Пунктирные линии

Глава 14

Карсон

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Клара, когда мы отъезжали от свалки.

— Легче. А ты?

— Свободной.

Свобода. Не совсем. Но почти.

Я не буду свободен, пока не смогу отпустить Клару.

Но в данный момент я был доволен.

Мы опустили крышу, чтобы подышать свежим воздухом. Я глубоко вздохнул, задержав дыхание в легких. В глубине души я услышал щелчок открывающейся двери. Перелистывание страницы.

Глава закончилась, и пришло время двигаться дальше.

Август сидел на своем месте и играл с металлическими кольцами, которые он нашел у Лу и попросил оставить себе. Рядом с ним стояла коробка с письмами Лу и другими вещами, которые он хранил под ними.

Мы с Кларой не тратили время на то, чтобы просмотреть их. Гасу не терпелось поскорее убраться оттуда, и, поскольку он все утро вел себя как настоящий солдат, мы заперли все и ушли.

— Как думаешь, ты вернешься сюда через двадцать лет? — спросила Клара, когда мы выехали на дорогу и увидели свалку в зеркале заднего вида. — Увидеть, во что превратилось это место?

— Может быть. А ты?

Она покачала головой.

— Наверное, нет. Я рада, что смогла увидеть это снова. У меня такое чувство, что теперь эта дверь закрыта.

— Я только что подумал о том же, черт возьми.

— Это хорошее напоминание о том, как далеко мы продвинулись и почему я так усердно работаю, чтобы у Августа никогда не было такой жизни.

— Ты хорошая мама, Клара.

— Это лучший комплимент, который ты мне когда-либо делал.

— Что значит когда-либо? А как насчет того случая, когда я сказал тебе, что ты самая красивая девушка во вселенной?

— Это потому, что ты бесстыдно флиртовал.

— С тобой?

— Всегда, — ответили мы в унисон.

Клара закрыла глаза и сморщила носик.

Я съежился.

И снова стало неловко. Потому что я ничего не мог с собой поделать.

Почему я не мог видеть в ней просто друга? Это были бы чисто платонические отношения. Почему? Ответ был глубоко запрятан, и в тот момент я не собирался его признавать. Я не мог этого признать.

Поездка на свалку была еще одним способом отвлечься, чтобы забыть обо всем, но теперь, когда встреча прошла, ноющее чувство вины вернулось.

— Прости. — Я провел ладонью по подбородку.

Возможно, пришло время побриться. Холли это не понравится. Ей нравилась борода. А Кларе? Это не имеет значения, придурок. Она не твоя девушка.

— Я лучше заправлюсь, — сказал я, мне нужно было что-то сделать и немного времени, чтобы собраться с мыслями. Мы были в центре города, и я остановился у следующей заправки. Подъехав к насосу, я вылез и остался стоять на улице, зависнув рядом с резервуаром, позволяя чавкающему звуку из форсунки заглушить приглушенный разговор Клары с Гасом.

Еще один вечер.

Сегодня днем я поплаваю с Августом. Мы славно поужинаем. Завтра я отвезу Клару в аэропорт и забуду обо всем этом. Ради своего же блага.

Холли заслуживала лучшего.

И, черт возьми, Клара тоже заслуживала лучшего. Ей нужно было найти свободного мужчину.

Бак был почти полон, когда открылась дверца и из «Кадиллака» вышла Клара с бумажником в руке.

— Август заслужил угощение за то, что вел себя сегодня утром так хорошо. Хочешь чего-нибудь?

— Нет. Спасибо.

Она слегка улыбнулась мне и повернулась, но вместо того, чтобы пересечь стоянку, застыла. Все ее тело окаменело.

— Клара.

Она не ответила. Вместо этого она уставилась на круглосуточный магазин, из дверей которого только что вышел пожилой мужчина с пластиковым пакетом в руке.

Оставив заправочную колонку, я обогнул багажник и подошел к ней.

— Эй. Что случилось?

Она сглотнула и кивнула на мужчину.

— Это он.

У мужчины были редеющие каштановые волосы и пятнисто-бледное лицо. Он достал из кармана сигарету и зажал ее губами. Его фигура была тонкой под рубашкой, кости плеч пытались прорезать хлопок.

Когда он взглянул в нашу сторону и его глаза-бусинки сузились на Кларе, она вздрогнула.

— Твой дядя, — догадался я.

