Птица

глава 16 баня

К вечеру они вернулись к домикам у озера. Надя осталась сидеть с Лизой на улице – краем уха Птица подслушал, как Лиза рассказывала Наде о своей курсовой работе этого года, а та увлеченно слушала. Решив их не прерывать, Птица пошел в домик: полежать хотелось до невозможности. Он блаженно растянулся на кровати и даже задремал ненадолго в тишине, расслабившись. Впервые за долгое время ему совсем ничего не снилось.

Когда он очнулся, солнце еще светило в полную силу, пробивалось в панорамные окна через ветви деревьев. Птица подполз по кровати поближе к окну и выглянул: Надя с Лизой все еще болтали у незажженного костра, а чуть поодаль от них сидели в обнимку Лера с Ильей все такими же нежными слипшимися пельмешками, какими Птица увидел их в церкви. Птица усмехнулся и опустил голову, закрыл глаза. Он все думал: каково им будет, если он и правда улетит? А каково будет ему самому? Последний вопрос в голове звучал почему-то голосом Нади, которая всегда заботилась о том, чего хочет он сам, и благодаря ей он тоже стал вспоминать об этом. В ответах Птица пока терялся.

Правда в том, что Птица слабо представлял себя без друзей – земных. На небе ближе Ру у него никого не было, но их связь с Ру была безусловной, когда не задаешь лишних вопросов и не отделяешь себя от другого. На земле, после того как Птица все вспомнил, вопросы о том, какой он сам по себе – без неба, без человечности, стали появляться все чаще. Ему казалось странным отделять себя от контекста, потому что контекст был всегда, а он, Птица, нет – по крайней мере на земле. Кто он без обстоятельств, в которые помещен? Чего он хочет?

Птица тяжело вздохнул. Он не знал точного ответа ни на один вопрос, но сердце шептало мягко, что он сам – это то, как он поступает и какие выборы совершает в предложенных обстоятельствах. Сейчас он чувствовал, что теряет время. Когда нагрянет следующее испытание в этом нелепом небесном квесте, он не знал и предугадать тоже не мог, но одиночного страдания больше не выносил. Эту стратегию он уже пробовал, и ни к чему хорошему она не привела.

В дверь постучали. Птица встрепенулся, дернулся на кровати от неожиданности. За прозрачной дверью, переминаясь с ноги на ногу, стоял Илья. Убедившись, что Птица его заметил, он приоткрыл дверь и, просунув голову, сказал суховато:

– Меня послали убедиться, что ты ок. Как я вижу, ты ок.

– Я задремал, – ответил тот, поведя плечами.

– Надя предложила пойти в баню. Ты как? – Взгляда друга Илья упорно избегал.

Птица замялся. Он вдруг вспомнил, что вторым испытанием ему обещали огонь, и нахмурился. Нет, только не сейчас. Он совсем не готов, мельтешило у него в голове.

– Я… не знаю, – неуверенно ответил он, опустив глаза.

Илья всплеснул руками.

– Ты хоть что-то знаешь, м-м-м? – немного раздраженно сказал он и, захлопнув дверь, ушел. Птица снова остался один, весь осунулся, поджимая губы и злясь на себя.

– Ничего я, блин, не знаю, – пробормотал он себе под нос, вставая с кровати и запихивая ноги в кеды. Потом он вышел и почти бегом спустился по лестнице. У костра Илья уже возмущенно распинался девочкам, и Птице не надо было быть экстрасенсом, чтобы знать: Илья явно говорит о нем и его «незнательности».

– Я пришел, пришел, – перебил Птица, вклиниваясь в разговор, еще даже не дойдя до ребят. – Я не против бани, просто…

– Что? Боишься намочить перышки? – резко спросил Илья, складывая руки на груди.

– Мое следующее испытание… – начал Птица. – Там что-то будет с огнем. А в бане же… ну, огонь.

– Птиц, там нет огня напрямую, – сказала Лера. – И мы тебя защитим!

Илья фыркнул.

– Абсолютно нелепо было бы решить прикончить тебя полуголым в бане в компании других людей, – сказал Илья. – Я ударю твоего Ру веником, если он заявится.

Птица невольно рассмеялся, представив Илью в одних плавках, изгоняющего ангела божьего банным веником.

