Прыжок леопарда 2

Глава 22

В ванной комнате шел ремонт. Поэтому он брился на кухне. Было семь тридцать утра. "Маяк" передавал новости. На плите закипал чайник, издавая протяжный свист. Жорка резко подался в сторону, чтобы выключить газ и спокойно дослушать радио. И в этот момент лопнуло зеркало.

Плохая примета, - подумал Устинов, перекатываясь к окну. По центру огромной рамы тоже зияла аккуратная дырка. Если бы он не ушел с этой линии, пуля вошла бы ему в левый висок.

Стреляли с балкона четвертого этажа дома напротив. Снайпер, конечно же, видел, что промахнулся: сквозь оптику СВД любой результат всегда налицо. Лежит наверное бедный солдатик, тихо страдает и всей душой ненавидит его, Жорку Устинова за то, что фартовый, за то, что продуманный. Вот взял и поставил в оконные рамы офисный триплекс, а снайпер этого не учел, не взял небольшую поправку. Сам виноват. Плохо читал теорию или забыл законы баллистики: пуля, вращаясь, смещается вправо, на выходе из твердой среды еще раз меняет угол атаки. Все это, конечно, жалкие миллиметры, но бывают моменты, когда цена миллиметра - жизнь. Был бы сейчас на его месте какой-нибудь отморозок, он бы приголубил из "мухи" неудавшегося убийцу!

- Хорошо, что шторы не снял, а ведь хотел. И уже позвонил в прачечную. Нет, чтобы там ни болтали, а Бог есть! - вслух прошептал Жорка.

Встав на колени, он плотно занавесил окно. Затем, коротким рывком, перебрался в прихожую. Дверь и косяк уже отступали под мощными ударами кувалды. Все правильно! Сделай их Жорка чуть попрочней, в ход бы пошла взрывчатка. А так - в запасе еще, как минимум, три полноценных минуты.

Жорка запрыгнул на крышку стиральной машины, приподнялся на цыпочках, нащупал и отпустил рычажок стопора. Зеркальный подвесной потолок бесшумно сложился мехами гармошки. Крышка люка, скрывавшаяся за ним, была постоянно открыта. Осталось подпрыгнуть, слегка подтянуться, и "выходом силой" уйти на последний этаж.

Люди обычно ругают "хрущобы". А зря! Устинов давно оценил простоту и прозрачность архитектуры, низкие потолки. Наверное, проектировщик был прирожденным разведчиком, или скрывался от алиментов.

Наверху было целых двенадцать комнат и множество окон. Часть из них выходила на улицу, другая смотрела в колодец внутреннего двора и только одно - самое ценное! - выходило прямо на крышу кинотеатра, "живущего" по соседству. Вот за это окно он и купил эту квартиру. Вернее, оформил на имя владельца одного из своих паспортов и держал про запас, как один из вариантов отхода. Числилась она за известной многодетной семьей. В годы застоя сам Леонид Ильич Брежнев принял участие в ее обустройстве, был даже почетным гостем на новоселье. Хозяин хранил, как реликвию, стул, на котором сидел Генсек и хрустальный бокал, в который ему наливали. За все это вместе взятое, включая метраж, он потребовал 70 тысяч долларов плюс расходы на оформление и ни пенса не уступил.

С момента отъезда хозяев, в квартире мало что изменилось. Те же голые стены, обрывки газет да ненужный хлам. Только новые окна слегка отдавали какой-то претензией на комфорт. Нечто подобное он видел в Москве на здании МИДа и купил точно такие же, не постоял за ценой. Глянешь снаружи: зеркало зеркалом; зато изнутри: смотри - не хочу.

У подъезда дежурили четыре машины: две "Волги", микроавтобус и новенький "БМВ". Людей возле них и поблизости не наблюдалось. Устинов примерно знал, где прячется снайпер, но заметил его случайно: бедолага повел стволом, решив поменять позу. Запарился бедный! Сверху его прикрыли пестрой дерюгой, да еще и забросали тряпьем.

Телефон стоял на полу. Он пододвинул его ногой, легким пинком опрокинул трубку - тишина!