Я не видел этого парня раньше, да и не то чтобы мне это было нужно. На свете не было человека, который мог бы вызвать у Клары подобную реакцию. А Джемма видела его однажды, много лет назад, и то, как она его описала, идеально подходило к этому мужчине. Полный гребаный подонок. Это не изменилось.

И ярость, которую я испытывал к этому человеку, тоже не притупилась.

Я сжал кулаки. Когда Клара рассказала мне о своем дяде, мне захотелось убить этого ублюдка. Гнев все еще был там, адское пламя бурлило в моих венах. Я жаждал жертвы.

Я сделал шаг вперед, готовый подойти и заставить этого сукина сына заплатить за все, что он с ними сделал, но прежде чем я успел сделать второй шаг, рука Клары скользнула в мою.

Она сжала ее, не отстраняя меня, просто не отпуская.

Ее взгляд все еще был прикован к нему, а он смотрел на нее в ответ. Она держала плечи прямо, подбородок высоко поднят. Она не съежилась. И взгляд, который она бросила на него, был убийственным.

Гордость смешалась во мне с яростью. Черт, она была сильной.

Потребовалось некоторое время, чтобы он узнал ее. Его костлявое тело напряглось. Он искоса взглянул на нее, а затем исчез, поспешив к своей «Хонде Сивик» 1990 года выпуска, и, взвизгнув шинами, выехал со стоянки.

А Клара просто держалась, уставившись на то место, где он только что был.

— Он пытался, но ему не удалось нас разорить, — прошептала она.

— Нет, не удалось.

— Он знал, кто я такая.

— Да, знал.

— Мы боялись его в детстве. Мы знали, что это неправильно, но не знали, как это исправить. Мы должны были сдать его полиции.

— Ты все еще можешь. У тебя здесь власть, Клара.

Она склонила голову набок.

— Ты прав. Мы должны были это сделать. Я не понимала этого в детстве, но мы больше не те испуганные девочки. И мы игнорировали это, похоронили. Он заслуживает того, чтобы заплатить. По крайней мере, чтобы его зарегистрировали как сексуального преступника. Когда мы вернемся домой, я поговорю с Арией. Мы сделаем все, что в наших силах, и больше никогда о нем не будем вспоминать.

— Рад за тебя.

— Спасибо, — прошептала она. Затем она закрыла глаза и, наконец, ее плечи поникли. — Я правда надеялась, что он мертв.

— Я тоже. — Не колеблясь, я развернул ее к себе и заключил в объятия, прижимая к себе и чувствуя, как ее щека прижимается к моему сердцу.

Клара обвила меня руками, и так же крепко, как я прижимал ее, она прильнула ко мне.

— Мне жаль, — прошептал я ей в волосы.

— Им следовало придумать план получше. Моим родителям. Они подвели нас.

Я молчал. Моя ненависть была направлена на ее дядю, но в то же время я был недоволен и ее родителями. Я не понимал этого, когда был подростком. Ее родители подвели своих дочерей, не придумав лучшего плана на случай их смерти.

Клару и Арию ни в коем случае нельзя было отдавать их дяде.

— Что я могу сделать? — спросил я.

— Ты уже делаешь. — Она расслабилась, наваливаясь на меня всем своим весом.

Запах апельсина и ванили наполнил мой нос, когда я положил подбородок ей на макушку. Чувствовать ее в своих объятиях было так знакомо. Так… правильно.

Я должен был отпустить ее. Отпустить ее.

Я не двигался.

— Ты все еще обнимаешь всех на прощание? — спросил я.

— Да.

— Тогда почему не меня? — Я так ясно помнил это по тому времени, когда мы были на свалке. Было ли это в городе, когда она шла в одну сторону, а я в другую, или даже когда она ловила меня на свалке перед моим уходом. Каждое прощание сопровождалось объятиями. И большинство приветствий тоже.

До сих пор. Прошлым вечером мы не обнимались.

С тех пор, как она приехала в Элирию, она ни разу не прикоснулась ко мне.

Клара ослабила хватку и высвободила руки. Затем, слишком быстро ушла, и между нами образовалась пропасть.

Я задал вопрос.

Но она не ответила.

Мы оба знали, что ответ только усугубит ситуацию.

— Я лучше куплю Августу угощение. — Она указала на магазин, но складка между ее бровями подсказала мне, что она не хочет заходить внутрь.

