Прыжок леопарда 2

Глава 30

Я лежал и прокручивал в голове все, что скачал из памяти хозяина дома, в котором увидел свою сестру.

Итак, Ичигаев Заур Магомедович, 1964 года рождения, уроженец Республики Грузия. С двенадцати лет без отца, с тринадцати употребляет наркотики. Начинал с "травки". Колоться начал на зоне. Попал туда сразу по-взрослому, по солидной статье, за вооруженный грабеж. Захотелось с братвой "раскумариться", да кончились деньги.

Кличка "Малой" прилепилась к нему еще в следственном изоляторе. Попал он туда, не зная традиций, признавая только закон силы. Вел себя нагло, чем очень обидел честных сидельцев. Чигу хотели "отпетушить", но не успели. Из высших инстанций прислали маляву: "Не троньте Малого!" Это озаботился дядя, в миру - материн брат, на воле известный как Гога Сухумский, коронованный вор и законник.

Первый срок пролетел незаметно и весело, как новогодние праздники. Ичигаев ни в чем не нуждался. Зоне, где он пребывал, был обеспечен повышенный "грев". Чай, водка, курево, "ширево" поступали по мере надобности. Три раза в год "на свиданку" прилетала "невеста" - самая смазливая из "пятерошниц". И всеми этими благами Чига щедро делился с "уважаемыми людьми".

Под крылом у "блатных" он успешно закончил тюремный ликбез. Изучил Уголовный Кодекс, научился "ботать по фене", презирать "промку". А вскоре и сам Чига Малой стал "уважаемым человеком". Вопреки традициям и формальностям, его "типа короновали".

Хорошее, емкое слово, - подумалось вдруг, - всплыло из народных глубин. Типа - это что-то игрушечное, ненастоящее: колбаса по сорок рублей, когда килограмм мяса стоит за восемьдесят, "Жигули" по сравнению с "Фордом", президент, по сравнению с человеком, которого действительно выбрали. Хорошее слово, ко всему у нас применимое: типа работа, типа зарплата, типа власть, типа закон, типа Россия.

Откинулся Ичигаев, когда ему было неполных двадцать четыре. Об этом событии даже писали в местной газете. Так, мол, и так, вернулся из мест заключения уголовный авторитет "И" - первый в истории города коронованный вор в законе. Дали понять, что им "типа гордятся".

Реклама попала в жилу, а тут еще дядя родной порадел. Короче, на сходняке назначили Заура смотрящим. Старый Кытя передал ему кассу и властные полномочия.

Времечко было подлое: цены росли ежедневно, причем - в разы. На помойках пропали объедки. Бродячие псы собирались в стаи, чтобы охотиться на бродячих котов. Родная сермяжная власть все больше напоминала оккупационный режим. Шоковая терапия лишила народ мотивации жить и плодить голытьбу. Это было начало процесса, который в последствие назовут "естественной убылью".

Людям в неволе было намного хуже. Заключенные ели собак и крыс. Цена сигареты сравнилась с ценой жизни. А уголовный авторитет "И" тем временем обрастал свитой - такими же скороспелыми апельсинами, молодыми да ранними. Способностей ноль, а потребности о-го-го!

Жили весело. Целыми днями варили "ханку", да пели блатные песни. На одного Ичигаева в день уходило не меньше стакана мака, да рядом еще голодные рты!

Оппозиция существовала всегда, как вечный противовес существующей власти. Но в уголовной среде не бывает импичментов. В один прекрасный момент на "малину" нагрянули "народные контролеры". "Смотрящего" загрузили в багажник зеленой "шестерки" и увезли на горную речку. Так в далеком средневековье колдунов проверяли на вшивость: утонет - святой человек; выплывет - на костер, сам дьявол ему помощник!

