Руны на броне

Глава 15

— Всё это очень интересно, — скептически хмыкнет пытливый читатель. — Но как там Дитрих и Штанмайер? Автор бросил этих персонажей?

И автор поблагодарит читателя за очень своевременный вопрос. Конечно же, автор не бросил профессора и его доцента, просто не знал, как к ним перейти. А теперь знает.

В целом Штанмайер и Дитрих жили прекрасно! Особенно про Отто и говорить нечего. Он так же трахал горячую жену студентку дома, жену Ганса дома у Ганса прямо при Гансе и ещё на службе свою секретаршу.

В перерывах профессор просматривал отчёты группы Дитриха, трепал того за шкирку и таскал с собой на доклады начальству или брал на встречи с нужными людьми в качестве секретаря. А вечерами, когда никто не видит, прятал в своём подвале золото и камни, что скупались через третьи руки.

А Дитрих вспомнил, что у него красивая фамилия Шепард. Его по немецким меркам состоятельный папенька занимал в одном из банков значительный пост и мог жениться на не такой состоятельной, но обладающей магическими способностями маменьке Дитриха.

Родители заплатили за проверку и развитие магических способностей сыночка у дорогих частных специалистов и при всей его отвратительной наружности очень Дитрихом гордились. Особенно когда тот отучился в университете и уехал в Берлин.

Вот в благодарность родителям Дитрих благосклонно позволял Мари в койке и вообще везде называть себя херром Шепардом. Раньше его жалели даже подчинённые, и он был для всех беднягой Дитрихом. Теперь же Дитрихом доцент остался лишь для профессора, а подчинённые называли того херром Шепардом и тихо ненавидели. Впрочем, на их трудоспособности это никак не сказывалось, и Мари зачитывалась отчётами группы перед тем, как передать их куратору.

Русский разведчик по возможности сократил свои контакты с самим Дитрихом, отчасти, чтоб его не подставлять, отчасти из-за его вида, и Мари носила на встречи аудио-плёнки, что снимала с аппаратуры, которую напихала всюду, включая Ганса, копии отчётов группы Дитриха и свои отчёты, о чём ей Дитрих рассказывал в койке.

Куратор только марки в конверте раз в месяц в той же кондитерской передавал Дитриху лично, а то чёрт этих немцев знает, особенно Мари. А у неё, между прочим, тоже были чувства! Она не могла заставить Дитриха прицепить под одежду диктофон, объяснить, как это важно.

Враз же спалится охламон! Лучше уж умело направлять Дитриха вопросами, вовремя меняя позы. Дитрих по-прежнему ненавидел русских, такое в Европе не лечится, и прекрасно понимал, кому и что рассказывает. Но это ведь его Мари! Он всё-всё ей рассказывал и яростно драл, как ненавистную ему Гардарику.

Говорил он о встречах Штанмайера с представителями кругов, куда брал профессор страшного секретаря. Все собеседники с ещё большей яростью крыли ретроградов, которые хотели с Гардарикой мира. Эти старые козлы думали, что на их век хватит, и с каждым мирным деньком ещё наглее радовались.

Самая агрессивная часть кругов из-за мирных дней возмущалась всё яростнее и выступала за немедленное нападение, невзирая на время года. Для них главное напасть в любое время, хоть зимой, а дальше тупые русские разбегутся.

Всего треть полных идиотов говорила лишь в пользу нынешней прогрессивной и управляющей молодёжи, в нормальном обществе они составляли бы большинство. Но мы имеем дело с миром магии, так что Дитрих ничего странного не заметил.

Вторая треть собеседников, кто выступал за нападение летом 1941-го года, в июне ходила возбуждённо-радостная и чего-то ждала, потирая ладошки, но с началом июля каждый день мрачнела и в конце месяца склонялась к последней трети. Те утверждали, что нападать нужно в 1942-м, только хорошо приготовиться и запудрить тупым русским мозги.

