Простые вещи

Глава 13

— Ну, вот и разъехались, — не то с грустью, не то с удовлетворением сказала Наталья Петровна, усевшись на складной стульчик, который прихватил с собой заботливый Павел Антонович, чтобы жена могла посидеть, где ей заблагорассудится. Сам он устроился на травке, а Иринка побежала собирать цветы на лужке.

— Хорошо, что ты не разъехалась после всех предотъездных хлопот, — отозвался муж с улыбкой.

Да уж, нахлопоталась она всласть. Сначала Саню собирала, потом Лялю, а заодно и сами собирались. Так уж вышло. А как иначе? Сане позвонил приятель: все готово — бумаги, билеты, выезжаем чуть ли не послезавтра. И началось. Кто не знает чемоданной суеты? Любимая майка не постирана. На шортах пуговки не хватает. Носки нужно купить. А что на парад? А что в поезд? Только благодаря сноровке Натальи Петровны Саня уехал в Париж отглаженный и аккуратный, словно принц. Ей прямо нехорошо становилась, когда она себе представляла, каким мятым и бомжистым мог он вступить на иностранные улицы без ее рачительного глаза. А молодежи все нипочем! Она не думает, как чужие люди посмотрят. С Лялей совсем другое дело. Глажки, пришивки, подшивки тоже хватило, но Лялечка переживала, что брать, что не брать. Она-то очень была озабочена, как на нее посмотрят. Не хотела попасть впросак, выглядеть белой вороной. И Мишу тоже нужно было собрать, ему же на конференции выступать! Женщины к одежде относились с трепетным волнением. Еще бы! По одежке встречают! А Миша только посмеивался. Он уже набивался на всяких международных конференциях, навидался европейцев и американцев.

— Одевайте меня попроще, милые женщины, — просил он. — Люди теперь расстались со всякой официальщиной, ходят, в чем им удобно. И потом, Лялечка, мы с тобой на месте мигом сориентируемся, купим мне среднего стандарта рубашку, а тебе юбочку, если вдруг почувствуем, что мы не в той стилистике. Не волнуйся, будем себя там чувствовать как кум королю.

Видя спокойствие Миши, Ляля успокаивалась. Она и впрямь стала выбирать то, в чем ей ловко и удобно.

— Мы гостей не осуждаем, и нас никто не осудит, — говорила она тете Наташе, укладывая одно и вытаскивая другое.

Заодно с Лялей собиралась и Наталья Петровна — ей необыкновенно пошла одна из Лялиных длинных юбок, и свитерок под брюки ей Ляля приглядела. А уж майки сам Бог велел с собой взять, как раз к новокупленным укороченным.

— Да, да, вот так и поедете, — говорила Ляля, гладя ее по плечу и оглядывая в зеркале. — Прелесть! Просто прелесть! А у меня все равно зря валяются.

Что валяются, Наталья Петровна успела заметить. Но без осуждения — где ж молодежи все успеть? А вообще-то она оценила, как Ляля все устроила у себя в квартире. Потом и для себя кое-что переймет — очень уж на кухне удобно. Поначалу Лялины подарки смущали Наталью Петровну, и она все открывала рот, чтобы отказаться, но Ляля так заботливо хлопотала, что язык не поворачивался: отказаться — значит, обидеть. Переборола смущение и рукой махнула: по-родственному так по-родственному! Она почувствовала, что Ляле хочется к ней притулиться. Ну и хорошо! Одна-то без старших набедовалась. А Наталья Петровна с Павлом Антоновичем, может, люди невысокого полета, зато к ним под крыло прятались охотно, видно, надежные были крылья.

Иринка во время чемоданной суеты целиком перешла на попечение Павла Антоновича, они вместе странствовали по Москве — кормили лебедей на Патриарших прудах, катались на карусели и на колесе обозрения в Парке культуры, разглядывали бабочек в Зоологическом музее.

— Вот какая ты у меня любознательная! — радовался Павел Антонович, видя, что малышка не жалуется на усталость в просторных залах музея, а с радостным изумлением готова рассматривать витрины с рыжими лисицами, серыми волками и печальными оленями, чуть траченными молью.

