Прыжок леопарда 2

Глава 33

Оставшиеся перед выкупом дни, Ичигаев провел в карцере. Во время последнего шмона у него под матрацем обнаружили "мойку" и грамм героина. Ай да менты! - сами же, суки, и подложили! Он давно уже завязал с шаной, не кололся, не нюхал разную дурь. Куму, как никому, было об этом известно.

Чига поморщился и стиснул кулак здоровой руки. Происки кровника продолжались. Ну что ж, батано, надеюсь, до скорой встречи? - там поквитаемся.

Сосед по подвалу все так же сидит в углу в позе бывалого зэка. Трамбует его "следак", подводит под "вышку". А ментам что за разница? Им сказано, что Васька - опасный преступник, который пошел "в несознанку", они и рады стараться! Хотя, по большому счету, ему предъявить-то нечего. Типичный мужик, строитель. Сколотил бригаду шабашников, потому, что работы в государстве не стало. Зарабатывал хлеб насущный, исправно "отстегивал" "крыше". И, надо сказать, неплохо отстегивал. Руки у него золотые, бездарей рядом с собой не держал, заказчики выстраивались в очередь. И все б ничего, да пришел к нему очень большой человек с очень большим заказом. Нужно было построить дачу в курортном городе Сочи для одного из народных избранников. Построить "от рог до копыт": от фундамента - и под ключ.

Васька, само собой, всю очередь по боку. Погнался мужик за длинным рублем - вот оно боком и вышло.

Сначала закончились стройматериалы. Позвонили в Москву, по "секретному" телефону. Государственный голос ответил:

- Мужики, сами решайте такие проблемы. Вы же серьезные люди. Во всяком случае, так вас отрекомендовали. Депутат очень сильно занят, но скоро вернется из Куршавеля. Он гарантирует, что ваши расходы будут оплачены по двойному тарифу.

Работяги от радости напились: это ж надо, какая пруха! Мошной потрясли, скинулись и закончили дело.

Дом получился на загляденье, вот только на приемку депутат не приехал. Прислал четыре машины, полные лысых "качков" - надо понимать, вместо себя.

Качкам работа объективно понравилась - никого из шабашников не побили, только сказали, когда разговор зашел о деньгах:

- Дергайте отсюда по холодку и дорогу назад забудьте! Считайте, что вашу зарплату вы потратили на хирурга.

Натурально кинули мужиков, а такие обиды в сердце не выносишь, с годочками не остудишь. По горячим следам обратились они за правдою к собственной крыше. Те пальцы веером: "Да ща! Да на ра!" "Лукнулись", видать, да смекнули, что не туда и сами ужаснулись содеянному.

- Вы че, козлы? - орали блатные на Ваську, как на самого старшего, - под кого вы нас подставляете?! - И по мусалам, и по мусалам.

Помощники депутата тоже не остались в долгу. Обидно им стало: Это же надо! Какое-то там, дерьмо, на них, на крутых, ищет управу!

Разбирались с бригадой по своим, московским понятиям. Жену Васька похоронил, а дочку забрали в "дурку". Хотел мужик наложить на себя руки, да опять не судьба: налетели менты, из петли его вытащили, отвезли к следователю.

Худой кадыкастый щенок клонился к столу под погонами капитана. Был он прыщав, белобрыс и мерзко потел.

- Ты что ж, гражданин Сидоров, - спросил капитан, выдержав паузу, - на том свете решил скрываться от правосудия? Жену убил, дочку снасильничал. Поздненько совесть тебя заела!

У Васьки в руках оказалась массивная пепельница. Секунду спустя, она опустилась на потную плешь и взорвалась хрустальными брызгами. На этом допрос закончился.

Строптивого мужика долго "лечили" резиновым "дубиналом", но он словно окаменел. Замкнулся. Ни крика, ни стона, даже после удара под пах.

В ШИЗО он тоже молчит. Железный мужик! Кстати, ему до сих пор не придумали погремуху. Добрая слава идет впереди достойного человека, пусть даже, в образе двух обязательных конвоиров. На допрос и обратно Ваську водят только в наручниках.

- Слышь, чечен?

Заур подумал, ослышался и промолчал.

- Как тебя... слышь, Ичигаев?

- Говори! - в иерархии зоны Чига числился много выше мужика первоходка, но ответил корректно, как равному.

- Да это... как его? только что помнил и вдруг забыл! - Васька скривился от боли, наверное, попробовал улыбнуться, - во, вспомнил: что такое пояс шахида?

Как и все, Ичигаев смотрел репортажи из Палестины, но в тонкости не вникал.

- Сунул гранату за пазуху - и вперед! - озвучил он первое, что стукнуло в голову.

- Ага! А если на входе метало детектор? Как его обмануть?

- Пластид подойдет, а к нему простейший взрыватель... слушай, а зачем тебе это?

- Если вырвусь живым на волю, - в глазах заключенного вспыхнул холодный огонь, - обязательно такой сгоношу. Мне ведь много куда надо будет наведаться.

- На прогулку к Белому Дому? - Чига взглянул на Ваську с искренним интересом.

- Чем выше - тем лучше. Ты знаешь, о чем я сейчас подумал?

- Откуда ж мне знать?

- Вот, все говорят, Россия отсталая. А я тебе так скажу: это брехня. Мы идем впереди себя почти на столетие. Рано нам еще перестраивать, да играть, дуракам, в демократию. Сейчас самое время для Александра Ульянова и партии "Народная воля".

- Это точно! - Заур, хоть и хреново, но тоже когда-то учил историю, - без хорошего заряда пластида, никого из наших чиновников на пенсию не отправишь.