Сам Дитрих русских тоже считал тупыми и ненавидел, иначе, зачем вообще на них нападать. Однако ненавидеть и считать — это всё эмоции, а Дитрих серьёзный учёный. Его группа решала проблему, составляла отчёты, ими зачитывалась сначала Мари, потом изучали в Москве, наискось просматривал Штанмайер и выпускал с ними выступать Дитриха перед большими людьми.

В начале августа вернулся профессор из Италии, где отдыхал с женой, потому отчёт группы посмотрел небрежнее обычного. Вообще, хотел глянуть для очистки совести, но стало как-то не до того. Потребовали его внимания более важные дела.

Обычным днём Штанмайера вызвали «наверх», он традиционно взял с собой Дитриха и погнал того с отчётом на кафедру. Доцент взошёл на возвышение, оглядел кривые лица собравшихся, прокашлялся и заговорил своим мерзким голосом:

— Господа! Все вы давно знаете, что группа Штанмайера изучает теоретическую связь реальностей и её практическое использование. К сожалению, к магически отсталой реальности у нас нет доступа, потому мы собираем сведения о предполагаемом нами с высокой вероятностью попаданце. Об Артёме Большове.

Дитрих налил себе из графина половинку и, отпив, продолжил:

— Что мы, так сказать, имеем фактически? В его мире тоже происходят техногенные катастрофы, что предполагает наличие техники. Вы возразите, что попаданцу могли вовремя проломить череп тяжёлым предметом? Мы тоже не исключаем такой возможности, но более склоняемся к версии катастрофы.

Дело в том, что мы провели психологический анализ Артёма и можем уверенно утверждать — он точно не жертва. Попаданец довольно быстро освоился со своим положением. Довольно хорошим положением, боярину в Гардарике доступно очень многое. Намного больше, чем всем остальным.

Однако разве попаданец сосредоточился на доступных боярину наслаждениях? Нет! Он агрессивно использует боярство для достижения своих целей. Его учёба в Корпусе и всё, что он делает, лишь добавляют ему трудностей, но он готов к осложнениям.

Дитрих снова пригубил из стакана и продолжил:

— Итак, господа, Артём не считает себя жертвой судьбы или обстоятельств, он навязывает судьбе свою волю. В его мире есть техника. Мы сделали анализ редких заявлений Большова и можем говорить, что попаданцу не было и двадцати лет. В этом возрасте люди очень агрессивны.

Что же он делает, став боярином? Большов говорит, что Европу ненавидит и объявляет нам войну. Не вдаваясь пока в суть, скажу, что это очень личное заявление. Такое может быть вызвано лишь своими переживаниями. Учтём это и обратим внимание на содержание. Вывод прост, в его мире Европа что-то сделала его Родине.

Мы не можем уверенно утверждать, что попаданец непременно русский, но то, с каким упорством он создаёт и преодолевает трудности, просто не оставляет нам другого вывода.

Итого: Родине некоего молодого русского в его мире Европа по-настоящему сделала больно. Не насмерть сделала, ещё остались там русские, и у них есть техника. Но, господа! В его мире Европа победила или побеждает его страну!

Даже Штанмайеру стало интересно, и он со всеми вместе внимательно слушал. Дитрих же пригубил из стакана и заговорил далее:

— Это лишнее подтверждение тезиса нашей прогрессивной науки, что без магии Европа настолько опередила бы русских в неких не магических технологиях, что точно бы их покорила.

К сожалению, нам закрыт не магический мир, мы можем лишь издали наблюдать за боярином Большовым. Но пока отставим и Артёма, взглянем на ситуацию без него. Сейчас Европа ещё опережает Гардарику технологически…

Генерал с ёжиком седых волос глухо спросил с места:

— В чём, например?

