Руны на броне

Глава 4

Тут я должен поблагодарить пытливого читателя за то, что постоянными напоминаниями не позволил забыть о Первой Мировой Войне. Как и обещал, возвращаюсь ненадолго к этому вопросу.

Начну традиционно с Польши. В моём романе она в описываемый период существует и в чём-то даже процветает, хотя в магически отсталой реальности её тогда не было. И её отсутствие на карте стало одной из главных ошибок русского самодержавия.

В Гардарике же отсутствовало самодержавие, некому было совершать чудовищные ошибки, и поляки для русских всегда являлись иностранцами. Их ни в чём не убеждали, ничего в Польше не строили — поляков просто убивали, если война, как всяких немцев. И у самих поляков насчёт русских отсутствовали иллюзии.

Пусть к тому моменту уже полвека русские с поляками не воевали, ни на суше, ни на море, власти Польши хорошо знали, как оно бывает — такое впитывается в генотип.

И глупыми эти власти точно не были, чётко понимали, что в случае столкновения Германии и Гардарики, независимую Польшу просто порвут, придётся выбирать сторону. Раз поляки ни в какую не желали воевать против русских, оставалось только за них — простая логика. Польша была уверена, что Гардарика влезет в войну.

Поляки первым делом всегда докладывали в Лондон. Англичане очень хотели поверить полякам, а то ж Гардарика уже столько веков серьёзно не воевала, и жизнь сэров была унылой и тяжкой.

Британия не смогла стать мировой фабрикой, ей всё время кто-то мешал. На тот момент главными конкурентами являлись Германия и Австрия. Уничтожить их руками Гардарики и занять на русском рынке доли немцев — об этом сэры грезили в мечтаниях.

Они тоже думали, что Гардарика полезет в европейскую войну, и старались её всячески расшевелить. Только получалось как-то набекрень. Та же Русско-Японская война, которую в магическом мире так никто не называл, длилась уже десять лет, и радости сэрам не приносила.

Японцы влезли в Корею и Манчжурию и увязли в кровавых боях с китайцами и корейцами, которых оружием и добровольцами поддержало Восточное Царство. Это царство разорвало с Японией любые сношения, повесило подданных Японии на своей земле и топило все японские корабли.

Восточное Царство связывала с Гардарикой железная дорога, и оно получало всё необходимое, но сама Гардарика будто не понимала, что происходит. Княжества не послали через весь мир эскадру броненосцев, не объявили Японии войну, вообще никак официально не отреагировали.

Просто регулярно выходили из баз русские крейсера, бои на фронтах требовали всё больше ресурсов, особенно людей, и конца этому ужасу не просматривалось. Япония надеялась «есть пирог по частям», решать задачи в коротких победоносных войнах, после которых ей дадут передохнуть. Затяжной кошмар, который и войной никто не называл, стал для японцев неожиданностью.

Когда Япония всё хорошо осознала, очень захотела, чтобы Гардарика влезла в большую европейскую бойню. Тогда бы вырисовывались перспективы хоть на какую-то передышку или даже на заключение договора с Восточным Царством.

Британские сэры также вовсю активничали в Бизантии. Эта империя приносила Гардарике немалые выгоды, но её поддержка требовала всё больше сил и ставила под вопрос её существование.

В балканских и греческих провинциях при поддержке с севера постоянно вспыхивали мятежи, перерастающие в войны. Гардарике лень в них было участвовать, а турки просто всё не вывозили.

Бизантия или Турция, как её ни обзови — это образование на самом деле являлось «больным человеком Европы». Коррупция в Царьграде достигала непостижимых русскому уму значений. Провинции раздирали религиозные распри, в Исламе тоже есть направления.

Метрополия вынуждена была дать провинциям автономию, чем сразу воспользовались сэры. Они дудели туркам в уши, что вот при равнодушии Гардарики империя потеряла придунайские земли, уходит на острова из Греции, на Балканах тлеет и постоянно вспыхивает война. Гардарика уже списала Бизантию и только выжимает из империи остатки!

Кое в чём британцы были правы, и турки это понимали. Гардарику волнуют лишь интересы Гардарики, она и пальцем не пошевелит для спасения утопающего, если пусто в его карманах. Да и само спасение уже тогда влетало в копеечку — я уже писал об ужасном оружии Новой Эпохи.