Судя по почерку, это Контора, - вздохнув, констатировал Жорка. - нужно было предполагать, что Момоновца мне не простят.

Грохот кувалды, доносящийся снизу, достиг своего апогея. Он гулял по разбуженным комнатам, заглушая его шаги. Окно изнутри было плотно зашторено, забрано тяжелой решеткой, а снаружи заложено кирпичом под цвет и структуру глухой стены. Несмотря на громоздкость конструкции, оно открылось легко и бесшумно. Подхватив на ходу небольшой чемоданчик, приготовленный для такого вот случая, Жорка спрыгнул на дымящийся рубероид - солнце уже припекало вовсю.

Он вытер с лица засохшую мыльную пену и огляделся. От позиции снайпера его прикрывали огромные буквы - имя собственное очага провинциальной культуры - "Комсомолец". Буквы стояли в центре фасада прямо по срезу крыши, а слева и справа от них крепились большие лебедки для подъема и спуска рекламных афиш. С другой стороны наверх выходили перила лестницы, сваренной из толстых железных прутьев. Там, где она начиналась, был небольшой тупичок: справа - стена служебного гаража, принадлежавшего кинотеатру, слева - центральный вход в отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, а прямо по центру - высокий кирпичный забор и внутренний двор Отдела внутренних дел. Там как раз начиналась легкая суета: вот-вот и сыграют тревогу.

- Эй, в шлюпке под парусом, там сверху не видно ничего подозрительного? - донеслось откуда-то с тех краев.

Жорка вздрогнул и чуть не присел.

- Все спокойно, мать вашу так, подозрительней вас не видать никого!

Перила лестницы загудели: и от этого зычного голоса и от неровных тяжелых шагов.

- Удерживай, Васька, удерживай, осторожнее, мать твою так!

Два мужика в заляпанных краской халатах, поднимали на крышу громоздкое полотно. Его буквально вырывало из рук легкими порывами ветра.

- Слава художникам-передвижникам! - с ехидцей поздоровался Жорка, подходя ближе. - Как в вашем кинотеатре с местечком для частной рекламы?

- Помог бы, мать твою так! - натужно пропел обладатель зычного голоса, энергичный крепыш лет тридцати. В его водянистых глазах горел огонек азарта.

Устинов охотно повиновался.

- За угол, за угол хватай... Васька, мать твою так, не тяни на себя! Пошла родная, пошла!

Хмурый помощник молча сопел и старался изо всех сил. В этом маленьком коллективе он прочно усвоил вторые роли. Был Васька нескладен и худощав, страдал подагрой и пьянством, а по возрасту годился Устинову, как минимум, в деды.

Наконец, дебелая рама с шумом и треском упала на рубероид. "Передвижники" сели рядом, прямо на пятые точки.

- Вот так, мил человек, каждый день мы и мучаемся, - выдавил, как слезу, молчаливый Васька и сплюнул на полотно. - А насчет рекламы - это не к нам. У мамы интересуйся. Спустись по лестнице на пролет, увидишь в стене открытую дверь - и прямо по коридору.

- Спроси Викторию Львовну, мать ее так! - уточнил крепыш, давая тем самым понять, что Васька ничего не напутал.

Где-то поблизости взвыли сирены патрульных машин. Им вторил многоголосый собачий вой. Наверное, кто-нибудь из соседей плюнул на телефон, сбегал и вызвал милицию.

- Вот работа у мужиков, мать иху так, - доносилось из-за спины, - до пенсии играют в Чапаева.

Жорка не стал беспокоить Викторию Львовну. Время он чувствовал кожей и понимал, что оно поджимает. По тесному коридору дошел до служебной лестницы и спустился в просторный холл с высокими стеклянными стенами. Он почувствовал себя, как рыбка в океанариуме.

Мимолетного взгляда хватило на то, чтоб сполна оценить ситуацию. Помимо "конторского" автопарка у подъезда его дома выросли целых четыре патрульных машины. Стражи порядка стояли спокойно, хоть и держали в руках оружие, а вот некий гражданский тип в синем костюме - тот что-то орал и тряс перед их носами красною корочкой. Сектор обзора был узковат, Жорка видел лишь бритый затылок и часть аккуратного уха. Что будет дальше он знал: контора всегда "подминала" ментов, не "ксивами" так деньгами и если они не сцепились сразу - значит, договорятся.