– Что смешного? Я зол на тебя, но на него больше, – отрезал Илья. Птица попытался подавить улыбку, против воли расцветающую на губах, но провалился. Он так и продолжил улыбаться, но чуть смущенно отвел взгляд. Мысль, что Илья даже в злости и обиде готов за него драться банными вениками с высшими силами, его грела.

– Он прав, Птица, – сказала Надя. – Мы же вместе пойдем. И проследим, чтобы все было под контролем. Не будем сильно париться, так, расслабимся немного. Выдохнем. Хочешь, я тебя веничком попарю? Нежно, не так, как Илья обещает изгонять Ру. Выйдешь новым человеком, я тебе обещаю.

– Мне бы со старым человеком в себе разобраться, – усмехнулся Птица.

– Может, и разберешься. Тебе не помешает передохнуть, правда.

Птица кивнул.

– Ладно, давайте, – согласился он наконец.

Надя захлопала в ладоши. В глазах Птицы она снова светилась, но, может, это было только его воображение. Против таких видений он ничего не имел.

– Класс! – радостно отозвалась она. – Тогда я пойду с Женей договорюсь, ну, которая хозяйка. Можете пока собираться потихоньку!

Надя еще раз улыбнулась ребятам и пошла в сторону главного дома. Баня тоже была там неподалеку, всего в нескольких метрах. Птица остался с воодушевленными ребятами. Больше всего он надеялся, что все и правда будет хорошо и никакие небесные силы не вмешаются в их сегодняшние планы.

– Не боись, Птиц, мы реально за всем проследим и не дадим Ру испортить вечер, как вчера, – уверила его Лиза.

– Вчера я испортил посиделки, а не Ру, на самом деле, – ответил Птица, поджав губы. – Да и испытания вряд ли Ру посылает. Я так понял, они сами как-то валятся, обычно в самый неподходящий момент.

– Как и все в этой жизни, в общем-то, – резонно отметила Лера. – Но это не означает, что надо запереться и никуда не ходить, мне кажется. Если что-то произойдет, оно произойдет вне зависимости от того, готовы мы или нет.

Птица кивнул, хотя ему никогда не нравилось, что все случается именно так. Ни к чему нельзя быть готовым, но как тогда жить? Проживать день за днем было тяжеловато, но, кажется, другого варианта нет.

– Я понимаю, что мы ни к чему не можем быть готовы, но это… Я не хочу сгореть, например, если я провалю испытание, – заметил Птица.

– Ну слушай, может, это вообще не про баню и, может, огонь там как-нибудь еще интерпретируется. Может, тебе надо бросить курить, а, Птиц? – усмехнулась Лиза, пихая его в бок.

– Может, и так.

– И вчера у нас постоянно горел костер, и ничего не произошло.

Птица задумался: и правда, он сидел у огня вечером. Даже после озера, когда, казалось, можно было свалить на его голову сразу следующее испытание, ничего не произошло. Когда появился Ру, тоже все было тихо – кроме их ругани и восклицаний. Может, все обойдется. Попариться в баньке и прийти в себя ему бы на самом деле не помешало: он и сейчас, пока просто стоял с ребятами, чувствовал, что напряжен, как тугая пружина, готовая щелкнуть в любую секунду.

Надя появилась на дорожке почти вприпрыжку.

– Друзья, официально заявляю: мы везунчики! Женя сказала, у них свободен слот в бане через полчаса! Так что собираемся – и можно двигать в парилку, – с энтузиазмом произнесла она.

– Ура! – обрадовалась Лера и тут же потащила Илью с Лизой за руки в сторону их домика. Илья ее остановил.

– Подождите, а может, это… по пивку возьмем? – предложил он. – А то вчера нас как-то слишком бесцеремонно прервали.

Лера выразительно посмотрела на него.

– Илюш, мне кажется, пить в бане – это не очень хорошая идея. Как ты собираешься веником ангелов гонять после пары банок? – сказала она. Лиза кивнула, соглашаясь.

– Да, давайте после. Мы же вроде как собирались присматривать за братьями нашими пернатыми, – сказала Лиза. Илья горестно возвел глаза к небу.

– Ладно, да. Извините. Минутная слабость, – признался он. Птица улыбнулся. Он не отказался бы прямо сейчас как от бани, так и от пива, но лучше не одновременно.