Он водил ее по своим любимым местам — местам, что были, так или иначе, связаны у него с молодостью, и его чередой сопровождали воспоминания. Он и сам был человеком любознательным. И когда они с Ольгой перебрались из Посада в Москву, а Саня немного подрос, он вот так же водил повсюду маленького Саньку. Олежку не водил. Они тогда с утра до ночи работали.

Многое изменилось вокруг, но многое осталось и прежним, Павел Антонович радовался, вступая в заповедные сохранные уголки.

Вспоминалась ему его жизнь с Ольгой. Вот уж кто не любил музеев, так это она, особенно краеведческих.

— Не пойму, что в костях хорошего? — говорила она с искренним удивлением. — А в камешки лучше на речном берегу играть. Разве нет?

Для Ольги жизнь не в жизнь была без людской толчеи, новых знакомств, громкоголосой сумятицы, а его наполнял тайной радостью удивительный остров Ява с цветами, похожими на птиц, и птицами, похожими на цветы. Древние животные, невиданные горы, дальние водопады становились ему дороги… Он и Милочку водил по музеям, а теперь она видит собственными глазами, какие цветы-птицы качаются на яванских ветках, что за водопады обрушиваются со швейцарских гор и какого цвета вода в Средиземном море. Может, музеи и показали ей дорогу в неведомый мир?..

Теперь Павел Антонович странствовал по чужедальним островам и дальним дорогам с Иринкой, и оба получали от путешествий немалое удовольствие.

Ляля, видя, как с каждым днем крепнет дружба дяди Паши с дочкой, радовалась — чем больше любящих людей вокруг ребенка, тем лучше ему жить. Все ребенку нужны, каждый своему научит, и неведомо, какое слово отложится в глубинах его души и станет решающим при выборе важного жизненного решения. Для Сани главным человеком стала ее мама. А для нее самой — отец и бабушка. Вдруг для Иринки главными людьми станут папа Миша и дядя Паша? Ей нравилось доверие, с каким дочка отнеслась к Павлу Антоновичу. Хорошо, когда у женщины есть возможность доверять мужчине. Хорошо, когда в мужчине есть надежность и основательность.

Старики уезжали в дом отдыха накануне отъезда Миши и Ляли в Англию. Тетя Наташа постаралась собрать Ляле все, чтобы та уже ни о чем не думала, и Миша повез их всех на машине в дом отдыха.

Ляля осмотрела комнату, которую им дали, и не поленилась сходить и попросить другую — посветлее, посуше. Старики сами бы просить не стали, им всюду хорошо. Но заботу Лялину оценили, поняли, что старается она не для дочки, а ради них — их косточки могут заныть от сырости.

А в целом дом отдыха всем понравился — дом в парке, небольшие коттеджики в стороне. Уютная чистенькая столовая, а когда пообедали, то убедились, что и готовят вкусно.

— Вот вы и отдохнете от нас от всех и от хозяйства, — целуя на прощание Наталью Петровну, сказала Ляля.

Они и прощались как родные. Ничто не сближает людей теснее, чем общие житейские заботы. Ничто не разводит их так далеко…

И вот Павел Антонович и Наталья Петровна зажили на покое, вспоминая о множестве переделанных дел только для того, чтобы внезапно наставшее безделье стало еще отраднее.

Иринке все вокруг было внове, и она вполне терпеливо сносила отсутствие родителей. Печаль начиналась к вечеру, тут вспоминалось, что и постелька чужая, и баба с дедой не очень знакомые. Но баба или деда непременно рассказывали сказку, а верный друг поросенок, с которым спала Иринка, утверждал, что никакого другого дома им не надо.

Погода стояла прекрасная, утром светило солнышко, и до заката печалям не находилось места.

Наталья Петровна смотрела на мужа с такой счастливой благодарностью, что он в ответ всякий раз целовал ее.

— Ты даже представить себе не можешь, как мне тут хорошо, — говорила Наталья Петровна.

