Руны на броне

Глава 14

Думаете, получил боярин радостную весть и собрался в Москву? Ага, три раза. Кадет Большов остался на практике. Ну, не я же рожал, в конце концов, это совсем не повод нарушать приказы даже боярам.

Поздравили меня в экипаже, да кузен Миша приходил пожать руку и выразить радость. Настроение быстро улеглось, и тем же утром тремя экипажами вышли на взрослую полосу препятствий собранно, как всегда.

Светочка родилась в субботу, хотя оно в поле не имеет значения. Я всё-таки спросил своего командира Колю, как с выходными в дружине. Комнатка на экипаж очень хорошо, но её точно недостаточно для офицера. К этому, что ли, должны стремиться кадеты?

Мы уже свободно разговаривали почти на все темы, и младший лейтенант поведал, что он спокойно может снимать квартирку в городе, по будням приезжать на службу к восьми, уходить в пять…

Если нет авралов, дежурств и внезапных тревог, а они случаются часто. Да и как он снимет квартирку, когда постоянно повторяет бойцам, что скоро война. Бойцы решат, что он врёт или совсем дурак.

Лучше не тратиться пока на дом и хозяйство, а в неделю раз с бойцами вместе получать увольнительные — всё равно ведь ходят в одни кафе и кино со строго отобранным и одобренным особым отделом женским обществом. Платят же хорошо, намного лучше ополчения.

Домики арендуют с уровня старшего лейтенанта, их положение обязывает. Но при такой службе все спят больше в палатках или на своих койках в экипажах. А пехотные так просто в казармах на отделение. И никто не жалуется, все довольны. Особенно когда Родина в опасности.

А в какой она опасности, стало понятно уже в последнюю неделю практики. В три утра счастливого понедельника подняли нас по тревоге. Кадеты в большинстве не очень поняли — была ведь уже тревога. Но даже не всё понявшие мы шустро запрыгнули в танки и поехали, куда командир скажет.

Дальше обычная учёба со стрельбой, манёврами и матом, лень уже повторяться. Когда миновало время обеда, я стал о чём-то догадываться, впрочем, не задавая глупых вопросов. Большой уже кадет попусту трепаться.

И только на вечерней кормёжке узнал, что опять война у нас. На силы, куда включён наш первый батальон, кажется «восточные», напали гады «западные», куда включён второй танковый батальон. Или это мы напали… и наши совсем «западные»… короче, мы с белой «V» на броне и на повязках против их «Z».

Учиться стали ордой на орду согласно замыслу штабов — им тоже надо посмотреть, как их закорючки на картах выглядят в реальности. Не всё офицерам проводить штабные игры. Да и войскам оно полезно поучаствовать.

И мы, конечно, победили. То есть все мы победили, со всеми буквами. В этой ситуации буквы условность, но меня они навели на кое-какие мысли. Впрочем, это только мысли пока, а в субботу мы ровными колоннами пригнали машины в парки.

Поставили танки на их места, расписались за исправность и сдали солдатам-техникам. Наличие у экипажей навыков ремонта совсем не исключает специалистов.

Вот сняли мы комбинезоны и сложили в танке, а сами в обычной своей форме пошли в общий душ. Потом кормёжка, перекличка на плацу и второй раз за практику спать на настоящих, хоть и двухярусных кроватях.

Проснулись мы спокойно, в шесть утра просто объявляли по радио подъём, пока все не собрались для зарядки. Дальше упражнения для разогрева, пробежка и бегом питаться в снова полюбившейся столовке.

После завтрака построили на плацу. Командир полка поздравил всех с успешным окончанием практики и полевых учений. Сейчас кадеты пройдут в памятные им классы теории под те же буквы, чтоб не толкались, где в солдатских книжках офицеры отметят окончание практики. Только кадета Большова он просит пройти с ним в кабинет.

Ребята пошли в классы, а я за Евгением Викторовичем. Встал у его стола по стойке «смирно», а командир потребовал мою книжку. Делая запись, он спросил:

— Хочешь побеседовать с командиром дружины?

— Никак нет! — отвечаю чётко.

— Точно не хочешь? — поднял на меня лицо комполка.