- Значит, договорятся, - вслух повторил Жорка, - и в любом случае, в этом городе мне не жить.

Его обуяла животная злоба на себя, на Контору, что дышит ему в бритый затылок, даже на ту ее часть, что осела в глубоком подполье, бросив его одного.

"Искать будут настойчиво, ненавязчиво и очень внимательно", - говорил ему Отто Карлович и, кажется, был прав. За последние четыре недели он уже третий раз вынужден все бросать и спасаться бегством.

Все началось в Архангельске. Там он купил квартиру на самой окраине, в бандитском районе Варавино. Уже через двое суток к нему подошел сосед по лестничной клетке - молодой шалопай, по прозвищу Витя Трактор.

- Слышь че, - промычал он, из-за обилия жвачки во рту, - тут наши ребята орла одного на улице бомбанули. А у него в бумажнике твоя фотография. Мужик ты по виду правильный - делай выводы.

А какие могут быть выводы, если ночью не спится и на душе тревога? Выглянул в окно - а в его гараже отблески света.

Уйти удалось без особых потерь. Разве что "джип"... он взлетел на воздух вместе с тем, кто пытался приладить магнитную мину под его широкое днище.

В Ярославле его пытались убрать старым дедовским способом. Жорка шел по ночному городу к своему новому дому. Типичный российский пейзаж: разбитые фонари, робкие всплески неона. Семенит заблудившийся пешеход, шарахается подъездов и подворотен. Изредка просквозит пара-тройка машин - и опять тишина. В отдаленных от центра кварталах в это время всегда безлюдно.

Опасность он почувствовал загодя, еще до того, как трезво оценил ситуацию. Далеко впереди мелькнули два силуэта. Была в них звериная грация, веселая злая удаль, но оба изображали всего лишь подвыпивших мужиков. Георгий Романович сбавил ход и прислушался. Шаги за спиной стали более различимы. Тогда он достал из ближайшей урны пустую пивную бутылку и сунул за пазуху, сам еще не зная зачем, но полностью доверяясь своим животным инстинктам. Итак, "коробочка". Не хватает чего-то еще... а вот и машина, шелестит у самого тротуара метрах в десяти позади. Жорка увидел ее отражение в зеркальной витрине. А в машине той - ствол, а к стволу приложением - морда в спецназовской маске. Вот чудак человек: маску напялил, а мушку не прокоптил!

Устинов выждал момент, когда машина начала притормаживать. За секунду до выстрела стремительно обернулся и бросил бутылку прямо в лицо "водилы". Лобовое стекло гулко ахнуло и пошло мелкою сеточкой. Водила наделал в штаны и присел на тормоз. А тот, кто сидел рядом с ним, резко подался вперед, машинально нажав на курок. Длинная очередь ушла в молоко: пули метались по стенам, по стеклам, прыгали по асфальту и наделали много паники в рядах наступающих. Они залегли. Впрочем, стрелок и мишень давно поменялись местами. Короткий бросок и Жорка уже у передней дверцы, с пистолетом в руке. Водитель еще и опомниться не успел, смотрит удивленно и тупо. А над его плечом - бритый затылок спецназовца. От удара маска съехала на глаза.

- А ну-ка замри, падаль! - прорычал Жорка.

Левой рукой он схватил шофера за шиворот и бросил его лицом на разбитое лобовое стекло. Еще и еще раз. Когда тело обмякло, он вытолкнул его на капот и смахнул под колеса, как ненужную вещь. Рукоять пистолета, зажатого в правой руке, пришлась автоматчику в основание черепа. Он притих, не издав ни звука. Через долю мгновения Устинов уже сидел за рулем и давил на газ, сдавая назад. В него не стреляли. Боялись попасть в своего.

Спецназовец был, конечно же, цел, но уже не опасен. Жорка не стал его убивать. Солдат - человек подневольный и здесь он не по своей личной инициативе.