Дитрих спокойно ответил:

— Ну, в чём-нибудь. Группа профессора специально не занималась, но и в быту всем видно, что эти косорукие бездари всё делают не так. Однако вопрос вполне своевременный, ибо время работает на русских — у них больше магов, они совершенствуют магию и везде давят технологии. Не мне вам рассказывать про рыночную эффективность магов.

Кивнули все, даже генерал с ёжиком и профессор Штанмайер, и Дитрих смог вернуться к докладу:

— Отсюда простой вывод — мы не можем тянуть с восточным вопросом и должны его решать более энергично. Не магическая Европа смогла там, мы должны суметь здесь. Но вы скажете, куда занесло докладчика — это и так все понимают и вообще не его дело. И будете правы, потому перехожу к Артёму Большову.

Прежде всего, попаданец не был военным человеком в своём мире. Прошедший армию в том или ином виде точно не пойдёт в неё снова, если совсем из ума не выжил, останется гражданским. Судя по психологии, попаданец ещё молод, и пошёл он в кадетский Корпус. Так сказать, в армию в квадрате.

По выводам наших специалистов, попаданец не имеет каких-то военных технологий своего мира. Впрочем, невоенных знаний у него тоже нет совсем или очень немного. Он — это лишь общее отношение и решения в конкретных ситуациях.

Дитрих попил водички и снова стал гундосить:

— Посмотрим же на отношение и решения боярина. Его совершенно не смущает существование Польши, разделительного буфера. Для него война с нами так реальна, будто он видел или знает судьбу тех, кто оказывается между мощными силами.

Он действительно готовится к войне. Его личная дружина сильно выросла, и в ней увеличилось число техники, особенно танков. Спросите, откуда я это взял? А он не делает тайны, и все данные публикуются в его газете «Московский еженедельник». Кстати, даже для русских неплохая газета, её часто цитируют в Европе.

И у него не только газета, а целое общественное движение «Отечество», игнорировать которое не могут князья и бояре в других княжествах. А на страницах газеты эти деятели постоянно говорят всем русским, что война с Европой будет.

Боярин Большов как-то наладил отношения с Православной церковью и внёс свои земли в фонд, или фонд священники и общественность создали на основе его земель — сейчас уже неважно. Главное, что православные сумели договориться с дельцами, и деньги мира пошли им под надёжное обеспечение.

Это стоило Артёму череды настоящих дуэлей, на которых его могли убить. Но он пошёл на этот риск, господа! Отметьте это для себя. Зато сейчас он свободен от вызовов, а аналогичные фонды есть во всех княжествах, королевствах и царстве.

Они привлекают деньги мира, в Европе стало трудно получить кредит на производство! Пока спасают государственные программы, но это явно ненадолго — в недалёком будущем нас ждёт банкротство.

Скажете, что деньги, которые стали брать бояре под земли, должны оказаться в Европе. Почти так оно и происходит, деньги проходят и через европейские руки. Но это частные деньги мира, без войны у нас нет над ними власти, и частично они оседают в фондах, которые финансируют Гардарику!

А с большей частью дела ещё хуже. Газета и движение не напрасно повторяет русским, что война неизбежна. Националистически настроенные бояре на эти деньги усиливают свои дружины.

Недавно «Московский еженедельник» доложил с гордостью, что десятина превышения вызывает насмешки и недоверие, теперь нужно усилить дружину вдвое, и купить танки. И процесс идёт!

Но и это не всё. Бояре закупают в депрессивных Америках целиком заводы, на предприятиях расширяют производства, нанимают инженеров и высококвалифицированных рабочих. Эти гады занялись бы тем же и в Европе, да хорошо помогают правительства.

Возразите, что больше продукции, нам же дешевле её купить? Увы, господа! Цены на всё пошли вверх, и наша промышленность ещё держится только благодаря помощи государства.

Спросите, отчего же так? А русские, бояре и простые дельцы, вкладывают деньги в товары, ведь они дорожают. Без проблем берут деньги под них в долг и снова вкладывают.

