Разрушь меня

Глава 31

ДМИТРИЙ

Двери лифта раздвигаются, и мое сердце останавливается. Кровь растекается по телу Маркуса, его рука все еще сжимает оружие. Питер лежит лицом вниз у двери Таши с чистым выстрелом в затылок.

Я вытаскиваю пистолет, осматривая коридор. Дверь в квартиру Наташи открыта, замок разбит.

— Нет. — Это слово вырывается прежде, чем я успеваю его остановить. Лед растекается по моим венам, когда я обхожу каждую комнату, находя следы борьбы — перевернутый стул, битое стекло на кухонном полу, ее телефон, разбитый о стену.

Я хватаю сотовый и набираю номер брата. Он отвечает после второго гудка. — Николай. Они схватили ее. — Мой голос звучит чужеродно и отстраненно. — Люди Лебедева забрали Таш.

Брошенные на пол стяжки заставляет мои руки дрожать от ярости.

— Я иду, — говорит Николай. — Не двигайся. Мы проследим за ними.

Но я едва слышу его из-за шума в ушах. В моей голове проносятся образы связанной Таш, напуганной и страдающей из-за меня. Потому что я был достаточно самонадеян, чтобы думать, что смогу защитить ее.

Я сжимаю дверной косяк до тех пор, пока костяшки пальцев не белеют, заставляя себя мыслить ясно. Лебедев отправляет сообщение. Дело не в ней — это месть за то, что мы забрали Катарину.

— Запись с камер наблюдения, — рявкаю я в телефон. — Я хочу, чтобы все камеры были просмотрены в радиусе десяти кварталов. Найдите эту машину.

Мой идеально контролируемый мир рушится, когда я стою в ее разграбленной квартире. Впервые за многие годы страх сжимает мне грудь. Не из-за себя, а из-за нее.

Я подвел ее. Мысль обжигает, как кислота. Единственный человек, которого я поклялся защищать, и я потерпел неудачу.

Мой телефон звонит, это Аким, отправляет мне сообщения службы безопасности. Я заставляю себя дышать ровно, переключаясь в тактический режим. Я найду ее, и Лебедев узнает, что происходит, когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит мне.

Я меряю шагами квартиру Таш, каждый шаг отдается эхом от грохота моего сердца. Мои руки не перестают дрожать. Я убивал людей, не дрогнув, и руководил падением империй, не вспотев, но прямо сейчас я едва могу дышать.

Лифт звякает, и Николай входит, оценивая обстановку острым взглядом. — На кадрах с камер наблюдения видно, что черный фургон направляется на восток. Алексей сейчас отслеживает дорожные камеры.

Я едва слышу его, зацикленный на пятне крови на стене. Ее крови. От этой мысли мне становится физически плохо.

— Это моя вина. — Слова застревают у меня в горле. — У меня должно было быть больше мужчин, должно было быть...

— Дмитрий. — Николай хватает меня за плечо, но я резко отталкиваю его.

— Не надо. — Мой голос срывается. — Она доверила мне свою безопасность. Я обещал ей... — Я бью кулаком по стене, радуясь острой боли.

Алексей врывается в дверь лестничной клетки с ноутбуком в руке. — У меня кое-что есть. Они трижды менял номера, но я отслеживаю закономерность.

Мгновением позже появляется Эрик с мрачным лицом. — Катарина в безопасности. Что тебе нужно?

Я пытаюсь сосредоточиться на их словах, на формировании плана, но все, что я могу видеть, это лицо Таш — ее улыбку сегодняшним утром за кофе, то, как она дразнила меня за то, что я все контролирую, и как она чувствовалась в моих объятиях ночью.

— Я не могу потерять ее. — Признание вырывается из моей груди. — Николай, я... — Мои тщательно выстроенные стены рушатся, когда правда обрушивается на меня. — Я люблю ее.

Мои братья обмениваются взглядами, но никто не смеется над моей минутной слабостью. Они понимают. Впервые в своей жизни я в ужасе, но не из-за смерти или неудачи, а из-за того, что буду жить в мире без нее.

— Мы найдем ее, — твердо говорит Николай. — Чего бы это ни стоило.

