Разрушь меня

Глава 18

ТАШ

Я выхожу из Mercedes, твердая рука Дмитрия на моей пояснице ведет меня через сверкающий вестибюль. Швейцар кивает, отводя глаза, когда мы проходим мимо.

Частный лифт, весь из хрома и зеркал, открывается с тихим звоном. Дмитрий прижимает меня к стене, когда двери закрываются, его пальцы скользят по моей ключице.

— Ты такая милая, когда краснеешь, — бормочет он мне в шею.

— Твое воздействие на меня. — Я пытаюсь выровнять дыхание, пока мы поднимаемся на шестьдесят этажей. Городские огни сверкают сквозь стеклянные стены, но я едва могу сосредоточиться на них.

Лифт ведет прямо в фойе его пентхауса. Мои каблуки стучат по итальянскому мрамору, когда я осматриваю пространство, которое кричит о богатстве, власти и точном контроле. Все блестит — хром, стекло, полированные поверхности. Ни один предмет не стоит не на своем месте.

Перед нами простирается огромная комната с окнами от пола до потолка, из которых открывается потрясающий вид на Бостон. Я узнаю произведения современного искусства, украшающие стены, идеально расположенные и освещенные. На одной стене изображен Ротко, его темно-малиновый цвет, кажется, пульсирует в тусклом свете.

— Твой дом — это... — я замолкаю, любуясь чистыми линиями и монохромной палитрой.

— Именно то, чего ты ожидала? — Его руки скользят по моей талии сзади.

Я киваю. Пространство идеально отражает его, каждая деталь продумана, каждый предмет подобран специально. Изящный рояль Steinway стоит в одном углу с закрытой крышкой. Вся мебель из кожи и хрома, ничего мягкого или податливого.

— Одна только коллекция произведений искусства, должно быть, стоит...

— Ничто из этого и вполовину не так сногсшибательно, как ты. — Его пальцы находят молнию чуть выше моей задницы. — У меня есть другая работа, которыми я хочу насладиться сегодня вечером.

Я ловлю наши отражения в стене зеркал — я в моем винтажном комбинезоне от Valentino, он по-прежнему безупречен в своем костюме, несмотря на наши действия в машине. От сочетания его сдержанной внешности и того, что, я знаю, скрывается за ней, по мне пробегает дрожь.

— Холодно? — Его дыхание щекочет мне ухо.

— Нет. — Я прислоняюсь спиной к его груди. — Совсем наоборот.

Его пальцы скользят по моей спине, когда комбинезон растекается у моих ног. Прохладный воздух касается моей кожи, но его прикосновения обжигают везде, куда ни попадут. Я до боли осознаю, насколько я беззащитна — совершенно обнажена, если не считать изящной золотой цепочки, перекинутой через мое тело, в то время как он остается нетронутым в своем сшитом на заказ костюме от Armani.

— Повернись, — тихо приказывает он.

Я медленно поворачиваюсь, цепочка ловит городские огни, струящиеся через окна. Его льдисто-голубые глаза впитывают каждую деталь, и от интенсивности его взгляда у меня перехватывает дыхание.

— Ты — единственное искусство, которым стоит обладать в этом мире.

Это не расчетливое обаяние, которое он использует в залах заседаний, и не холодный контроль, которым он обладает над своей империей. На этот раз честность проступает сквозь его идеальную маску.

Я прикасаюсь к его лицу, обводя тонкий шрам возле виска. — Дмитрий...

Он берет меня за руку, прижимая мою ладонь к своей щеке. Этот жест кажется более интимным, чем наши горячие моменты в машине или его офисе. Этот человек, который коллекционирует бесценные шедевры, как другие коллекционируют марки, объявил меня более ценной, чем все они.

Мое сердце колотится о ребра.

— Ротко, Моне... — Он указывает на окружающие нас произведения искусства. — Это просто вещи. Красивые вещи, но пустые. Ты... — Его большой палец проводит по моей нижней губе. — Ты бросаешь мне вызов. Борешься. Заставляешь меня терять контроль.

