Прыжок леопарда 2

Глава 31

Студентку из Ленинграда доставили ранним утром. Ее извлекли из багажника "Жигулей" и небрежно опустили на землю. Девчонка была, в чем мать родила: стояла, прикрывшись ладошками, и молчала. Багажа при ней - самый минимум: ни лифчика, ни трусов - лишь горсть золотых побрякушек.

- Георгий Саитович тебе передал, - пояснил один из курьеров по кличке Рахматулло, - сказал, "пусть подарит своей невесте".

Заур машинально принял "рыжье", молча сунул в карман, долго, минуты три, пристально рассматривал пленницу. До этого с женским телом он был знаком на ощупь. Затащив зазнобу на шконку, первым делом выключал свет и всегда почему-то стыдился своей наготы. Теперь, как прозревший слепой он испытывал новое чувство - нечто сродни восхищению. Бабенка ему понравилась. Настолько понравилась, что он ощутил легкий укол ревности.

- Так и везли? - спросил Ичигаев со скрипом в голосе, - на троих, небось, разбавляли?

- Ее-то?! - сплюнул Рахматулло, - секельды багда гюлли! Да в голодный год за мешок сухарей даже срать рядом не сяду! Ты бы видел, нохче, какая она была! Как вспомню - блевать тянет. Не баба - голимый кусок дерьма! Это мы ее в автосервисе водичкой из шланга обмыли, в божий вид, так сказать, привели.

Курьер говорил по-русски. Девчонка, естественно, все поняла, но даже не покраснела. Похоже, ей было по барабану: где она и что с ней собираются делать.

- Ладно, потом расскажешь, - еще больше насупился Ичигаев и сделал рукой приглашающий жест.

Не успели взойти на крыльцо - пришли от заказчика. Они как будто следили за домом. Пленницу увезли. Для прикрытия срама, Чига дал ей ватное одеяло.

Как позже рассказывал Рахматулло, взяли ее легко. Постучали в квартиру, сказали, что это сантехник из ЖЭКа. Девчонка открыла дверь и отошла к телефону. Потом что-то заподозрила и стала кричать. Ее, естественно, успокоили: достали из домашнего бара бутылку заграничного "пойла", залили через воронку. Стандартная порция клофелина свалила ее с катушек.

Хватились пропажи на удивление быстро. И началось самое интересное: на уши встали милиция, армия, КГБ. К операции привлекли даже курсантов военных училищ. По области был объявлен план "перехват". Шерстили всех уголовников. На дорогах проверялись даже дальнобойные фуры. Но Георгий Саитович тоже не пальцем деланный. Он использовал запасной вариант доставки. Девчонку везли в товарном вагоне под пломбой.

Полдороги она спала. Несла под себя, как курица, и по малому и по большому. Откроет глаза, хватанет стакан минералки - и снова сопит в две дырки. Несло от нее, как от душного козла, жрать невозможно. Чем только от "бакша" не огораживались - все бесполезно. Дошло до того, что в пути приоткрыли окно и так дышали по очереди.

Потом кто-то из хлопчиков предложил: давай, мол, сыграем в картишки на раздевание. Кто лоханулся - снимает с бабенки какую то часть одежды и майнает в окно. Короче, хлебнули горя. Больше всех досталось Артуру: он пацанчик еще молодой, но уже наркоман со стажем. Примет порцию ханки - совсем с головой не дружит. Такое надо смотреть: дерьмище присохло к жопе, марухе больно, она орет, а он, знай себе, обдирает ее, как луковицу.

Дышать после этого вроде бы стало полегче. Я ей на радостях даже свой спальник пожертвовал, чтоб не замерзла. Вижу, чуть-чуть отошла: попросила стакан водки, потом пожрать. Похлебала немного бульона - и снова на боковую.

- Она ничего не рассказывала: где живет, кто родители? - зачем-то спросил Заур.

- В том-то и дело, что нет. Другая бы криком кричала, бросалась на стены, морду себе всю расцарапала. Я тебе так скажу: это очень сильная баба, а несла под себя специально, чтоб не снасильничали. Я думаю...

- Что?

- Может, она смирилась? Аллах иногда позволяет заранее знать свою смерть. Интересно, сколько же за нее заплатили?

- Тебе-то какое дело?! - внезапно вспылил Заур. - Все мы свое когда-то получим.

