Руны на броне

Глава 7

Господину Жучирину даже понравилось шведское отношение к делу. Так господин барон проследил, как Серёжа пишет заявление, и что председатель совета убрал его в папку, после чего сказал, что Сергей и так дойдёт до гостиницы, тут рукой подать, а сам спешит уже на пароход.

И просто вышел из зала заседания. Председатель же снял парик, убрал его в стол и заметил, что давненько эту пакость не стирали, всё экономят. Сергей помотал головой, и дядька сказал, что зал вместе с париками на сегодняшнее утро предоставили лёну Его Величество, храни его бог.

Нынешнее решение совета станет важной вехой и значительным прецедентом, на который все будут ссылаться. А им пора уже уматывать, скоро может быть заседание другого совета, так надо успеть тут уборщице хотя бы пол протереть.

Сергей вначале не совсем понял представительного шведа, думалось отчего-то, что он прикалывался. Однако в тот же день портье передал личные приглашения от трёх баронов, и двое шведов отлавливали Серёжу в ресторане лично.

Он довольно быстро сориентировался и заявил подсевшим за его столик местным, что за обед платить не хочет, а кушать он привык вкусно и много. Мужики на это сурово сказали, что готовы и не на такие жертвы, только бы почтенный гость из Гардарики взглянул на их земли. Если что они на машине.

И не то, что обед в ресторане многое значил для господина Жучирина. Какие-то кроны. Но ведь за неделю набегало изрядно. Серёжу поили и кормили радушные шведы, и даже норовили на ночь кого-нибудь подпихнуть. Он отбирал относительно нестрашных.

И полностью закрылся вопрос, чем же себя занять в этом захолустье! Сергей осматривал земли, просматривал бумаги, писал заявления в советы и присутствовал на их заседаниях. Представительный швед совсем не шутил о прецеденте, на него все, он в том числе, постоянно ссылались.

А шведские бароны после всего отбывали в порт. Не все они говорили, что хотят убить Артёма на дуэли, некоторая часть просто подорвала в Европу в бега. Серёжа тех и других провожал с тихой грустью. Просто психи.

Господин Жучирин начал понемногу разбираться в сложном северном менталитете. Они гордятся славным прошлым и грустят. От их предков столетиями дрожала вся Европа! Их доблестные предки целых три раза дошли аж до Пскова!

И все они ненавидят или очень не любят русских. К ним же приходили аж три раза, могли эти варвары сдаться, как все порядочные европейцы? Нет, эти варвары урыли их доблестных предков под Псковом, а менее доблестным выкрутили руки.

Это же настоящая подлость не пускать купцов и вдобавок нападать на корабли. Ну, мало ли сходили под Псков. Ну, три раза. Может, сгоряча. И дикарям ведь предлагали честный мирный договор! Все три королевства прямо просили его подписать!

Пятьдесят лет умоляли, пока рынки на востоке были закрыты, а в Балтике творилось просто чёрт-те что. Дольше всех продержалась Дания. Когда войска бывших союзников высадились близ Копенгагена, её «самый умный» король у себя дома согласился на все условия.

Тогда ещё думали, что это надолго. Может, даже на век. Или на два. Но твою же мать, северную природу! Это длится пятьсот лет, и конца ему всё ещё не просматривается! И каждое северное поколение не любит русских больше предшественников.

Но куда ты денешься с драккара викингов? И не то, что кто-то делал себе витрину — у тех куркулей снега зимой не выпросить. Но Гардарике нужен сильный флот, и её советы дают деньги на корабли. Их строят на северных верфях. Их обслуживают северяне. Они же на них служат и приносят домой русское золото. И это очень, очень много кораблей!

Раньше было веселее, топили или захватывали немцев, поляков и всех прочих, но и сейчас живётся неплохо. Даже с изобретением нового ужасного оружия, по новым законам, у королевств просто больше в разы торговый флот, и только для них открыт рынок Гардарики.

Русских северяне не любят, но что делать без их рынка, просто не ведают. Бери за бугром и вези в Гардарику — всего и делов. В Гардарике забирают всю рыбу, всю деревообработку… просто всё, на что горазда северная фантазия.