И быть бы бедняге Зауру неопознанным трупом, кабы не Гога Сухумский - Добрые люди "грянули в барабаны" незадолго до часа "Х". Дядя сыграл на упреждение и успел на "правилово" в самый последний момент. Был он на "мерсе" с московскими номерами, при деньгах и вооруженной охране. Стрелять, впрочем, не пришлось. Слово авторитета в уголовной среде звучит громко. К тому же, в местах заключения такая "текучесть кадров", что кто-то когда-то обязательно с кем-то сидел. А Кытя - тот вообще ходячая карта Гулага: во-первых, родился на Колыме, а во-вторых... нету в ГУИНе такого "хозяина", которого Старый не помнит сопливым гавкучим щенком. Был он, кстати, смотрящим и на той самой хате, давшей когда-то приют Жорику Ичигаеву на первые в его биографии три с половиной года.

Разошлись мирно. Оппозиция очень толково изложила свои претензии и Гога Сухумский признал, что она права. "Пусть будет, как было!" - гласил общий вердикт, и голодная братва отступила, унося в зубах отступные.

Черт с ними, с деньгами, - думал Георгий Саитович. - В конце концов, три тысячи баксов - это не деньги. Гораздо важней честь семьи, спокойствие рода. Волчонок подрос и пора его привлекать к семейному делу. Заодно пускай и должок отработает...

Как и все серьезные люди, дядюшка работал в Москве. Попал он туда вторым эшелоном, когда собственность уже поделили. Шел процесс концентрации капитала и в спорах "хозяйствующих субъектов" срочно понадобился аргумент, против которого не попрешь. То есть, именно он - Гога Сухумский - "дедушка русского рэкета".

Еще при Союзе нашел Ичигаев свою криминальную нишу. Он делал деньги из ничего. Скупал за гроши обязательства должников, а из них уже выбивал все: и долги, и проценты, и даже сверхприбыль. Выбивал, не взирая на лица. Будь это самый крутой бизнесмен, самый скользкий карточный шулер или самый последний бомж.

Это нам только кажется, что жизнь - копейка, что она ничего не стоит. Гога тоже сначала так думал, когда начинал. А когда разобрался до тонкостей, понял: стоит, еще о-го-го как стоит, сумей только взять!

- Нет у меня ничего, мамой клянусь, нет, - вещал какой-нибудь хитрован, - через полгода все до копейки отдам!

- Ты же в декабре обещал.

- Не смог в декабре, слушай.

- Почему не пришел, не сказал?

- Хотел, понимаешь, не смог: по срочным делам уезжал.

Такой вот бессребреник: квартиру жена забрала. машину - друг одолжил, да куда-то на ней уехал. Товар - тот вообще не его. А в кармане билет на Штаты и липовый паспорт. Наивный, не знает куда он попал, нужно будет - найдем и в Австралии.

- Сегодня отдашь, - поджимает Гога Сухумский, - с процентами это будет ровно три штуки зеленых.

- Откуда такие деньги?! Войди в положение, слушай.

- Ладно, войду, - ухмыляется Гога, - найду тебе человека. Он деньги сюда принесет, ему должен будешь. Сейчас позвоню...

- Мамой клянусь! - ликуя, лопочет должник. Думает, обошлось, по кривой объехал.

- Алло, Генрих? Привет, дорогой... да нет, не забыл. То, что ты искал, уже у меня: сидит за столом, улыбается...

"Клиент" действительно в эйфории. Он не в силах сдержать эмоции.

- Ну да, он продаст тебе свою почку. Дешево отдает, за каких-то три тысячи долларов. Так что давай, высылай бригаду с контейнером и хирурга.

- Ка... какую еще почку? - лопочет должник, потея от ужаса.

И все! Если человек не дурак, он деньги найдет. А если дурак, и на этот случай имеются варианты. Не подходит объект под конкретный заказ, здоровьем не вышел или еще какая причина: ну, пол, скажем, не тот, или возраст, или этот, как его? - резус-фактор? Такое бывает. Покупатель на этом рынке всегда привередливый. То не беда, ни одна блоха не плоха, найдется и ему применение. Наемники нынче в цене - вон, сколько кругом межнациональных конфликтов. Контракт на три года - и вперед, на Карабах. С молодыми красивыми бабами тоже все ясно: пусть передком долг отрабатывают. А тот, кто не в силах держать оружие - пусть баранов пасет, в кишлаках и горных аулах не хватает рабочих рук.