В Бизантии считали, что Гардарика обязательно их кинет в большом замесе, и сами выбрали сторону немцев. Север русские перекроют, остаётся юг. Воюющим странам нужно очень много еды и всего на свете. И срочно!

А за это немцы позволят туркам утопить в крови Балканы другим в назидание, а то слишком те стали от всех независимые. Австрия даже обещала принять участие, если у турок не всё пойдёт гладко.

В общем, в Бизантии тоже не сомневались, что Гардарика вопрётся в европейскую бойню, и планировали войти в Закавказье, на Кавказ, и поставить вопрос о Русском море. Название этим уродам никогда не нравилось, так что нечего их жалеть.

Здесь я извиняюсь перед немцами. Они, конечно, не такие уж злодеи, и вообще злодеи не они одни. Венгрия завоевала независимость, но, пораскинув независимым своим умом, заключила военный союз с Австрией.

Просто экономические связи живут своей жизнью, а независимость в чистом виде плохо мажется на хлеб. Славянские чехи и словаки посмотрели на Венгрию и независимостью даже не заморачивались. Впрочем, поляки тоже славяне, это ни о чём не говорит.

И вот мы подходим к противной для немцев стороне, к Франции. Она нехило отоварилась во Франко-Прусской войне, потеряла Эльзас и Лотарингию, заплатила репарации и мечтала всё вернуть, только репарации французы желали содрать втрое. Или даже вчетверо. Ну, проценты же набежали. У них всё, даже мороженое звалось «реванш».

Немцы обоснованно считали их реваншистами и усиленно готовились к агрессивной войне. Такая у них природа, что другая война в их головы просто не приходит. План у немцев был простой, напасть первыми и разгромить французов, пока Гардарика собирает свои легионы.

План немцев обсуждался в европейской прессе, во французской особенно активно, и французы надеялись только на русских. Ну, русские же просто обязаны спасти Францию, чего бы это им не стоило! Это же в привычках русских, всех спасать!

Хотя мы сейчас говорим о Гардарике, а за этими куркулями такого не водилось. Потому французы тоже готовились напасть на немцев, видели, что отстают, поэтому предложили русским денег. Подкупать княжества и королевства ни у какой Франции бы денег не хватило, поэтому магические русские ради такого случая создали Совет по делам Франции и путём долгого торга стрясли с франков кругленькую сумму.

Французы решили, что дело в шляпе, Гардарика за них, потому на всех чихать хотели. Испанцы с португальцами почесали свои прямые носы с горбинками и решили, что ну его на фиг. Заранее объявили себя нейтральными. Испанцы для всех желающих даже открыли Гибралтар и заявили, что никогда особо и не претендовали.

Англичане же на своих островах рассчитывали на успех и ждали, держа кулачки сжатыми. Они же такие умненькие и всё так умненько придумали и организовали. Гардарика в любом случае влезет в войну, и тогда Британия ещё посмотрит, оставаться ли нейтральной или за кого-нибудь встать.

Если русские будут слишком сильно и быстро лупить немцев, можно вспомнить об изнывающих под русским игом скандинавских королевствах. Давно пора обрести им свободу! Если же русские от немцев выхватят, то придётся Гардарике помогать, чтоб продержалась подольше. Потом княжества всё равно разбегутся от войны, и королевства Скандинавии обретут свободу несколько позже.

И вот наступило лето 1914-го года, и в Сараево какой-то сербский студент застрелил высокого австрийского гостя. Началось! Не очень тайные до этого военные союзы стали явью. Бизантия и другие центральные страны Европы полезли на Сербию. Немцы с союзниками и французы начали мобилизацию, но Франция отставала. Она же смотрела на Гардарику…

В ступоре смотрела. Некий московский боярин Салтыков назвал главу Совета по делам Франции предателем и застрелил того на честной дуэли. Из Совета по делам Франции вышли все княжества и королевства. Гардарика не начала мобилизацию. А исполняющий за посла маг Лукьянов, когда его вызвали в Тюильри и высказали недоумение, сказал франкам:

— И чо?

Польша осторожно перевела дух — кажется, Гардарика воевать не станет. Но как ещё поведут себя немцы? А Германия через три недели войны торжественно вошла в Париж!

Сэры на своих островах все эти недели материли русских про себя, в печати и при личных встречах. Немногие из застигнутых сэрами в Лондоне русских только разводили руками — сами не поймут, они тут причём! А в Москве сэры лишь холодно улыбались, там ведь за оскорбления иноземцев вешают.