Вроде бы всё просто! Корабли же базируются в королевствах. Захвати их, приставь русским к горлу нож и диктуй условия. Увы, это военный флот Гардарики, многое заточено под магов. Без тех же магов-вычислителей даже линкоры — гора тупого железа. Большинство магов и офицеров русские, и слушают они только своих командиров.

А если выгнать русских с их кораблями, отказаться от договоров? У русских много портов в Балтике. Гардарика хорошо знает северян и просто навсегда отлучит от рынков и от флота. И кому они такие будут нужны?

Европа что-то заявляет Гардарике, чего-то требует. Всё равно, что кричать морю. Злым, безжалостным, северным волнам…

Но если Европа пойдёт на Гардарику большой войной? Одни бароны думают, что её можно предотвратить, и едут убивать Артёма, самого плохого русского. Они же европейцы!

Другие бароны считают войну неизбежной и ужасной, мечтают продать земли хоть кому-нибудь и удрать в Европу. Они тоже европейцы!

А если спросить простого человека?

Ну… это надо основательно обсудить с соседями. Подумать хорошо и снова обсудить. Тут нельзя спешить. Нужно думать…

И само собой не любить русских. Это уже традиция, единственное, что делает их северянами. Нужно помнить доблестных предков. Они заставили веками дрожать Европу. Целых три раза подходили аж к Пскову…

Бывали, конечно, и у Серёжи неоднозначные моменты. В понедельник с утра постучала в номер горничная и вручила телеграмму от Танечки. Тряской рукой он расписался и взял у шведки эти серые строчки. Прочитал:

«Дома всё хорошо. Жду и скучаю, Таня».

Сергей на три раза перечитал телеграмму, когда до него дошёл простой вопрос по-русски:

— Отвечать будете?

— Да! — кивнул он, наконец. — Записывай: «Скоро приеду. Тоже скучаю, Сергей».

Милая шведская женщина записала в журнале и ушла, а Сергей прикрыл за ней двери и присел на стульчик, переводя дух. Простое слово «телеграмма» напомнило ему про Артёмку. Этот паршивец ещё жив, значит и его жизнь продолжается…

Он ещё не в бегах, не арестован и не расстрелян!

Уф!

Значит, отдышался Серёжа и продолжил свой трудный путь. В целом он с нагрузками справлялся, только чуть не забыл про визу в Британию. В пятницу, проезжая мимо посольства, хлопнул себя по лбу и попросил очередного шведа ненадолго притормозить.

Англичане не подвели. Виза для решения частных дел в течение полугода была готова. Господин Жучирин мог ей воспользоваться в ближайший месяц. Ну, дольше, по прикидкам Сергея, Артём не продержится.

И вот настало воскресенье. Шведы тоже иногда отдыхали, и советы лёнов не работали. Серёжа первый раз на неделе заплатил за себя в ресторане, а потом задумался, чем же себя занять. Не просто так большинство туров сюда всего на неделю. Что можно дольше делать в этой Швеции? Особенно зимой!

Нет, ну не на лыжах же ему кататься. Для солидного господина это было бы слишком. Сергей просматривал местную прессу, пока не надоело. Потом всё-таки вспомнил, что он православный, и узнал у портье, где ближайший храм.

Специально прошёлся в церковь пешком, без спешки. Долго молился за себя и за Тёму. Потом столь же степенно вернулся в гостиницу, а там и время обеда. Посетил ресторан и прилёг в номере на диванчик. Решил поспать час или пару…

Разбудил его телефонный звонок. Помянув всех чертей, кому в воскресенье не отдыхается, Сергей встал и, разминая левой рукой лицо, правой снял трубку.

— Алё, — сказал он сонным голосом.

— Сергей⁈ — обрадовались с той стороны и дальше говорили по-английски. — Какая удача застать тебя в номере! Звоню тебе, начиная со вторника!

— Что-то срочное? — пробормотал Серёжа.

— Как ты прав! — восхитился абонент. — Да! Это срочно!

