Развод. (не)фиктивная любовь (СИ)

Глава 8. Влюблён до одури

— Папа! — Сара бежит навстречу Артуру сломя голову. Её кудряшки развеваются по ветру, чистые глаза горят, объятия широко распахнуты.

Сам Грозовой, как только замечает дочь, присаживается и тоже раскрывает для неё свои объятия.

У него даже лицо меняется — становится добрым, любящим и совершенно мне незнакомым, что аж не по себе.

Несмотря на мои никакие отношения с мужем, то, что он искренне любит нашу дочь, является просто огромным утешением.

Я как будто даже меньше его ненавижу только за то, что он замечательный отец.

Вопрос у меня вызывает другое: как он может относиться абсолютно ко всем, как к грязи, а с Сарой обращаться как с ангелом?

Этим вопросом я задаюсь давно, но так и не смогла найти ответа. Наверное, даже чудовищам свойственно любить своё потомство.

— Ну привет, малышка, как ты? Уши после самолёта не болят? — он поправляет её платьице и приводит в порядок растрёпанные волосы покровительственным, отцовским жестом.

Сара как-то раз пожаловалась ему, что во время полёта, когда он забирал её с собой в Россию на каникулы, ей заложило уши. С тех пор он каждый раз справляется о её самочувствии после полёта.

— Людмила Викторовна, — Артур выпрямляется, чтобы поприветствовать мою маму, которая приглядывала за Сарой, пока я пыталась достучаться до мужа и получить развод. — Доброе утро. Отлично выглядите.

Моя мама — это, наверное, единственный человек, помимо нашей дочери, к которому он тоже относится с добротой и уважением.

— Ну привет, зятёк! — вижу по глазам мамы, что она вроде бы и рада его видеть, но в то же время она не слепая и знает, что именно у нас за брак. — Как жизнь молодая?

У них начинается светский разговор ни о чём. Артур держит Сару на руках, она обвивает его шею своими маленькими ручками, а я решаю прогуляться по маминому саду.

Незадолго до моей свадьбы она продала квартиру и переехала в частный дом. У неё была мечта о своём домике в деревне. И эту мечту решил воплотить мой биологический отец.

Сначала он выставил всё так, что просто добавит ей немного денег, а по итогу купил ей довольно дорогой частный дом в хорошем районе.

Мама сама никогда не смогла бы себе такого позволить.

Сначала она отказывалась и не хотела принимать его подарок, что, учитывая их историю, было более чем логично. Но Молчанов нашёл путь и к её сердцу тоже, подобрал нужные слова и в качестве извинения подарил ей дом.

Я тоже частично виновата, потому что убеждала маму послушать отца, потому что сама на тот момент ещё не понимала, что именно он делает.

Дом для мамы не был искуплением вины, а всего лишь очередным рычагом влияния на меня, чтобы устроить свадьбу с сыном Грозового.

— Марьяна, — мама догоняет меня, когда я ухожу за дом. — Дочь, привет, — она берёт меня за плечи, всматривается в глаза. — Ну как ты?

Она знает, о чём именно я хотела поговорить со своим мужем. Мне же нужно было объяснить причину, по которой я, только сойдя с трапа самолёта, отдала ей маленькую дочь и уехала на ночь глядя.

Да и всё она понимает. Раз я столько лет жила за границей, то явно между мной и мужем нет любви.

Кстати, она не знает о том, что в Англии я жила не по своей воле. Я не хотела её ранить, поэтому всё выставила так, словно это была моя инициатива.

— Всё хорошо, мам, — пытаюсь бодро улыбнуться. — Спасибо, что присмотрела за Сарой.

— С Артуром поговорила? — мама сразу же переходит к волнующей её теме. — Что вы решили насчёт развода?

— Ничего не решили, — автоматной очередью выпаливаю я и чувствую, как краснею. — Просто как-то так вышло…

… что твой вежливый зять повёл себя как чудовище и поставил меня перед фактом, что он будет мне изменять, а я должна терпеть.

Я не сумасшедшая и не могу сказать такого своей матери, потому что это разобьёт ей сердце. Мне намного легче перенести эту боль самой, чем знать, что ей плохо.

— Просто что, Марьяна? Говори уже.

Мама так сильно за меня переживает, что начинает теребить свой крестик.

— Мы полночи говорили с Артуром по душам, — я вру так складно, что сама себе поражаюсь. — И решили сохранить свой брак ради Сары.

— Ой, детка, я не знаю, — начинает переживать мама. — Дети всегда чувствуют, когда между родителями что-то не так.

— Ты права, — пожевав нижнюю губу, добавляю: — Главное — не переживай. Мы знаем, что делаем.

Прежде чем отвезти Сару в наш большой семейный дом, мы остаёмся на чаепитие у моей мамы. Удивительно, но разговор складывается самым обычным образом. Иногда я совершенно не узнаю своего фиктивного мужа, который умеет быть, если не совсем душой компании, то прекрасным её дополнением.

Когда Сара убегает к себе в комнату, и мама встаёт следом, чтобы помочь малышке собрать игрушки, я обращаюсь к Грозовому.

Он уже смотрит на меня. Внимательно, хищно. Руки сложены на груди.

— Говори, — сухо бросает он, как будто секунду назад не улыбался нашей дочери.

— А вот и скажу, — понизив голос, отвечаю. — Раз ты решил поиграть в семью и силой оставить меня рядом с собой, то я тоже выставляю тебе условие.

— Какое же? — он вскидывает бровь, словно ему любопытно.

— При моей маме ты должен быть просто до одури в меня влюблён.

Он усмехается моим словам, отводит от меня взгляд и коротко кивает своим мыслям. Смешно ему. А у меня сердце в горле бьётся, пока я жду его ответа.

Мне нужно получить хоть какую-то выгоду из этого персонального ада. Хоть каплю.

— По рукам, — огорошивает меня он ответом.

Я какое-то время сижу, не моргая и, кажется, не дыша.

— Но тогда и у меня для тебя есть условие. Ты тоже, по моему указанию, на людях будешь самой счастливой женой, — от его тона у меня мурашки по коже.

В этот момент к нам обратно идут мама с Сарой. Артур их слышит и подсаживается ко мне, нежно приобнимая за плечо.

— Не дёргайся, — он не даёт мне даже немного отодвинуться. — А лучше: привыкай.