Вот выругались сэры и объявили Германии, Австрийской империи, Венгрии и Бизантии войну. Направили они во Францию войска, и общими усилиями удалось немцев после Парижа остановить и совсем не сдаваться.

На Балтике делать стало нечего, не хватало только в этом положении озлоблять против себя русских, потому часть британского флота появилась возможность отправить в Средиземку. Базировались поначалу у французов, но потом и Испания при таких делах за небольшую плату предоставила свои порты.

Бизантия и Австрия неожиданно получили на орехи в Сербии и отступили, пришлось снимать с фронта и перебрасывать туда немецкие дивизии. Франция к тому моменту закончила мобилизацию, и франко-британские войска перешли в наступление. Париж отбили назад, и в войну на их стороне вступила Италия.

Австрийский фронт удлинился, пришлось лупить макаронников. Снова выделили для этого дивизии, и условно «западные» не преминули этим воспользоваться — бросили в топку бойни ещё несколько десятков тысяч жизней и продвинулись вперёд.

Немцы сначала с опаской поглядывали на восток и держали на границе какие-то дивизии. Но вот Гардарика создала Совет по вопросам мировой войны, и первым своим указом от имени княжеств он заявил, что всё Франции прощает.

Французы же, суки такие, за своё поганое золото хотели подвести русских под гибель! Вот на этом основании русские выгоняют пока посла Франции, а нового примут, когда французы сами откажутся от претензий к Гардарике и заплатят ещё за умысел. Размер компенсации обсуждается.

Немцы восхищённо прошлись матом по этим куркулям и сняли дивизии с востока. Как раз побежали итальянцы, и турки в Сербии стали справляться сами. Собрали германцы и австрийцы силы в кучку, отсыпали франко-британцам и снова вошли в Париж. Правда, на этом опять кончились силы.

Немцы совсем передумали воевать с Гардарикой, как только попали в неприятное положение и убедились, что русские не хотят воевать с ними. Бесплатно! То есть почти.

Гардарика продолжила торговать, как и раньше, доступно абсолютно всё без ограничений. Только цены поползли вверх. И чем сильнее проигрывала Бизантия в Средиземном море британцам, итальянцам и французам, чем меньше оставалось собственных ресурсов, тем выше становились цены в Гардарике.

Немцы, конечно, пытались это как-то компенсировать. До войны что-то сделать с флотом королевств и Новгорода они даже не планировали. Все проблемы на море должен решить быстрый разгром русских на суше. Свой флот они затачивали против Англии.

И тут такой подарок! Делай в Балтике, что хочешь, но соблюдая правила — за порядком следят русские. Канал через датские земли Гардарика отрыть не позволила, зато ходи спокойно через проливы. И в королевствах жизнь дешевле, они, как прежде, принимают в портах военные суда для бункеровки и забора продовольствия.

А вот дальше, в Северном море, начиналась война. Подлодки топили транспорты и их тоже топили. Крейсера Германии и Британии крыли друг дружку артиллерией, но блокировать острова не получалось.

В Средиземном же море и на Балканах немцы ничем туркам помочь не могли или не хотели. Бизантия с союзниками разгромила сербские регулярные войска, и сербы перешли к партизанской войне. А вот в ней турки не победили бы и за тысячу лет, и война эта сжирала все их ресурсы. Но и бросить Балканы турки не могли, так терялся весь воспитательный эффект.

На море же британцы, французы и итальянцы спокойно высадились в Морокко и всего за год прошли через провинции Бизантии до Египта. Флот «западных» союзников загнал оставшиеся корабли турок в порты.

А Гардарика взирала на это почти равнодушно. В «освобождённых» провинциях для её купцов оставались те же правила. Никто не дёргался на корабли под её флагом. И Бизантия не посмела даже просить убежища для своих кораблей в Русском море. Потопят же нахрен, ещё и с претензиями припрутся.

Франция и Англия, устав смотреть на куркулей с востока, обратили взоры свои на жлобов за океаном. Вот только сами виноваты, что не дали когда-то возникнуть мощному союзнику, а у союза трёх федераций нет даже президента, кто может объявить войну.

Федерации, конечно, очень сочувствовали Франции и Англии и слали им помощь. На тех же принципах, что Гардарика торговала с немцами. Только не надо тут ухмыляться! Франция и Англия залезли в долги, собрали в кучу ресурсы и взяли Париж обратно!