Посредник принес пятьдесят тысяч зелеными. Столько же обещал после сдачи "товара" заказчику. Итого - сто. Чига скрипнул зубами: он бы отдал вдвое больше, только б не видеть ее никогда, только б не знать, что она где-то есть.

К вечеру приехал Эфенди, привез свежую прессу. Он купил газеты в Назрани, где встречался с верховным муфтием. В самом Грозном почта давно уже не работала.

- Курьеры еще не убыли? - спросил он с порога.

- Завтра с утра собираются.

- Я б на их месте не слишком торопился в Москву - на, почитай!

На первых страницах московских газет - фотография недавней его пленницы. Над ней заголовки: "Похищена дочь одного из столпов советской внешней разведки"; "Месть иностранных спецслужб, или происки русской мафии?"; "Награда в миллион долларов за дочь рядового полковника"; "Кто он, главный подозреваемый?" На разворотах - целая куча статей, посвященных борьбе с криминалом и пространное интервью с министром внутренних дел.

Странное дело: свидетели не молчали. Каждый, наперебой, стремился помочь следствию. Ценную информацию давали осведомители и "люди с активной гражданской позицией". Архив МВД стал почти что читальным залом. Сами менты уже не боялись огласки и щедро делились тайнами следствия. И это во времена стопроцентно недоказуемых глухарей!

Публикации были наполнены сермяжным гражданским пафосом: "Доколе?!" Все били в одну точку и сходились на Гоге Сухумском: это он, кровожадный монстр - и есть главный подозреваемый. Ату его, суку, даешь санкцию прокурора на обыск и еще одну - на арест!

Чига бросился в комнату, схватился за телефон.

- Не суетись, Заур, - тихо сказал Эфенди, - из Москвы твой дядя уже уехал. Его телефонный номер, скорее всего, прослушивают. Звонить по нему опасно, можно себя нечаянно выдать.

- Выдать? Кому?

- Не знаю еще. Но сейчас для кого-то ты самый главный свидетель.

В подтверждение его слов, звякнула оконная рама. На стене, чуть выше головы Ичигаева, появилась аккуратная дырка. В тот же миг какая-то сила толкнула его на пол. Несколько пуль впились в дверной косяк там, где он только что был. Заур с удивлением посмотрел на Эфенди: если б не он...

Этот медлительный благообразный старик оказался умелым воином. Уже с пистолетом в руке, он тенью скользнул к окну, пару раз нажал на курок и резко отпрянул в сторону. В коридоре и во дворе что-то одновременно рвануло. Запахло гарью и порохом, затрещали языки пламени.

Из времянки, где жили курьеры, донеслись ответные выстрелы. Охранники домочадцы тоже справились с замешательством - огрызнулись парой очередей.

На улице кто-то вскрикнул. Громко хлопнула дверца машины. Взревел двигатель. Ичигаев поднялся на ноги, вытер холодный пот. Ему было очень стыдно.

- Что, нохче, мал-мал обосрался? - спросил он себя со злобой, - а ведь это еще цветочки!

Скоротечная схватка казалась ему незаконченным предложением. А ведь в следующий раз нападавшие будут умнее.

Пожар потушили быстро. Людских потерь в доме не было. Обошлись малой кровью: Артур по глупости подставился под осколок, и ему отрезало мочку уха.

...После закатной молитвы Ичигаев вышел во двор. Присел на скамейку. Землю окутала ночь. Одна из последних мирных ночей мятежного города. Он знал, что сегодня его не придут убивать, а если придут, у врагов ничего не выйдет. Потому, что он не один.

Эфенди раскуривал длинную трубку, похожую на кальян и тоже о чем-то думал. Потом произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

- Посланник Аллаха однажды сказал: "Тот, кто имея рабыню, хорошо воспитал ее, должным образом обучил основам религии, а потом полюбил и женился на ней, - тому уготована двойная награда".

- Я найду эту девчонку, - тихо ответил Заур, - Всевышний свидетель, я так не хотел ее отдавать!

- Нужно уходить в горы, - сказал старик, как о чем-то давно решенном, - здесь за твою жизнь я не дал бы ломаного гроша. Тот, кто делает черное дело чужими руками, принимает ихрам, как одежды, но не как состояние духа.

Утром убили Рахматулло. Прямо у ворот гаража. Кто-то стрелял ему в спину, пока тот возился с замком. Как это случилось, никто не слышал. Пистолет, скорее всего, был с глушителем. Один из соседей, выходивший из дома по малой нужде, вроде бы видел легковую машину, а как она выглядит, припомнить не смог - не до того было.