— Так говори, — сказал Сергей отчётливее.

— В Сити сказали, что у них нет денег под скандинавские земли, — проговорил собеседник.

— Как нет? — господин Жучирин не всё сразу понял.

— Они не дадут кредитов под земли западнее Смоленска, — трагически сообщил англичанин.

— Да как же так? — удивился Серёжа.

— Надо было со вторника ждать моего звонка, — сухо сказал репортёр и повесил трубку.

Господин Жучирин посмотрел на замолчавшую трубку и сказал ей нехорошее слово. Положил её на рычаги и повторил слово громче. Всё было даже хуже, чем то слово.

— Это полный… — крикнул господин Жучирин нехорошее слово с особым выражением.

Фонд с его подачи уже накупил и ещё накупит у скандинавов земли на миллионы рублей и не получит под неё ни копейки. Внутренняя церковная ревизия — это как минимум. Как максимум, банкротство фонда, но ему уже всё равно. Он так и так финансовый преступник.

— Надо драпать! — сказал господин Жучирин и решительно снял трубку телефона.

Звонил он портье и просил справочник по авиатранспорту. Оказалось, что такого ещё нет, могут принести справочник просто по транспорту. Сергей велел нести хотя бы его.

Явился с брошюркой неожиданно сам портье и попросил оплатить счёт, просто на всякий случай. Сергей сказал себе, что это особый шведский юмор, над которым не смеются, и серьёзно оплатил проживание, накинув завтрашний день и приличные чаевые.

Портье ушёл, и Сергей взялся за справочник. Билеты на поезд или пароход предлагали купить прямо в гостинице! Только место в самолёте можно купить лишь с понедельника, и касса всего одна. Зато расположена близко.

Махнув на всё рукой, Серёжа неожиданно успокоился и снова завалился на диван. Чуть ужин не проспал. Зато он знал, что делать дальше. Он после ужина приведёт в номер девушку и будет сильно занят до утра.

Потом купит билет в Англию на ближайшую дату и улетит. А пока не улетел, продолжит отправлять в Фонд баронов. Когда там ещё всё откроется, Сергей будет уже далеко.

Плану Сергея недоставало лишь достойного воплощения, и он ответственно к нему приступил. Замечательно поужинал и чуть не до смерти залюбил какую-то шведку.

Утром расплатился с девушкой и проводил до дверей. Привёл себя в порядок и оделся к завтраку, но постучала горничная.

— Телеграмма, — сообщила она.

Сергей прочитал:

«Дома всё хорошо, только твой фикус совсем завял. Выбросила. Скучаю, Таня».

— Ответ дадите? — дошло до него, словно издалека.

— Нет, спасибо, — сказал кто-то за Серёжу.

Горничная ушла, а он присел на стульчик. Долго смотрел пустыми глазами в никуда. Наконец, проговорил себе:

— Это должно было когда-то случиться. Ну, посидел на дорожку и хватит.

Он собрался, особенно тщательно пристегнул под пиджак кобуру с пистолетом, повязал пушистый шарф и застегнул серое пальто. Ровным шагом прошёл к выходу из отеля и попросил швейцара машину. Велел шофёру на ближайшее лётное поле, тот, не задав вопросов, поехал. Приехали через полчаса. Серёжа расплатился и вышел из машины.

Сначала он прошёл в небольшой коттедж для пассажиров и лётчиков. Подошёл к будке служащей и задал вопросы учтивости. Оказалось, что билет нужно заказывать за неделю, а ближайший рейс в Англию. Пассажиров пригласят ориентировочно через час.

Сергей сказал девушке «спасибо» и уселся на лавке ждать со спокойным лицом. Через час пассажиров рейса SB-11 пригласили на посадку. Серёжа вслед за кучкой народа вышел из коттеджа и деловым шагом проследовал к самолёту. У трапа на лыжах что-то забыли два шведа. Серёжа был последним, и его спросили:

— Ваш билет.

— Срочное сообщение для пилотов, — сурово сказал Сергей и поднялся по трапу.