С приходом в Республику генерала Дудаева для Гоги Сухумского там открылись гигантские перспективы. Нужен был свой человек в Грозном, позарез нужен. Иначе никак: не разорваться же на две половины. Держит его Москва, держит, не отпускает: кто такой Гога Сухумский знают теперь даже в Кремле. Черная слава бежит далеко впереди. Раньше работал он сам - теперь работает это имя. Никто не желает быть его должником, зато приглашают наперебой гарантом при заключении сделок. Прямо рвут нарасхват! Теперь с каждой неразборчивой подписи он имеет хороший процент. Работа не пыльная, но очень доходная. Одно неудобство: нужно быть всегда наготове, в любой момент появиться там, где слово его весомей казенной печати. Нет, свой человек в Чечне обязательно нужен. Без хозяйского глаза новое дело зачахнет.

Судьба Чиги малого была решена. Зимой 92-го он оказался за перевалом. Как подобает правоверному мусульманину, начал с визитов к многочисленным родственникам: новые встречи, новые люди.

О том, что творится в Республике, ходили разные слухи. Чига ожидал всякого, но то, с чем пришлось столкнуться в первый же день, потрясло даже его, бывалого уголовника.

На центральной площади Грозного Ичигаев услышал визг тормозов, обернулся.

Под колесами "Жигулей", неловко раскинув руки, лежала русская женщина. Тело еще билось в конвульсиях, вокруг головы стремительно растекалась лужа дымящейся крови. Особенно запомнились яблоки. Спелые красные яблоки просыпались на дорогу из белой матерчатой сумки, очень похожей на наволочку. Потом нервно хлопнула дверь. Из машины вышел водитель - седовласый, стройный чеченец с автоматом через плечо. Зло шевеля губами, он ногой отпихнул мертвое тело ближе к обочине, а потом спокойно вернулся за руль и уехал.

Никто не свистел. В городе не было ни ментов, ни гаишников - все разбежались. Тех, кто сам не ушел, настигла примерно такая же участь. Более того, никто из свидетелей этой сцены даже не пробовал возмутиться: народы Кавказских республик уже разделились на своих и чужих.

Задолго до парада суверенитетов, ящик Пандоры вдруг прохудился: из него поперли наружу обиды и разногласия, копившиеся веками. "Свободная пресса" старательно ворошила засохшее было, дерьмо, поднимала на вилы и щедрою дланью швыряла в народ. Начало процессу было положено. Последовала череда пограничных конфликтов: Карабах, Приднестровье, Абхазия...

Второй съезд ингушей, состоявшийся в Грозном, тоже поднял вопрос о возврате отторгнутых территорий. Речь шла о Пригородном районе, входящем в состав соседней Алании. Масла в огонь подлил гражданин Ельцин, представлявший Верховный Совет России. Выступая на митингах в Ингушетии и Чечне в марте 1991 года, он обещал во всем разобраться и "помочь восстановить справедливость".

"Закон о реабилитации репрессированных народов", был принят уже через месяц. В нем прямо упоминались спорные территории, что привело к новым волнениям. Их было еще много: законов, решений, постановлений. Не было одного - конкретных шагов по их реализации. Ингушетия осталась одна, без руководства и без четких границ.

Почему река жизни так часто меняет русло, обнажая истоки локальных конфликтов? Не уж-то война действительно спишет все: имена подлецов, героев и тех, кто обрек их на подлость и героизм?

Все начиналось со слова. Вернее, с войны слов. Потом прогремел первый выстрел - у кого-то не нашлось других аргументов. Потом пролилась первая кровь. Потом вступил в действие механизм кровной мести. А там где стреляют, есть много хороших способов убрать неугодного. Для горца война - это способ существования. Зачем работать, если можно убить и взять?