— Да о чём говорить? — развёл я руками. — Всё нормально… пока…

— Я ему позвоню, чтоб тебя не ждал, — полувопросительно сказал он.

— Звони, — уверенно я одобрил.

— Тогда счастливо добраться до Москвы, — сказал капитан, протягивая солдатскую книжку. — Твоя «Волга» ждёт на парковке.

— Есть счастливо добраться, — откозырял я, приняв книжицу, и вышел из кабинета.

Заглянул в комнату за сумкой. Ребят не встретил, они ещё сидели в классе теории. Пригласить с собой кузена Мишу? Не, он точно поедет с парнями. В меланхолии накинул я лямку на плечо и печально выхожу из располаги.

Ещё до дверей не дошёл, а почувствовал что-то родное у входа. Двое ждут персонально меня. Ждать они могут очень долго. Выхожу и, заранее улыбаясь, говорю Авдею и Мухаммеду:

— Привет.

Они кивнули, и Авдей уточнил:

— У тебя же точно кончилась практика?

— Ага, — подтвердил я.

— В клан вступать будешь? — спросил Мухаммед.

— А примут? — проговорил я с придыханием.

— Это надо у лидеров спрашивать, — молвил Авдей. — Пока же мы должны тебя спросить — ты сам хочешь в клан?

— Хочу, — сказал я решительно. — А это долго? Просто Катя родила, ждёт, наверное…

— Звонила Надя, Катя с малышкой ещё в клинике лежат, наблюдаются, — терпеливо рассказал Мухаммед. — Успеешь ещё к ним.

— Тогда ладно, — кивнул я и пошёл к «Волге».

Водитель уже сидел за рулём. Мы уселись, и Мухаммед зачем-то велел ехать в штаб. Я вопросительно уставился на Авдея. Тот проворчал:

— Не проехать в урочище на машине. Лучше пешком. А «Волгу» ты военным ещё оставь. Чего ей стоять целый месяц?

Ну… какую-то логику в его словах я нащупал…

От штаба пошли через Семёновск…

А немаленький городок, хотя трёхэтажные дома только в центре. А так длинные двухэтажки явно коммерческого назначения, и частный сектор, многие дома даже с огородами. И заводы, склады, дымящие трубы и железные крыши за километрами кирпичных заборов.

Дальше полем, лесом, разными тропами. Ну, а как, по-вашему, ещё доберёшься до урочища тотемного клана? Больше двух часов в молчании я бодренько шёл с сумкой на плече за Авдеем и Мухаммедом. Они отчего-то поклажей себя не обременяли.

Начались дозоры, которые я не мог увидеть, просто почувствовал. А что ещё делать в лесу человеку, что на тебя из укрытия смотрит, коли он не в дозоре? Простая логика. Однако древние ловушки, по-моему, явный перебор. Хотя противопехотных мин не обнаружил, что для рысей довольно странно — они же часть дружины.

Деревья кончились, и мы вышли на обширную полянку. Просто хутор или лесная деревня из нескольких домов, сараев и огородов. Возблагодарив судьбу, что тотемные мои рыси, а не вепри или беры…

У них по слухам запросто гуляют кабаны или медведи.

Вот прошёл я за Авдеем и Мухаммедом в обычный деревенский дом. Стены изнутри штукатурены и даже оклеены весёлыми обоями в цветочек. На обоях ходики с гирями и окошком для кукушки. Явно покупная мебель. И представили меня симпатичной хозяйке Оле около тридцати в джинсовых штанах и клетчатой рубахе.

В доме я буду жить, помогать Оле по хозяйству, а Мухаммед с Авдеем станут меня учить. Оля, конечно, тоже воин-рысь, сказала, что сумку я могу положить на пол у кровати. Помогать ей пока не нужно, потому лучше нам приступать к учёбе где-нибудь на свежем воздухе. И в другой раз разуваться у порога!

Я снял сумку, куда велели, пошёл наружу за Авдеем и Мухаммедом, встали на поляне, и началось моё обучение. Состояло оно из практической части, теории и духовности. Начали мои наставники с общих положений.