В Гардарике, по открытым данным, на хранении миллионы и миллионы тонн всего. Производство увеличивается, а цены всё равно идут вверх. Это верный путь к банкротству? Нет, это подготовка к войне с Европой. Мы, господа, без войны обанкротимся раньше.

Дитрих отпил в волнении водички, его отвратительный голос зазвучал спокойнее:

— Знает ли боярин Большов о планах нашего руководства? Я и сам их не знаю. Но его вера, его действия по подготовке к войне просто не оставляют Европе выбора. Мы должны были напасть в этом году, и плевать на Польшу. Потом бы придумали что-нибудь.

Теперь уже поздно нападать на Гардарику, за оставшиеся нам август и сентябрь ничего не успеем, только сами увязнем осенью и озлобим русских. Мы сами подарили им целый год, и они его точно не потеряют — ещё больше вооружатся, запасутся товарами и выше задерут цены.

У нас остаётся 1942-й год, а в 1943-м уже будет поздно — мы начнём банкротиться, и русские просто станут диктовать условия. Мы тоже будем готовиться… специалистам виднее как это лучше сделать. Главный же вывод группы:

Артём оказался очень интересным объектом исследований. И он становится ещё интереснее, но я первый скажу — хватит! Не нужно узнавать, на что он ещё способен. Убейте эту тварь немедленно!

Дитрих налил себе из графина, стеснительно улыбнулся и проговорил:

— На этом мне следует закончить доклад, однако наша группа накидала тезисы, возможно, они пригодятся. Во-первых, на Польшу следует напасть в этом сентябре. Если мы войдём только в Польшу, Гардарика останется на месте, ей спешить некуда.

Во-вторых, на островах не ожидают от Европы резких решений без согласования с ними, они будут шокированы. Британия формально объявит войну, ведь они же давали полякам гарантии. Ну, или просто энергично выскажется — мы всё равно в ответ конфискуем их собственность, и она никуда не денется, объявит войну.

В-третьих, чтоб в начале лета 1942-го года у нас что-то получилось в Гардарике, русские должны поверить, что мы готовим нападение на Англию. Весь год европейская пресса должна её материть, флот топить корабли, и авиация бомбить города. В Британии сами должны поверить и слёзно просить Гардарику вмешаться…

Дитрих допил воду, снова застенчивая улыбка появилась на его отвратительной физиономии. Он сказал:

— Но это просто тезисы, а сам доклад окончен, — и пошёл на место.

Штанмайер подобрал отвисшую челюсть и подумал, что Дитриху точно стоило заткнуться раньше. Что теперь будет-то, господи? Но у него же имя! Его не тронут, а Дитриху трындец. Профессор сидел, словно ранее не встречался с доцентом.

После доклада Дитриха в комнате висела тишина. Обладатель седого ёжика, наконец, с места проговорил:

— Всё это ещё нужно обдумать.

А неприметный херр в сером костюме, спокойно подпиливая ногти, про себя крыл матом Дитриха и всю его группу. Этот доклад ведь уже читают в Москве! Но что делать? Что делать, я вас спрашиваю!

Впрочем, Дитриху уже ничего не сделать, его вон как природа разукрасила. И группа ещё может принести пользу. В любом случае, самое плохое она уже сделала…

Утром Дитрих с Мари пришли на службу и увидели в кресле Дитриха того спокойного херра. Он сказал, что, к сожалению, у профессора дома произошёл взрыв газового баллона, никто не выжил. Теперь возглавляет группу херр Шепард.

Только вызовов «наверх» более не будет, забирать отчёты, снабжать особыми данными и задавать некоторые темы станет неприметный херр в кресле. Можно звать его херр Кауфман, если Дитриху от этого легче.

На сём неприметный херр встал, сказал, что ещё непременно заглянет и удалился. Дитрих с Мари переглянулись. Мари тихонько воскликнула:

— Это же значит… это…

А Дитрих угрюмо засопел и подтолкнул её к столу.