Вооруженные стычки в Пригородном районе переросли в настоящую бойню с применением бронетехники. Менее чем за неделю погибло шестьсот человек. Более тысячи - ранено, или пропали без вести. В селах Чермен, Октябрьское, Джейрах разрушено около трех тысяч домов. Под сурдинку у частников угнано до полутора тысяч единиц автотранспорта.

Через границу в оба конца потянулись потоки беженцев: сто тысяч ни в чем не повинных граждан. В их сердцах уже поселилась ненависть. Кто хотел - брали с собой оружие. Его было много, хватало на всех.

Вайнахский народ не прощает обид. Кто виноват? - свиноеды. Развели там в Москве бардак, да такой, что аукнулось всей стране. Как их еще называть? - тех, с чьей молчаливой подачи, их земля во власти наживы? Ату их! Мститель, имеющий красный советский паспорт, мог легально смотаться в Россию, почудить там, покуролесить, а когда потянет паленым, вернуться в родной кишлак под защиту закона гор. Такой вот, "отхожий промысел".

Заур всей душой полюбил родные адаты. В их свете его непутевая жизнь обретала сакральный смысл. Это там, за крутым перевалом, он считался обычным преступником. Здесь, на своей земле, он чувствовал себя Шамилем.

Дядюшка был доволен: племянник оказался способным учеником, со здоровой инициативой. Семейное дело он поднял на новый уровень, с выходом на зарубежного потребителя. Сердце, почки, сетчатка глаз, костный мозг, поджелудочная железа - все это на внешнем рынке дороже золота. Сдай человека по запчастям - домик у моря можно построить.

Свой кусок хлеба Чига имел. Он даже построил дом на окраине Грозного, но хотелось чего-то большего. В Республике, торгующей нефтью, людьми и левым оружием, вырастали из ничего огромные капиталы. Банк Чеченской Республики по-прежнему осуществлял операции и считался в России очень даже платежеспособным. А из Прибалтики в Грозный самолетами шли вышедшие из обращения деньги. Финансовые авантюры, фальшивые авизо... Красивая жизнь за здорово живешь. Власть - как выигрыш в рулетку. За клочок бумаги с неразборчивой подписью, здесь безналом распродавалась Россия. И если бы это была не Чечня, ее бы придумали в другом регионе.

В Закавказье хлынули покупатели, прочие эмиссары из-за границы. Одного из них звали Эфенди. По рекомендации из Москвы, он вышел прямо на Чигу и стал его правой рукой. Прежде всего, аксакал отучил подопечного от наркотиков.

- Черный камень Каабы, - сказал он на ломаном русском, - стоял когда-то в раю и был ослепительно белым. Милость Аллаха опустила его на Землю и он почернел, вбирая в себя людские грехи. Сейчас наступило такое же черное время. Чтобы в нем выжить, нужно иметь светлую голову.

Время действительно было помойным и в личном, и в производственном плане. Покупатель крутил носом: и то его не устраивает, и это ему не так. Конкуренты наглели, в Гогу Сухумского дважды стреляли. (Аллах милостив, молва донесла, что все обошлось.) Против него самого возбудили уголовное дело по старому, мхом поросшему эпизоду. Какая-то мелочь, а надо же: Ичигаев Заур Магомедович снова объявлен во всесоюзный розыск!

Все наезды шли из России, но поразительным образом, даже здесь, за горами, Чига столкнулся с сильнейшим прессингом. Взять хотя бы последний случай. Да с него-то, пожалуй, все и пошло: заказ поступил на конкретного донора. Странный такой заказ: ни резус, ни группа крови, ни другие параметры в контракте не оговорены. А только домашний адрес, фамилия, имя и отчество. Тогда еще показалось: тут что-то не чисто. Но дядюшка успокоил:

- Ладно, - сказал, - не гони волну. Как говорят гяуры, хозяин - барин. Мне же будет полегче. Наше дело довольно хлопотное. Подходящего человека не сразу найдешь. Нужно бегать по поликлиникам, листать медицинские карты. А так... раз хорошо платят, доставим хоть черта. А что у него собираются вырезать, рога или яйца - то не мое дело...