ОТЧАЯННЫЕ РОЯЛИСТКИ

Времена французской революции и наполеоновских войн еще можно отнести к «галантному веку». Именно в эти годы женщины — знатные и простушки, патриотки и авантюристки весьма активно проявили себя на поприще разведки, как на стороне революции и Наполеона, так и на стороне роялистов.

Аббат Леклерк, роялист, фанатически ненавидевший Наполеона и революцию, стал, выражаясь современным языком, резидентом английской разведки во Франции, бескорыстно снабжая англичан ценнейшими сведениями. Он имел широкую сеть агентуры в разных слоях общества. Одной из его верных помощниц стала мадемуазель де Руссель де Превиль, дочь покойного капитана Королевского флота.

Миниатюрной, очаровательной девушке в 1804 году едва исполнилось восемнадцать. За красоту и грацию ее прозвали «Нимфой». Она привыкла к веселому обществу, где вызывала обожание, была непостоянна и до глупости простодушна. Все ее интересы сводились к украшению своей особы, балам и приемам. И хотя пословица гласит: «Когда говорят пушки, музы молчат», никогда не было ни таких веселых балов, ни такой прекрасной музыки, ни таких прелестных танцев, как в эти годы.

Казалось бы, ее характер был полностью противоположен представлению о разведчике, человеке умном и сосредоточенном на деле, свято следующим правилам конспирации. Но… В разведке бывает всякое. И вот эта девушка, узнав, чем занимается Леклерк, и заинтересовавшись его работой — не исключено, что и просто от безделья — вызвалась помогать ему. И вскоре стала его незаменимой сотрудницей, вошедшей в историю.

Нимфа де Руссель де Превиль, под таким именем она осталась в архивах французской полиции, переоделась юношей, приняла фамилию Дюбюиссон и начала опасную, полную приключений работу роялистского шпиона и курьера. Хотя она и была довольно опрометчивой, это не сказалось на безопасности ее товарищей. В ее задачи входили прием и передача секретной корреспонденции для Леклерка; для сбора информации она не раз выезжала в Дьепп или Амьен (вспомним, что это были годы «континентальной блокады», когда Наполеон готовил свой флот для высадки в Англии).

Вскоре французская полиция вышла на след аббата Леклерка и «Нимфы». Они укрылись в Аббервиле, в доме некоей мадам Дени на улице Пти-рю-Нотр-Дам. Один из задержанных агентов Леклерка, Филипп, рыбак-бакалейщик выдал на допросе это укрытие, и жандармы бросились в Аббервиль. Но жилище госпожи Дени, построенное в средние века, имело секретные ходы, через которые Леклерку и «мальчику Дюбюиссону» удалось скрыться. Однако напуганная жандармами мадам Дени показала им тайник с документами, имевшими отношение к деятельности Леклерка.

После побега девушка спокойно вернулась домой в Булонь и заявила матери:

— Я объявлена вне закона, но ни в чем неповинна и готова отдать себя в руки полиции.

Мадам де Превиль пришла в ужас — ведь она и не подозревала, чем занимается ее дочь. Однако присутствия духа не потеряла и действовала с поразительным хладнокровием и решимостью.

— Немедленно возвращайся в Аббервиль, спрячься у наших родственников. Я умоляю тебя, ты должна тщательно скрываться и никому не показываться на глаза.

Девушка, конечно, пообещала, но вряд ли собиралась сдерживать свое обещание. Уже через несколько дней она уселась у окошка, а затем все время просиживала у него, чтобы, как говорится «людей посмотреть и себя показать». А однажды даже появилась на публичном балу. И это в городе, кишевшем агентами полиции, разыскивающими сообщников Леклерка!

У нее все же хватило ума или инстинкта самосохранения, чтобы однажды исчезнуть. В одиночку, почти без средств, она пересекла большую часть Европы, пытаясь пробраться в Россию. Однако ей это не удалось, и в одном из немецких портов она оказалась на корабле, шедшем в Лондон. Там и закончились ее странствования.

Тем временем аббат Леклерк, его секретарь Пуа и Нимфа де Руссель де Превиль были заочно приговорены к смертной казни комиссией, заседавшей в Руане. Упомянутый выше Филипп, еще один рыбак, Дьеппуа и учитель Дюпоншель были также приговорены к смерти и казнены.

А «Нимфе», как несовершеннолетней, приговоренной к смертной казни, британское правительство назначило ежегодную пенсию в шестьсот франков.

Другой заядлой роялисткой была Мари Барб, молодая девушка из Брюйера. Трудно сказать, что заставило ее, происходившую из не особенно знатной и не особенно богатой семьи, кинуться в море приключений. Скорее всего, в основе лежала какая-нибудь романтическая история. Как бы то ни было, Мари стала одной из лучших и надежнейших связных роялистской армии принца Конде.

Роялисты никогда не оставляли мысли о реставрации. Они мечтали о восстановлении абсолютной монархии, трех сословий, возврате к режиму 1788 года.

Наполеоновские победы ухудшили положение роялистских эмигрантов, ослабили их надежды. Территория европейского континента стала для них ненадежной, многие укрылись в Англии, где плелись заговоры против Наполеона. Роялисты, находившиеся во Франции, постоянно связывались с заговорщиками, укрывавшимися в Англии, и их вождями: графом д’Артуа, герцогом Беррийским и принцем Конде. Одной из самых активных связных и была Мари Барб, неоднократно пересекавшая бурные воды Ла-Манша.