По словам Дмитрия Иванова, это стоит больше, чем любая картина на его стенах. Этот человек, который управляет каждой деталью своей жизни, который никогда не проявляет слабости, только что передал мне частичку своей тщательно оберегаемой души.

Я бросаюсь вперед, захватывая его губы своими. На этот раз я не жду, пока он сделает первый шаг. Мои пальцы перебирают его идеально уложенные волосы, растрепывая их, пока я вкладываю месяцы желания к нему в этот поцелуй.

Дмитрий замирает на мгновение, застигнутый врасплох моей инициативой. Затем он отвечает рычанием, которое сотрясает все мое тело. Его руки хватают меня за талию, притягивая вплотную к себе.

Золотая цепочка между нами цепляется за пуговицы его костюма, когда я прижимаюсь ближе. Его язык проникает в мой рот, и я ощущаю вкус виски и желания. Мои соски соприкасаются с дорогой тканью его пиджака, посылая по мне искры удовольствия.

— Таш, — выдыхает он мне в губы. Редкое использование моего прозвища в его культурном голосе заставляет меня дрожать.

Я подпрыгиваю, обхватывая ногами его талию. Его руки скользят под моими бедрами, без усилий поддерживая меня. В этой позе наши тела соприкасаются, и я чувствую, какой он твёрдый под своими сшитыми на заказ брюками.

Моя спина выгибается, когда его рот путешествует вниз по моей шее. — Пожалуйста, — хнычу я, не заботясь о том, насколько нуждающимся это звучит.

Он несет меня к кожаному дивану, его шаги размеренны, несмотря на наши неистовые поцелуи. Прохладная кожа заставляет меня ахнуть, когда он опускает нас, мои ноги все еще обхватывают его.

Дмитрий возвышается надо мной, его кобальтово-голубые глаза темнеют от желания. Его идеальный фасад дает трещину — волосы растрепались под моими пальцами, губы припухли от наших поцелуев. Я никогда не видела ничего более возбуждающего, чем этот могущественный мужчина, потерпевший крах из-за меня.

Я провожу пальцами по плечам Дмитрия, когда он снимает пиджак, а затем накрахмаленную белую рубашку. У меня перехватывает дыхание при виде его мускулистого торса, покрытого замысловатыми татуировками — русскими православными крестами, святыми и символами, которые я узнаю из текстов по истории искусств, переплетающимися с образами, которые я не понимаю.

— Они прекрасны, — шепчу я, следуя за линиями особенно подробного рисунка, охватывающего его правое плечо. Когда мы спали вместе в моем офисе, нас обоих переполняло желание. У меня не было времени изучать его роспись, но артистизм великолепен, он рассказывает истории, которые я жажду расшифровать.

Он встает, его движения грациозны, когда он снимает остальную одежду. Татуировки спускаются по его ногам, создавая живое полотно, демонстрирующее силу и мощь. Каждый дюйм его тела излучает силу — от широких плеч до рельефного пресса и сильных бедер.

Мои пальцы рисуют изящный православный крест над его сердцем. — Расскажи мне об этом.

— Это для моей матери, — говорит он мягко, с редкой ранимостью в голосе.

Я продолжаю изучать рисунки, украшающие его кожу, очарованная тем, как изображения сливаются воедино. Татуировки подчеркивают, а не скрывают его впечатляющее телосложение. Его бицепсы напрягаются под моими прикосновениями, когда я провожу пальцем по крылу того, что кажется фениксом, поднимающимся по его левой руке.

— Ты шедевр, — выдыхаю я, упиваясь его видом. Утонченный бизнесмен, которого я привыкла видеть, превратился в нечто интуитивное, но элегантное. Его присутствие заполняет комнату, привлекая внимание даже без его дорогих костюмов.

Мой взгляд опускается ниже, и я с трудом сглатываю. Как и все остальное в нем, его размеры пугают. Смесь предвкушения и нервозности трепещет у меня в животе.