Рыси кандидаты, как я, знают лишь учителя или учителей, и они должны за своего ученика поручиться перед лидерами. Это Авдей и Мухаммед уже сделали, иначе бы сюда не притащили. Теперь я одобренный кандидат.

Вообще всю эту фигню считали формальной, рыси становятся одобренными ещё в детстве, с первым уверенным вхождением в тотемный транс. Но вот появился я, и меня потребовалось реально одобрять.

Теперь одобренный я могу познакомиться со всеми рысями. Воинов в клане немного, все они дружат, но даже мне никогда не назовут лидеров. Лучше не спрашивать, чтоб в репу не дали. Хотя в репу они будут совать регулярно…

Тут из-за сарая выходят рыжие близнецы, и, не то Петя, не то Стёпа возмущённо говорит:

— Нет! Опять он!

А второй добавляет:

— Нам батя сказал, что, кажись, кто-то пришёл и надо глянуть!

— Любопытство губит кошку, — заметил я. — Здравствуйте.

— Привет, — сказал тот, кто слева. — Я Петя.

— А я Стёпа, — проговорил правый. — Здорова.

Мухаммед и Авдей на них насмешливо посмотрели, и Петя, нехотя, пояснил:

— Боярин приказал нам представляться при встрече.

Я же медленно наливаюсь ядом и ласковым змеем спрашиваю:

— А как же ваша практика, кадеты?

— Так мы в клане на практике! — серьёзно ответил Стёпа.

— От особого отдела штаба! — ещё честнее глядя на меня, добавил Петя. — Вот.

Я просто не мог подобрать слов, как эти животные перевернули под себя саму идею. И пока я подбирал слова, Авдей проговорил:

— И это очень кстати. Попробуйте избить боярина, можно вдвоём.

А Мухаммед мне доверительно сообщил:

— Практическая часть состоит из поединков.

Рыжие отнеслись к такому повороту без восторга. Натерпелись уже в Корпусе, думали хоть летом от меня отдохнуть. Однако Авдей сказал, что тут им клан, и надо слушать старших. И мне очень хотелось высказать своё отношение.

Авдей с Мухаммедом отошли, я позвал дух кошки и навалял этим прохиндеям по щам. Ну, я же не просто рысь, а ещё и маг, и ничего никому не объясняю, только показываю, когда нужно.

Пока разбирался с рыжими близнецами, подошли ещё двое мужиков, поздоровались с Мухаммедом и Авдеем и заняли ко мне очередь. Когда Петя и Стёпа присоединились к зрителям, ко мне вышел крепкий, черноволосый дядька.

Его я не знал, как близнецов, и много сил отняло изучение. Даже в трансе я не теряю головы, и мой противник это как-то понял — действовал расчетливо, пытался обмануть. Мы обменялись яростными со стороны атаками, но никто не прилёг на травку.

После третей тоже неожиданно непростой схватки Мухаммед сказал, что ему лично с Авдеем должности никогда не позволяли серьёзно меня лупить. Они же телохранители, а теперь совсем мои наставники.

Парни себе не льстят, хорошо знают, что за всё время маг моего уровня их прекрасно изучил. Однако не в одних схватках смысл жизни. Вот велели мне сесть прям на травке в поперечный шпагат и подумать, в чём он содержится ещё. А они пока тут кое-куда сходят.

Так началась духовная составляющая. После поединков обязательно, а так когда угодно наставники ставили меня на правёж. В шпагате на траве редко, чаще стоял на столбиках, куда ещё предстояло забраться.

Я мог медитировать, призывать тотемного духа, молиться или действительно о чём-то думать — наставники не вдавались. Они лишь объявляли о начале и уходили, а когда приходили, могли разрешить встать на землю. А могли и не разрешить. Так что каждый раз для собственных нервов проще думать, что я буду так стоять всегда.

В первый же раз Авдей и Мухаммед позвали меня в дом. Я разулся со всеми, сменил штаны, умылся в рукомойнике и был усажен за стол в большой компании обедать. Накормили обильно, вкусно и довольно просто, без ресторанных изысков.