Баня была небольшая, но сделанная с любовью: предбанник с деревянным круглым столом и уже расставленными чашками с чаем, закрытый душ в углу, раздевалка и сама парилка. Птица сразу же суетно огляделся на предмет огня: дрова урчали небольшими огонечками в предбаннике, а весь пар шел в парилку за плотно закрытой дверью. Вроде ничего, подумал он. Пока живем.

– Не знаю, как вы, но я сразу париться, – оповестил всех Илья, скидывая с плеча полотенце и оставляя его на свободном стуле у стола. Потом он, призадумавшись, добавил: – Хотя я и так весь день парюсь.

Никто не успел ему ответить, и он скрылся за дверью парилки, из которой сразу же дунуло жаром.

– Там не слишком душно? – тревожно отозвался Птица, чуть отклонившись от пара, облизавшего ему лицо.

– Будет душно, выйдем и в предбаннике посидим, отойдем, – успокоила его Надя. – Если вообще будет некомфортно, просто пойдем в домик чилить и ждать ребят.

– Хорошо, – сказал ей Птица. – Спасибо.

– Без проблем, – участливо улыбнулась ему Надя и потянула на себя дверь парилки. Птица пошел за ней.

В парилке было душно. На секунду Птица засомневался вообще в концепции бани летом: и так ведь жарко и потно, зачем жариться и потеть еще больше? Но потом он увидел расслабленного Илью, прислонившегося к бревенчатой стенке и почти растекшегося по верхней лавке. Его глаза были полузакрыты, а по широким веснушчатым плечам стекали капельки пота. Илья был лучшей репрезентацией банного расслабления, и Птица судорожно вздохнул. Идея выпарить из себя всю тревогу стала казаться куда более заманчивой, чем пятнадцать минут назад, когда они всей толпой стояли у домиков.

– Илюш, не прошло и пяти минут, а ты уже весь разомлел, – весело сказала Лера, забираясь к нему на верхнюю лавку и улыбаясь во весь рот.

– Ты же меня знаешь, я быстро разогреваюсь, – ухмыльнулся Илья, лениво приоткрывая глаза. Лера хихикнула.

Лиза закатила глаза и укромно уселась в противоположный от них угол на нижней полке, вытягивая ноги. Птица, чувствуя, как банный жар добирается до него, тоже залез на верхнюю полку, почему-то решив, что там будет прохладнее. Идея оказалась провальной, но сил переползать ниже у него не было.

Чуть поодаль сидели Илья с Лерой, которые казалось, вообще никого вокруг не замечали и переговаривались вполголоса, близко склонившись и то и дело задевая друг друга руками и голыми коленями. Устроившись, Птица поймал взгляд Нади, которая все еще выбирала, куда ей сесть, и похлопал по месту рядом с собой, улыбнувшись. Надя улыбнулась в ответ и, поправив лямку от купальника на плече, присоединилась к Птице.

Она села совсем близко к нему – так, что их плечи, уже успевшие покрыться потом, соприкасались. Птица почувствовал, как его щеки горячеют, и совсем не был уверен, что это из-за банного жара. Он чуть смущенно подтянул к себе ногу и оперся щекой о коленку, искоса поглядывая на Надю и улыбаясь уголками губ. Надя с нежностью смотрела на него в ответ, а потом протянула руку и взъерошила его уже ставшие влажными волосы, пропуская их между пальцами и больше ласково гладя, чем и правда ероша. Птица неосознанно закрыл глаза и потянулся за ее ладонью, будто выпрашивая еще этой ласки. Надя продолжила невесомо его гладить.

– Вам не нужна отдельная комната? – вдруг послышался голос Лизы с нижней лавки. – Всем.

Они синхронно обернулись на Лизу, которая уже распласталась по лавке и наблюдала за Надей с Птицей и Лизой с Ильей из-под прикрытых век.

– Ну Ли-и-и-из, – протянул Илья, одной рукой привлекая к себе за плечи Леру. Та охотно устроилась в его объятиях, положив руку ему на грудь и улыбаясь.

– Согласна, мы ничего не делаем, – добавила она. – Просто чилим.

Птица хохотнул, все еще подставляясь под Надину ладонь, переместившуюся на его затылок.

– Вы обещали оберегать меня от высших сил, – весело отозвался Птица, прикрывая глаза. – Так что часть меня согласна с Лизой.

– А другая часть? – уточнила та, прищурившись.

– Другая часть меня не в состоянии сейчас думать, – признался Птица, чувствуя, как щеки еще больше краснеют.