— Видишь что-нибудь, что тебе нравится? — Он одаривает меня сногсшибательной улыбкой.

Я могу только кивнуть, загипнотизированная игрой мышц под его украшенной кожей, когда он придвигается ближе. Городские огни, струящиеся через окна, отбрасывают тени, отчего кажется, что его татуировки танцуют.

— Ты готова? — Его голос звучит хрипло, когда он гладит себя.

Я прикусываю губу, кивая. Все притворство и борьба теперь кажутся глупыми. Мое тело жаждет его, как наркотик.

Одним плавным движением он толкается в меня, постанывая от соприкосновения. Я вскрикиваю, моя голова запрокидывается, когда он полностью заполняет меня. Он прав — я была создана для этого, для него. Мои колебания улетучиваются, когда наши тела находят легкий ритм.

Его руки сжимают мои бедра, когда он входит в меня с неистовой интенсивностью. Диван скрипит под нами, усиливая звуки нашей страсти. Я впиваюсь ногтями в его плечи, притягивая его ближе, нуждаясь в большем.

— Тебе нравится грубость? — Он рычит, уже зная ответ. — Ответь мне.

— Да! — Слово вырывается из моего горла, когда он попадает в точку, которая затуманивает мне зрение.

Хватка Дмитрия усиливается, оставляя следы, которые будут напоминать мне об этой ночи, о нем. — Хорошо. Мне тоже.

Он резко вырывается, переворачивая меня. Мои груди вдавливаются в мягкую кожу, когда он входит в меня сзади. Новая поза позволяет ему проникнуть еще глубже, крадя дыхание из моих легких.

Мы попадаем в бешеный ритм, наши тела работают вместе, словно созданы друг для друга. Его пальцы ставят синяки на моих бедрах, когда он тянет меня назад, навстречу своим яростным толчкам.

— Ты так хорошо меня принимаешь, куколка. — Его голос напряжен, когда он поднимает меня, чтобы я оперлась на руки, и протягивает руку, чтобы поиграть с моими сосками, перекатывая их между его умелыми пальцами.

Удовольствие пронзает меня от его прикосновений, заставляя мое естество сжиматься вокруг него. — Так приятно... — Слова срываются со стоном. — Еще. — Это требование, мольба и обещание.

Мой разум отключается, когда он продолжает входить в меня, его темп неумолим. Комната наполняется звуками нашей страсти — его тихими проклятиями, моими вздохами и влажными стонами наших слившихся тел.

— Посмотри на меня. — Его команда звучит отрывисто.

Я поднимаю голову, и наши взгляды встречаются в зеркале на другом конце комнаты. Его лицо искажено от удовольствия, глаза горят напряжением. Я никогда не видела ничего более привлекательного, чем желание, запечатленное в его чертах.

Он проводит рукой по моим волосам, отводя их в сторону, чтобы обнажить шею. Мой пульс учащается под его пристальным взглядом, когда его большой палец касается моей чувствительной кожи. — Я собираюсь трахать тебя до тех пор, пока ты не разобьешься вдребезги, Таш. Пока ты не забудешь свое собственное имя и не будешь выкрикивать мое.

Я выгибаю спину, предлагая ему себя, отчаянно желая большего. — Да, пожалуйста.

Хватка Дмитрия на моих бедрах становится крепче, его ритм не сбивается. — И когда ты будешь рыдать, я собираюсь трахнуть тебя снова. И еще раз. Пока ты не сможешь больше этого выносить. — Его глаза удерживают мои в зеркале, в его голосе звучит низкий, грубый приказ.

Я прикусываю губу, чтобы посмотреть, как далеко он зайдет. Как далеко я могу зайти. — Сделай это, — бросаю я вызов. — Заставь меня.

От его ответного рычания у меня по спине пробегают мурашки. Аккуратный, контролируемый бизнесмен сбросил свою идеальную маску, обнажив нечто дикое. Его сила ошеломляющая, его желание всепоглощающе, а его интенсивность вызывает привыкание.