После обеда Оля сказала, что убирать со стола и мыть посуду отныне и моя обязанность. И никакого ущемления боярства, все это делают в свою очередь. Просто сейчас мой черёд. Я невозмутимо повязал фартук и приступил.

Практическая часть, таким образом, из драк плавно переходила в хозяйственные дела. Как хорошо, что я попаданец! Спокойно колол дрова, ходил с мужиками на луг косить траву, прибирался в сараях и таскал навоз. Своей коровы в том мире у нас не было, но животных я не боялся и не брезговал — быстро стал доить пёструю, добрую корову.

Мне выдали именной рысий нож в ножнах. Вернее назвать его тесаком, но пусть будет просто ножик. В драках за железки не хватались, давали его для другого. Сам выбрал и выломал подходящую ветку, вырезал ножом и обжёг на костре острогу.

С ней я ходил на речку рыбачить. Стоял неподвижно в заводях по колено, смотрел в воду и ждал жирную рыбку. Без рыбы возвращаться нет смысла, просто пошлют обратно. Обострял чувства, пытался подманить добычу…

Быстрый вход в транс, рывок, и острога с насаженной рыбиной летит на берег. Рыбку же, стоя в воде, просто некуда деть. Потом что-то стало получаться, и не хотелось выходить из воды лишний раз.

Роняю трепещущуюся рыбу с острия, лапой ей в морду, и летит она спокойная, уже при смерти, на берег. А я выхожу из транса и снова замираю и приманиваю. За неделю дело у меня дошло до пяти крупных разных рыб каждое утро. Больше карасей таскал, магу их проще приманить на отмель. Особенно когда в воду возле себя высыпать горсть овса.

Потом тем же ножиком рыбу сам чищу, чешую, головы и кишки в особую яму. Нет отчего-то в деревне домашних кошек и псов. Ну, собаки рысям, может, не очень любы, всё равно как-то странно…

Рыси, конечно, добывали рыбу не только древним способом, даже прибегали к запрещённым методам лова — кто их в лесу увидит. Однако занимались этим рысята, пацаны и пацанки от шести лет.

Ребятня, вроде бы, не обращала на меня внимания, рыбачили, пасли скотину, просто катались на лошадках и дрались между собой. Только я всегда контролирую ситуацию — нападают же без предупреждения в любой момент. Оттого, наверное, и правёж на высоких столбиках, чтоб не мешали сосредоточиться. И они в полном праве, возиться с ними входит в обязанности всех воинов.

Вот стою я на правеже и думаю о жизни. Авдей и Мухаммед себе не льстят, я их хорошо изучил. И они точно всё рассказали лидерам. А воины-рыси постоянно приходят ко мне на поединки. Тоже изучают? Возможно.

Но Авдей и Мухаммед им ведь сказали, что я маг, намного быстрее узнаю о них даже то, о чём они не имеют понятия. Им любым коллективом потом совсем не светит. Но они идут и дерутся, рассказывая всё о себе.

Человек бы напал на меня и уничтожил, пока есть шансы победить. Или убежал бы и спрятался от страшной опасности. Но Авдей и Мухаммед привели меня сюда, и воины-рыси показали даже рысят.

Клан рассудил по-рысьи — я маг, но меня удостоил тотемный дух, я просто должен стать своим. И они по-рысьи пытаются со мной дружить. Показывают клыки и когти, но лежат на спине, беззащитным брюхом кверху. И я уже не смогу предать такое доверие, это значит предать рысь в себе.

А через неделю Авдей и Мухаммед взяли меня на охоту. Для начала на лесную пчелу. Прошли мимо дозорных, я уже не только их чувствую, но и засекаю позиции. Углубились в лес.

Наставники довольно быстро заприметили пчёл и по их поведению выбирали направление. Но пчела ведь не совсем дура, чтобы селиться рядом с людьми. Пришлось прогуляться, шли по лесу часа четыре.

И вот Авдей и Мухаммед вышли к цели. Высоко над землёй в дупле старого дуба мёд в сотах. Пчёлы пока деловито летают по своим пчелиным делам, а эти двое ласково на меня уставились. Я аж поёжился.

— Давай, Тёма, добудь медку — сказал Авдей.

— Считай это новым испытанием, — проговорил Мухаммед.