— И ты тут удивительно хороша, — отвечал ей Павел Антонович. — Глядя на тебя, не поверишь, что Иринка тебе не дочка.

После завтрака они отправлялись на прогулку, по аллейке до лужка, через лужок в березовую рощу. Иринка собирала ромашки, баба с дедой ею любовались. Вот и на этот раз Иринка бегала по лужайке, а Павел Антонович с Натальей Петровной, устроившись в теньке, за ней присматривали. Иринка заглянула под куст и появилась… с арбузом! Да, да, в руках у нее был настоящий полосатый зеленый арбуз! Старшие переглянулись и заторопились навстречу девочке. Арбуз? Что за чудеса? Откуда?

Иринка чуть ли не плясала от восторга.

— Нашла! Нашла! Я арбуз нашла!

Наталья Петровна протянула руку и дотронулась до полосатого арбуза. Он оказался резиновым мячиком. Старшие рассмеялись. А уж как громко и радостно хохотала Ирка.

— Давай вместе в мяч играть, — предложил Павел Антонович. — Ты будешь бросать, я — ловить.

— Играйте в аллее, — посоветовала Наталья Петровна. — Там тень и дорожка ровная.

— Правильно баба Ната говорит. Пошли, Иришка!

Павел Антонович стал учить Иринку бить по мячику, чтобы тот высоко подпрыгивал. Не очень-то получалось, укатывался мячик. И вдруг раздался оглушительный вопль:

— Отдай! Мой мячик!

К Иринке бежал белобрысый мальчишка.

— Нет, мой, — не согласилась Иринка. — Он под кустом вырос. Я сама его сорвала.

Павел Антонович почесал в затылке, соображая, как выйти из затруднительного положения. У него не было сомнений, что нашелся не только мяч, но и настоящий хозяин. А вот как объяснить это Иринке? Мальчишка был меньше Иринки, но настроен боевито и решительно, он чуть не выхватил у Ирины мяч, но она ловко увернулась и пустилась со всех ног по аллее. Мальчишка за ней.

— Что будем делать, мать? — спросил Павел Антонович, поспешая за ребятней. — Если забрать, слез не оберешься.

— Все равно отдать надо, — вздохнула Наталья Петровна, жалея Иринку.

И тут они столкнулись нос к носу с высоким немолодым мужчиной и полной женщиной. Они тоже торопились за внуком.

— Ваш? — спросил Павел Антонович.

— Наш, — кивнула женщина.

Взрослые были в затруднении: дедушка с бабушкой мальчика не хотели, чтобы внук вырос жадиной и обидчиком девочек, дедушка с бабушкой девочки и представить себе не могли, что можно присвоить чужое, но все четверо не понимали, как внушить правильные правила своим внукам, зато понимали, какие ждут их горькие слезы. Дети между тем вступили в драку и выронили мяч. Павел Антонович подхватил его и скомандовал:

— Драку прекратить!

Дети застыли, растерянно глядя друг на друга. Павел Антонович кинул мяч высокому мужчине и громко представился:

— Павел!

Высокий мужчина кинул мяч незнакомой ему женщине и сказал:

— Андрей!

— Наташа! — с этим именем мяч перелетел к толстушке.

— Светлана! — сообщила та, кидая мяч внуку.

Тот постоял, прижимая мяч к животу, но, посмотрев на стоявших кружком взрослых, взирающих на него с ожиданием, все-таки кинул мяч девочке и сказал:

— Ваня.

С «Ириной» мяч полетел снова к Павлу Антоновичу.

— Вот и познакомились, — сказал тот и снова кинул мяч Андрею.

Взрослые и дети стояли кружком, перебрасываясь мячом.

— Мяч не мой! Мяч не твой! Это мяч игровой! — проскандировал внезапно Андрей. — Видишь, Ваня, мяч от тебя убежал и нашел тебе подружку.

— Арбуз в одиночку не съешь — лопнешь, — подхватил Павел Антонович. Все дружно рассмеялись.