Он прошёл через салон на шестнадцать человек. Его с интересом оглядели, а какая-то болонка с рук пожилой, но ухоженной леди в каракулевом пальто на него даже затявкала. Сергей проник в кабину и сказал:

— Привет. Тысяча фунтов наличными за ещё одного пассажира.

— Ничего не получится, — ответил ему усатый лётчик. — Этот самолёт рассчитан на шестнадцать пассажиров, сэр.

— Ну, не я это сказал, — молвил Сергей и вернулся в салон.

Он дошёл до дверей. Схватил тявкающую болонку и выкинул наружу.

— Что вы делаете? — возмутилась леди.

Сергей взял её за ворот каракулевого пальто и, сказав:

— Новые правила для животных, — отправил её вслед за собачкой.

Выглянул наружу, скомандовал шведам:

— Убирайте трап, — и захлопнул двери.

Он ответственно запер замки и пошёл обратно под одобрительные замечания части пассажиров, что всегда были против собак в салоне. Сергей снова заглянул в кабину и сказал:

— Вопрос решён, нас всего шестнадцать.

— Но, сэр! Никак нельзя лететь без билета! — воскликнул лётчик.

Сергей вздохнул, вынул из кобуры под одеждой «Парабеллум» и, приставив ствол к голове в лётном шлеме, явственно молвил:

— А ну, сука, рули в Британию, пока всех тут не перестрелял!

— Это угон? — не понял второй пилот ещё без усов.

— Да! — громко сказал Серёжа, наводя на него пистолет. — Это угон!

— И не надо так орать, я только спросил! — нервно сказал безусый пилот и чем-то пощёлкал на панели.

Первый пилот нажал какую-то кнопку, моторы затарахтели.

— Мы должны сообщить обо всём в полицию, сэр! — нервно сказал лётчик.

— Угу, — молвил Серёжа. — Только это…

Двери нам открыла одна Миланья, Катя с подружками ещё сидели в библиотеке. Я чмокнул экономку в щёку, с достоинством повесил шапку и шинель и важно прошёл в кабинет.

Ну, что ещё делать в этой библиотеке? Что ей ещё неясно? Тем более, когда муж приехал с учёбы. Несколько раздражённо открыл отчёт Катерины за неделю. Она, конечно, молодец…

Просто жене положено напряжённо сидеть и смотреть на мужа преданными глазами, когда он одобрительно кивает, просматривая её отчёт. Просто так кивать неинтересно, хотя иногда и очень хочется.

Общественное движение крепнет, и помощь его покрывает всё содержание дружины и большую часть её перевооружения. А аппетиты у военных растут. Им нужна не просто замена старых раций на новые, более носимые, не такие заметные и с большим радиусом. Они хотят кратно увеличить их число, чтобы снабдить даже взводы.

Им уже мало пары снайперов на роту, майор требует ещё и в каждом батальоне снайперское отделение. А это не только специалисты, очень дорогое оружие и экипировка — это те же рации. Вернее, не те же, а улучшенные.

И это только, как пример. Оптику я даже вспоминать не хочу, так она усилила хотелки воинов и превращается в чёрную финансовую дыру. Военным всегда всего мало, ведь их долг защищать Родину!

Ещё они считают своей задачей пустить по миру своего боярина, хотя тут и от меня многое зависит. Вот придуманное мною движение крепнет. И без него точно не обошлось, что все танковые училища Гардарики захотели танки «Рысь-1» в последней комплектации и их тренажёры.

Причём, обращаются сразу к боярину, наверное, думают надавить на мой патриотизм. А я что? Я малолетний боярин и ничего не понимаю. Училища содержат небедные княжества, пускай их думы и финансируют. А я могу только рекомендовать предприятиям поставить училища в первоочередные заказчики.

Ба! Лётное училище Новгорода желает через меня заказать разработку тренажёров для истребителей. Предприятия ссылаются на занятость и просят зайти через годик — их и так хорошо кормят.

