Разрушь меня

Глава 12

ТАШ

Вздрогнув, я просыпаюсь, моя спина протестует из-за неудобного положения в моем кожаном офисном кресле. Мягкий утренний свет проникает через окна от пола до потолка, отбрасывая длинные тени на мой рабочий стол. Я одна.

Моя рука касается кашемировой накидки, которой раньше на мне не было, — накидки, которая пахнет им. Дмитрий, должно быть, накрыл меня перед уходом. Эта мысль вызывает, прилив воспоминаний о прошлой ночи...

Его руки обхватили мои бедра и прижали меня к столу из красного дерева. Его арктически-голубые глаза темнели с каждым поцелуем. Он шептал мне на ухо русские нежности. Сила его рук прижала меня к себе, и у нас обоих перехватило дыхание.

— Останься, — пробормотал он, потянув меня на кожаный диван в углу. Его обычное безупречное самообладание дало трещину, обнажив что-то под фасадом. На этот раз маска соскользнула.

Я потягиваюсь, и мои мышцы приятно ноют. Бумаги со вчерашнего предложения о приобретении разбросаны по полу — мы сбросили их со стола в спешке. Мои щеки вспыхивают от этого воспоминания.

Часы на моем столе показывают шесть сорок семь утра, достаточно рано, чтобы еще никто не пришел. Я собираю упавшие бумаги, поправляю юбку и смотрю на свое отражение в окне. Моя помада стерлась, а волосы растрепались, несмотря на мои попытки пригладить их.

Кашемировый плед все еще пахнет его одеколоном. Я аккуратно складываю его, неуверенная, стоит ли расстраиваться из-за того, что он позволил мне поспать, а не разбудил.

Мой телефон жужжит от сообщения, и я смотрю на него.

Кофе на твоем столе. Увидимся на заседании правления в 9.

Конечно же, дымящаяся чашка из моего любимого кафе все еще горячая. Дмитрий, должно быть, только что принес ее. Мой желудок переворачивается от того, что он даже знает мой заказ.

Я откидываюсь на спинку стула, обхватывая себя руками. В моей голове прокручивается ночь — его прикосновения, его голос, то, как он, наконец, потерял контроль. Уязвимость в его глазах перед тем, как я задремала в его объятиях.

Я достаю свой запасной наряд из сумки, спрятанной за моим картотечным шкафом, — темно-синее трикотажное платье от Сент-Джон, которое идеально подходит для зала заседаний. Ткань приятно холодит кожу, когда я разглаживаю ее на бедрах. Слава Богу, у меня здесь есть запасная одежда.

В моей косметичке достаточно средств, чтобы придать мне презентабельный вид. Женщина в зеркале выглядит отполированной и профессиональной — совсем не так, как та, кто провела ночь, хорошенько оттраханная в своем офисе.

Я разложила документы о приобретении на своем столе, выделяя ключевые моменты для презентации. Кофе, который оставил Дмитрий, идеален — латте с овсяным молоком и дополнительной порцией. Тот факт, что он точно знает, какой я предпочитаю кофе, вызывает у меня неприятную дрожь по спине.

В восемь пятьдесят пять я вхожу в зал заседаний. Дмитрий уже там, безупречный, в угольно-черном костюме от Армани, ни одна прядь не выбилась из прически. Он даже не отрывает взгляда от своего телефона.

— Доброе утро, мисс Блэквуд. — Его голос холодный и профессиональный. Никакого намека на мужчину, который несколько часов назад шептал грязные слова мне на ухо.

— Мистер Иванов. — Я сажусь напротив него, раскладывая свои материалы.

Я сжимаю ручку так сильно, что она почти ломается, пока Дмитрий препарирует мое предложение с хирургической точностью. Его тон — чистый лед, ничто не сравнится с жаром прошлой ночи. Никаких следов мужчины, который прикасался ко мне так, словно умирал с голоду.

— Документация о происхождении кажется неполной. — Он постукивает по папке наманикюренным пальцем. — Нам понадобится более тщательный анализ истории коллекции.

Мои щеки горят от негодования. Как он смеет сидеть здесь и критиковать мою работу, как будто это не я выкрикивала его имя несколько часов назад? Как будто он не оставил меня спать одну в моем кабинете, на мне не было ничего, кроме наброшенного одеяла?

— Возможно, мисс Блэквуд могла бы подробнее рассказать о процессе аутентификации? — Его голубые глаза встречаются с моими, полностью лишенные эмоций.