Я вздохнул, посмотрел на дупло, подумал о нелёгкой своей жизни… и с новым вздохом стащил с себя форменную кадетскую рубаху с шевроном. Хоть рожу замотать, а что остался в майке — просто судьба.

Разбежался, три шага по стволу и хватаюсь за нижнюю ветку. Подтянулся, залез. Дальше просто подпрыгнул и забрался на ветку ещё выше. Потом совсем легко, только настроение моё портилось с приближением к дуплу.

Пчёлы точно не дуры, хоть и мультиков не смотрели. Почуяли в моём поведении неладное, и принялись меня жалить. У самого дупла замотанная моя морда местами стала опухать, а торс в майке совсем горел. С отчаяньем обречённого я попытался просунуть в дупло руку. Ладонь не пролезла, а пчёлы взялись за меня всерьёз.

Ясно, что дыру нужно расширить, но как это сделать, когда кусают всего! Остаётся лишь спускаться и всему покусанному, без мёда, спасаться от пчёл бегством! От этих мелких, противно жужжащих тварей!

Тут я натурально озверел. Сам плюхнулся в транс, зарычал и полез за ножом. Я сильнее каких-то пчёл!

А пчёлы вдруг перестали кусать. Они по-прежнему густо лезли из улья и разлетались во все стороны. Часть врезалась в ветки и даже в ствол, и, расшиперив крылышки, опадали в странном оцепенении вниз.

Плевать на пчёл. Я вынул нож и принялся резать дерево. Пчёлы из расширившейся дырки полезли активнее и вскоре совсем кончились. А я подумал, что раз хозяева не возражают, увеличу-ка отверстие побольше.

Уселся поудобнее и принялся активно работать, всё ещё находясь в тотемном трансе. Горело же всё от укусов, и эти мерзкие пчёлы могут вернуться. В общем, долго рассиживаться на дереве я не собирался и вскоре крикнул наставникам:

— Ловите соты!

Авдей и Мухаммед подошли поближе и вынули из карманов даже мешки. Я деловито сунул лапу, отломал сотов и сбросил наставникам. Кружил голову пьянящий аромат, ладони сразу все стали липкими, с них тягуче текло и капало на штаны. Но я работал, пока не вычистил дупло полностью.

Только убедившись, что взять там больше нечего, я тщательно вылизал лапы и велел тотемному духу идти по холодку, дальше ничего интересного. Пока спускался, смог прочувствовать, как же меня покусали. Всё тело ломило и горело.

Авдей и Мухаммед меня дождались, подхватили мешки с добычей и сразу тронулись в обратный путь. На ходу я размотал опухшее лицо, но пока не стал надевать рубаху. Через несколько шагов сказал наставникам:

— Странно повели себя пчёлы. Это вы?

— Это ты, — равнодушно ответил Авдей. — Наш тотемный бонус — мы в трансе способны внушать ужас животным. Чем меньше твари, тем сильнее реакция.

— Да и не в трансе… — махнул ладонью Мухаммед. — Коровы нас ещё терпят, а так даже кошку не заведёшь.

И я ещё удивлялся, почему у этих людей нет пасеки. Зачем им домашняя пчела при таких талантах? Коровок держат для молока… гм. А разное мясо в тарелках каждый день. Тоже, наверное, охотятся как-то.

Пришли мы, значит, обратно уже под вечер. Оля уложила меня на лавку и пинцетом выдернула пчелиные жала, а в остальном никаких поблажек. Обычные уже вечерние поединки, правёж, потом малышня пришла.

А за ней сразу по хозяйству — воды натаскай, баню натопи, и никого не волнует, что я покусанный хотел пропустить. Как хотел, так и перехочется. У рысей шока не бывает, и какие-то укусы баню не отменяют.

И действительно поднялся совершенно здоровым. После завтрака Авдей сказал:

— Ну, коли ты в форме, пойдём на охоту.

— Опять⁈ — спросил я, несдержанно.

— Никаких пчёл! — весело заметил Мухаммед. — Просто охота из-за мяса.

— Так надо было встать пораньше, — уже в сомнении проговорил я.