Лиза вздохнула.

– Ладно-ладно, – сдалась она. – Я защищу от высших сил часть Птицы, которая не может думать.

Все рассмеялись. Напряжение утра и молчание дня вдруг растворились банным паром, и Птица счастливо хмыкнул.

– Спасибо, ты лучшая, – сказал он Лизе.

– Я знаю, – просто ответила она. – К счастью для вас и к сожалению, вероятно, для меня, обе мои части в состоянии думать в любой ситуации.

Птица улыбнулся, закрыл глаза и откинул голову на стенку. Надя все еще перебирала его волосы, и его в мгновение разморило. Реальность уплывала, и Птица отдавался этому как мог. Расслабляться и не думать ему было тяжело даже до того, как начала рушиться завеса, а после, в постоянной тревоге и копошащихся мыслях, он и спать-то толком не мог. Баня, думал он, и правда оказалась хорошей идеей. Неважно, когда будет огонь, в эту самую минуту ничего не имело значения, кроме пальцев Нади в его волосах.

Он чувствовал, как напряжение уходит из тела, все его конечности обмякают. Он не помнил, когда ему в последний раз было так хорошо и спокойно. Надя прильнула к нему близко и уткнулась подбородком в плечо, ее нос едва касался его щеки. Стоит только повернуть голову и…

– Правда или действие? – вдруг произнес Илья. Голос его звонко разрезал разморенную тишину. Птица открыл глаза, поворачиваясь в его сторону.

– Господи, Илюш, ну мы не в восьмом классе, – отозвалась Лиза, все еще не поднимаясь с лавки. На глаза она надвинула банную шапку.

– Ну и что? Мы с вами не были знакомы в восьмом классе, давайте наверстаем.

Лиза тяжело вздохнула.

– Только если ради Птицы, а то я не уверена, что у него вообще был восьмой класс или хотя бы его иллюзия, – полушутливо сказала Надя, скользя раскрытой ладонью по лопаткам Птицы. Его пробрала дрожь.

– Не было, – согласился он, голос его звучал приглушенно.

– Только без экзистенциальщины, прошу, – попросила Лера. – Давайте сегодня просто сделаем вид, что у нас каникулы.

– Справедливости ради, у нас каникулы, – заметил Илья, вставая с лавки, чтобы подлить воды на угли. От них тут же пошел густой пар. – А делать вид мы умеем, да, Птица?

Птица выразительно посмотрел на Илью. Разглядеть его в клубах плотного пара было непросто.

– Илья, – строго одернула его Надя. – Или поговорите нормально, или давай без этой твоей пассивной агрессии.

Илья поднял ладони в защитном жесте и без слов забрался на лавку под бок к Лере.

– Ну так что, правда или действие? Птица? – продолжил он.

– Правда.

Илья цокнул и покачал головой.

– Невеселый ты какой-то, Птица, – с усмешкой укорил он.

Птица пожал плечами:

– Еще не вечер.

– Даже думать боюсь, что может быть вечером.

– Правда, Илья. Все еще выбираю правду.

– С кем был твой самый лучший поцелуй?

Птица покраснел еще сильнее. Эта школьническая игра, даже еще не начавшись, выбивала его из колеи с первого же вопроса. В смущении он кусал губу, из-под ресниц поглядывая на Илью, который в нетерпении ждал ответа.

– Э-э-э-э… – протянул он.

– Ну?

– Ну как бы… смотря что мы принимаем за концепцию поцелуя.

– Ой, Птиц, мы не на парах. Отвечай как есть, – попросила Лиза, приподнявшись на локтях и с интересом разглядывая Птицу. Тот мялся, как самый настоящий восьмиклассник.

– Да… ну… нечего мне ответить, – смущенно протянул он. – Кажется, ни с кем я и не целовался тут, на земле. Меня, это, только в щеку целовали. Было волшебство.

– Волшебство, значит? – С губ Нади не сходила довольная улыбка. Она прекрасно понимала, о чем речь.

– Иначе не назовешь, – шепотом и только ей ответил Птица.

– Так и с кем? – продолжал допытываться Илья. Птица покосился на Надю, будто спрашивая разрешения рассказать. Она кивнула и ответила сама:

– Со мной. Я его поцеловала в щеку. В церкви сегодня. – Она улыбалась.

