Прыжок леопарда 2

Глава 41

Вест-Индия - настоящий рай для разведчика, особенно, если ты негр или мулат. Этот маленький континент весь усыпан полуколониями. То есть - почти государствами: с гербами, флагами, гимнами и другой липовой атрибутикой. Здесь больше всего министров на квадратный метр территории, но правят народами не они, а белые люди. Поэтому "гринго" всегда на виду. Им сохранить инкогнито гораздо трудней, чем слону в зоопарке.

Впрочем, Векшин не больно-то и скрывался. В ближайшей кассе он приобрел билет до Парижа и даже оформил его на свое имя.

Местные копы слежкой не докучали - на этом островном континенте никто не любит работать, даже полиция и спецслужбы, хоть дело, само по себе, не стоит выеденного яйца: нужно лишь убедиться, что объект сел в самолет, который способен взлететь, а дальше не их забота.

"Боинг-747" рейса "Бриджтаун - Париж" вылетал из столицы Барбадоса в семь сорок утра по местному времени. Векшин успел покурить, перекинуться парой словечек с хорошенькой стюардессой и выпить бокал пива. В салоне работал кондиционер, играла приятная музыка. Сервис был на приличном уровне: чуть выше "Аэрофлота" - чуть ниже компании "Пан-Америка". Что особенно важно, среди пассажиров не было откровенных хамов и выпивох. Сплошь приличные, в меру одухотворенные лица, какие обычно встречались в Советском Союзе на закрытых партийных собраниях. Значит, можно спокойно поспать, не вдаваясь в никчемные разговоры. Векшин терпеть не мог мимолетных знакомств - в подавляющем большинстве они не бывают случайными. Между ним и Парижем одиннадцать часовых поясов и никто не должен мешать приготовиться к этой встрече.

Старый разведчик любил Францию за броскую красоту, за легкость ее и шарм. Но это была отнюдь не любовь с первого взгляда. Впервые Векшин попал в Париж далеко не в радужном настроении. Это было давно и совпало с самым крупным провалом в его профессиональной карьере.

Израйль тогда воевал с Египтом: бил его смертным боем за святые места и былой ветхозаветный позор времен Авраама и Моисея. У арабов были все предпосылки для достойного сопротивления: людские ресурсы, поддержка СССР, новейшее вооружение опыт военных советников. А их хреначили в хвост и в гриву на глазах изумленного мира. Деградировали строители пирамид, превратились в невнятные тени предков. Они забыли своих древних богов. И Боги в отместку оставили их. Трудно поверить, что это они, египтяне, сумели когда-то заставить евреев "непосильно работать физически". Это чудо будет почище египетских пирамид, уж такого, поверьте, не повторить никому.

В часы намаза арабская армия теряла боеготовность. Представляете? - стоит секретная техника, рядом с ней часовой. А как закричит муэдзин на мечети - нет часового, все ему по фигу - достает из-за пазухи коврик, поворачивается мордой к востоку и качает молитвенный маятник: ладони о землю - пятки над головой, ладони о землю - пятки над головой. А техника без присмотра. Было во всем этом нечто сродни самоубийству.

Один из таких намазов закончился очень печально: прямо с переднего края враги умыкнули секретное вооружение - опытный образец новейшего ПУЗРК. Ох, и жарко было советникам! Столько вышитых звезд слетело с погон! "Аквариум", КГБ, военная контрразведка - все они, натуральным образом, облажались. Как говорят хохлы, "хотели побздеть - а оно ползеть!"

В нужном месте, в нужное время оказался лишь представитель конторы. В этом нет ничего удивительного: он-то, как раз, работал с той стороны, где за этот ПУЗРК давали награды. Представитель копнул по горячим следам (в состоянии эйфории, охватившей противную сторону, это было сделать несложно) и призрачно намекнул, что в этом деле не обошлось без предательства. Конкретных фамилий источник не называл. Он просто назначил время и место встречи, а еще дал понять, что очень нуждается в помощи.

Векшину дали полный карт-бланш: оружие, люди, способ доставки - все на его усмотрение.

- Ты, эт самое так, мозгами-то пораскинь, а утречком мне доложишь, с какого конца собаку скубсти. Не я у тебя дела принимаю - не мне тебя, эт самое так... и учить.