— Нас оно не касается, — решительно отрезал Авдей. — Пошли, всё в лесу расскажем.

Заинтригованный я, конечно, пошёл, и, когда вышли за дозоры, наставники принялись откровенно рассказывать. Ещё вчера не могли они говорить. Если б я побежал от пчёл…

Но к счастью у меня открылся тотемный бонус, и теперь появилась уверенность, что откроются другие. Я хорошо представляю рысь? Да ни хрена я себе не представляю, пока сам ею не стану.

Трудно это объяснить словами. Сейчас мы идём к одному из любимых водопоев оленей. Настоящей рыси там прыгать почти не откуда, ивы одни, да и те редкие. Рысь с земли нападать не любит, короткий получается прыжок. Бегать ей нравится ещё меньше. Медведю или волкам близко не подойти, а тигры у нас не водятся.

Если не считать воинов-рысей, ведь мы всё-таки люди. По сигналу нужно выйти на позиции и ждать. Авдей с Мухаммедом подстрахуют, но главное я должен сделать сам. Вызвать дух рыси, подкрасться, выбрать жертву и атаковать.

Описывать природные красоты явно не моё — ну, там деревья с листиками, трава всякая. Скажу только, что дал Авдей сигнал. Чтоб наверняка, сразу позвал рысь, да ей и самой интересно. Очень осторожно оглядывался и шёл, выбрал позицию и замер…

И откуда-то почудилось одобрительное урчание зверей. Двух матёрых рысей. Ага, меня, кажется, вели и действиями моими довольны. Хотя думать лень. Для зверя нет времени, он безмятежно смотрит в никуда…

Толчок в сердце. Идут. Через минуты в поле зрения появились олени. Осторожно нюхают воздух, оглядываются. А я даже не смотрю на них, меня здесь вообще нет.

Передние двое оленей подходят к речке, напряженно стоят в готовности рвануть по тропе назад. Нехотя опускают морды, тянут воду. В поле зрения осторожно подходят матёрые самцы, самки с оленятами.

Когда они прошли к воде, начинаю красться по-кошачьи, припадая к траве. Уверен, что не оставляю следов, хотя это и не моя сейчас задача. Я просто терпеливо крадусь, движения скупые, плавные. Мне нельзя копаться, дикие животные пьют очень быстро. Но и ошибки недопустимы. Меня не видно и не слышно…

И я не должен красться вечно. Олени уже напились и выходят из реки, а я изготовился и начинаю разгон. Через три шага разбега выдох утробным рычанием. Олени в ужасе замирают…

Я выбираю жертву. Этот молодой самец подойдёт. В стаде разворачиваются и делают шаг. Я разбег почти закончил. Они прыгнули по разу, расходясь от опасного места, второй прыжок будет больше…

Но мне все и не нужны. Мой удачно чуть поворачивает из-за вставшей на пути самки. А я уже в прыжке. Олень закончил поворот, готов прыгнуть, и на его шею обрушиваюсь я…

Он падает, бьёт копытами, перекатываясь. Отпрыгиваю ему за голову, и снова клыки в горло! И ещё!

Жертва безвольно опускается на бок. Я плотоядно скалюсь окровавленной пастью. Клыки у людей, не как у настоящих рысей, зато есть нож. Он тоже весь в крови.

— Приходи уже в себя, — добродушно ворчит Мухаммед.

— Пока на нас не кинулся, — хмыкнул Авдей.

Даже не слышал, как подошли. Тотемный дух понял, что я его выгоню, и прыжком удалился. Я встаю на ноги… весь в кровище!

— Иди, хоть в реке умойся, — сказал Мухаммед. — Да надо оленя свежевать.

В общем, теперь я рысью себя хорошо представляю. Я понял то, что парни называют себя рысями — это совсем не рисовка. Они не редкие люди с определёнными способностями, это рыси в человеческом виде. А что их кто-то кем-то считает, да пусть себе.

Я иначе взглянул на Мухаммеда и Авдея. Их кошачья пластика, конечно, притворство. Только наоборот. Это большие кошки, которые должны жить как люди. Просто они давно уже воины-рыси и долго живут с людьми. Они не могут стать собой и на мгновенье, не хотят себе напоминать.

