Развод. (не)фиктивная любовь (СИ)

Глава 11. «Скучаю по твоему большому…»

Артур выставляет меня за дверь почти сразу же, как я успеваю накрыть на стол его отцу.

— Ты чего? — смотрю на него растерянно.

Мне, вообще-то, хочется, исходя из простого человеческого уважения, пообщаться со свекром.

Старик всё-таки, и тем более больной. Но Артур ведет себя так, словно любой ценой хочет отвадить меня прочь.

Ничего не понимаю.

— Тебя нечего здесь делать, — только подтверждает мои догадки он. — Это мужской разговор. Иди спать, — строго отчеканивает муж, и почти закрывает у меня перед лицом дверь, но решает напоследок сказать: — И даже не вздумай подслушивать. Поняла меня?

— За кого ты меня считаешь? За дуру? — краснею от негодования, потому что заниматься такими мелочными пакостями, как подслушивание точно не про меня.

— Свободна, Марьяна.

Дверь закрывается. Щелкает замок. Я в шоке от его грубости, отшатываюсь от дверей.

— Гад надменный! Да кому ты нужен со своими секретами разговорами! — шепотом ругаюсь я, разворачиваюсь и, сжав кулаки, быстрыми шагами поднимаюсь на второй этаж.

Вот уж, правда, утро вечера мудренее. Тем более я выпила вина, что развязало мне язык. Так что лучше уж точно держаться подальше от семьи Грозовых. А то еще начну резать правду-матку.

Вообще, конечно, у богатых свои причуды. Мама растила меня с понятием, что такое честность и как важно быть порядочным человеком. И только выйдя замуж за Артура, я поняла, что правда никому не нужна, как и честность.

В мире богатых нужно отыгрывать роль. И на этом все.

Поэтому Артур и отослал меня в Туманный Альбион. Потому что я не принимала роль инкубатора на ножках, отказывалась мириться с положением нелюбимой жены и продолжала задавать ему один и тот же вопрос, который вводил его в бешенство.

«Зачем ты притворялся, что наша любовь взаимна?»

Ведь он притворялся. Я это знаю и хорошо помню. Каким методичным обманщиком он был ровно до наступления моей беременности.

А когда цель нашего брака была достигнута, настало моё время быть сосланной.

Ей-богу, Средние века какие-то, где неугодную жену ссылали в дальний монастырь, чтобы глаза не мозолила.

Захожу в спальню злая и взмыленная. Голова гудит, а сердце разрывается от боли бессилия. Не прошло и двух дней с моего возвращения на родину, а я уже схожу с ума.

— Как мне играть роль счастливой жены до окончания контракта? — шепчу в темноту. — Боже, как?..

И ответа на мой вопрос является вибрация. Трогаю карманы джинсов, проверяю телефон. На экране уведомлений нет.

Снова вибрация.

Прохожу вперед к заправленной постели и вижу телефон мужа. Экран горит, а на заставке фотография Сары, которую он сделал в саду моей матери сегодня днем.

Угораздило же меня родить полную его копию, даже цвет глаз и тот его.

Телефон снова вибрирует, но уже в моей руке. Я вижу, что это уведомление мессенджера, но чтобы его открыть нужен пароль.

Завожу пальцы над экраном и вожу дату рождения дочери. Но не то что у нее в свидетельстве рождения, а ту, что знаем только мы с мужем.

Дело в том, что в роддоме произошла бюрократическая ошибка, и по документам Сара родилась на день раньше, чем на самом деле. Мы заметили слишком поздно, поэтому пришлось оставлять так.

Бинго. Экран разблокирован, и пишет Артуру не кто иной, как Алекса. Чувствую невидимый удар под дых.

Глаза сразу же режут десятки сердечек. Ничего не стесняясь, сажусь на кровать, закидываю ногу на ногу и начинаю листать их переписку. Помирать так с музыкой

«Обожаю тебя, мой лев!» — вслух читаю я.

«Скучаю по твоему большому…» — тут мне остается только закатывать глаза, и испытывать неконтролируемую ревность, за которую мне сразу же становится стыдно.

Вся их переписка проходит примерно в таком же духе, где любовница, что-то пишет моему мужу, заваливает признаниями в чувствах и сексапильными форточками.

А он практически ничего ей не отвечает и даже не ставит на ее сообщения никаких реакций. Алекса от него получает только два вида сообщений.

«Выезжаю» — видимо, это значит, что секс будет на ее территории.

«Будь готова» — а это, что он ее заберет и приедут они сюда. На эту постель.

Как бы я ни храбрилась, и сколько бы смелости мне ни придало вино, боль разбитого сердца она и в Африке боль разбитого сердца.

Сколько бы я ни убеждалась в том, что он бессердечное чудовище, таскающее любовниц, я так и не смогла окончательно его возненавидеть.

Блокирую телефон и возвращаю его на постель. Меня аж подбрасывает от агонии, что разливается по венам.

Бросаю взгляд в сторону ванной, где собиралась принять остужающий душ, потом на выход, и тут у меня в голове что-то щелкает. Раз Артур предупредил меня, чтобы я не подслушивала, значит, я должна сделать именно это.