— Чего он хочет? Я схожу.

Она открыла кошелек, но я отмахнулся.

— У меня есть деньги. Я хочу воды.

— «Скиттлз» или «Суидишь фиш», или «Старберстс», или «Твиззлерс». Он любит фруктовые конфеты.

— Понял. — А потом я убрался восвояси.

Блять. Может быть, нам стоит попрощаться сегодня вечером, и поехать домой. Это было бы разумным решением. Покончить с этим.

Вместо этого я купил Августу конфет и, пока мы ехали в отель, слушал, как он рассказывает мне о том, какие сочетания цветов в «Скиттлз» самые лучшие. Затем мы несколько часов плавали, а Клара наблюдала за нами, сидя в шезлонге.

За ужином нас снова развлекал пятилетний мальчик, и когда мы вернулись в отель, у меня возникло неприятное чувство, что я больше его не увижу. Всего за несколько дней Август произвел на меня неизгладимое впечатление.

Я буду скучать по ужинам без непрерывного потока интересных фактов, которые он узнает в школе. Я буду скучать по волнению, которое, казалось, исходило от каждого его слова.

Но если я не могу контролировать свои чувства к Кларе, мне придется прервать общение. Я занимался этим двенадцать лет, так что, что значит еще целая жизнь?

Отсутствие Клары означало отсутствие Гаса. Я упущу возможность увидеть его подростком. Молодым человеком. Взрослым. У меня защемило в груди, когда он нажал кнопку лифта. Я не мог оторвать глаз от его улыбки, его маленьких рук и легких волн его темно-русых волос.

Может быть, поэтому Клара всегда смотрела на него? Потому что она знала, как быстро он изменится?

У меня пересохло в горле, когда мы вошли в лифт и поднялись на наш этаж. Когда Гас бежал по коридору к своему номеру, мои шаги были тяжелыми, как будто я был обут в туфли, наполненные свинцом.

Шаги Клары казались еще короче и тяжелее, чем мои.

Это было прощание. Утром предстояла поездка в аэропорт, но она была связана с логистикой, багажом и поспешным прощанием.

— Мы можем посмотреть фильм? — спросил Август, стоя у их двери.

— Конечно. — Клара кивнула.

— Хочешь посмотреть с нами? — спросил он меня.

Я открыл рот, чтобы мягко отказаться, но тут за меня ответила Клара.

— Да. Давай вместе с нами.

— Хорошо. — Безрассудный — это было моей отличительной чертой на этой неделе.

Итак, мы вошли в ее номер, втроем устроились на диване в общей комнате в ее апартаментах, с Августом посередине, и выбрали фильм.

Гас заснул на середине музыкального мультфильма.

— Это доставляет ему больше удовольствия, чем то, к чему он привык, — сказала Клара, убавляя громкость телевизора.

— Он такой замечательный ребенок. Возможно, лучший из всех, кого я когда-либо встречал.

Она улыбнулась, когда он привалился к ее боку.

— Он просто потрясающий, не так ли?

— Я должен тебе кое-что сказать, — сказал я. — Наверное, мне следовало признаться в этом раньше.

— Что?

— Я нашел тебя на Фейсбук.

Ее глаза расширились.

— Нашел? Когда?

— Около шести лет назад. Мне было любопытно. Искушение взяло надо мной верх, и я хотел знать, что с тобой все в порядке. Ты опубликовала не так уж много, только несколько фотографий. Я видел одну с ним вместе. Ты выглядела счастливой. Влюбленной. На это было трудно смотреть.

Так что я больше не искал ее. Ни Клару, ни Лондин, ни Джемму, ни Кэтрин. Я воспринял это как знак двигаться дальше. Легче сказать, чем сделать.

— Я предполагаю, что тот парень был отцом Гаса. Что случилось?

Она вздохнула.

— О том, что я сказала прошлым вечером. Мне жаль. Я не должна была этого делать. Я знаю, что это поставило тебя в неловкое положение с Холли и… Прости.

— Все в порядке. — Если бы только она знала, что настоящая причина, по которой мне было неловко, не имела ничего общего с ее словами, но именно эти слова я хотел сказать в ответ.

— Я встретила Девана в Лас-Вегасе. — Говоря это, она смотрела в телевизор. — Я прожила там много лет, и моей жизнью в основном была работа. Я редко занималась чем-то интересным, но однажды на выходных друзья затащили меня в ночной клуб. Там я с ним и познакомилась.

