Путь эльфийской королевы

Глава 14

Становясь свидетелями чужой печали, люди обычно испытывают неловкость. А когда речь идет о том, чье сердце казалось созданным из стали, хладнокровным и недосягаемым, она увеличивается в несколько раз. Будучи достаточно проницательной, Тара чувствовала болезненную ауру Азалии, ее скорбь. Эмпатией девушка отличалась, а вот сердоболием нет, поэтому, наблюдая за переживаниями напарницы несколько дней, уговорила себя подойти к ней только на четвертый. И то, мотивируя собственную расчетливость, обещанием поиметь какую-нибудь выгоду. Явно боевая эльфийка поможет ей больше увядающей.

— Поучаствуешь в моей забастовке? — предложила Тара, опустившись рядом с Азалией на поваленное бревно.

— По какому поводу? — равнодушно отозвалась девушка. Обычно отстаивание чужих прав и борьба за справедливость мгновенно оживляли ее интерес, но не теперь.

— Нам, значит, Хашир не может купить новые спальные матрасы, а драгоценному оракулу очередные разноцветные побрякушки для его брехни, пожалуйста! — Тара постаралась говорить преувеличенно эмоционально, чтобы вовлечь в разговор собеседницу, — У этого шептуна уже мания накопительства, а доверчивый барин потакает старческим причудам!

— Все не дает тебе покоя оракул, — усмехнулась Азалия, слегка повеселев.

— Бесит неимоверно! И, скажи, чего хоть он все таится под своим балахоном? Что прячет? Его лицо настолько морщинистое и уродливое?

— Если так интересно, посмотри сама. Ты же такая дерзкая и решительная.

— Ой-ей, что это за язвительность проснулась? — фыркнула красавица, — Не хочешь, не участвуй, никого ни принуждаю!

Азалия догадалась, что распекание оракула всего лишь предлог для разговора. Она уже успела изучить хитрые повадки Тары и всегда была настороже с ней.

— Скажи честно, что тебе надо? — не стала теряться в догадках эльфийка.

— Ничего, будто уже просто подойти нельзя, — отыграла обиду Тара, потом вздохнула, — надоело ощущать это твое уныние, оно распространилось на весь отряд.

— Ну уж, прости, что не ликую от смерти друга!

— Я не к тому это говорю. Ты убиваешься, но все держишь в себе. Поговори с кем-нибудь, например, со мной.

В этот момент Тара, действительно, испытала к Азалии что-то схожее с сочувствием. Она одна переживала утрату, ее приятели были заняты своими делами: Ева страдала от любовной лихорадки по Хаширу, Фьерн — от ревности к Еве. При всем этом Азалия еще пыталась защитить подругу от беды, несмотря на свое состояние.

— И что же мне тебе сказать? — не решалась снять защитную маску эльфийка.

— Например, о чем ты сейчас думаешь?

— О том, что я проклята. Мои близкие умирают по моей вине, — к своему удивлению, призналась Азалия.

— Тогда я тоже, — издала скептический смешок Тара и поспешила пояснить, — мой любимый погиб.

Хоть Тара и пыталась предать тону отстраненность, при взгляде на нее Азалия увидела овладевшую девушкой на мгновение печаль. Все несут какое-то бремя, собственную боль, которую стараются спрятать от других. Даже такая легкомысленная на первый взгляд красавица, как Тара, тянет свою ношу.

— Конечно, паршиво видеть, как умирают близкие, но мы никак не можем на это повлиять. И слишком самонадеянно думать, что ты такая всемогущая, что повлияла на их судьбы, вплоть до смерти, — серьезно сказала Тара, — все давно предопределено за нас.

Правда, девушка лукавила, агитируя быть смиренными, сама по таким правилам она играть не собиралась. Выполнив свой ангельский долг, Тара отправилась на пляж на очередные поиски потерянного медальона. Принять, что утратила его по воле судьбы, она ни за что не соглашалась. Ей требовалось найти вещицу, во что бы то ни стало, пока не наступили последствия.

— Высматриваешь, кого бы снова обдурить или обокрасть? — прервал ее поиски насмешливый голос оракула в тот момент, когда красавица вглядывалась вдаль пляжа, анализируя, какие места могла осмотреть невнимательно.

