Разрушь меня

Глава 13

ДМИТРИЙ

Я осматриваю комнату, занося в каталог каждую деталь, при этом выглядя совершенно непринужденно. Шампанское льется рекой, когда спонсоры общаются под хрустальными люстрами. Тем не менее, мое внимание сосредотачивается на одной сцене, которая заставляет меня покраснеть.

Грегори Мэтьюз нависает над Таш, как стервятник, его мясистая ладонь лежит на ее обнаженной руке. На ней черное коктейльное платье, облегающее ровно настолько, чтобы выглядеть вызывающе, оставаясь при этом профессионалом.

— Захватывающий взгляд на новое приобретение Кандинского, — растягивает слова Мэтьюз, наклоняясь к ней ближе, чем необходимо. — Мне бы хотелось побольше узнать о ваших планах относительно современного крыла за ужином.

Смех Таш разносится по комнате, натренированный и вежливый. Ее глаза на долю секунды встречаются с моими, прежде чем вернуться к Мэтью. — Видение правления в отношении коллекции амбициозно.

Я делаю размеренный глоток скотча, наблюдая, как рука Мэтьюза скользит вниз к ее пояснице. Я крепче сжимаю хрустальный бокал.

— Кстати, о коллекциях... — продолжает Мэтьюз. — Недавно я приобрел несколько экспонатов, которые прекрасно дополнят вашу российскую выставку. Может быть, мы могли бы обсудить потенциальное кредитное соглашение?

— Как великодушно. — Улыбка Таш не касается ее глаз. Она снова смотрит в мою сторону, на этот раз позволяя своему взгляду задержаться. — Хотя, конечно, для любых крупных приобретений потребуется одобрение совета директоров.

Я узнаю ее игру. Тонкие взгляды, то, как она поворачивает свое тело к Мэтьюзу, обеспечивая мне ясный обзор. Она пытается спровоцировать реакцию.

Мэтьюз наклоняется, чтобы что-то прошептать ей на ухо. Ее плечи слегка напрягаются, но она заставляет себя снова рассмеяться, касаясь его руки в ответ.

Виски обжигает мне горло, когда я осушаю стакан. Я провел последнюю неделю, уважая ее личное пространство после нашей ссоры, но наблюдение за тем, как этот шут лапает ее, проверяет пределы моего контроля.

Когда она снова встречается со мной взглядом, я не скрываю своего выражения. Пусть она точно поймет, что я думаю о ее маленьком представлении. У нее перехватывает дыхание, это видно даже с другого конца комнаты.

Мэтьюз остается рассеянным, бубня о своей коллекции произведений искусства, в то время как его рука блуждает по ее телу.

Я подаю знак бармену принести еще виски, не отрывая глаз от зрелища в другом конце зала. Мэтьюз становился смелее с каждой минутой, его пальцы вырисовывали узоры на руке Таш.

Передо мной появляется хрустальный бокал. Я не обращаю внимания на официанта.

Таш смеется над чем-то, что говорит Мэтьюз, кладя руку ему на грудь. От этого жеста у меня сводит зубы. Она играет свою роль идеально — внимательного куратора, развлекающего богатого потенциального спонсора, — слишком идеально.

— У тебя изысканное платье, — говорит Мэтьюз достаточно громко, чтобы его услышали. — Оно винтажное?

— Хороший глаз. — Таш медленно поворачивается, позволяя его руке коснуться ее талии. — Диор 1950-х.

Лед звякает о хрусталь, когда я делаю еще один глоток. Она точно знает, что делает, и знает, что я наблюдаю за ее маленьким представлением. Каждое случайное прикосновение, каждая застенчивая улыбка призваны подтолкнуть меня ближе к краю пропасти.

Мэтьюз подходит ближе, ободренный ее восприимчивостью. Его пальцы скользят по вырезу ее платья, задерживаясь дольше, чем позволяют приличия. — Мастерство замечательное. Эти детали...

Я замечаю, как на долю секунды ее улыбка становится натянутой. Но она не отступает. Не убирает его руку. Вместо этого она наклоняет голову, обнажая изгиб своей шеи, и изучает рукав, к которому он сейчас прикасается.