Так Иргуновы познакомились с Сергеевыми, стали гулять и купаться вместе. Ваня был меньше Иринки, ему нравилось играть со старшей девочкой, это льстило его самолюбию. А самолюбию Иринки льстила Ванина готовность ее слушаться. Не всегда, конечно. В общем, они вместе играли, ссорились, мирились, вредничали, обижались, ябедничали, одним словом, дружили, как дружат все дети, и жить друг без друга не могли.

— Повезло вам, Наташенька, что у вас внучка, — говорила стриженая рыжеватая Светлана Георгиевна. — Мы же на собственном опыте убедились, что девочки куда разумнее мальчиков и приспосабливаются легче. А нам с Андреем сколько еще трудиться, пока сделаем из Вани человека!

— Пусть родители трудятся, — отвечала приятельнице разумная девочка Наташа. Она не вдавалась в подробности, не объясняла: у нее внучка, не у нее внучка, родная она ей или двоюродная. Внучка и внучка, этим все сказано.

— Да разве родителям до детей? — с удивлением откликнулась Светлана. — Они работают с утра до ночи, а в выходные хотят пожить для себя хоть немного. Их можно понять. У нас, слава Богу, жизнь позади, мозги на месте, и ложимся мы рано, нам только детьми и заниматься! И вы наверняка свою Ирину с опаской родителям отдаете?

— Да нет, Ляля с Мишей отлично с дочкой справляются. Иринкино воспитание — целиком и полностью их заслуга, я потому и сказала, что дети — дело родителей.

— А моя Ваню нам доверяет, — вздохнула Светлана. — Ваниного отца прогнала. Ну, в этом я с ней полностью согласна, я бы тоже с таким жить не стала. Представьте себе, красавец, два метра роста, влюблен в себя по уши, а женщины в него. Роман — понятно, ребенок — естественно, а в мужья такой не годится. Ну вот теперь ищет еще кого-нибудь, а Ванька с нами капризничает.

Наташа со Светой обсуждали житейские проблемы — женские, детские, а мужья — рыболовные. Оба оказались любителями и, прогуливаясь по дорожкам, толковали о мотыле, живце, спиннингах, но больше всего о подводной охоте, которой ни тот ни другой ни разу не занимался.

В этот день Иргуновы вышли пораньше и дожидались Сергеевых на полянке, собираясь отправиться всей компанией в березовую рощу и проверить, не поспела ли земляника.

— Куда ж они подевались, наши Сергеевы? — задал вопрос Павел Антонович. — На лугу скоро ни одной ромашки не останется. Вон какой букетище Ирка нарвала, ни в какую банку не вместится.

— Ты же знаешь, они всегда немного опаздывают, — успокоила мужа Наталья Петровна.

— Знаю, что немного опаздывают, а сегодня очень даже намного. Может, зайти к ним? Вдруг у Вани живот болит или еще что-нибудь стряслось?

— Сходи, мы с Иринкой тебя здесь подождем.

Наталья Петровна успела сплести венок Иринке, потом себе, а Павел Антонович все не возвращался.

— Видно, сидит на дубу Соловей-разбойник и берет в полон проходящих, — высказала предположение баба Ната. — Сначала Сергеевых взял, потом нашего с тобой деда.

— А разбойник соловей большой или маленький? — заинтересовалась Иришка.

— Это дядька такой, и зовут его Соловей.

— Нет, баба, соловей — это птичка такая, — не согласилась Ирина. — Его мама разбойником прозвала, он не слушался ее и все время баловался.

— Может, и так, — не стала спорить баба Ната.

— А нас он возьмет в полон? — Насупившаяся Иринка в венке из полевых цветов с торчащими во все стороны колосками выглядела грозно.

— Нет, нам с тобой никакой Соловей-разбойник не страшен. Нас волшебные венцы охраняют!

Иринка надвинула свой покрепче на голову и позвала:

— Пошли деда выручать!

— Пошли, — согласилась Наталья Петровна.