Правда, потом немцы залезли ещё в большие долги в Гардарике и снова вошли в Париж. Польша ликовала. Через неё движутся миллионы тонн грузов, и сами поляки за достойную плату участвуют в их создании. Умные поляки обогащались и вкладывали деньги в Гардарику. Ну, не в Польшу же, ежу ясно, что этот праздник не навсегда. А в Америку далековато.

Японцы сидели на коленях под ветвями сакуры, медленные слёзы текли из раскосых глаз, и они наблюдали полёт розовых лепестков. Когда все лепестки облетят, французы вернут Париж. А когда вишни зацветут, немцы возьмут Париж снова. И Америка не вмешается, ведь за ней сразу шарахнет кулаком по столу Гардарика.

Сию секунду русские топят японские корабли, и японские солдаты гибнут от русского оружия, но эта европейская бойня не принесёт Японии ничего. Выиграют в ней русские и американцы, а участники, оставшись с одними долгами, выползут из войны на брюхе и будут им платить.

Не раз ещё зацветёт сакура до начала нового европейского замеса, от которого Гардарике не отвертеться. Только бы дожить. Только бы это чёртово дерево не сгнило!

Автомобиль я вызвал заранее, не глядя в табели успешности. Спокойно прошёл через территорию Корпуса, на КПП предъявил документы и направился к машине. Охранники встретили меня, будто вчера расстались.

Дома нас ждала только Миланья…

Вот что у неё за привычка так смотреть на меня и креститься? Она смутилась, сказала, что последит за собой, и ушла на кухню. Я же неспешно снял верхнюю одежду и прошёл в кабинет.

Просмотрел отчёт Кати за неделю. Дела в целом налаживаются, немедленный переезд под мост уже не грозит. Приободрился и поставил на стол сумку. Нашёл там тетрадь, ручку и учебники по математике. В хорошем настроении успел записать решения двух задач из дополнительных, пока Катя не пришла.

Её я почувствовал ещё у выходных дверей. Я не прервал своего занятия, даже головы не поднял, только настроение моё ещё больше улучшилось. Но вот открылась дверь кабинета, и с порога Катя весело сказала:

— Какой молодец! Только домой и сразу заниматься!

Я поднял довольное лицо и проговорил:

— Привет!

— Привет! — молвили девушки хором, а Катя добавила. — Бросай учёбу. В гостиной расскажешь нам новости.

Прошли мы вместе в гостиную, я уселся в своё кресло и сказал, что новостей особых нет, меня снова вызвали на дуэль. Только два раза. То есть я согласился на две дуэли в один день.

Возник спор об этичности моего поступка. Клава считала, что невежливо принимать вторую дуэль, не закончив первую. Этим я заявляю, что исход для меня решён, это может оскорбить вызвавшего меня человека.

Надя ей возразила, что о моём решении должен сообщить ректор, и его дело, когда он это сделает. На моём месте она бы этот момент с ним обговорила. Авдей же заявил, что бабы, как всегда, думают не о том. Вот ему кажется натянутым выбор шпаг на вторую дуэль. На это уже возразил Мухаммед, что пора мне всерьёз поработать шпагой, не зря же столько этому учусь…

Катя молча переводила круглые глаза с одной серьёзной рыси на другую. У неё на языке вертелось какое-то восклицание, однако ей было очень интересно, что ещё скажут дальше…

А дальше пришла Миланья и позвала всех ужинать. Все чинно прошли в столовую, расселись за столом, и за едой всякие разговоры увяли. Я допил компот, промокнул губы салфеткой и поблагодарил Миланью. Она ответила:

— На здоровье, — и я вышел из-за стола.

Все говорили Миланье «спасибо», выходили из-за стола и направлялись в гостиную. Там я снова уселся в своё кресло, и Катя начала новый разговор. Она почему хватилась Сергея Жучирина? Я же сам приказал с ним связаться, чтобы Епархия направила в Корпус журналистов.

Не нашла Катерина Сергея и обратилась к своему наставнику. Вот с девочками ездила. Клава и Надя важно кивнули. Так наставник её внимательно выслушал и сказал, что ему тоже кажется тема войны зимой важной.