Не! Так дело не пойдёт! Вот и проект моего приказа — «обеспечить» и «организовать». С удовольствием подписываем…

Но тут за всем не проследишь, нужно подключать общественность. Напишем об этом Кате на полях приказа…

Вот теперь красота, переходим к другим пунктам. К статистике. Столько-то развёрнуто заводов по производству элементной базы, столько-то разворачивается. Вся продукция отрывается по весьма высоким ценам, но есть мнение часть придерживать, чтобы не рушить цены и на перспективу военного положения.

Тоже самое рекомендуется по всей простейшей номенклатуре: по металлу в слитках и простых изделиях, компонентам взрывчатых веществ, порохам, обработанному хлопку и шерсти, особенно по нефтепродуктам.

Гм. А где всё это хранить? Оно же требует недешёвых условий. Ага, вот запрос из Совета общей обороны. У княжеств накапливаются земли от выбывающих бояр и магов.

Несельскохозяйственные земли могут купить маги княжества с аукционов, но не ниже кадастровой стоимости. Учитывая, что маги и бояре не просто так выбывают, и самые лучшие куски отбирают победители, спрос на аукционах невелик.

Плюс к тому на новых землях арендаторам даётся год для переезда, а до этого нельзя даже повысить цену аренды. И вдобавок княжества накладывают свои ограничения на использование земли, если предприятие градообразующее. А сельскохозяйственные земли вообще нельзя переделать в производственные!

Княжества, конечно, награждают землями новых бояр за доблесть, и те начинают суетиться, вот только последнее время возникла напряжённость с главным — с доблестью.

И не то, что маги совсем не участвуют в конфликтах и не совершают подвиги. Участвуют и совершают, но тупо статистически недостаточно, а княжества не могут снижать боярскую планку.

Этим ребятам давно нужна большая война, и они решили приготовиться. На отдельных земельных участках, уже занесённых снегом, магам предлагается снег убрать и построить хранилища под такие-то вещи. За это со средств, что потратятся, не возьмут налог, и за аренду не будет взиматься плата. На первой строчке приоритетов нефть и нефтепродукты.

А этому решению в обед сто лет. Напишем Кате запрос, чтоб разобралась, как с этим обстоят дела сейчас. При благоприятных обстоятельствах это дело окупится уже поддержкой цен на нужном уровне. В перспективе Гардарике точно не помешает запас стратегических материалов в большой войне, в неизбежность которой я верю…

Ага, Катя пришла. Ну, это ещё не повод проявлять радость. Не поднимая головы, читаю её отчёт, благо, что ерунда осталась…

Открывается дверь в кабинет. Она делает два шага и говорит:

— Привет!

Вот теперь можно и радость проявить. Поднимаю серьёзное лицо от бумаг и расплываюсь в искренней улыбке:

— Привет!

Потом, конечно, все поздоровались, поболтали в гостиной и ужин. После ужина я степенно уселся в любимое кресло и спросил Катю, что она думает о статье Кости Гаева. На меня все посмотрели удивлённо, точно не считали, что я читаю «Московский еженедельник». А Катя сказала грустно:

— Ты ж пойми, что я так за тебя переживаю! Мне сразу позвонил редактор. Без моего одобрения там такое не напечатают. Но ведь я так переживаю!

— Лучше пусть свой, — сухо проговорила Надя. — Чем другая сволочь какая-нибудь.

— Фигня это заявление, не волнуйся, — благодушно сказал Авдей. — Никого не остановит пацан.

— А если мальчика поддержат? — запальчиво спросила Клава.

— Трудовые коллективы? — насмешливо уточнил Мухаммед. — Серьёзные бояре тоже хотят жить и не станут вызывать абы кого, как тот кадет!

— Тем более того, кто убьёт Артёма, — хмыкнув, добавил Авдей и повторил мне добродушно. — Фигня заявление, не парься.

— Я понимаю, как всё это глупо! — сказала Катя. — Но нужно ведь что-то делать!

— Кстати, — молвил я серьёзно. — Когда приезжает доктор?

— По воскресеньям в половину десятого, — растеряно ответила Катерина.