— А вот в чем дело! Ты один из дурачков, кого мне когда-то удалось провести? — рассмеялась Тара, — И где мы виделись? Подскажи! Неужели до сих пор хранишь на меня обиду?

— Нет, мы не были знакомы в прошлом. Но я знаю тебя, мой шар многое рассказал.

— Придется твоему шару закрыть рот и тебе тоже, — пригрозила девушка. Проходя мимо оракула, она хотела сбросить с него капюшон, но не рискнула. Все же, несмотря на показную дерзость, его побаивалась, что он может рассказать ее секрет.

Немного воспрянув духом, Азалия вернулась к первостепенной задаче в данный момент — уберечь Еву от Хашира. Она пыталась достучаться до очарованной дурочки, но та словно забыла, как пользоваться органами чувств: ничего не видела, не слышала, не ощущала, кроме безграничной одержимости Хаширом. Момент с лошадьми еще более враждебно настроил влюбленную девушку по отношению к подруге. Азалия не хотела терять соратницу из-за такого скверного повода, поэтому всячески пыталась наладить контакт.

Явившись на кухню, эльфийка в полной мере испытала, как соперническая неприязнь может морально давить. Азалия попросила стакан воды и чуть не оглохла от стука, с каким Ева поставила его перед ней на стол. При первом глотке даже осторожничала, всерьез размышляя, не подсыпала ли кухарка чего в жидкость от переполнявших эмоций.

— Ты же не думаешь, что я не видела, как ты разгорелась вся, когда Хашир тебя спас? — едко произнесла Ева.

— Что за глупости ты говоришь, — поразилась Азалия, — не подставляй других людей под свои модели!

— Будто тебе было неприятно его внимание? — не поверила ревнивица.

— Ева, ты вообще себя слышишь? Из-за этого мерзавца умер Найло! Киллиан! Да даже Накилон! Ты не только сама сдурела от своей черной любви, еще и других хочешь заразить этим ядом?!

Азалия была поражена, как сильно больные чувства меняют человека, лишают рассудка. Несчастные начинают вести себя разрушительным образом, вредя, прежде всего, себе. Что Фьерн, что Ева, одинаково предавались одержимости. И можно ли назвать это любовью? Если она уничтожает в людях их истинную натуру, превращая в дикарей, ведомых инстинктами, желанием единолично обладать предметом страсти.

— Прости, я просто схожу с ума при мысли, что он может влюбиться в другую, — посетовала Ева.

— Это ненормально, Ева, неужели ты сама не видишь?

— Что она не видит? — вклинился в разговор вовремя подоспевший Хашир.

В его присутствии Азалия испытывала ярость и какой — то неуправляемый трепет, внушающий страх. Она ненавидела негодяя, искренне хотела возмездия, но при этом не могла уберечь себя от интереса смотреть на него. Мужественные, резкие черты лица, уверенный взгляд, боевые шрамы, все это привлекало зрительное внимание, любопытство и странное влечение. Возможно, понять Еву было не так уж сложно.

— Вашего гнусного нрава, — не стала скрывать правды Азалия.

Хашир лишь ухмыльнулся на ее выпад и вальяжно подошел к Еве, та моментально затрепетала, будто угодивший в огонь мотылек.

— Как хорошо, что госпожа Ева смотрит на меня не твоими глазами. Она более чутка и восприимчива к душевной глубине.

— Уместно здесь говорить лишь о глубине могилы, которую она себе роет, — резко заявила воительница.

— Азалия! — пресекла подругу Ева.

Попытки открыть ей глаза снова не увенчались успехом. Хашир тем временем ловко вытащил из волос красавицы цветок, неизменное украшение прически, и воткнул его в карман сюртука. От подобного жеста Ева едва не потеряла сознание из переизбытка чувств.

— Оставлю на память. Позволишь? — бархатным голосом обратился темный эльф к Еве, той хватило сил лишь на кивок.

А Азалия еле сдержалась, чтобы подавить приступ рвоты. Ей пришлось смириться, что она не может повлиять на ситуацию, это подвластно только самой Еве, но наблюдать, как подруга добровольно берет из рук своего палача спички и поджигает кострище, в котором стоит, было мучительно.