равно забрала, — обиженно насупилась Ирка. — А дареное…

— Так она не дареная, — вдруг быстро сказала Ляля.

— А откуда ты узнала? — вытаращила глаза Ирка.

— Я все про тебя знаю, — так же быстро ответила Ляля. — А про тетю Веру не все. Вот, например, не знаю, где тетя Вера эту брошку взяла.

— Тетя Вера ее не брала, я сама ее взяла, — заявила неожиданно Ирина.

— И где же ты ее взяла? — с изумлением спросила Ляля.

— Ты же все про меня знаешь. — Ирка хитро посмотрела на мать.

— Про тебя же, а не про брошку. Ну, Ирина, говори — где?

— Не скажу, потому что тут дядя Саня, а он — пират и украдет все наши сокровища.

Взрослые переглянулись.

— И много у нас сокровищ? — спросила Ляля.

— Много, — уверенно ответила Иринка.

— Ир, я был пиратом, — совершенно серьезно с покаянным видом вздохнул Саня. — Пиратом и разбойником. Но клянусь тебе — больше никогда не буду!

Ситуация показалась Сане не только забавной, но и поучительной: только что клеймил, обличал, негодовал он, а теперь сам попался в капкан недоверия.

— Мы с папой дяде Сане доверяем, говори, не бойся, — попросила дочку Ляля.

— Давай, Ирина, выкладывай, — поторопил ее и Миша.

Видно было, что Иринке ужасно не хочется раскрывать свою тайну, но и отказать она не могла: просили же мама с папой.

Еще немного потянув время, походив с задумчивым видом по комнате, Ирина все-таки подошла к секретеру, открыла дверцу, но вытащила не средний ящик, как вытаскивал Саня, а нижний, потом, как когда-то он, щелкнула пружинкой и сунула руку в открывшуюся щель. Из щели она вытащила длинные бусы из аметиста.

— Погоди, погоди, — сказала Ляля, — эти бусы я даже помню. Они были чуть ли не до пола, и бабушка всем двоюродным и троюродным племянницам отделяла от них по кусочку и дарила на дни рождения. Да, да, отрезала, нанизывала, приделывала застежку, и пожалуйста — бусы готовы! Только я думала, что бабушка их все раздарила. Ну-ка, Ирка, пусти, я сама посмотрю! Мне и в голову не приходило, что в секретере есть тайник.

— А пират знал, — сообщила Ирина, укоризненно взглянув на Саню.

— Знал, но не про этот, — засмеялся Саня. — Тут, оказывается, второй есть. А мне другой тетя Лиза показала, а я его показал Иринке, когда вы уходили по каким-то делам.

— Не по каким-то, а на математическую конференцию, — важно поправила Ляля Саню. — Про этот тайник, я думаю, мама не знала, только бабушка, — задумчиво прибавила она. — И хотела нам с мамой его показать, когда слегла с инсультом. Все на секретер показывала, потом руку отводила и плакала. А я ее утешала, говорила, раз он тебе так дорог, мы с ним никогда не расстанемся. И не расстались.

— Правильно сделали, — сказал Саня.

Ляля тем временем достала из щели несколько колец с яркими красивыми камнями, броши, серьги. Золотую старинную цепочку. Мужские часы луковицей. На глазах у нее заблестели слезы.

— Мама думала, что бабушкины украшения пропали в войну. Она никогда о них не горевала. Вспомнила только, когда заболела. Она меня очень жалела и говорила: «Как бы они пригодились тебе, доченька. Ты бы сейчас так не надрывалась».

Миша, Саня смотрели на нежданные чудеса во все глаза, вспоминали наперебой то Лялину маму, то бабушку. Иринка уселась в стороне и играла бусами.

— Ты у меня их не бери, — попросила она Лялю. — Я же их нашла.

— Не ты одна, с тетей Верой вместе, — не могла не возразить поборница справедливости Ляля.

— Нет, я! Нет, я! — запальчиво возразила Ирка. — Я про тетю Веру так сказала! Чтоб дареное было, а ты все равно взяла. — В ее голосе звучала горькая-горькая обида.

— Да не взяла я, мы с тобой поменялись! — принялась тут же оправдываться Ляля. Она очень сочувствовала бесправным детям. — Ты же помнишь, я твоей кукле другую брошку дала, гораздо наряднее. А со всем остальным мы еще с тобой разберемся. — Она усадила дочку себе на колени, обвела взглядом мужчин и сказала: — Какие же мы бываем порой подозрительные, несправедливые. Нет, Саня, я не только тебя, я и себя имею в виду.

— Не знаю, что вы имеете в виду, ребята, — сказал Миша, — но к себе вы, по-моему, несправедливы. Всегда приятно оказаться правыми, вот как мы с вами. Все рассудили, все поняли, и, пожалуйста, подтверждение правоты. Прекрасно!

Саня не мог отнести к себе Мишины слова. Он вынужден был признать, что фантазия на этот раз с ним сыграла дурную шутку. Романное воображение хорошо для бумаги, а в жизни может завести черт знает куда.

— Говорил же я, Ляля, что брошка — твоя. И очень тебе пойдет! — сказал он. И прибавил: — Я пошел, ладно? Поздно уже. У вас и без меня есть чем заняться.

Ни Миша, ни Ляля не стали его задерживать. Оба находились в некотором ошеломлении.

— Я тебе вот что хотел сказать, — проговорил Миша, протягивая Ляле письмо. — Университет в Бостоне предлагает мне контракт на три года. Курс лекций. С семьей. А Тамара ушла работать в фирму.

— Неожиданности должны обрушиваться с интервалом в несколько дней, — жалобно сказала Ляля. — Я не справляюсь…

И все-таки в привязанности Веры Саня не сомневался. Вот только почему ему понадобились кольца, брошки, побрякушки, чтобы обратить на нее внимание?

«Интересно, где Вера сейчас?» — думал Саня, садясь за руль, чтобы отправиться в Посад.