У меня мурашки побежали по коже, но я сохранял бесстрастное выражение лица, слушая.

— Как долго вы были вместе?

— Около года. Мне следовало покончить с этим задолго до этого. Но у Девана были моменты, когда он был замечательным, веселым и любящим. Те фотографии, которые ты видел, скорее всего, были из тех времен. Но чем дольше мы были вместе, тем больше я понимала, что эти приятные моменты были только потому, что он знал, что я собираюсь все бросить. Потом он очаровывал меня, и я поддавалась на его уговоры. Я забывала, что он был самовлюбленным человеком, а я всего лишь прекрасным украшением в мире, который вращался вокруг него.

Как мог кто-то в присутствии Клары не захотеть попасть в ее поле зрения? Этот парень, Деван, должно быть, был слепым.

— Я забеременела. Очевидно. Это не было запланировано, но он обвинил меня в том, что я сделала это нарочно, хотя я принимала противозачаточные средства.

— Серьезно?

Она пожала плечами.

— Ребенок означал, что Деван не будет в центре внимания. По сей день я не знаю, поверил ли он когда-нибудь, что это было случайно. Мы ссорились из-за этого. Я говорила ему, что между нами все кончено. Он извинялся, и у нас все было хорошо в течение недели. Пока это не закончилось. Это был отвратительный, нездоровый цикл, но я не хотела его отпускать. Не ради себя, а ради Августа. Я была уверена, что если мне удастся помочь Девану пережить беременность, он встретит нашего сына и поймет, что любовь — это не соревнование. Что ее будет достаточно и для него, и для ребенка.

— Так и произошло?

— Нет. — Она оторвала взгляд от стены и посмотрела на Августа. — К моему третьему триместру мы уже расстались. Я подозревала, что он уже нашел другую женщину, которая будет его боготворить. К тому времени я уже не думала об этом. Когда Август только родился, я сказала ему, что между нами все кончено. Он не стал спорить.

— Он вообще был вовлечен в это?

— Нет. Деван никогда не собирался меняться. Он никогда не был бы хорошим отцом. Я не хотела расстраивать Августа, когда Деван даст обещание, которое не сможет сдержать. Поэтому я дала ему выход. Я не потребую от него ни денег, ни поддержки, если он откажется от всех своих родительских прав. Спроси меня, сопротивлялся ли он.

Конечно, он не сопротивлялся, тупой сукин сын.

— Мне жаль, что ты прошла через все это в одиночку.

— Не стоит. У меня была Ария. И Броуди. Вскоре после этого Броуди сказал мне, что переезжает в Уэлком, штат Аризона, и спросил, не хочу ли я поехать с ним. Новый город. Начать все сначала. Это было проще простого.

Всегда ли Броуди планировал предложить Кларе возможность переехать в Аризону? Или он сделал это после ссоры с Деваном? У меня было чувство, что я был не единственным мужчиной, который делал все, что мог, чтобы защитить ее.

Как бы то ни было, Клара и Ария были хорошими союзниками, которых стоило иметь на своей стороне. Броуди повезло, что у него были они обе.

Клара глубоко вздохнула.

— После того, как я порвала с Деваном, у меня были дни, когда я злилась на себя за то, что не смогла видеть его насквозь. Он был… привлекательным. Я не горжусь тем, что позволяла его внешности влиять на мои суждения. Но когда Август был еще ребенком, однажды я просто перестала злиться. На себя. На Девана. Я взяла от него все самое лучшее, а он был слишком погружен в себя, чтобы понять, что, уезжая из Вегаса, я забрала это с собой.

— Мне нравится имя Август.

Она грустно улыбнулась.

— Так звали моего отца. Я когда-нибудь говорила тебе об этом?

— Нет.

— Если бы у меня была девочка, я бы назвала ее в честь мамы. Надеюсь, однажды у Арии родится еще один ребенок, и, если это будет девочка, она сможет взять это имя. Милли. Так ее звали.

— Красивое имя.

— Мне тоже нравится. — Она подвинулась на диване, слегка повернувшись боком, так что голова Августа оказалась у нее на коленях.

Приглушенный свет от телевизора освещал комнату. В ее взгляде плясали золотистые искорки.

Как он мог позволить ей уйти?

Как я мог позволить ей уйти?

Двое глупых мужчин.