Сейчас трудно сказать, на пользу или во вред заговорщикам шли донесения, доставлявшиеся Мари. Потрясающие удачи, которые помогали ей многократно ускользать от всесильной полиции Фуше, заставляют задуматься. Дело в том, что Фуше был в курсе заговора и, более того, способствовал ему с целью погубить заговорщиков. Те долгое время колебались, раздираемые внутренними противоречиями. В конце концов, заговор был составлен по наущению одного из агентов французского правительства, некоего Меге де Латуша и не исключено, что при пересылке многих донесений полиция «втемную» использовала Мари.

Часть заговорщиков тайно прибыла в Париж, надеясь при содействии отставного талантливого генерала Моро произвести переворот и ждать высадки главарей заговора. До поры до времени, полиция, зная обо всем вплоть до деталей, смотрела на действия заговорщиков сквозь пальцы, надеясь, что Моро скомпрометирует себя. Но затем арестовала всех заговорщиков. Граф д’Артуа и герцог Беррийский, однако, оказались осторожными и во Франции так и не высадились.

Здесь мы оставим в покое Мари Барб, дальнейшая судьба которой неизвестна.

Бонапарт, лишенный возможности захватить вождей заговора, обратил свою месть на другого принца дома Бурбонов, непричастного к заговору — герцога Энгиенского. который уже два года жил в Эттенгейме, на баденской территории. Он приказал арестовать герцога.

Теперь в действие вступает еще одна роялистская связная, мадам д’Анжу. Ее муж происходил из обедневшей ветви рода графов Анжуйских. Вдовой она стала в ранней молодости, через год после замужества, когда супруг как роялист был казнен на гильотине. Ей пришлось добывать хлеб своим трудом. Ее роялистские убеждения остались при ней, тем более, что мадам рассчитывала в случае Реставрации получить обратно пусть небогатое, но фамильное имение и солидную пенсию за мужа.

Так молодая и красивая женщина стала связной и служила неуловимой передатчицей депеш роялистских или иноземных эмиссаров.

…Темной мартовской ночью 1804 года она была разбужена громким стуком в окно.

— Вставайте, скорее вставайте, мадам д’Анжу! — услышала она взволнованный шепот посыльного.

— Что случилось?

— Скорее одевайтесь, возьмите что-нибудь в дорогу и садитесь в карету. Вас ждет месье Дюваль.

Это было условное имя главы роялистского подполья в Париже.

Через двадцать минут после скачки по пустынным парижским улицам подъехали к особняку, где жил Дюваль.

— Мадам д’Анжу, приношу вам извинения за то, что вас подняли среди ночи, но обстоятельства требуют спешки. Час тому назад Бонапарт приказал арестовать герцога Энгиенского. Вам надлежит со всей возможной скоростью добраться до Эттенгейма и предупредить об этом герцога. Он должен немедленно бежать, иначе ему грозит смерть. Если отряд драгун еще не выехал, вы опередите их на несколько часов. Если же они уже отправились, вы обязаны обогнать их. В путь, мадам д’Анжу, и да благословит вас Бог!

Мартовская ночь еще укрывала спящий Париж, когда карета с мадам д’Анжу помчалась в сторону Реймса. Началась гонка в стиле «Трех мушкетеров». Меняя лошадей, мадам д’Анжу стремительно двигалась к баденской территории. На одном из постоялых дворов обогнала отряд спешившихся драгун.

К вечеру следующего дня она въехала в городок Эттенгейм. Вот и дом, где живет герцог. Ей пришлось увести его от гостей, собравшихся приятно провести время.

— Ваше высочество, я прибыла, чтобы предупредить вас…

— Но здесь суверенное государство, границы которого никто не смеет нарушить. Кроме того, все знают, что я совершенно не занимаюсь политикой и ни в чем не виноват перед… перед узурпатором.

Наивный герцог Энгиенский продолжал верить в нормы международного права и в свою невиновность.

И совершенно напрасно.

Нарушив неприкосновенность государственных границ, драгунский отряд, вторгшийся в пределы Бадена, 15 марта 1804 года захватил молодого герцога. Его бумаги с полной очевидностью доказывали его невиновность в деле о покушении на жизнь Бонапарта. Несмотря на это, он был приговорен к смерти комиссией, составленной из полковников парижского гарнизона, и тотчас расстрелян во рву Винсенского замка 21 марта 1804 года, как многие считают, даже без ведома Наполеона.

Таким образом, миссия мадам д'Анжу оказалась тщетной, и она вернулась в Париж в расстроенных чувствах. А ведь будь она настойчивей или просто физически сильнее, она могла бы увезти герцога, и история Европы кое в чем пошла бы по-другому. Теперь же его убийство вызвало во всей Европе чувство ужаса и тревоги. Помните первые страницы «Войны и мира»? Ведь там, в салоне мадам Шерер, все разговоры ведутся вокруг него. Оно определило направление общественного мнения России, отношение к Наполеону и русскую политику на многие годы.

Загрузка...