– У-у-у-у, в церкви! – воскликнула Лера, наклоняясь вперед, чтобы видеть Надю. – Язычники!

– Не без этого, – счастливо ответила Надя, продолжая улыбаться.

– Ладно, ответ засчитан! – довольно проговорил Илья и потер руки. – Рад за вас, кстати. Надя, правда или действие?

– А почему только ты задаешь вопросы? – возмутилась Надя, но в глазах ее сверкали искорки веселья.

– Потому что мне не стыдно у вас что-то спрашивать, – ухмыльнулся Илья. – Итак, Надя?

– Действие, – ответила Надя смело. Птица с восхищением посмотрел на нее, сам все еще недостаточно уверенный в своих «действиях» даже в кругу друзей.

– Набери полный рот сухариков и крикни «кукареку» три раза, только очень громко!

Надя выразительно обвела взглядом всех присутствующих, а потом скептически спросила:

– У нас есть сухарики?

– В моем шопере в предбаннике, – отозвалась Лиза тут же.

– Я в деле.

Надя встала со своего места рядом с Птицей и ушла за сухариками. Птица сразу же ощутил, как пусто ему без нее под боком, и инстинктивно потянулся за ней, но вовремя себя осадил и снова оперся о стенку. В парилку Надя зашла, уже набивая сухариками рот, в другой руке у нее была маленькая квадратная пачка «Трех корочек».

– М-м-м, мои любимые – с томатом, – промычала она неразборчиво. Все рассмеялись в голос, громче всех хохотал Илья – так, что сложился пополам, а потом схватился за живот, видимо, переборщив с громкостью.

– Мы все внимание!

– Кукареку! Кукареку! Кукареку! – прокричала Надя как могла громко. Голос ее звучал приглушенно и почти неразборчиво: сухариками она набила рот знатно, чтобы у Ильи не было даже повода подозревать ее в жульничестве. Ребята снова засмеялись и наперебой начали сыпать ей комплименты:

– Икона!

– Лучшая!

Надя показательно поклонилась, обводя рукой всю комнату и пережевывая сухарики, потом вручила открытую пачку Илье и вернулась на лавку к Птице. Тот смеялся себе под нос:

– Ну ты даешь, я бы так не смог.

– Да ну что ты, и не такое было в восьмом-то классе, – улыбнулась она, вытирая рот от хлебных крошек тыльной стороной руки.

– Жаль, что у меня не было восьмого класса, – грустно улыбнулся Птица, нежно глядя на Надю.

– Никогда не поздно наверстать, – ответила Надя, чуть приподнимая брови. В этот раз Птица, даже смутившись, не отвел взгляд. Надя коротко коснулась губами его плеча.

– Окей, Лиза, свет очей моих! – продолжал Илья.

– О нет, этот твой тон, как обычно, ни к чему хорошему, – пробормотала Лиза. – Правда.

– Кто твой краш?

Лиза вздохнула.

– Ты знаешь, не всем актуальна концепция крашей, – ответила она.

– Концепция! – Илья всплеснул руками. – Ты только что выговаривала Птице, что он не на парах, чтоб что-то там концептуализировать.

– Окей, без заумных слов: у меня нет крашей. Я не испытываю ничего такого особо. По крайней мере, на данном этапе жизни.

– А кто был крашем?

– Это уже дополнительный вопрос, Илюш, не перебарщивай, – погрозила ему пальцем Лиза. – Илюш, ты сам-то как? Правда или действие?

– Всегда действие, Лизонька, всегда.

– Поговорите с Птицей, – безапелляционно сказала Лиза. – Вы оба действуете мне на нервы своими обидками.

– Это Илья тут обиженный, а не я, – пробормотал Птица себе под нос.

– Лиз, мы потом поговорим. Сейчас мы на приколе и без экзистенциальщины, – ответил Илья серьезно. – Что угодно другое я сделаю. Это – потом.

Птица чуть напрягся. То есть Илья все-таки планирует Разговор с большой буквы? И как теперь расслабишься? Птица сердито засопел и прикрыл глаза, избегая смотреть на Илью. Надя, будто заметив его напряжение, аккуратно положила руку ему на щеку, повернула его голову к себе и, не давая отвернуться, тихо сказала:

– Не думай об этом сейчас, хорошо?