— Я все равно должен был прийти к тебе. Несмотря на фотографии в Фейсбуке. Я думал, ты счастлива и живешь дальше, но мне следовало прийти и найти тебя.

— Только тогда у меня не было бы Августа. — Она грустно улыбнулась мне. — Время никогда не было на нашей стороне, не так ли?

— Нет, не было. — Если бы я встретился с ней год спустя, после того, как Деван исчез из поля зрения, или если бы она приехала сюда годом раньше, до Холли…

Или если бы в девятнадцать лет я не был так поглощен словами своей матери.

Ты кусок дерьма, Карсон. Ты ничего не стоишь.

Убирайся с моих глаз. Я ненавижу тебя. Мне противно смотреть на тебя.

Ты ничтожество. Позор. Ты облажался.

— Моя мама умерла, — выпалил я.

Клара напряглась.

— Когда?

— Незадолго до того, как я переехал в Элирию. После ее смерти я захотел навсегда уехать из Темекьюлы.

— Ты поэтому вернулась сюда? Когда Джемма наняла частного детектива в первый раз, он сказал, что ты здесь. Мне это всегда казалось таким безумным. Я думала, ты уже давно уехал, как и все мы.

— Да. — Я вздохнул. — Однажды, когда я уже во второй раз жил в Сан-Диего, мне позвонил офицер полиции из Темекьюлы. Мама попала в автомобильную аварию и была в коме.

— Карсон, мне так жаль.

— Должен ли я тебе рассказывать об этом? Это может быть трудно услышать.

— Пьяный водитель? — догадалась она. Ее собственные родители были убиты пьяным водителем, и последнее, чего я хотел, это причинить ей боль.

— Да. — Я кивнул. — Я ожидал, что пьяной окажется она, но это было не так. Я думаю, это единственная причина, по которой я вернулся. Если бы она причинила кому-то боль… Что ж, я изо всех сил пытался простить свою мать за многое. Но это был бы конец.

— Ты вернулся, чтобы позаботиться о ней, не так ли?

— Возможно, она этого не заслуживала. Но я все равно это сделал. — Я пожал плечами. — Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что она больна. Что она ненавидела себя так сильно, что это было все, что она знала. Что она вымещала свою ненависть на мне, потому что я был единственным человеком, который у нее был. И мне потребовалось много времени, чтобы избавиться от ее призрака. Чтобы понять, что я не тот, за кого она меня принимала.

— Ты хороший человек, Карсон Эйвери.

Я перевел взгляд на Августа, свернувшегося калачиком между нами. Этот ребенок даже не подозревал, как ему повезло, что у него такая мать, как Клара.

— После того, как она умерла, я почувствовал, что могу оставить все это позади. Именно тогда я переехал в Элирию.

— Начать все сначала.

Я кивнул.

— Мы все нуждались в этом, не так ли?

— Да. — Клара грустно улыбнулась мне. Август заерзал на диване, размахивая рукой в противоположном направлении. Клара подхватила его на руки и, поднявшись с дивана, отнесла в соседнюю комнату. Шорох одежды и стук ботинок, падающих на пол, были моим намеком на то, что пора уходить.

Пришло время. Пришло время попрощаться. Вернуться к жизни в Элирии.

К Холли.

У нас с ней был шанс. У нас был шанс на будущее. Я не испытывал таких чувств ни к одной женщине, с которой встречался раньше, ни к Лондин. Даже к Кларе. Ни к женщинам, которых я встречал на своем пути. В основном потому, что я был слишком молод, но с Холли у меня появился реальный шанс.

Как сказала сама Клара, время никогда не было на нашей стороне. Возможно, на то была причина.

Я подождал, пока Клара закончит с Августом. Она вышла, закрыв за собой дверь его спальни. Затем я произнес слова, которых боялся весь вечер.

— Было так приятно тебя увидеть. И познакомиться с Августом.

— Мне тоже.

— Спокойной ночи, Клара. — Я повернулся к двери, готовый сбежать, но она остановила меня.

— Подожди. А как же коробка? — Клара подошла к маленькому столику, на котором мы оставили коробку и письма Лу.

Коробка. Черт возьми.

— О, я совсем забыл об этом. — В попытке выбраться отсюда, пока еще была возможность, прежде чем я скажу или сделаю что-то, что запятнает наши с Кларой дни, я совершенно забыл о коробке.