— Когда я еду к Перунову камню, — покивал я. — Перенеси на после обеда, хочу его послушать.

— В следующее воскресенье, наверное, — проговорила она. — Сейчас ведь клиника уже закрыта.

— Есть номер его телефона? — уточнил я у Авдея.

Тот молча встал и подошёл к аппарату. На глазах у Кати связался с квартирой доктора и перенёс его визит. Возражений не последовало.

— Пойдём в спальню? — спросил я Катю ласково. — Я так соскучился!

Она перевела круглые глазки с Авдея на меня и кивнула. Я встал, подошёл к ней и подал руку. Катя взяла мою ладонь и поднялась…

Ну, я же без неё всю неделю! И два часа тотемного воплощения! Тем более я и правда соскучился…

Дальше всякие неинтересные нежности, это пропустим. Настало обычное утро. После завтрака Катя попросилась со мной, но я строго сказал выкинуть из головы глупости и поехал сам.

Блин, уже просто как на работу, аж самому смешно. Потомки обзовут кровавым монстром и запишут прописью — своими руками сгубил столько-то бояр и столько-то магов. А что эти бояре и маги сами нарывались, уточнить забудут.

Ну, кроме капитана, но это всё уже история. Прикольно всё-таки думать, что еду я делать историю просто, как на работу.

Приехали и встали на обочине в конце небольшой вереницы машин. Вышли, хлопнули дверями и углубились в лес. Я думал, что на неделе выпал снежок, но под ним наст, а я в кадетских ботинках. Недолго заказать с шипами, но это будет уже не то. Всё кадетское — мой фирменный стиль.

У камня стоит ректор в генеральской шинели и с футляром. Ещё некая группа мужчин. Легко угадываю по настрою своего противника, его секунданта и охранников.

Здороваюсь только с Григорием Васильевичем. Он что-то говорит, ему отвечают, но это всё неважно. Какая мне разница, как кого звали? Я слежу только за противником, мне нужно его понять. Средней комплекции, спортивная фигура, смуглый, чуть раскосые серьёзные карие глаза…

Берём револьверы и вместе кланяемся Перуну. Он поклонился искренне, это для меня важно. Без команды направляемся на исходные позиции, враг всё уже знает. Его секундант кричит из-за камня:

— Дистанция! Оборачивайтесь! Начали!

Снимаю револьвер с предохранителя и иду к противнику. Он цель и угроза, в голове чётко отслеживается дистанция. Пятьдесят метров, он открыл огонь:

— Бах! Бах!

Заранее меняю курс, пули летят мимо. Сорок метров, теперь моя очередь.

— Бах! Бах!

Тоже отпрыгнул, но мне всё с ним ясно — нервничает, когда в него стреляют. Могут же попасть!

— Бах! Бах! — палит он для успокоения.

И попадается.

— Бах! — стреляю я, уже зная, куда он отскочит.

Есть ранение в ногу. Враг пытается скакать, паникует. Меняю позицию и:

— Бах!

Ещё шаг и:

— Бах!

Он уже на коленях, истекает кровью из ран. Упрямо скривил рот от боли и целится…

— Бах! — просто добиваю его в грудь с двадцати метров.

Без страха подхожу к телу, враг лежит, раскинув руки, так и не выпустив пистолет…

Он в последний момент вскинуло руку! Явно сохранял силы для броска…

— Бах!

С пробитым пулей лбом он больше не дёргается. Учтём на будущее — нельзя подходить к телу, не добив в голову. Отворачиваюсь от трупа. Ко мне бредёт в снегу Авдей с моей шинелью, уже приготовив нож.

Домой ехал без настроения. Этот гад чуть меня не убил! Сам сука подыхал, но пытался меня пристрелить до последней капли! И меня спасла только звериная реакция.

Я изначально настроен был к нему пренебрежительно. Ну, там деньги с меня взял, дружба князя. А он не стал в конце ныть:

— Не надо!

Он вообще не пытался говорить, ему было плевать, как он выглядит. Он просто изо всех сил стремился меня убить. И такого человека я застрелил, даже не дав себе труда его понять. Он, может, и хотел мне что-то сказать, но разве я стал бы его слушать?