Птица закрыл глаза, выдыхая. Мысли снова начинали копошиться, но Надя прервала его поток сознания, сократила расстояние между ними и коротко коснулась губами края его губ. Птица чувствовал, как нежно она улыбается, и сам улыбнулся в ответ.

– Ой! А вот и Птицын лучший поцелуй, я так вижу!

Лера торжествующе смотрела в сторону Птицы и Нади, чья ладонь все еще была на его щеке. Надя прижалась лбом к виску Птицы:

– А вы не подглядывайте!

– Все-все, не смотрим! – Лера демонстративно закрыла глаза ладонями, но сама продолжала радостно смеяться.

– Илья, раз ты весь день никак не можешь выпустить пар, хотя, как я слышала, тебе неоднократно предлагалось, кхм, – откашлялась Лиза очень выразительно. – В качестве действия предлагаю тебе отжаться. Ну хотя бы раз семь. В бане больше не стоит, а семь – красивое число.

– Да без б!

Илья уже слетел с лавки, опустился на пол и начал отжиматься, усиленно и громко пыхтя. Они все вместе в голос досчитали до семи, а потом радостно загалдели.

– Ну герой, герой! – Лера прижала руки к груди. – Но больше так, наверное, не делай. Еще упадешь на меня в обморок, мы тебя из этой бани не вытащим.

– Зато я вас – любого! – вытащу, – ухмыльнулся Илья, играя мышцами и подмигивая направо и налево.

– Нас, надеюсь, не придется, – рассмеялась Надя.

– Лера, правда или действие? – спросил Илья, поворачиваясь к Лере и сверкая глазами.

– Действие, – ответила Лера.

– Пойдем отсюда? – негромко спросил Илья.

– Пойдем, – улыбнулась Лера и сама потянула его с банной лавки.

– Эээ, а игра уже все или как? – возмутилась Лиза.

– Извините, ну вот такое у меня действие, – ответила Лера на выдохе, не отпуская Илью из рук. – Не хочу отказываться.

– Можно понять, – пробормотала Лиза, провожая Леру с Илью взглядом. Те уже выходили из парилки, все еще цепляясь друг за друга. – Хорошего вечера!

– И вам! Увидимся у костра попозже! – Илья салютовал ребятам двумя пальцами от виска, а потом они с Лерой вышли из парилки, негромко посмеиваясь между собой. Дверь в парилку закрылась.

Какое-то время они сидели в тишине и банном паре, неглубоко дыша и основательно пропотевая. Птице было слишком хорошо, чтобы думать: Надя бессознательно продолжала гладить его по влажным лопаткам, будто убаюкивая крылья, и в ее прикосновениях он совсем забылся и окончательно размяк. Из прострации его вывела Лиза, вдруг поднявшаяся с лавки. Она оглядела их с Надей внимательным взглядом:

– Я тоже пойду, наверное. Напарилась… – сказала она. – Окунусь в озеро. Вы тут, это, аккуратнее. Кричите, если вдруг заявятся непрошеные гости: я все еще намерена выгнать всех лишних.

– Угу, хорошо, – негромко ответила ей Надя, провожая взглядом. Птица с благодарностью кивнул. Лиза вышла из парилки, и они остались одни, окутанные паром.

Птица слышал, как Надя что-то негромко мурлычет себе под нос, близко-близко прижавшись к нему. Он повернулся к ней, и Надя мягко сказала:

– Я хочу поцеловать тебя, Птица. Ты… хочешь?

– Да, – без капли сомнения ответил он. Смущение тоже куда-то испарилось. Птица выдохнул, а потом положил ладонь Наде на щеку и привлек ближе к себе. Надя чуть наклонила голову и сократила расстояние между их губами, улыбаясь в поцелуй. Целовать ее улыбку Птице нравилось больше всего.

Они целовались мягко и неспешно, почти лениво, так, что Птицу прошивало искорками при каждом прикосновении. Надя запустила пальцы в его влажные волосы и привлекла еще ближе к себе, он с энтузиазмом поддался, опуская другую руку ей на талию. Воздух вокруг них был плотным, а пар смазывал контуры предметов, погружая все вокруг в смутную полудрему, в которой Птица чувствовал только Надю, ее мягкие губы, ее влажную от пара кожу под своими пальцами. Искорки в голове Птицы звенели и блестели. Ничего важнее для него сейчас не было.