Я провожу рукой по волосам — редкое проявление волнения. Без моих братьев здесь, я бы разнес город на части голыми руками, оставляя за собой шлейф из тел. Их присутствие укрепляет меня и заставляет мыслить стратегически, а не эмоционально.

— Возможно, есть только один способ покончить с этим быстро. — Слова на вкус как пепел во рту. — Сделка. Катарина в обмен на Наташу.

Лицо Эрика искажается от боли, его обычная стоическая маска трескается. Выражение его глаз отражает боль в моей груди — муку выбора между долгом и любовью.

— Брат... — начинает Николай, но я обрываю его.

— Я знаю, о чем прошу. — Мой голос остается твердым, несмотря на бурю, бушующую внутри меня. — Но каждую минуту, когда она в их руках... — Я не могу закончить предложение.

Эрик отворачивается, его плечи напрягаются. Мы все знаем, на что способны люди Лебедева. Те же методы, которые мы использовали бесчисленное количество раз против наших врагов. Мысль о том, что Таш пройдет через это, вызывает у меня желание сжечь мир дотла.

— Должен быть другой способ, — говорит Алексей, порхая пальцами по клавиатуре. — Дай мне время отследить...

— Время — это именно то, чего у нас нет. — Я встречаюсь взглядом с Эриком, когда он поворачивается обратно. — Я бы не просил, если бы...

— Я знаю. — Голос Эрика хриплый. — Но Катарина... она больше не просто разменная монета.

Тяжесть того, о чем я прошу, тяжело ложится между нами. Я не единственный, кто нашел то, за что стоит бороться, за что стоит умереть. Эрик неожиданно нашел любовь в нашей пленнице, и я прошу его отказаться от нее, чтобы спасти мою.

Я поворачиваюсь к Эрику, изучая его напряженную позу. — Катарина хочет оставаться пленницей? — Вопрос повисает в воздухе между нами. — Конечно, возвращение ее к прежней жизни не означает для тебя конец света, если только она не чувствует того же.

Челюсти Эрика сжимаются. Его обычная стоическая маска на мгновение сползает, обнажая вспышку уязвимости, которую я редко видел в моем закаленном в боях брате.

— Она... — Он проводит рукой по своим коротким волосам. — Мы это не обсуждали.

Я изучаю лицо Эрика, узнавая тьму, которая мерцает в глубине его глаз. Мой брат всегда был самым опасным из нас всех — тем, кто с трудом сдерживает свои жестокие порывы под маской контроля.

— Что случилось? — Я сохраняю нейтральный тон, хотя могу догадаться. Одержимость Эрика Катариной была очевидна с самого начала.

Он отворачивается, его плечи напряжены. — Я не мог... держаться от нее подальше. — Его голос понижается до шепота. — Сначала она испугалась. Но теперь...

Подтекст тяжело повисает в воздухе. Эрик никогда не умел себя сдерживать. Тот факт, что он говорит об этом, говорит мне о том, как глубоко Катарина залезла ему под кожу.

— Теперь она добровольно подчиняется? Мне нужно знать, с чем мы имеем дело и какие осложнения могут возникнуть, если мы используем ее как разменную монету.

Руки Эрика сжимаются. — Иногда она сопротивляется. Иногда нет. — Его челюсть двигается. — Я не всегда предоставляю ей выбор.

Алексей тихо ругается, но я взглядом заставляю его замолчать. Мы все здесь монстры — я не в том положении, чтобы судить методы Эрика добиваться того, чего он хочет. Мои отношения с Наташей, возможно, и начались по обоюдному согласию, но я был таким же собственником, таким же контролирующим.

— А если мы вернем ее Лебедеву? — Я настаиваю. — Она расскажет им, что произошло?

Глаза Эрика встречаются с моими, и я вижу притаившегося в них хищника. — Она не сделает этого. — В его голосе слышится резкость, от которой даже мне становится не по себе. — Но я не хочу ее отпускать.

Его собственнический тон отражает мои собственные чувства к Наташе. Но прямо сейчас ее безопасность должна быть на первом месте, даже если для этого придется заставить Эрика отказаться от своей навязчивой идеи.