Я чувствую, что балансирую на краю, наслаждение накатывает все сильнее и сильнее, когда он врезается в меня. Его пальцы впиваются в мои бедра, направляя меня навстречу каждому из его мощных толчков.

— Кончи для меня. Сейчас. — Его голос не терпит возражений.

По его команде мое тело сдается, удовольствие прорывается сквозь меня, как прорыв плотины. У меня перехватывает дыхание, когда я кричу, перед глазами все белеет.

Дмитрий продолжает двигаться во мне, его ритм не замедляется, пока я переживаю свой оргазм. Его глаза не отрываются от моих в зеркале, фиксируя каждую реакцию, наблюдая, как я распадаюсь на части.

Он отстраняется, когда наконец позволяет мне спуститься, заставляя меня хныкать от потери. Он поднимает меня с дивана, и я обвиваю ногами его талию, его возбуждение все еще сильное и настойчивое.

Он несет меня в свою спальню, где огромная кровать доминирует над комнатой. — Давай посмотрим, сколько раз я смогу заставить тебя развалиться на части, прежде чем ты попросишь пощады. Его голос понижается на октаву, обещая полный, мучительный экстаз.

Дмитрий сажает меня на край кровати, и впервые я вижу, что он утратил осторожную беспечность, которую обычно носит, как вторую кожу. Каждый мускул в его теле напряжен, глаза прикрыты, челюсти стиснуты, когда он борется за контроль.

Мысль о том, что я поставила могущественного мужчину на колени, подпитывает мое собственное возбуждение. — Пожалуйста, давай не будем тратить время на разговоры. — Я тянусь к нему, притягивая ближе.

Дмитрий захватывает мой рот страстным поцелуем, его язык переплетается с моим. Поцелуй требовательный, как будто он заявляет о своих правах. Мое сердце бешено колотится, когда он дразнит меня, целуя вдоль подбородка и вниз по шее, его руки рисуют контуры моего тела, словно пытаясь запомнить каждый изгиб.

— Ты понятия не имеешь, что ты делаешь со мной, — бормочет он между поцелуями, его голос звучит почти беззащитно. — Ты заставляешь меня забыть, кто я такой, Наташа.

Я запускаю руки в его волосы, прижимая его голову ближе, пока он целует мою ключицу. — Хорошо. Я хочу, чтобы ты забыл обо всем, кроме меня.

Его ответное рычание вибрирует во мне, когда он поднимает меня и садится на кровать, усаживая на себя. Я вбираю его в себя, задыхаясь, когда мы оба ищем этого сладкого трения.

Дмитрий начинает двигать бедрами вверх, глубокий стон вырывается из его груди. Наши взгляды встречаются, когда он откидывается назад, поддерживая мою спину одной рукой, в то время как другая его рука запутывается в моих волосах.

Он задает требовательный темп, наши тела соприкасаются, заставляя меня стонать. Его рот повсюду — мои губы, моя шея, моя грудь, в то время как его руки собственнически блуждают по моему телу, как будто он не может насытиться прикосновениями ко мне.

Удовольствие нарастает снова, напрягая каждый мускул. Я упираюсь пятками в его бедра, притягивая его еще ближе, желая, чтобы он вошел глубже.

— Снова, — шепчет он, покусывая мочку моего уха. — Кончи для меня снова.

Мое освобождение взрывается во мне, и я вскрикиваю, когда он продолжает толкаться, вытягивая каждый последний импульс удовольствия из моего сверхчувствительного тела.

Дмитрий еще не закончил со мной. Он легко поднимает меня, его руки собственнически касаются моего тела, и несет меня через комнату. Моя обнаженная кожа покрывается мурашками, когда меня обдает прохладный ночной воздух из открытого окна.

Он ставит меня на ноги и прижимает грудью к стеклу, город расстилается перед нами, как сверкающий ковер. — Следи за ними, Таш.