Замок лязгнул как-то не по-хозяйски, как фомка в руках неумелого шнифера. Заключенные замолчали, прислушались. Тот, кого пропустил коридорный, очень спешил. Воровские шаги стихли у двери ШИЗО, приоткрылась амбразура кормушки и чей-то свистящий шепот свежим ветром гульнул под сводами камеры:

- Ичигаев, принимай "грев", а то загнешься тут на хлебе да на воде. Смотри, маляву не проглоти.

Сверток был настолько солидный, что еле протиснулся в узкую щель и напрочь закрыл лицо почтальона. Чига спросил для проформы:

- Ты кто?

- Аслан передал, - уклончиво ответил посыльный. - там курево, колбаса и вареное мясо. Ну ладно, я побежал.

Заур покачал головой: грев для законника - дело вполне обычное, даже если его принесли в не совсем обычное время.

- Налетай, босота! - сказал он простецки и повернулся к сокамернику. Увидев, с каким вожделением тот смотрит на пачку "Примы", строго предупредил, - курить будем по очереди, ты - первый. Дым старайся пускать тоненькой струйкой и вертикально вверх.

Васька молча кивнул и чиркнул разовой зажигалкой. Ичигаев сглотнул слюну, отвернулся. Клочок папиросной бумаги был свернут в тончайшую трубочку. Он сунул его в потайное отверстие за подкладкой тюремной робы - потом почитаем, - все равно ни хрена не видно. Курить хотелось до одурения - скорей бы! Кажется, впервые он пожалел, что Эфенди так и не смог его отучить и от этой дурной привычки.

Потом он услышал сдавленный хрип. Тело мгновенно рванулось в сторону, реагируя на нештатную ситуацию. Разум подключился потом. Заур осознал себя в дальнем от входа углу. Он стоял, вжавшись спиной в холодную стену, прикрывая живот здоровой рукой. Под ногами корчился Васька. Кандидат в шахиды лежал, вцепившись руками в свою небритую шею, как будто пытался сам себя задушить. Глаза его стремительно стекленели. Не успевший погаснуть окурок валялся под правой рукой, исходя ядовитым дымом.

- Суки, - срываясь на визг, заорал Ичигаев, - врача! Вызывайте скорей врача - тут человек умирает!

Его трясло, как во время хорошей ломки. Он колотил кулаками и пятками в дверь, пытаясь унять эту мерзкую, тошнотворную дрожь.

- Ты что ли человек? - донеслось из-за двери. - Ты говно из-под желтой курицы! Не боись, ничего с тобой не случится. Это хорошие люди помирают, как мухи, а вашего брата без хорошего кирпича на тот свет не отправишь.

Голос был ленивым и безучастным, с акцентом на чистое "о". Так мог бы говорить робот, сработанный в лесах Вологодчины. Секунду спустя, приоткрылся глазок:

- Чаво тут у вас стряслось?

Как ни странно, от этого голоса Ичигаеву стало легче.

- Врача позови, деревня, - сказал он спокойно и сухо, - тут новенький... боюсь, что уже отошел.

Коновал из тюремной больнички констатировал смерть от инфаркта.

- Вишь, мужичок как посинел? - хрюкал он, потирая ладони, - знать, моторчик не во время прихватил. Лежать бы ему и не рыпаться, да ждать медицинской помощи. Глядишь, все бы и обошлось, так, Голобородько?

Был он пухлым и розовым, как подсвинок с родословной, весь светился здоровьем и благодушием.

- Знамо дело! - степенно ответствовал дюжий шнырь в синем халате, наброшенном на тюремную робу, - при инфаркте без укола никак!

Сам он, тем временем, бочком приступал к мертвому телу и ел глазами "бычок".

Пакет с передачей Заур отправил в парашу, а вот до окурка еще не дошли руки. Не уж то возьмет? - думал он, отворачиваясь, - скорее всего, скрысятничает. А я промолчу - мое дело маленькое, может быть, со второго раза Пилюлькин поставит более точный диагноз?

- А ну, не замай! - рыкнул несвежий голос.

Шнырь присел и замер на месте, а доктор испуганно хрюкнул: источая выхлоп стойкого перегара, в карцер вломился кум Славгородский. Внешний вид гражданина начальника не сулил ничего доброго. Он тяжело дышал, бордового цвета ноздри поднялись к уголкам глаз, излучающих ярость. Было видно, что на нижний этаж он спускался бегом. За кумом едва поспевала его ментовская свита.

Завидев живого Заура, Славгородский выдохнул с облегчением.

- Что с ним? - спросил он у коновала, двинув квадратную челюсть в сторону трупа.

- Инфаркт. Острая сердечная недостаточность! - доложил ученик Гиппократа, щелкая стоптанной обувью.

Кум недоверчиво хмыкнул, обошел камеру по периметру. Встав напротив параши, поманил пальцем шныря:

- А ну, подыми!

Бедолаге светило зачушкариться, но ослушаться он не посмел.

Наметанный глаз мента просветил содержимое насквозь.

- Инфаркт, говоришь? Пиши уж тогда "плоскостопие"!

- Что написать? - уточнил коновал, но майор, казалось, не слышал.

- Оформляй этого на этап, - буркнул он кому-то из свиты и в упор глянул на Ичигаева. - Везуч! Ох, и везуч, сволочь!

Из постылых ворот тюрьмы его вывозил новенький "черный ворон". Был он создан на базе УАЗа, окрашен в небесный цвет и только решетками напоминал сталинский автозак. Но в том и сакральная суть старинных вещей, вставших вехами на изломе человеческих судеб: Их аналоги до сих пор уважительно величают "по батюшке".