Она поднялась со складного стульчика, сложила его, и они двинулись по тропинке обратно к дому отдыха. У ворот замаячили три фигуры. Наталья Петровна сразу узнала мужа, потом высокого Сергеева, а вот женщину признать не могла. На Светлану не похожа, больно тоненькая. И тут же сообразила, в чем причина сергеевского опоздания — к ним же дочка приехала, Ванина мама, она давно собиралась родителей и сына навестить. Вот они и задержались. Сейчас следом за авангардом Света с Ваней выплывут. Она приветственно помахала компании рукой, и компания помахала ей в ответ. Идти вперед смысла не было, и они уселись под деревом ждать. Иринка все поглядывала, где Ваня, но Вани не было. Может, и вправду заболел?

И вдруг Наталья Петровна отчетливо разглядела молодую женщину. Господи! Да это же Милочка! Схватив Иринку за руку, она кинулась навстречу дочери. А мужчина тогда кто? Неужто жених? Наталья Петровна сразу замедлила шаг. Дальше она уже двигалась медленно, чинно, зорко вглядываясь в высокого мужчину. Нет, это точно был не Сергеев. А вот жених или не жених, будет видно!

Встреча произошла под березами. Милочка кинулась матери на шею, потом расцеловала Иринку.

— Вот они какие, наши маленькие девочки, — весело сказала она и вручила Иринке большую шоколадину. — А вот вам еще и мальчик! — Милочка подтолкнула к матери высокого мужчину, надо сказать, не такого уж юного, худого, спортивного, безупречно одетого. Гладко зачесанные волосы, темные блестящие глаза.

— Димитрий, — представился он и склонился к руке Натальи Петровны.

— Очень рада, — отозвалась Наталья Петровна, еще не зная, рада она или нет. Про себя она сказала спасибо Ляле за подаренную перед отъездом длинную юбку и модную майку — не чулидой выглядит, не ударила в грязь лицом. Она перевела глаза на Милочку. Дочь сияла. Было видно, что женихом она гордится. Материнскому сердцу стало легче, и она повторила: — Очень рада.

— К Сергеевым тоже дочка приехала, они сегодня гулять с нами не пойдут, — сообщил Павел Антонович.

— У родителей детский день, — еще пуще развеселилась Милочка. — А мы пойдем с вами гулять, и вы нам расскажете все ваши новости.

— Отдыхаем себе на диво, — сообщила Наталья Петровна, и на лице у нее отразилось недоумение, словно она никак не могла поверить, что и вправду наконец отдыхает. И тут же принялась задавать вопросы: — Когда приехала? Вчера? На нашей половине была? Понравилось? Нам Саня очень помог, без него не устроились бы. А ты что делать собираешься? Квартирой заниматься или отдыхать поедешь?

Наталья Петровна взяла дочку за руку и чуть-чуть отстала, чтобы никто не помешал их доверительной женской беседе.

— Может, отдыхать поедем. А может, квартирой будем заниматься. Не знаю. — Милочка в раздумье наклонила голову. — Осенью, может быть, поженимся. А может, не осенью, а уже летом.

Наталье Петровне было необыкновенно странно слышать от своей четкой, определенной Милочки, всегда все знающей наперед, бесконечные «может», «может». Она сразу же вспомнила Пашины предположения о внуке.

— И от чего же это зависит? — осторожно спросила она.

— Не от чего, а от кого, — поправила ее Милочка, и сердце Натальи Петровны замерло. — От меня, — со счастливым смехом сообщила дочь. — Только от меня. Но я еще не решила. Если летом, то все по-тихому. И бомба разорвется после летних отпусков. А если осенью, то пир надо будет на весь мир закатывать, понимаешь? Мой Димитрий — главный редактор нашего рекламного журнала, весь мир объездил и теперь решил сесть на якорь, ясно? Все его сотрудницы будут очень огорчены. — Милочка снова счастливо засмеялась.

Наталья Петровна с облегчением перевела дух и тут же боевито предложила:

— Давай на весь мир. А за лето квартиру отделаете. Мы вам поможем.