Я с трудом сглатываю, любуясь видом внизу. Мы так высоко, что машины кажутся игрушечными, а люди — муравьями, снующими по тротуару.

— Ты всегда была моей с того момента, как я увидел тебя. — Его руки блуждают по моему телу, его горячее дыхание касается моего уха. — Они там, внизу, занимаются своими обыденными делами, в то время как я здесь, наверху, обладаю тобой.

От его слов по мне пробегает дрожь. Я знаю, что должна чувствовать себя вещью, но что-то в его доминировании разжигает мое желание. Я полностью в его власти, и все же я доверяю ему.

— Ты знаешь, сколько людей мечтают прикоснуться к тому, к чему я прикасаюсь сейчас? — Его рука обхватывает мою грудь, большой палец касается чувствительного соска. — Кто еще отдал бы все, чтобы оказаться на моем месте и обладать тобой вот так?

Он отводит мои бедра назад, выстраиваясь в линию с моей сердцевиной. — Но ты моя. Так же, как этот вид принадлежит мне.

Он толкается в меня, заставляя меня вскрикнуть. Я невероятно влажная, мое тело жаждет его. Мы оба наблюдаем в отражении, как он заявляет о своих правах на меня, его темп неумолим.

— Посмотри на них, Таш. — Его голос звучит как грубая команда. — Ты видишь как, кто-нибудь смотрит вверх? Кто-нибудь, кто мог бы стать свидетелем того, что я с тобой делаю?

Я рассматриваю окна зданий напротив нас, не в силах оторвать глаз от людей в них. Одни готовят ужин, другие сидят на своих диванах, но никто не смотрит в нашу сторону.

— Никто не смотрит, — выдыхаю я, разочарованная и в то же время испытывающая облегчение.

— Пока нет. — Он покачивает бедрами, задевая такое место, что у меня слабеют колени. — Но если бы это было так, чтобы они увидели?

— Они бы... — Мои слова превращаются в стон, когда он проникает глубже, кончик его члена касается особенного места внутри меня, от которого у меня под веками вспыхивают звезды. — Они бы увидели, как ты забираешь меня. Заявляя права на то, что принадлежит тебе.

— Верно. — Он обнимает меня за талию, притягивая назад навстречу своим толчкам. — Они бы увидели, как я отмечаю тебя, делаю своей способом, который никто не сможет отрицать.

Ему недостаточно обладать мной; он хочет, чтобы весь мир знал, что я принадлежу ему. Эта мысль должна напугать меня, но она только раздувает пламя моего желания.

— Дмитрий. — Мой голос — отчаянная мольба, когда он продолжает двигаться внутри меня, каждый толчок посылает волны удовольствия по моему телу. — Я не могу...

— Ты можешь, куколка. — Он зарывается лицом в мою шею, его зубы задевают мою чувствительную кожу. — Ты можешь принять все и снова кончишь для меня.

У меня перехватывает дыхание, когда он входит еще глубже, наши тела сливаются воедино. Я чувствую, как город расстилается перед нами, огни мерцают, как звезды. Это как будто мы трахаемся на вершине мира, окруженные красотой Бостона.

Руки Дмитрия тянут меня назад, навстречу его сильным толчкам. Звуки нашего страстного совокупления наполняют комнату — шлепки плоти, его тихие проклятия и мои задыхающиеся стоны.

— Вот и все, дай мне тебя послушать. — Его слова — вызов, призывающий меня быть громкой и отбросить все запреты.

И я отпускаю. Я кричу, когда нарастает удовольствие, выкрикиваю его имя, когда разбиваюсь вдребезги.

Дмитрий держит меня на протяжении всего этого, его руки сжимают меня, как тиски, когда я разваливаюсь на части. — А теперь, — шепчет он, его горячее дыхание касается моего уха, — давай посмотрим, сколько раз я смогу заставить тебя кончить до рассвета.

Этот человек сведет меня в могилу.