Он тогда немного схитрил - выбрал море. В детальный план операции был включен старенький теплоход "Руза" - лесовоз польской постройки, где числился практикантом его Антон.

О том, что у Векшина есть сын, не ведал никто, даже он сам. Но однажды одноклассница Надька отловила его в метро и... ни "здравствуй", ни "как дела?" - кратчайшим путем к сути: так, мол и так, помоги моему чаду, "ты ведь все можешь, Женечка!"

Эта легкая шепелявинка... как ломом по сердцу: "Жьенечка"! С какой, интересно, стати: не я ведь тебя бросал, не я выходил замуж... тьфу, черт побери, женился! Да еще так по подлому, по-воровски, тайком?

Вслух он тогда ничего этого не сказал, историю Надькину выслушал и от души посмеялся - интересный, забавный случай.

В мореходке ее Антон стал изучать английский, это для всех моряков обязаловка - побоку все, чему там учили в школе. А он у нее натуральный "шпрехен зи дойч" и хорошо "шпрехен": хотел поступать в иняз, да провалился на русском. Короче, попал в своей мореходке в самую отстающую группу. Все с самых азов: "Ит из э тэйбл", "Ай эм э кэдэт оф зе Ленинград мэрин колледж" и прочая ерунда.

Английский язык преподавали две незамужних подружки. По причине возрастных изменений (каждой из них было под сорок), за высоким забором училища рейтинг их стремительно падал. Зато среди пацанов, насидевшихся в карантине, обе служили пределом вожделенных мечтаний. Они об этом, естественно, знали и одевались весьма фривольно. Предельно допустимое "мини", полупрозрачный шифончик, небрежное декольте. "Англичанки" дружили, и ходили друг к дружке в гости. Чаще всего во время занятий. Припрется фифуля в аудиторию, где корпят над "презент индефиненд тенс" молодые "дубы"... проплывет вдоль рядов, потрясая "запретным плодом"... обнимет подружку - и давай балаболить с оксфордским прононсом. Знает, падлюка, что каждое слово услышат, но все равно ничего не поймут.

- Ты меня слышишь, Лили? Посмотри, какая милашка!

- Тот, что на первой парте?

- Нет, милашка сидит у окна, рядом со старшиной.

- Фу, Джейн, не смеши, этот мальчишка похож на педика.

- Ничего ты не понимаешь! Просто он слишком молод и даже еще не бреется. Такие мальчишки совсем ничего не умеют, очень стесняются и пахнут парным молоком. Разве такие не возбуждает?

- Ну, уже если на то пошло, мне больше по вкусу сам старшина - настоящий самец!

- Фи! Он же рыжий и черты лица грубоваты. Посмотри на его нос!

- Что "нос"? Нос - это вывеска! Наверно, в штанах такая машина, что во рту не поместится!

За Антоном и прежде водилось такое - все схватывать на лету. Как Векшин потом убедился, у него действительно уникальная память. Но в данном конкретном случае он превзошел самого себя. Подружки, как всегда, мило беседовали, доверяли друг дружке самые сердечные тайны, а он взял, да похабно заржал.

"Англичанки" остолбенели. Представьте на миг, что у вас попросил прикурить египетский сфинкс. Вот так и они.

- В чем дело? - спросила хозяйка аудитории, - вас, товарищ курсант, что-то развеселило?

Что ей ответил Антон, он матери не признался, но фраза была очень долгой, сказана на чистом английском и с литературным изыском.

Немой сцены не получилось - подружек как ветром сдуло. Уже через пять минут обе они рыдали в кабинете начальника отделения:

- Или мы, или он!

Ломать учебный процесс из-за какого-то вундеркинда? Для системы это очень накладно. Не проще ли...

- Его отчислят, Евгений, - рыдала Надежда, - если уже не отчислили. Ты должен помочь сыну!

И он, наконец, психанул:

- У каждого сына бывает родной отец. Вот он пускай и поможет!

- Как?! - она отступила на шаг, - ты же и есть отец, я разве не говорила?

Вот сука!

- Ох, Женечка, Женя, - со вздохом сказала Надька, - какой же ты все-таки дуб! Если не веришь, посмотри фотографию: это же твоя ксерокопия.

У него перехватило дыхание:

- Что ж ты...

Вот и все, что тогда удалось вымолвить.