Наверное, зря я держусь подальше от всяческих споров. Нужно выбрать тему и высказаться…

Или просто предложить таким магам сначала мне хотя бы написать. До того, как они решат меня убить.

Дома Катя заметила мой строгий взгляд и спросила:

— Трудно пришлось?

Вот что ей сказать? Что я не ожидал увидеть там настоящего врага?

— Просто думаю, чем ты занималась всё это время, — ответил я хмуро.

— Тебя ждала, — сказала Катя и несмело улыбнулась.

Сразу стало ужасно неловко! Я опустил глаза, не зная, куда себя деть…

— Пойдём в спортзал? — предложила она.

Я просто кивнул. И мы пошли заниматься физкультурой. С рысями не забалуешь, у меня быстро прошла хандра. Тотемные воины в трансе намного быстрее и сильнее мага, вывожу их на шпагах только за счёт сосредоточенности, точности расчета, скорости и ясности мышления…

То есть уроки Дементия Архиповича идут мне на пользу. А рыси в трансе будто специально созданы для отработки магических приёмов. Мужики угрюмо сопят, но у Нади вырвалось:

— Чёрт! Как ты это делаешь⁈

Катя её поддержала:

— И вообще скажите кто-нибудь, что происходит!

Ага, три раза рассказал. Все вопросы к господину Козлову, может быть, когда-нибудь ответит. А я лишь пожимаю плечами, даже не ухмыляясь. Ничего тут смешного, опытные рыси в трансе — это очень серьёзно.

Всю тренировку до последней секунды оставался собранным, себе ни капли не льстил, и закончил в смирении, короткой медитацией. Потом душ, переодеться в кадетскую повседневку и в гостиную.

А там курьер из штаба, но это ладно. На диванчике расположился господин приличной комплекции в цивильном костюме, с чисто докторской бородкой и в очках. Это же… это…

— Павел Федорович, если запамятовал, — сказал он. — Ваш доктор.

— Я узнал! — воскликнул я. — То есть помню! — совсем смутился и сморозил. — Просто не ждали доктора так рано.

На меня посмотрели девушки укоризненно, мужики насмешливо, а Павел Фёдорович и вовсе рассмеялся:

— Ха-ха! Я думал, что все давно знают, что нельзя звать доктора сразу после обеда! Где же бедному эскулапу столоваться, как не у пациентов? На прямо перед обедом у меня бояр нет — остаётесь только вы.

— Логично, — сказал я одобрительно.

Врач снова заржал, но пришла Миланья и позвала к столу. Все прошли в столовую и расселись. С первым блюдом нас обуяла непонятная доктору серьёзная молчаливость.

Он порывался что-то сказать, скорее всего, высказать Миланье или мне восхищение, кормили и впрямь неплохо. Но его попытки молча игнорировались.

За чаем с пирожным я пошёл ему навстречу и спросил о Катином самочувствии. Павел Фёдорович молчал секунда три, как счастью поверить не мог, а потом говорил без перерыва целых пять минут.

Я сделал вывод, что пойдёт пока у Катеньки здоровье, отправил её с врачом на еженедельный осмотр, а сам прихватил курьера и направился в кабинет. Сказал военному, что у него пятнадцать минут до прихода Катерины, пусть начинает с главного.

Ну, Катя на воинов плохо действует. Они напрягаются как-то, краснеют и становятся косноязычными. Зато в свободном состоянии, немного помогая себе матом, курьер легко изложил суть вопроса.

Они там в Семёновске очень обрадовались, что я ещё живой и даже прибрал ставшие безхозными дружины. Но воспользоваться имуществом и ликвидировать части не в моей власти.

Либо я отказываюсь от них в пользу Совета, и тогда он может расформировать дружины, либо полностью беру их себе и за них перед Советом отвечаю. Я подписал бумаги, и теперь обратного хода у меня нет. Каждая дружина обязана соответствовать критериям Совета, а лучше превосходить.