С дверью придется подождать.

Она села на стул по одну сторону стола, а я — по другую. Затем она достала содержимое коробки. Другие коробочки, все маленькие.

— Это шкатулки для драгоценностей.

Всего их шесть, разных цветов и размеров. И к нижней стороне каждого из них был приклеен маленький листок бумаги.

— Держи, — сказала она, передавая мне мое письмо и темно-синюю бархатную коробочку для колец с моим именем.

Сначала я открыл конверт, вытащил хрустящий листок бумаги цвета экрю и развернул его.

КАРСОН,

Это были кольца моей жены. Она не могла носить их, когда была беременна нашим ребенком, потому что ее пальцы распухли, как сосиски. Так она их называла. Пальцы-сосиски.

По правде говоря, я должен был похоронить ее с ними. Но это было трудное время. Мне стыдно признаться, но я не понимал, что в гробу на ней не было колец, пока не нашел их в ее шкатулке с драгоценностями несколько недель спустя.

Теперь, когда ее больше нет, а мне недолго осталось ждать, я бы хотел, чтобы они остались у тебя.

Подари их такой женщине, как моя Хоуп. Она была умной и смелой. Она смеялась в хорошие времена и заставляла меня смеяться в плохие. Она была душой, которую я должен был найти на земле.

Я оставил ее фотографию у своей кровати. Разве она не была красавицей? Один взгляд на нее — и мир обретал смысл.

Позаботься о себе. И я заранее благодарю тебя за то, что ты позаботишься о них для Хоуп. Я верю, что ты подаришь их кому-нибудь особенному. У тебя всегда был хороший вкус на девушек. Я подозреваю, что это не изменится.

Лу

Я прочитал это дважды. Трижды. И мое сердце сжалось так сильно, что я едва мог дышать.

Это было элегантное письмо для человека, который говорил в основном невнятным голосом. Сложив листок, я вложил его обратно в конверт и аккуратно спрятал внутрь. Затем взял коробочку и открыл крышку.

Центральный драгоценный камень на обручальном кольце был глубокого серовато-голубого цвета, цвета океана в штормовой день. По бокам его украшали крошечные бриллианты. Белые драгоценности были расположены, как листья под цветком. Кольцо из белого золота было гладким и блестящим. Оно сочеталось с простым обручальным кольцом под ним.

— Черт возьми, Лу. — Я вытащил кольцо из коробочки и поднес его к свету. — Это кольцо его жены.

Клара не ответила. Она была слишком занята, разглядывая кольцо, зажатое между ее пальцами.

Это было обручальное кольцо Лу. Мне не нужно было спрашивать, чтобы узнать. И я подозревал, что письмо Клары было также о надежде.

Слеза скатилась по ее щеке, выводя ее из транса. Она моргнула, чтобы прояснить глаза, и вытерла лицо. Затем она сложила письмо и убрала его подальше.

— Я отправлю остальным их письма и коробки, когда вернусь домой.

— Спасибо. — Я убрал кольцо Хоуп, затем засунул коробочку в карман. Затем взял письмо и постоял, ожидая, пока до меня дойдут слова Лу.

Момент, когда это произошло, заставил меня пошатнуться. Два месяца назад это письмо означало бы совсем другое.

— Мне пора идти, — сказал я. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — прошептала она.

Я был уже почти у двери, когда она снова остановила меня.

— Холли знает о нас? О том, что случилось в прошлом?

Мои плечи опустились, и я отвернулся.

— Нет.

Она встала из-за стола и подошла ближе.

— Ария тоже никогда не знала о нас. Мне всегда было интересно, знала ли она, но она никогда ничего не говорила.

— Ты ей не говорила? Почему?

— Потому что ты был моим. Ты был единственным, чем я не хотела делиться. Ни с кем. — Ее признание потрясло меня до глубины души. — Почему ты не сказал Холли?

— Потому что я облажался, — признался я, чувствуя тяжесть письма Лу на своих плечах.

— Что ты имеешь в виду?

— Я должен был поехать с тобой в Лас-Вегас.

На глаза у нее навернулись слезы.

— Сладких снов, Карсон.

— Тогда мне должна будешь присниться ты.

Я не должен был этого говорить, но слова вырвались сами собой.

Когда я уходил, она отпустила меня.

Когда дверь закрылась, пути назад не было.

Я поехал домой на «Кадиллаке».