Я чувствую, что взгляды членов правления выжидающе устремлены на меня. Я заставляю свой голос оставаться ровным. — Коллекция Петрова была тщательно проверена множеством независимых экспертов. Их отчеты включены в Приложение C.

— Хм. — Он листает страницы со скучающим выражением лица. — Эти сертификаты кажутся устаревшими. Прежде чем продолжить, нам понадобится текущая документация.

У меня закипает кровь. Он чертовски хорошо знает, что эти сертификаты действительны — мы подробно обсуждали их. Теперь он намеренно подрывает мою работу.

— Существующая документация соответствует отраслевым стандартам, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Но если правлению потребуется дополнительная проверка, я это устрою.

— Посмотрим. — Он даже не отрывает взгляда от телефона, отметая мои многомесячные изыскания.

Я впиваюсь ногтями в ладони под столом, изо всех сил стараясь сохранить свой профессиональный вид. Другие члены правления бубнят о бюджетах и логистике, но я могу сосредоточиться только на полном безразличии Дмитрия. То, как непринужденно он стирает все горячие моменты между нами.

Его одеколон растекается по столу — тот же аромат исходил от моей кожи прошлой ночью. Я перебираю свои бумаги, вспоминая, как его идеально наманикюренные пальцы выводили узоры на моей обнаженной коже.

— Переходим к следующему пункту, — говорит он ровно, как будто не видит, как я разваливаюсь на части.

Я вылетаю из зала заседаний, когда совещание заканчивается, мои каблуки стучат по мрамору, когда я направляюсь в свой офис, возясь с дверной ручкой.

— Убегаете, мисс Блэквуд? — Голос Дмитрия разносится по коридору.

Я захлопываю дверь своего кабинета, но он ловит ее, прежде чем она закрывается. Замок щелкает за ним, когда он входит внутрь.

— В какую игру ты играешь? — Я поворачиваюсь к нему лицом. — Ты полностью подорвал мою работу.

— Я просто выполнял свою работу члена правления. — Его идеальная маска остается на месте, но я замечаю, как подергивается его челюсть.

— Чушь собачья. — Я подхожу ближе, тыча пальцем ему в грудь. — Ты наказываешь меня за то, что прошлой ночью я заставила тебя потерять контроль.

— Не льсти себе. — Его голос понижается до ледяного тона. — Это просто бизнес.

— Ты трус, Дмитрий Иванов.

Его глаза темнеют. В два шага он прижимает меня к столу, хватаясь руками за край с обеих сторон от меня. — Как ты меня назвала?

— Трус. — Я вздергиваю подбородок. — Ты в ужасе, потому что на этот раз твой идеальный контроль ускользнул. Потому что ты действительно почувствовал что-то настоящее.

Его дыхание учащается, маска трескается. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

— Разве нет? — Я прижимаюсь ближе, наблюдая, как расширяются его зрачки. — Великий Дмитрий Иванов, так напуган собственными чувствами, что вынужден прятаться за заседаниями совета директоров и корпоративной политикой.

Его пальцы впиваются в дерево. — Наташа... — Это предупреждение.

— По крайней мере, я осмеливаюсь признать, что то, что произошло между нами, что-то значило.

Мускул дергается на его челюсти. Невозмутимый вид полностью разрушается, когда он прижимается своим ртом к моему.

На мгновение его рот захватывает мой с сокрушительной силой, но я отталкиваю его. — Нет. Ты не можешь этого делать. Ты оставил меня спать в моем кабинете, как будто это какая-то грязная тайна.

— Мне нужно было переодеться. — Его голос звучит грубо, льдисто-голубые глаза сверкают. — И я принес тебе кофе.

— Кофе? — Я смеюсь, звук резкий и горький. — Это твое оправдание? Боже, ты действительно невыносим.

— А чего ты ожидала? Любовной записки? — Он проводит рукой по своим идеальным волосам, взъерошивая их. — Это не какой-то любовный роман, Наташа.

— Я ожидала элементарной человеческой порядочности. — Я хватаюсь за край своего стола. — Ты мог разбудить меня. Вместо этого мне пришлось красться по своему собственному офису, как...

— Как, кто? — Он подходит ближе, от его одеколона у меня кружится голова. — Как та, которая позволила мне трахнуть ее на этом самом столе?

Жар заливает мои щеки. — Не смей пытаться пристыдить меня за прошлую ночь.

— Я не собираюсь. — Он понижает голос, отчего у меня по спине пробегают мурашки. — Я напоминаю тебе, что происходит, когда мы остаемся наедине.

— На этот раз это не сработает. — Но мое тело предает меня, реагируя на его близость. — Ты не можешь просто поцеловать меня и покончить со всем этим.