Дружины я взял чисто пехотные и Бирюков рекомендует устроить там учебку для бойцов. Всё равно же собирались увеличивать пехоту! Так на так и получится, только немного сбоку.

Первым делом майор хочет перевести бойцов дружин в Семёновск в полном составе. Тогда большинство ещё на старом месте напишут рапорта на увольнение, а особо тупых или упорных доведут в Семёновске. А на их место планируется прислать минимум своих бойцов, после чего приглашать отслуживших срочную службу, и тоже доводить.

Суть я уловил сразу — коготок увязнет, вся птица в суп. То есть по жадности сам влез в капкан. Но куда деваться? Подписывал требования на дополнительное оборудование от лопат до раций, и на наём специалистов.

Хорошо хоть, что оттянув контракты, парни шлют заявки часто из окопов прямо в газету «Московский еженедельник», минуя ректора. У газеты растёт популярность, и нам прямая выгода.

Вот на этом радостном моменте я подписал последнюю бумажку, простился с военным и прошёл в гостиную.

— Закончили? — спросила Катя. — Тогда поехали в думу. Просили заехать кое-что увязать.

Покойник продал мне свои несельскохозяйственные земли за два дня до гибели. Только я не ругался и не смеялся. Оставил парень маме и жене денег на приличную жизнь, а сам пошёл на смертельную битву.

По произволу Кати отобрали сельские участки, и я подписал бумагу, что принимаю его пехотную дружину. Она станет лучшей в Гардарике — единственное, что я мог для него сделать.

Ну, ещё помолился за раба божьего Дамира, да заплатил, чтоб помянули его в службе. Девять раз. Просто так положено.

В библиотеке дали ту же подшивку и мою тетрадь. Катя назвала имя журналиста Франца Курца. Уже морально готовый ко всему я взялся за газету. Врага нужно знать и понимать…

— Пора, — сказал Мухаммед.

Я оглянулся на Катю, а ей что-то говорит Авдей! Он её позвал, что ли? Вслед за девочками выбегаю на улицу и строго смотрю на своих охранников.

— Ну, спросил Катю, — сказал Авдей нехотя. — Или ты хочешь, чтобы девушки снова рисковали, стараясь приехать туда раньше нас?

Блин! А об этом я и не подумал!

— Только сейчас поедешь на бронированной «Волге» с Катей, — молвил Мухаммед. — Иногда нужно менять машины.

Я взял свою шинель и уселся в новую машину. Обнял Катерину на заднем сиденье, Клава чему-то улыбнулась на переднем, а Надя ловко послала «Волгу» вперёд. За нами поехали Авдей с Мухаммедом.

Всю дорогу сидели с Катей в обнимку. Дождались вторую машину, вышли и пошли через лес, взявшись с Катей за руки. Вместе пришли к камню. На нас смотрели… э… озадаченно.

— Здравствуй, Григорий Васильевич! — звонко сказала Катя.

— Здравствуй, — проговорил я.

Ректор долго смотрел на нас, стоя в генеральском мундире, зажав в подмышке футляр. Наконец, он прокашлялся и заговорил, показывая руками. Я смотрел на противника, и он мне нравился всё меньше. Похож на парня комплекцией и лицом, но точно уже не парень. Глаза не поймаешь. Движение, вроде, простые, но какие-то слишком скупые. И вкрадчивые.

Принести извинения отказался, ректор открыл футляр, и мы берём шпаги. Я отдал шинель и шапку Кате, а противник секунданту. Одет в обычный серый костюм. Будто нехотя кланяется Перуну, но я знаю, что он считает своим долгом поклониться. Ломается? Но перед кем тут ломаться? Я искренне обещаю Перуну его кровь!

— Подойдите друг к другу! — скомандовал его секундант.

Мы с поднятыми клинками сближаемся.

— Начали! — дал отмашку ректор.

И стремительный выпад! Успеваю опустить шпагу и почти панически отскочить. Ловлю его взгляд перед новой атакой — глаза беспощадного зверя в броске на жертву. Это же горностай на охоте!

Он атакует, я вижу приближение его клинка…