Развод. (не)фиктивная любовь (СИ)

Глава 13. Компромисс?

Грозовой не просто пододвигается ко мне. В один момент я ощущаю, как его дыхание колышет прядь моих волос у лица.

Хорошо, что я накрылась одеялом по самое не хочу, и он не узнает о том, что его близость вынуждает меня дрожать.

От страха разоблачения в том числе, но есть и кое-что ещё.

Он задерживается около меня совсем недолго и уходит, оставляя меня в полной растерянности. Но длится она недолго, потому что я, о, удача, засыпаю.

Всю ночь мне снятся кошмары, от которых я просыпаюсь бесконечное количество раз. В короткие секунды пробуждения я даже себя ругаю за то, что пила вино. Ведь кошмары у меня сто процентов от него.

Момент, когда в постель приходит Артур, я пропускаю.

Зато, когда я подрываюсь и в очередной раз вскрикиваю от кошмара, слышу его ворчание:

— Марьяна, блин! — сонным голосом ругается он, причём слышу я его так отчётливо, словно он у меня за спиной. — Поспать дай, а то всю ночь скулишь.

— Я не виновата, — бурчу в ответ. — Это всё кошмары! Если тебе что-то не нравится — возьми беруши… Что ты делаешь?!

Мой голос превращается в писк, когда Грозовой, который, как оказалось, правда лежал прямо за мной, обхватывает меня своей большой медвежьей лапой и одним движением притягивает к себе.

А если быть точнее — к своей горячей, голой груди.

— Лучше-ка я отодвинусь, — пытаюсь отползти, но он не даёт. — Артур! — кричу шёпотом.

— Спи, Марьяна, — отплывая, говорит он, и совсем скоро его дыхание выравнивается, сигнализируя, что мой фиктивный муж благополучно уснул, стоило ему меня отчитать.

Не знаю, как это работает и почему моему организму кажется безопасной идеей засыпать рядом с врагом, но я тоже засыпаю. Причём крепко и до самого утра.

А утром…

— Мааам, пааап, я пришла! — шепчет стоящая на пороге спальни Сара, но её прекрасно слышат все.

У неё в руках её неизменный лисёнок, однажды подаренный Артуром.

— Доброе утро, зайка, — Грозовой выходит из ванной в пижаме и с распахнутыми объятиями зовёт к себе дочь.

Но она не слушается и, хихикая, проносится розовым ураганом мимо отца.

Она подбегает к кровати, карабкается, запыхавшись, и прижимается ко мне.

— Папа, а ты иди сюда, — она похлопывает по месту рядом, с другой стороны от себя. — Так надо! — настаивает она.

— Ну раз надо, то надо, — соглашается на правила её игры Артур и ложится рядом с ней, тут же сгребая её в объятия.

У меня сердце щемит. Он ведь правда обожает Сару.

— Я всегда мечтала просыпаться вот так. Между вами, — сообщает она, глядя искрящимися глазами то на меня, то на мужа.

Наши с ним взгляды пересекаются на короткую секунду. Мой — встревоженный, его — уверенный.

— Тебе больше не нужно об этом мечтать, — он гладит взъерошенные волосы дочери. — Ты можешь приходить к нам вот так каждое утро.

— Ура! — хлопает в ладоши она. — А завтрак в постель мне тоже можно?

Это было самое приятное и, не побоюсь этого слова, счастливое утро за многие годы. Сара прыгала у нас на постели, что-то рассказывала, кувыркалась и пела.

А когда она убежала чистить зубы, я, наконец, поднялась с кровати, чтобы её застелить.

Артур как раз проходил мимо со своим проклятым телефоном в руках, и мне сильно-сильно захотелось его уколоть.

— Если ты хочешь, чтобы я разрешала нашей дочери ложиться в эту постель, то у меня к тебе есть два условия, которые ты обязан выполнить.

Он нехотя поднимает на меня свой тёмный взгляд.

— Условия? — он вскидывает чёрную бровь. — Смешно. Но ты расскажи, я послушаю.

— Во-первых, ты меняешь эту постель на новую, потому что одному Богу известно, что на ней происходило.

— Марьяна, ты совсем офигела? — насмехается он. — Что за глупости?

— А во-вторых, чтобы ты больше в этот дом никого не водил. Ровно как и в эту постель, — поднимаю на него глаза. — Так что выбирай. Либо в этой кровати будут отдыхать твои шлюхи, либо по утрам баловаться наша дочь.

Говорю — и чувствую, что у меня как будто нарыв прорвало.

И вообще, почему нам должно быть стыдно за то, что я заступаюсь за интересы своей дочери?

Да, она не знает ничего о личной жизни своего папаши, зато знаю я.

— Это всё? — лениво интересуется Артур. — Владычицей морской ты быть не хочешь?

— Нет, — мотаю головой, обхожу постель и огибаю мужа по широкой дуге. — Я просто не хочу спать на тех же простынях, на которых спали женщины с пониженной социальной ответственностью.

Слышу, как в ответ Грозовой мне усмехается, чем показывает, что ни в грош не ставит мои слова.

Но уже к вечеру этого дня, когда мы с Сарой на кухне стряпаем ужин, во двор дома вдруг заезжает огромный фургон с логотипом мебельной компании.

Машина останавливается, из неё вылезают грузчики.

— Чудеса, — шепчу себе под нос, и сердце ёкает.

Выходит, Артур всё-таки исполнил мою спонтанную просьбу, которая была криком души.

Но зачем?

Зачем ему меня радовать?