— Будем работать дальше! — просипел он, расстёгивая штаны.

— Да! — поддержала его Мари, часто задышав. — Дальше! Дольше! Чаще! Давай, херр Шепард!!!

Терентий не лукавил, оставались формальности, хотя кое-что и настораживало поначалу. После завтрака Авдей велел прихватить сумку. Присели на дорожку. Оля сказала:

— Прощайте. Может, ещё свидимся, — и поклонилась в пояс.

Я, Мухаммед и Авдей встали, поклонились в ответ, и вышли из дома. Пошли большой компанией, ещё рыжие близнецы, молоденький парнишка, а вёл Терентий.

Рысьим шагом без привалов шли по лесу до полудня. По идее неожиданно — я-то своих парней заранее почуял — встретили нас двое провожатых. Приветствовали и велели идти за ними по одному след в след.

Как будто рыси должны оставлять следы, и эти их древние ловушки что-то мне значат. Но выпендриваться вообще не рысье, кивнул непроницаемой харей и пошёл, как все.

Пришли на широкую поляну. Представили нас лидерам беров, вепрей и росомах, а остальные пока заняты. Главное, что бояр среди них больше нет, пока я один такой. Вот остальные вернутся из Китая…

Впрочем, их отсутствие почти не сказалось. С дороги мы сполоснулись в ручье и со всеми уселись на застеленную покрывалами травку обедать. Ели жареную на углях оленину и дичину поменьше, заедая домашним хлебом, луком, жёлтыми помидорами и горькими огурцами. На сладкое мёд в сотах, пили ягодный морс.

Из скупых разговоров я сообразил, что рыси в этот раз принимающая сторона. Просто никто не любит показывать своё урочище. Часть воинов-рысей встречали коллег в Семёновске на вокзале и привели сюда. А принимают рыси из-за меня. Довольно редко боярин становится тотемным, чаще наоборот.

Лестно, конечно, узнать, что верили в меня с самого начала! Но я же маг, чувствую недосказанности. Даже Мухаммед с Авдеем не верили, рыси не верят ничему и никому. Просто они считали такое развитие очень вероятным.

Вот после обеда со мной и с молодым пареньком, его Серёжей звать, все знакомились, потом для пищеварения лидеры делились мудростью. Ну, та же политинформация, только с уклоном.

Никто лично мне за волков и горностаев не пенял, лидеры считали, что командировка укрепит им дух. Не будут в другой раз бояр терять на ровном месте.

А вообще, времена наступают трудные, мы все должны быть готовы — ещё больше озвереть, сплотиться и поддерживать другие кланы. Если что я так понял мудрых, мог по дурости и перепутать что-то.

Сразу после мудрости обязательные поединки. Беры, вепри и росомахи привели своих молодых. Задача просто простоять на ногах две минуты, я и пожалел ребят, не ронял. Сам больше уклонялся от яростных атак, а Серёге хорошо досталось. Но он же молодой… то есть не маг, как я.

Прошедшим официальное представление воинам лидеры кланов собственноручно повесили на шеи деревянные знаки. Забавно, что только изображение рыси не скалилось, хотя даже у вепря видно клыки.

Путь рыси особый, мы полнее сливаемся с духом. Для нас труднее оставаться людьми, и мы сильнее ценим человечность. Деревянная кошка щурится, узкие щёлки её зрачков смотрят в никуда…

За обязательной частью дополнительная, поединки каждого с каждым просто на интерес и по согласию. Самому мне ещё трудно призывать тотем, для этого требуется время, но, если рыси интересно, она приходит сама.

В щадящем режиме по пять минут каждый час дрался со всеми желающими. Многое узнал о берах, вепрях и росомахах, кое-что поведал о себе. Из рысей не пожелал никто, особенно близнецы просили на них даже не смотреть, а так развлекался до ужина.