— Не бери в голову. Сами справимся. Просто не все еще решено, — сказала Милочка, и лицо ее омрачила легкая тень.

— Жениться или не жениться не решено? — сразу поставила точку над i Наталья Петровна, которая любила определенность не меньше Милочки.

— Успокойся, мамочка. Мы решили пожениться. Иначе стали бы к вам вдвоем приезжать?..

Действительно, не стали бы: Милочка давным-давно родителей ни с кем не знакомила. Родная мать ведать не ведала, что в дочкиной жизни творится. Оказывается, был с ней этот самый холеный Димитрий, то приезжал, то уезжал…

— Дима — совершенство! — продолжала Милочка. — Сама увидишь и поймешь.

Мужчины с Иринкой шли, не спеша, впереди, и Наталья Петровна, оглядев две мужские фигуры — стройную широкоплечую в безупречных светлых брюках и мешковатую в бесформенных вельветовых — подумала, что она-то уж точно знает, кто из этих двоих — совершенство, а вслух сказала:

— Дай Бог тебе счастья, доченька! — И глаза у нее невольно наполнились слезами.

— Ты что, мамуль? Лучше же не бывает! — стала успокаивать ее Милочка.

— Я потому и плачу, — объяснила Наталья Петровна.

В голове у нее завертелось: осенью, значит? Хорошо. В каком ресторане будем праздновать? Где платье заказывать свадебное? Главное — мебель! Купить ее надо срочно. У Милы даже кровати нет. И деньги. Денег понадобится много! Зря они отдыхать надумали. Каждая копейка в дело пойдет. С дачей лучше повременить. Сейчас, сейчас она все сообразит. Распределит. Наладит.

Мысли у Натальи Петровны закружились таким вихрем, что даже голова кругом пошла. Милочка поняла, что с мамулей творится, и потерлась щекой о щеку.

— Не бери в голову, мамусь, — повторила она. — Сделаем все по-европейски: регистрация, завтрак с шампанским и свадебное путешествие. Поедем на море, куда потеплее. Или, наоборот, на горных лыжах кататься. Дима — мастер спорта по горным лыжам.

— А ты?

— Научусь. Не боги на горшки садятся.

— Ты перво-наперво квартирой займись, — с беспокойством сказала Наталья Петровна. — Пусто ведь в квартире!

— Вот в том-то и дело, что мы еще не решили, где будем жить, — задумчиво проговорила Милочка, и опять по ее лицу пробежала тень. — У Димы тоже есть квартирный вариант. Пока мы думаем, но, конечно, решим. Так что не волнуйся.

Тут-то Наталья Петровна всерьез и заволновалась: во-первых, потеряла из виду Иринку. Поискала глазами, нашла на обочине, успокоилась. Во-вторых, она от ужаса похолодела — оказывается, не Милочкина сейчас судьба решается, а их с Пашей. Понравятся они Димитрию — Милочка будет с родителями жить, не понравятся — не будет, и останутся они тогда сиротеть в новой квартире, в необжитом районе.

— Да, да, конечно, решайте, — сказала она, не в силах уразуметь, как ее родная дочь Милочка могла в один миг взять и отсечь свою жизнь от жизни родителей. И сделала попытку напомнить, что жизнь у них все-таки общая, течет и будет течь в одном русле. — Мы с отцом надумали дачный дом обить, — сообщила она. — Самое время: лето, погода хорошая. Так что ты посмотри, верх или низ вам с Димитрием удобнее, сразу сделаем какие захотите перепланировки.

— Какой верх? Какой низ? Забудь и думать! — Милочка беспечно махнула рукой. — Мы мечтаем дачу в Крыму построить. Закрою глаза и вижу — песок, море, и мы с Димочкой! Он ведь еще и яхтсмен.

Наталья Петровна с горечью поняла, что они с отцом для Милочки — еле видная точка на берегу, а сама она мчится в открытое море на всех парусах на белой яхте, и никак ее не заманишь обратно на берег.

— А наша дача, что же, никому не нужна? — спросила она с обидой.