Не, воины-рыси свободно ходят на двух ногах и пользуются в обычной охоте ружьями. Просто в данном конкретном случае зачем тратить выстрелы? Кровушку дешевле отстирать, и быть рысью на охоте просто классно.

И в данном случае мясо оленя помогут съесть соседи. Нет у них холодильников и электричества. Знают рыси прекрасно про электричество, только чтобы жить вне клана, надо переступить через свою природу. А клан может жить лишь так — вдали от техники и скопления обычных людей.

И чтобы жить, как хочется, тотемные кланы служат боярам. Чтоб те же бояре их не уничтожили как любую опасность. И я для них прежде всего боярин, а что стал рысью — мои собственные проблемы. Рыси ведь воины.

Но достаточно грусти, всё равно ничего не вернуть. С недельку походил я на разные охоты с наставниками. Кстати, поиск мёда с рысьими навыками вообще веселуха, разве что ходить приходится очень много. Этим занимаются молодые рыси, да старики.

И через неделю с моего согласия надели мне на голову мешок, привязали к жерди и куда-то долго несли. Потом долго везли на телеге по какой-то дороге и опять несли.

Наконец, отвязали и, чтоб не бить меня по голове, взяли слово час мешок не трогать. А сами все ушли. Через час я снял мешок и огляделся. Следов вокруг никто не оставил, да я и не надеялся.

Мне просто уверенно казалось, что нужно идти вон туда. Почему казалось? Попробуйте выбросить так кошку и спросите её, как она пришла домой. Нож при мне, мясо и сырое сгодится — просто встал и пошёл.

Пил росу, разорял гнёзда, иногда получалось поймать зайца или другого грызуна. Взял бы и крупную дичь, только зачем? Самый лютый зверь ничего не сделает лишь из-за лютости.

Спал в полглаза, сидя в кронах деревьев, хотя мог и не спать. На четвёртый день вышел к дозорам. Только я им не сказал. Я ведь ещё и маг, прошёл их самих и древние ловушки тенью.

Просто вошёл в дом и поздоровался с Олей:

— Привет.

— А! Пришёл, — обернулась она от печки. — Тогда баню сам топи, а я пока обед доделаю.

Натаскав воды и истопив печку, отмылся я, одел отстиранную Олей кадетскую повседневку и прошёл в дом. Обедали, как всегда, большой компанией.

За столом, кроме Авдея и Мухаммеда, сидел ещё и крепкий, тёмно-русый мужик Терентий. За квасом Авдей сказал, что он — лидер клана, и после его слова я могу считать себя тотемным воином. Терентий важно кивнул и молвил бархатным голосом:

— Правила у нас простые. Где бы ни был воин, он не может, чтобы его действия или бездействие нанесли клану вред. Воин во всём слушается лидера, если не нарушается первый пункт. Но ты наш боярин, и по древнему договору лидеры слушают тебя во всём. Сокращаем выражение и… — он переменил тон. — И просто надеемся, что ты нас не погубишь всех. В твоей большой войне.

— Ты сам знаешь, что не я придумал войны, — сказал я твёрдо. — В любом случае, я не предам клан. Обо всех своих решениях я прежде скажу тебе.

Терентий снова важно кивнул. И меня обуяло любопытство:

— А скажи, почему они, — кивнул я на Авдея с Мухаммедом. — Говорили о нескольких лидерах?

Терентий тихо засмеялся и сказал подобревшим голосом:

— Ты ж не думаешь, что я всё решаю сам! Конечно, я советуюсь с другими рысями. Только не спрашивай их имена — всё равно не скажу.

— Ладно, — молвил я. — А знак воина мне дадут?

— Да вот завтра пойдёте на встречу кланов, — ответил Терентий. — Тут недалече временный лагерь, всего полдня пути. Поколотишь других молодых и при представителях дружеских кланов тебе дадут знак — с того момента ты станешь рысью официально.

— Волки и горностаи, наверно, не захотят меня видеть, — вздохнул я.

— Сам виноват! — строго сказал Терентий. — Некогда им, оба клана ещё в Китае.