Переночевали в шалашах. Обычное утро, после завтрака я, Авдей и Мухаммед снова присели на дорожку, поклонились лидерам и всему обществу, попросили прощения, если кого обидели, и потопали через лес в Семёновск.

Пришли около двух пополудни. Сначала в штаб дружины зашли, где я сказал, что машину и водителя забираю. Их, конечно, на месте не оказалось, месяца доверки ещё день. Без особого нажима я велел, как «Волга» освободится, поставить на парковку у гостиницы, а шофёр пусть доложит портье.

Из штаба, конечно, в отель. Сняли номер, вымылись с дороги в душе, я переоделся в стираную кадетскую повседневку и, нарушая дресс-код, спустились в ресторан обедать. Меня там уже хорошо знали, никто не протестовал.

После обеда немного отдохнули в номере, и портье позвонил, что автомобиль прибыл. Мы без спешки собрались, сдали номер коридорной. Мухаммед и Авдей, как всегда, проверили машину, и мы просто в неё уселись…

Ну, да, просто! Вот поживёте в лесу рысью с месяц и будете потом пожимать плечами. Я, может, там забыл уже, какие бывают машины. «Волга» летела по дороге с немыслимой скоростью, я сидел на широком кожаном сиденье и прислушивался к себе.

У меня всё-таки закончилась практика. Мы едем в Москву, там я боярин. И на груди у меня новенький знак рыси…

Выехали 31-го червеня, а прибыли ночью 1-го серпня. Открыла одна Миланья, сказала, что девушки спят. Я традиционно чмокнул её в щёку и настороженно проник в своё жилище…

Если что рыси всегда настороженны, а я тут не был два месяца.

Прошли мы, значит, за Миланьей. Тихонько сполоснулись с дороги, Миланья собрала на стол лёгкий перекус, да разошлись спать. Авдей и Мухаммед к себе, а мне экономка постелила в гостиной на диване.

Встретил первое утро дома зарядкой и душем. Когда выходил из душевой, постель мою Миланья убрала и оставила на диване чистую и выглаженную кадетскую парадку. Вот весь из себя военный и пришёл я к завтраку.

Мухаммед и Авдей уже сидели за столом, так что сенсации от моего появления не случилось. Надя и Клава смотрели весело и с интересом, а Катя укоризненно…

Ёлки! Целые сутки ходил на цыпочках и обнюхивал углы. Образно, конечно. Показали мне Светочку в кроватке, а я только зафиксировал для себя положение детёныша.

Какая она прелесть и лапатуля, до меня дошло лишь на следующий день. Просто невероятное чувство. Я дома. И меня в ближайшее время не собираются убивать!

Ну, прямых заявок не поступало, хотя Катерина смотрела довольно мрачно. По её воззрениям на жизнь, это я должен был ждать жену и Светочку, а не наоборот. Я должен принести тысячи извинений, миллион роз и других проявлений вины. Завалил Катю вечером в кровать. В тотемном трансе…

Ночью сам вставал к ребёнку и не знал, что с этим делать. Миланья показала, как её держать, вот на руках Светуля засыпала. Часика на два-три — понравилось малявке, когда её качают.

Зато утром Катя улыбалась.

— Ты так и собираешься таскать знак рыси и православный крестик? — весело спросила она.

— Разберусь, — добродушно буркнул я.

Главное, что она больше не сердится. И вообще Катя у меня умничка, сама возится со Светкой. Носит её на себе, когда та не ест и не спит. Выдёргиваю Катю на физкультуру и политинформацию, а дальше обхожусь сам.

На лето в Корпусе много задали. Нормальным кадетам на два месяца, а мне оставался всего один. Если ежедневно заниматься по три часа, остаётся время подумать над хитрыми задачами.

И, конечно же, я готовился к своему совершеннолетию. Учил билеты по местным правилам, а вождение и сейчас сдам с закрытыми глазами. Подал и оплатил заявку в отдел думы при полиции… или наоборот… короче, боярам отдельно.