- Бедный мой Женечка, - она еще раз вздохнула и погладила его по щеке, - Ты разве не знаешь? - для женщины важен статус замужества. Между любовью и ЗАГСом, любая из нас выбирает ЗАГС.

Проблему Векшин решил. Отыскал для нее "наименьшее общее кратное". Все получили искомое: мореходка - новый жилой корпус со столовой и собственной баней, "англичанки" - квартиры в Невском районе, Антон - три наряда вне очереди, а он - новый жизненный статус и самые реальные перспективы стать полноценным дедом.

Он приехал в Архангельск, с трехдневной щетиной на морде - решил отпустить бороду, чтоб хоть немного скрыть внешнее сходство с сыном. Мушкетов это сразу заметил:

- Во! Ты глянь на него: не успел с Кубы вернуться - стал натуральным барбудосом. Теперь вот, собирается на Ближний Восток. Может, ну его в баню, вернешься и станешь искать специалиста по обрезанию?

Возвращения блудного папы не получилось. Никто никому не бросался на шею, не плакал в жилетку. Антон о своем настоящем отце не знал ничего, а Векшин событий не торопил - держался на расстоянии, присматривался, делал выводы. Он все больше и больше узнавал себя в сыне. Или просто хотел узнавать? Его душевных терзаний никто не заметил. Мушкетову стало не до него: в Северном море его покарал Господь за длинный язык и скверный характер. Судно попало в шторм, а Витька качку не переносил - лежал пластом в одноместной каюте, рычал на оцинкованный тазик и так вот, "играя в тигра", подхватил сильный приступ радикулита. Ну, как это обычно бывает: сильнее, чем можно нагнулся, не вовремя кашлянул, что-то в спине хрустнуло - и кранты: был человек - стал живой труп.

Ох, и вонища стояла в каюте! Как на скотном дворе в захудалом колхозе. Векшин извел на товарища целых четыре ампулы из специальной аптечки, чтобы Квадрат хотя бы сходил на горшок и спокойно уснул.

Антону тоже не позавидуешь. Два раза на дню он из каюты грязь выгребал. Море штормит, Витька блюет, а тазик туда-сюда, туда-сюда, раз - и перевернулся! Помучился парень, помучился, да взял и решил, что проще Мушкетова вылечить. И представьте, поставил на ноги шарлатанским каким-то способом. Судовой врач Воробьев только руками развел. Это потом Векшин узнал, что парень, в своем роде, уникум, а тогда... Что там случилось, как оно было? - можно только гадать, но после того случая Мушкетов мальчишку возненавидел и всячески избегал. Все попытки поговорить упирались в глухую стену. Витька отшучивался, отмалчивался, а сам отводил глаза. С Антоном поговорить тоже как-то не получалось...

- Дамы и господа, пристегните ремни: наш самолет идет на посадку.

Пора!

В Париже было точно такое же утро, как в далеком Бриджтауне, разве что, чуть более раннее. Жизнь опять подарила Векшину праздник и его не смогли омрачить даже пакости местной таможни. Горбоносый Ажан очень долго копался в его багаже, задавал множество глупых, ненужных вопросов и при этом смешно потел и посматривал на часы. Вроде бы европеец, а тупой, как слоновий зад, накрытый брезентом. Судя по его поведению, не все еще было готово к основательной встрече.

- Цель вашей поездки, мсье?

- Найти хорошего адвоката и составить брачный контракт.

- Вот как, и с кем?

- С бывшей женой. Контракт нужно оформить задним числом... что-нибудь не в порядке, мсье? - улыбнулся Векшин и сунул ажану под нос сотню зеленого цвета.

Тот даже стал ростом пониже - так испугался:

- Вы что?! Уберите сейчас же!

Проследив за его взглядом, старый разведчик взял на заметку двоих. Они довели его до самой стоянки такси. Того, что покрепче и помоложе, Векшин попросил поднести чемоданы. Инструкция не предписывала, что делать в такой ситуации и филер тащил их на полусогнутых, исходя похмельной испариной. Тащил, пока не услышал:

- Благодарю вас, мсье!

День обещал быть довольно комичным и, подыграв ему, Векшин сунул в ладонь носильщика несколько су, походя вынутых из его же кармана. Больше там ничего не было, кроме носового платка и его, Векшина, фотографии.