Артур плакал в голос. Немой хватался за автомат, грозился всех замочить. Трясло его, как эпилептика. Ни зрачков, ни радужных оболочек - сплошь белые пятна. Чига хотел вызывать скорую, но телефон не работал. Слава Аллаху - обошлись без врача. Больного скрутили, вкололи ему скополамин.

В общем, прошло часа два, прежде чем все успокоилось. Покойника занесли в дом, обмыли, переодели. Из мечети пришел мулла, прочитал нараспев несколько сур Корана. Эфенди, как самый опытный, все остальное взял на себя.

Когда цинковый гроб уже запаяли, из мэрии Грозного приехали вооруженные люди. Их прислал Беслан Гантемиров. Задавали много вопросов. Хотели составлять протокол, но узнав, что убитый приезжий и, более того, не чеченец, вдруг передумали. А самому Зауру сказали открытым текстом:

- Уходи отсюда, нохче. Здесь тебе делать нечего, не тот контингент.

Люди Гоги Сухумского знали чеченский язык. Даже те, что работали с ним в России. Эти слова были поняты без купюр и сделали то, чего не смогли автоматы ночных налетчиков. Чига был еще в своем окружении, но уже остался один. Большинство из бойцов вдруг решили срочно ехать в Москву. Надо, мол, проводить и предать земле старинного друга. Последним ушел Яхъя - ингуш из Назрани по прозвищу Искандер.

- Не срослось у тебя, Малой, - сказал он вместо прощания, - и никогда не срастется. Здесь Георгий Саитович нужен: тебе одному не вырулить. Кто-то начал очень серьезную партию. И партия эта будет считаться законченной только после того, как нас, всех до единого, уберут. Мы не только свидетели, мы люди, на которых можно списать любой беспредел. Против тебя играет - дядюшкин бизнес. Слишком уж он, как бы помягче сказать... специфический. Если глянуть предвзято, есть в нем широкий простор для фантазии. Правильно говорил старик: нужно уходить в горы. Между прочим, правильно говорил, а ты не послушал...

- Уходи. Я никого не держу.

- Обиделся на ребят? - это ты зря! Неужели не понимаешь, что в доме мы все заложники? Стоит его хорошенько вскрыть - и тот, кто за нами охотится, разом решает проблему. Я не знаю его возможностей, но сужу по его делам.

- Кто бы он ни был, это мой кровник! - упрямо сказал Заур, - и прежде чем уйти к праотцам, я хотел бы отведать глоточек его крови.

- Как же ты собираешься его разыскать? - ехидно спросил Искандер.

- Что я, совсем тупой? - нужно искать того, кто купил девчонку.

- За девчонкой приходили шестерки, промежуточное звено. Если трезво подумать, они тоже вряд ли догадываются, кто за этим заказом стоит.

- Посредник расскажет.

- Ничего он уже не расскажет. Посредника схоронили еще вчера: в неположенном месте переходил через улицу.

- Тогда есть другой вариант. Газеты подняли шум: "Похищена дочь одного из столпов советской разведки", "Награда в миллион долларов"...

- Ну?

- Вряд ли газетчики промолчат, если кто-то получит эту награду.

- Правильно мыслишь, нохче, но тот, кто играет против тебя, сделает все, чтобы ты эту новость узнал посмертно.

- В моей прошлой жизни, - усмехнулся Заур, - было много моментов, за которые мне до сих пор стыдно. Если сейчас уйду - их будет еще больше.

- Как знаешь, - качнул головой Искандер и закрыл за собой дверь.

Когда вернулся Эфенди, был уже вечер. Чига сидел на крыльце с думою на челе. В одной руке автомат, в другой - заряженный шприц.

- Это и все, на что ты способен? - мрачно спросил старик.

- Скоро Рахматулло предстанет перед Всевышним. Его предадут земле. Он был плохим мусульманином, но очень хорошим другом. Чем я могу помочь нашему брату? Если будет угодно Аллаху, я готов отпустить всех заложников.

- Вы, русские, очень странные люди! - горько вздохнул старик. - Единицы из вас что-то знают об истинной вере, еще меньше - собираются следовать ей, но в своем большинстве вы готовы умереть за нее.

- Я чеченец, вайнах! - вскинул голову Чига.

- Для остального мира вы навсегда останетесь русскими...