Виски обжигает, но не помогает приглушить тьму, расползающуюся в моей груди. Она заходит в этой игре слишком далеко, позволяя рукам этого болвана блуждать там, где им не место. Мои пальцы сжимают стакан, представляя, как приятно было бы обхватить ими горло Мэтьюза вместо этого.

Глаза Таш снова находят мои. Вызов горит в их глубинах, когда она позволяет Мэтьюзу вести ее к барной стойке, его рука все еще властно лежит у нее на пояснице.

Я наблюдаю, как Таш извиняется, ее каблуки стучат по мрамору, когда она направляется в коридор. Глаза Мэтьюза следят за ее удалением с хищным интересом. Он ждет несколько секунд, затем ставит свой бокал и следует за ней.

Мои челюсти сжимаются. Хрустальный бокал грозит разбиться в моей руке. Я ставлю его на место, у меня руки чешутся обхватить Мэтьюза за горло.

Я следую за ним, сохраняя достаточное расстояние, чтобы меня не заметили. Коридор тянется впереди длинный и пустой, мягкие бра отбрасывают тени на стены. Шаги Мэтьюза отдаются эхом, когда он ускоряет шаг.

Таш выходит из дамской комнаты и замирает, когда замечает Мэтьюза, прислонившегося к стене. Он выпрямляется, преграждая ей путь.

— Уходишь так скоро? — Его голос разносится по коридору. — Я надеялся, мы могли бы продолжить наш разговор в более уединенном месте.

— Мистер Мэтьюз, я должна вернуться на вечеринку. — Тон Таш остается профессиональным, но я улавливаю нотки напряжения.

Он подходит ближе, прижимая ее к стене. — Ну же, мы оба знаем, почему ты флиртовала весь вечер.

— Я была вежлива. Не более того. — Ее слова звучат резко и ясно.

Мэтьюз кладет мясистую руку рядом с ее головой, наклоняясь. — Не разыгрывай скромницу, милая. Ты напрашивалась на это весь вечер.

Что-то обрывается у меня в груди. Тщательная сдержанность, которую я сохранял весь вечер, разбивается вдребезги, как стекло.

Мои шаги затихают, когда я сокращаю расстояние. Мэтьюз не замечает моего приближения, слишком сосредоточенный на том, чтобы загнать добычу в угол. Глаза Таш встречаются с моими через его плечо, в их глубине смесь облегчения и триумфа.

Она разыграла меня. Намеренно спровоцировала именно этот сценарий.

Но это знание никак не умеряет ярость, бурлящую в моих венах, когда я наблюдаю за нежелательными заигрываниями Мэтьюза. Во всяком случае, это подпитывает тьму, поднимающуюся внутри меня.

Я хватаю Мэтьюза за плечо, впиваясь пальцами в болевую точку под его ключицей. Его вопль боли эхом разносится по коридору, когда я отрываю его от Таш.

— Мистер Мэтьюз. — Мой голос звучит мягко и сдержанно. Убийственно. — Я думаю, вы слишком много выпили.

Он спотыкается, его лицо краснеет, когда он понимает, кто я. — Мистер Иванов! Я просто...

— Уходишь. — Я заламываю ему руку за спину, используя рычаг давления, чтобы отвести его на несколько шагов по коридору. Наклоняясь близко к его уху, я перехожу на шепот. — Если я когда-нибудь снова увижу, что ты прикасаешься к ней, они не найдут достаточно останков, чтобы опознать тело.

Лицо Мэтьюза бледнеет. Он знает мою репутацию в мире бизнеса. Тем не менее, он понятия не имеет ни об истинной глубине моих способностей, ни о телах, уже похороненных в неглубоких могилах.

— Это было недоразумение, — заикается он. — Я не знал, что она...

Я усиливаю давление на его руку, пока он не начинает хныкать. — Ваше членство в музее аннулировано. Ваша коллекция больше не приветствуется. Уходите. Сейчас же.

Толчком я отпускаю его. Он спотыкается, схватившись за плечо, и практически бежит к выходу.

Поворачиваясь обратно к Наташе, я обнаруживаю, что она наблюдает за мной широко раскрытыми глазами. Она впервые видит эту мою сторону — сорванную маску вежливости, обнажающую хищника под ней.