— Как это никому? — удивилась Милочка. — А вам? Вам она тоже не нужна? Надоела? Устали?

Милочкино «тоже» убило Наталью Петровну. Не стоило больше ни о чем спрашивать. И так все понятно.

— Да нет, мы после ремонта в квартире устали, — не могла она удержаться и дала понять дочери свою обиду и недовольство. — На даче мы всегда отдыхаем. Сама знаешь, умеренный климат Подмосковья самый полезный для здоровья.

— Знаю! — подхватила радостно Милочка. — А ты знаешь, о чем мы с Димой подумываем? Не построить ли нам небольшой коттедж в ближнем Подмосковье и жить там зимой и летом?

Вот так. Ударом на удар. Будешь вредничать, дорогая мама, не видать тебе дочки, как своих ушей. Но остановиться и не вредничать было очень трудно.

— А с твоей квартирой что будет? — все-таки спросила Наталья Петровна. — Ты хоть помнишь, сколько денег в нее вбухано?

— А что с ней будет? Ничего. Стоит, есть не просит, только дорожает, — беспечно махнула рукой дочь. — Не волнуйся, разберемся с жильем в ближайшее время, пока не до того было. Понадобится — купим мебель, не понадобится — не купим. Правильно?

— Правильно. — Тут и захочешь возразить, а нечего.

— Надо вам с Диминой мамой познакомиться, — продолжала Милочка. — Приятная интеллигентная женщина. Дима очень к ней привязан, она одна его вырастила.

Все недовольства и обиды Натальи Петровны растаяли как дым. Вот она, реальная, конкретная опасность — свекровь! Да и вся ситуация куда сложнее, чем казалась: единственному сыну матери-одиночки семейная наука дается с трудом. То-то он все путешествовал, а жениться не женился. Наталье Петровне уже не надо было объяснять, почему Милочка все в невестах ходит, а они внуков никак не дождутся.

— Дима думает, может, мы будем с его мамой жить, — продолжала Милочка. — У них большая трехкомнатная квартира.

— Вот уж этого, доченька, я тебе никак не желаю, — тут же откликнулась Наталья Петровна.

— И я себе, если честно, тоже, — призналась дочь, и опять они стали всепонимающими подружками. Мечты о коттедже перестали быть в глазах любящей матери обидной прихотью, а стали разумной и оправданной мерой для сохранения будущего семейного счастья.

— Кто она? Чем занимается?

— В кино работает. Кажется, ассистентом режиссера.

Наталья Петровна с сочувствием посмотрела на Милочку: бедная ты моя, бедная! Не подарок такая свекровь!

— Ты-то с ней познакомилась? Понравилась она тебе?

— Познакомилась. Не понравилась, — честно призналась Милочка. — Но ты меня, мама, знаешь, я умею ладить с людьми.

Судя по всему, Мила была настроена решительно и во что бы то ни стало собиралась строить свое семейное счастье.

— Ты ей, конечно, тоже не понравилась?

— Конечно, нет. Ей же сына отдавать не хочется.

— А как она с тобой обращалась? — продолжала расспросы Наталья Петровна.

— Крайне любезно.

— И на что же надеется Димитрий?

— Надеется, что мы отлично поладим.

«Ну и дурак!» — чуть было не сказала Наталья Петровна, но удержалась, а дочку попросила:

— Девочка родная, сто раз отмерь!

— Познакомитесь, и будем мерить вместе, — сказала Милочка, обрадовав мать: не отсекала она от себя родителей, они ей нужны по-прежнему.

— Не волнуйся, доченька. Непременно познакомимся и все рассудим.

— Только имей в виду, мамочка, Диму я больше жизни люблю.

Милочка крепко прижалась к матери, и та ее обняла.

После разговора с дочерью Наталья Петровна с особым пристрастием присматривалась к будущему зятю, пыталась понять, сможет ли он оберечь ее Милочку. Если они будут жить вместе с его матерью, это главное. Но и ему, Димитрию, она не желала такой жизни. Вот с ними жить — другое дело!