М-да, и в Ярославле все обошлось. Оттуда Устинов рванул на юг и снова попал в похожую ситуацию. Нет, слишком уж быстро его вычисляют! Пора бы задуматься, почему? Откуда у хлопцев такая прыть? Сколько можно стучать по карману? Четыре квартиры - коту под хвост!

Стоп, квартиры! Ведь он покупал квартиры! Пусть на чужое имя, но покупал. Не здесь ли его основная ошибка?

А если номер секретного счета для новой Конторы больше не тайна? - тогда он известен его преследователям. Им остается лишь проследить, в каких городах оседают крупные суммы денег. На первоначальном этапе подключается местная агентура. Ее задача узнать: кто, где и когда покупал дома, квартиры, машины, дачи. Спросить у бывших владельцев, ненавязчиво показать фотографии... надо же, как все просто! Ну, ничего, в следующий раз и мы будем умнее. Если, конечно, выкрутимся. Если он будет, этот следующий раз.

"Ваша главная перспектива на ближайшие десять лет - уцелеть в беспределе и смуте, сохранить себя для организации", - говорил ему Отто Карлович. Господи, как это долго: ближайшие десять лет, как это тяжело - выживать!

Злость прошла. Устинов шагал по пустынному холлу, перебирая в уме варианты отхода. Там где был запасной выход, теперь приютился пивной шалман. Жорка здесь был завсегдатаем, имел открытый кредит и мог позволить себе пройти через черный ход. Столики стояли под цельнолитым козырьком, на высокой террасе, у глухой стеклянной стены. Все они были заняты. На площади играли детишки. День обещал быть солнечным и прекрасным, как улыбка грудного ребенка.

Шумнуть на прощание, что ли? - мелькнула шальная мысль. - Да нет, очень уж многолюдно. Лучше уйдем по-английски, но громко. Пусть помнят питомцев Векшина.

Устинов свернул в арку, прошел еще метров десять и принялся выбрать для себя какую-нибудь тачку. Выбор был очень богат: машин было более сотни. Они стояли тесно, одна к одной: "Жигули" рядового состава и козырные иномарки их командиров. Это был личный транспорт малограмотных внуков Дзержинского, месяцами не получавших зарплату. Он занимал половину проезжей части по всему периметру ОВД. Благо, движение в этих кварталах было предусмотрительно сделано односторонним.

Когда в государстве смута, лучше всего переносится эта болезнь в небольших городках. Здесь всегда есть реальный рычаг власти, такой, что способен сломить и народ, и народных избранников, и "сявок" из сельской мафии. Что же касается крупного бизнеса, то можно еще поспорить, кому эта смута больше на пользу. Менты бьют и умением, и числом.

У русских законников в чести небольшая забава: вешать над дверью золотую тарелку. Знают, что никто не возьмет, а если найдется самоубийца, то она ему выйдет боком. У внуков Дзержинского своя фишка - не запирать двери автомобилей, оставляя ключ в замке зажигания, если, конечно, он не на связке с ключами от сейфа и кабинета. Жорка об этой привычке знал. Сам был таким.

На площади что-то происходило. Похоже, его преследователи уже побывали в верхней квартире, а может быть даже, вышли на крышу кинотеатра.

- Расходитесь, товарищи, расходитесь, - кричал в мегафон хорошо поставленный голос. - Идут учения, не мешайте работать!

Туда, в сторону арки, ведущей в центральный городской парк, тряся животами, летели менты. От центрального входа, из железных ворот, по асфальту, по клумбам, по цветникам.

Двое в бронежилетах бежали по узкому тротуару, вдоль окон и стен следственного отдела. Выскочить на дорогу им мешал припаркованный автотранспорт. Устинов учтиво посторонился, прилип к стене, пропуская представителей власти. В нос шибанул сложный запах борща, свежего чеснока и домашнего самогона.

В салоне одной из машин внезапно заработала рация:

- Понял седьмой: он в спортивном костюме, в руках небольшой чемодан, или портфель.

- Седьмой, я первый: преступник бежит в сторону парка. Перекройте улицу Ленина.

- Есть перекрыть улицу Ленина!

Это была двадцать четвертая "Волга" неприметного серого цвета...