Его взгляд опускается к моим губам. — Нет?

— Нет. — Слово выходит громче, чем я хотела. — Я заслуживаю лучшего, чем обращения, будто я твой маленький грязный секрет.

— Маленький грязный секрет? — Его рука обхватывает мое лицо, большой палец касается моей нижней губы. Несмотря на свой гнев, я наклоняюсь навстречу его прикосновениям.

— А что еще это может быть? — Шепчу я. — Ты даже не смотришь на меня на собраниях.

— Потому что, когда я смотрю на тебя, — его другая рука сжимает мое бедро, притягивая меня ближе, — я вспоминаю, какая ты на вкус. Как ты звучишь, когда разрываешься на части для меня.

У меня перехватывает дыхание. — Дмитрий...

— Скажи мне остановиться. — Его губы касаются моего уха. — Скажи мне, что ты не хочешь этого также сильно, как и я.

— Ты невероятен. — Я толкаю его в грудь, вырываясь из его хватки. — Ты думаешь, что можешь унизить меня на собрании, а потом ворваться сюда и соблазнить?

— Заседание правления было деловым вопросом. — Его челюсть сжимается. — Это личное.

— В этом-то и проблема. — Я поправляю платье, ставя стол между нами. — Я не стану твоим маленьким грязным секретом, с которым ты на людях обращаешься как с мусором.

— Я не обращался с тобой как с мусором. — Его безупречное самообладание ускользает. — Я действовал профессионально.

— Профессионально? — Я отрывисто смеюсь. — Ты намеренно подорвал месяцы моей работы. Эти сертификаты действительны, и ты это знаешь.

— Правление ожидает определенного уровня контроля...

— О, оставь это. — я хватаю папку с предложениями. — Ты вел себя как осел, потому что боялся, что кто-нибудь может заметить, что тебя на самом деле волнует что-то, кроме твоего драгоценного контроля.

Его глаза вспыхивают. — Осторожнее, Наташа.

— Или что? — Я подхожу ближе, вздернув подбородок. — Ты накажешь меня сильнее на следующей встрече? Продолжай. Но не жди, что я потом раздвину для тебя ноги.

— Такие грубые выражения от принцессы из высшего общества. — Его губы кривятся в приводящей в бешенство ухмылке.

— Убирайся из моего кабинета.

— Заставь меня. — Он прислоняется к дверному косяку, ослабляя галстук. — Мы оба знаем, чем это закончится.

Я хватаю ближайший предмет — хрустальное пресс-папье — и швыряю ему в голову. Он плавно уворачивается, ухмылка не сходит с его лица.

— Над твоей меткостью нужно поработать, принцесса. — Он выходит в коридор. — Но мне действительно нравится наблюдать, как ты... возбуждаешься.

Дверь со щелчком закрывается, прежде чем я успеваю бросить что-нибудь еще. Я опускаюсь на стул, руки трясутся от ярости и затаенного желания.

Будь он проклят.

Я хлопаю рукой по столу, сбивая бумаги и кофейную чашку. Кофе, который он принес мне. Как какое-то извращенное предложение мира после того, как оставил меня одну в моем кабинете.

О чем я только думала? Я позволила Дмитрию Иванову соблазнить меня прямо здесь. В моем собственном убежище. Тот же человек, который только что унизил меня.

Мое отражение в окне насмехается надо мной. Я выгляжу идеально собранной в своем темно-синем платье, но внутри у меня беспорядок. Как я перешла от предупреждения Софии об этих мужчинах к раздвиганию ног для одного из них? На моем собственном столе, не меньше.

Моя кожа все еще горит там, где он прикасался ко мне. Он даже не взглянул на меня в зале заседаний, но я чувствовала его присутствие, как электрический ток. Даже сейчас, как бы я ни была зла, мое тело предает меня воспоминаниями о его руках, его рте, о том, как он заставил меня умолять...

Я сжимаю бедра вместе, испытывая отвращение к собственной слабости. Это именно то, чего он хочет — проникнуть мне под кожу, заставить меня усомниться в себе. Чтобы доказать, что он может контролировать меня точно так же, как контролирует все остальное в своем идеально упорядоченном мире.

Мой взгляд снова привлекает кофейная чашка, и я с удовлетворенным стуком выбрасываю ее в мусорное ведро. Я не стану еще одним завоеванием Дмитрия Иванова. Еще одной красивой вещицей, которую он может добавить в свою коллекцию.

Даже если часть меня все еще жаждет его прикосновений.

Боже, я жалкая.