Развод. (не)фиктивная любовь (СИ)

Глава 24. Не зря

Хорошо, что когда я возвращаюсь домой, мама и Сара уже спят.

Потому что у меня истерика. Тихая, но при этом оглушающе сильная. Такая, что я, давясь слезами, мечусь по первому этажу и не знаю, куда себя деть.

Хватаюсь за голову и опускаюсь на диван. Всё тело гудит, а сердце выпрыгивает из груди и бьётся так сильно, что, кажется — вот-вот переломает мне рёбра.

Меня колотит. И из клубка чувств я никак не могу выцепить то самое — раненое и кровоточащее.

Зря я поехала в аэропорт. Надо было думать головой, а не поддаваться эмоциям.

Одному Богу известно, что теперь обо мне думает Артур…

Мне стыдно за то, что я сделала. Этот стыд пропитывает меня от макушки до кончиков пальцев. Я чувствую его в каждой клеточке.

Кошусь на часы — Артур вылетает через девять минут, и наверняка уже расположился в самолёте.

Я пытаюсь силой заставить себя расслабиться — ведь теперь уже ничего не поделаешь. Он улетает, а я здесь. Возможно, даже неплохо, что у нас есть ещё один год для того чтобы…

Для того чтобы что?

Больно кусаю себя за нижнюю губу и продолжаю нарезать круги по гостиной.

Интересно, что он хотел, чтобы я ему сказала там, в аэропорту? И почему сам не взял на себя инициативу, если понимал, что между нами есть недосказанность?..

Иду на кухню, чтобы набрать себе стакан воды. Дрожащей рукой беру стакан, подношу к крану — и через окно возле раковины вижу странное.

Время позднее, а у нас на улице стоит машина. Фары включены.

Но вот они гаснут, не давая мне рассмотреть очертания автомобиля. Только вот сердце всё равно подпрыгивает в груди.

Наливаю воды. Делаю глоток.

И вижу, как открывается калитка. В свете уличных фонарей многого не разглядеть, но я вижу всё, что мне нужно.

Стакан падает в раковину, вода разбрызгивается по стене и окну, а я бегу к двери. Заведя руку над дверной ручкой, я застываю.

Это точно он. Артур. Он никуда не улетел и пропускает свой рейс…

Ничего не понимаю. А ещё мне безумно страшно столкнуться с ним лицом к лицу после нашего незаконченного разговора.

Да что там незаконченного? Я сбежала от него, как последняя трусиха!

Не даю себе времени бояться — собираю в кучу остатки смелости и выхожу на улицу.

Ступаю на дорожку, вдоль которой мама высадила цветы, а между ними поставила фонарики.

Именно на этой дорожке мы с Артуром и встречаемся.

Хорошо, что темно, и моих опухших щёк и век он не увидит.

— Рейс перенесли? — спрашиваю я, останавливаясь в паре шагов от него. А вот он останавливаться не собирается и молниеносно сокращает расстояние между нами. — Артур?..

Я даже попятиться не успеваю. Он сметает меня собой, поднимает над землёй и…

По канону жанра в этом месте должен случиться романтический поцелуй или должны быть произнесены какие-то невысказанные, но очень важные слова.

Ничего такого не происходит.

Он просто держит меня в своих крепких руках и лицом зарывается мне в шею.

Проходит несколько мгновений, в небе начинает мерцать молния, которую не предсказывал ни один прогноз погоды, а потом начинается дождь.

— Пойдём в дом, — говорю я севшим голосом.

— Нам надо поговорить, — он поднимает лицо и смотрит мне в глаза.

В этот момент я понимаю, что слишком хорошо его вижу, а значит, и он меня тоже. Не удастся мне скрыть ни своих распухших глаз, ни зарёванных щёк.

Он опускает меня на землю, но объятий не ослабляет.

— Я знаю, что ты хотела сказать мне в аэропорту, — говорит он, а мне так страшно, что хочется убежать. Но я остаюсь на месте и заботливо стираю с его лица торопливые капли дождя, что бегут по его коже.

— Это хорошо, — рвано говорю я.

У меня самой никогда не хватило бы ни сил, ни смелости. Чувства, которые я испытываю к своему всё ещё мужу, лишают меня возможности рационально думать.

Чувства, которые живут во мне много лет и никуда не собираются уходить.

Чувства, противится которым нет смысла, потому что они уже срослись со мной и стали частью моего существования.

— Я пропустил свой рейс, — он вынуждает меня посмотреть ему в глаза. — Но через несколько дней будет другой.

Эти слова отзываются глухим ударом в грудь. Внутри меня всё сжимается. Это не то, что я хотела услышать.

Внутри теплилась надежда, что он вернулся, чтобы остаться… Неважно под каким предлогом и по какой причине. Просто остаться.

— И я улечу, Марьяна, — произнесённые спокойным голосом слова вырывают у меня почву из-под ног, — если меня здесь больше не будет ничего держать.

— Я тебя поняла… — выталкиваю эти слова через ком в горле и понимаю, что план скрыть слёзы провалился с треском.

Я реву, и теперь он вытирает с моего лица капли слез — точно так же, как я до этого убирала с его лица капли дождя.

— Я хочу, чтобы каждый день дома меня ждала семья, — он прижимается своим лбом к моему. — Ты и Сара. Этот год был показательным, Марьяна. Я… я столько раз хотел начать с тобой этот разговор, но никак не мог набраться смелости, потому что не знал, что у тебя в душе. Не знал — вплоть до момента, как увидел тебя в аэропорту. А потом мне всё стало ясно. Если я ошибаюсь, а я очень надеюсь, что нет. То сейчас самое время тебе мне об этом сказать.

Проходит секунда.

Две.

Три.

Я слышу как громко грохочут наши сердца в унисон.

— Значит, не зря я через весь город мчалась, — смеюсь сквозь слёзы, испытывая колоссальное облегчение.

— Не зря, — слышу в его голосе улыбку. — Не зря, — уже тише повторяет он на уровне моих губ, целует, и заключает в объятия, из которых больше никогда не отпустит.