Прямо на двадцать восьмое серпня назначил, а то учёба потом. Сразу для легковых и грузовых, чтоб два раза не беспокоить. Забавно они здесь в правах обозначены русскими «Л» и «Г».

Ещё я немного боялся застрять в большом хозяйстве. Меня же не было два месяца! Но хозяйство прекрасно себя чувствует и без моего пригляда. Только курьер из штаба дружины и отец Василий в первый день притащили много бумаг на подпись.

У меня вдруг нашлось свободное время, я мог тратить его на прессу под какао. Совсем немного, я всё-таки молодой папа, только раз в неделю позволял себе посидеть с «Московским еженедельником». Моя же газета.

Хотя какие летом новости? Прочитал, что практика кадетов у меня в дружине прошла с пользой и без происшествий, все довольны, особенно боярин. Забыли указать, правда, боярина, наверное, имели в виду меня.

Позабавила немного экономика. Мой призыв дарить промышленности ресурсы подхватили многие бояре. Даже никаких конкурсов не надо объявлять. Одни просто передают, другие из своих материалов заказывают промышленности для дружин технику, третьи меж собой договариваются и комбинируют. Статья называется: «Пусть веселей запоют заводы Родины».

Через две страницы выступил представитель Совета общей обороны со статьёй: «Имейте совесть, господа бояре». Ресурсы же передаются не просто так, а в виде налогов. Если выслужил гражданство, сам решаешь.

Можно сорок процентов заплатить и металлом, который купил год назад за рубль, а сегодня он стоит три. А чтоб налогов меньше платить, из этих ресурсов закажи промышленности техники для дружины — стоимость производства и материалов из налогов вычтут.

Оно, вообще, неплохо, только новейшие корабли при таких делах могут застрять на заводах. Там же в смету закладывали одну цену, а сейчас уже другая. И денег думы дают меньше. Что же дальше будет? Представитель Совета горько шутит в конце:

— Хоть новый конкурс начинай по каждому кораблю. Но их ведь и так расплодилось, люди не знают, кому давать деньги.

Ну, в каждом процессе есть свои пострадавшие. Хотя корабли жалко, особенно новейшие. Но статья ведь в самом читаемом еженедельнике, и корабли жалко всем. Общественность что-нибудь придумает…

В общем, жила страна, и я жил боярской жизнью: тренировался, учился, Светку тетешкал и Катю… э… спим вместе. По четвергам Миланья давала мне свежий выпуск «Московского еженедельника».

Даже под самое почти своё совершеннолетие открываю газету и спокойно читаю, с первой страницы начиная:

18-го серпня некая польская радиостанция призвала поляков не верить лживому Европейскому Союзу, имущество конфисковать, граждан повесить и готовиться к войне.

19-го серпня войска Европейского Союза, немцы, вошли в Польшу для защиты имущества и граждан. Польша радиопередачу назвала спланированной провокацией, объявила ЕС войну и перешла на военное положение.

20-го серпня Британия для исполнения гарантий, данных Польше, объявила Европейскому Союзу войну, арестовала дипломатов, граждан и собственность. В тот же день королевские ВВС с трёх главных авианосцев англичан, совершенно случайно идущих с совместных учений с флотом Конфедерации, нанесли удар по Гибралтару. Морская пехота его величества пошла на него в атаку с транспортов, тоже случайно оказавшихся рядом.

Данные уточняются. Пока Польша защищается и вопит на весь свет:

— Убивают! Помогите! — а европейцы наседают.

ЕС и Британия гоняются за зазевавшимися кораблями противника и в подготовке конфликта обвиняют друг друга. Чтобы конфликт урегулировать, никто не заикается, и как ко всему этому нам относиться — редакция пока без понятия.

Я тоже пока не в курсе. Только война в Европе, кажется, началась.