— Ты в порядке? — Спрашиваю я, заставляя свой голос вернуться к обычному ровному тону.

Она кивает. — Я не ожидала, что он последует за мной.

— Разве нет? — Я подхожу ближе, прижимая ее к стене, где Мэтьюз держал ее взаперти несколько минут назад. — Ты весь вечер провоцировала реакцию.

У нее перехватывает дыхание. — Не от него.

— Нет. — Я провожу пальцем по ее подбородку. — Ты хотела посмотреть, что я буду делать. Как далеко ты сможешь зайти, прежде чем я сорвусь. — Я наклоняюсь, пока мои губы не касаются ее уха. — Будь осторожна в своих желаниях, куколка. Тебе может не понравиться то, что происходит, когда я теряю контроль.

Я провожу большим пальцем по ее подбородку, наслаждаясь тем, как учащается ее пульс от моего прикосновения. — Кстати, у тебя ужасный прицел. Пресс-папье пролетело мимо меня по меньшей мере в трех футах.

— В следующий раз я не промахнусь. — Глаза Таш вспыхивают затаенным гневом.

— Ты поэтому устроила это маленькое шоу с Мэтьюзом? Месть за заседание правления?

— Не все вращается вокруг тебя, Дмитрий. — Она пытается отойти, но моя рука преграждает ей путь.

— Нет? Значит, ты не пыталась заставить меня ревновать, позволяя этому болвану лапать тебя весь вечер?

— Я вела себя профессионально с потенциальным спонсором.

Я наклоняюсь ближе, вдыхая аромат ее духов. — Профессионализм не подразумевает хлопанье ресницами и прикосновение к его груди. Ты хотела, чтобы я это увидел. И отреагировал.

— Ты бредишь.

— Правда? Тогда объясни, почему ты продолжала смотреть на меня, когда он прикасался к тебе. Убедилась, что я наблюдаю за твоим маленьким представлением.

Ее щеки вспыхивают. — Я не...

— Не лги мне. Я вижу тебя насквозь. — Я провожу пальцем по ее шее, чувствуя, как она дрожит. — Ты злишься, что я оставил тебя одну в том офисе. Что я соблюдал профессиональную дистанцию на заседании правления. И ты решила нажать на мои кнопки.

— Иди к черту.

— Такой огонь. — Я хихикаю ей на ухо. — Но мы оба знаем правду. Ты срежиссировала весь этот сценарий. Повела Мэтьюза дальше, убедилась, что я наблюдаю, затем выскользнула из зала одна, зная, что он последует. Зная, что я последую.

Ее молчание подтверждает мои слова. Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы встретиться с ней взглядом, находя вызов, смешанный с желанием в этих зеленых глубинах.

— В следующий раз, когда тебе понадобится мое внимание, — бормочу я, — попробуй попросить об этом, а не играть в игры. Менее вероятно, что все закончится тем, что мне придется избавляться от тела.

Ее глаза расширяются от моего комментария. — Что ты подразумеваешь под "избавиться от тела"?

Я провожу большим пальцем по ее нижней губе, наслаждаясь тем, как закрываются ее глаза. — Любой, кто прикоснется к тому, что принадлежит мне, заплатит свою цену, куколка. Мэтьюзу повезло, что сегодня вечером я был милосерден.

— Я не принадлежу тебе. — Ее голос дрожит, выдавая ее неуверенность.

— Нет? — Я наклоняюсь, позволяя своим губам задержаться на расстоянии вдоха от ее губ. Жар ее кожи зовет меня, умоляя сократить это последнее расстояние. Заявить права на то, что принадлежит мне.

Вместо этого я отстраняюсь, отказывая нам обоим. Ее разочарованный выдох вызывает волну удовлетворения в моей груди.

— Ты высокомерный ублюдок, — огрызается она, сжимая руки.

— И ты прекрасна, когда злишься. — Я отступаю, наблюдая, как краска заливает ее щеки. То, как ее грудь вздымается от негодования. — Продолжай говорить себе, что ты не принадлежишь мне. Мы оба знаем правду.

Я поворачиваюсь и ухожу, оставляя ее кипеть от злости в коридоре. Ее гнев следует за мной, как духи, сладкие и опьяняющие. Она не единственная, кто знает, как играть в игры.