Когда они оторвались друг от друга, Надя продолжила целовать краешек его губ, потом скулу и, оставив последний поцелуй на виске, выдохнула с коротким смешком. Они соприкоснулись лбами и какое-то время просто слушали дыхание друг друга и улыбались. Птице хотелось поцеловать Надину улыбку еще раз и никогда не останавливаться. Он снова потянулся к ее губам, и она ответила тем же.

– Кажется, я забыл, как дышать, – признался Птица тихо, прикрыв глаза, когда они все-таки смогли оторваться друг от друга.

– Приму это как комплимент, – чуть смеясь, ответила Надя. – Если только ты не переборщил с парилкой и не задыхаешься от жары.

– Мне очень жарко, но я не думаю, что это баня.

Надя снова поцеловала Птицу в щеку, оглаживая ладонью его острые ключицы.

– И все-таки, думаю, нам пора выбираться отсюда, пока мы не угорели.

– Угу, еще чуть-чуть только.

– Давай выйдем ненадолго в предбанник, а? Как тебе такое предложение?

Птица кивнул.

Надя слезла с лавки и потянула его за собой. Птица еле двигался – так расслабился, что отвечать за свои конечности было тяжело. Выходить совсем не хотелось, хотелось остаться в этом приглушенном свете и паре подольше, но Надя упорно тянула его в предбанник.

В предбаннике, едва вдохнув свежий воздух, он почувствовал, что и правда немного перепарился, а может, это просто Надя была рядом и ее горячая кожа под пальцами. Но воздух, свободный от пара, тут же начал холодно облизывать его распаренную кожу, и Птица скорее услышал, чем осознал, что чуть ли не хнычет. Возвращаться в реальность совсем не хотелось.

– Я бы еще немножко попарился, – признался Птица. – Не хочу возвращаться.

– Я немножко перепарилась, если честно. Очень хорошо в парилке, но у меня уже голова отказывает, – сказала ему Надя.

– Это точно из-за парилки? – лукаво уточнил Птица.

– Не уверена, – рассмеялась Надя, убирая влажную прядь волос за ухо. – Но подышать все равно было бы неплохо.

– Дай мне минут пятнадцать, и я присоединюсь к дышанию воздухом, – предложил Птица.

– Ты уверен?

– Думаю, да.

Надя с минуту внимательно смотрела ему в глаза, прикусив губу и будто сомневаясь, стоит ли оставлять его в бане одного.

– Думаю, все будет хорошо. До сих пор ничего же не произошло. Ничего плохого, я имею в виду, – уточнил Птица с мягкой улыбкой.

Надя сдалась.

– Ладно, – согласилась она, кивая. – Но ты, если что, кричи. О! Илья, кажется, забыл телефон, надо захватить.

Она кивнула на стол, где, небрежно брошенный на край, лежал телефон Ильи.

– Мне кажется, ему сейчас не до телефона, – усмехнулся Птица. – И я бы не рискнул его беспокоить.

– Ну, тогда я пойду к домикам потихоньку и, если увижу Илью, скажу ему, чтоб забрал телефон. И тебя, если ты уже выползешь из своих банных забав.

– Никаких банных забав без тебя, Надь, – ответил ей Птица, улыбаясь.

– Ловлю на слове. – Она накинула полотенце на плечи, поежившись, а потом схватила свой шопер, висевший на спинке стула. – Только не засиживайся, хорошо?

– Конечно, – ответил ей Птица и, не раздумывая, наклонился, чтобы поцеловать ее. Надя ответила на поцелуй, обнимая его за плечи, а потом подмигнула и вышла из предбанника. Птица не отрывал от нее взгляда, пока ее фигура не скрылась за деревьями на тропинке, ведущей к их домикам.

Птица зажмурился и счастливо рассмеялся. Он и не думал, что поход в баню закончится поцелуем с Надей, но был ужасно доволен и благодарен ей за решительность, которую сам он только-только учился собирать в кучку из недр себя. Решительность никогда не была его сильной стороной, но он чувствовал, что со временем становится уверенней и храбрей. Было бы только время.

Прогнав эти мысли из головы, Птица потянул на себя дверь парилки и зашел внутрь. Краем глаза он увидел, как из каменки, в которой мерно горели поленья, сверкнуло крупными искорками. Наверное, это просто мерцание, которое Птица видел всегда, когда Надя была рядом, когда касалась его и целовала. Влюбленные искорки. Птица усмехнулся этой идее.