Он сам позвонит в редакцию газеты, и там Катю внимательно выслушают. Катерина туда уже ездила и говорила с редактором. А вот киношников наставник не обещал, хотя и попробует договориться. Слишком в Корпусе их неприветливо встретили, особенно боярин Большов чуть не на месте обещал их пристрелить.

— Да врут гады! — воскликнул я. — Я их только спросил, как они смотрят на дуэль с боярином! Просто спросил!

— Наверное, нервничаешь в Корпусе? — участливо проговорила Катя.

Я неуверенно пожал плечами.

— Две дуэли! — сказала она. — Целых две в день!

Я развёл руками, мол, так уж получилось.

— И тебя на каждой могут убить! — продолжила ужасаться Катя и решительно сказала. — К чёрту гармонию. Я не прощу себе никогда, если ты уйдёшь, ни разу не… э… ну, вечером.

А я же впадаю в транс сейчас на два часа! Рысь это должно заинтересовать.

— Только ты сможешь, как в прошлый раз? — тихонько уточнила Катя. — В этом… своём особом состоянии…

— В тотемном трансе, — серьёзно подсказала Надя.

Я уверенно кивнул. Катя встала и подошла ко мне. Провела по щеке пальчиком, ласково говоря:

— Тени вон под глазками. Ты в этом Корпусе совсем не высыпаешься, оттого и нервы! Может, пораньше пойдём?

Я снова кивнул, и она взяла меня за руку и потянула к двери:

— Тогда пошли. Всем пока!

— До завтра, — проговорили рыси в разнобой.

Она не обернулась, просто уверенно тащила меня по коридору за собой. Не теряя времени, я стал настраиваться на транс. Вошёл в тотемное состояние в спальне и заглянул во вдруг ставшие сумасшедшими её глаза. Подхватил на руки и завалил на кровать. Поцеловал и потянул с её плечиков платье. Она, тихо застонав, расстегнула на мне китель и скинула на пол у кровати…

Катя стонала всё громче и громче два часа моего воплощения. Духу рыси было очень интересно.

Утром Катя попробовала проигнорировать звонок будильника. Пришлось подключаться, меня проигнорировать сложнее. И ничего я учитывать не желаю! Какие два часа? Ах, вечером! Да те часы, пока некоторые только охали, другие трудились! И сейчас тут разоряются!

Поднял я Катерину. Дальше душ и зарядка, оделись и практически ровно вышли к завтраку. Авдей с Мухаммедом уже сидели за столом и ели яичницу с сыром, ветчиной и томатами, Клава и Надя мрачно цедили кофе, а Миланья над всеми хлопотала.

Я учтиво поздоровался, усадил Катю и сам присел. Передо мною тут же, как по волшебству, возникла тарелка с яичницей, а перед Катюшей кружка кофе. Я деловито сказал Миланье:

— Кате тоже полноценный завтрак.

Экономка встала в нерешительности, Клава и Надя застыли, не донеся до ртов кружки, а Катенька грустно молвила:

— Я не буду.

Отрезая кусок яичницы, я помотал головой и спросил её:

— Ты думаешь, что, если поешь, меня на дуэли убьют?

— Конечно, нет! — слабо улыбнулась Катерина. — Просто кусок не лезет, как подумаю…

Я отправил полную вилку в рот, надкусил хлеба с маслом и принялся жевать. Миланья отмерла и успела развернуться и шагнуть зачем-то, Надя и Клава дружно припали к кружкам. Я же прожевал и мрачно сказал:

— Меня, может, каждый выходной будут вызывать. И наша малышка каждое воскресенье из-за твоих нервов останется голодной?

Катя задумалась, повисла неловкая пауза.

— Ешь, тебе сказали, — проговорил я холодно.

Катя весело на меня посмотрела и смущённо отвела глаза. Я ведь не шутил с ней ни разу.

— Ну, попробую только, — сказала она виновато.

— И я! — хором молвили Надя и Клава.

— Ой, господи, сейчас! — всполошилась Миланья.

Через минуты перед девушками стояли тарелки с завтраком. Я строго поглядывал на Катерину, и она старалась. У Нади и Клавы получалось лучше, но для первого раза пойдёт. Авдей и Мухаммед, словно ничего не заметили, значит, так и должно быть.

Из-за стола, ничего не сказав, я с охраной направился в прихожую. Молча надели шапки, пальто и шинель и спустились в гараж. Водитель уже ждал у машины, Авдей и Мухаммед, покивав парню, приступили к проверке.

Проехали по городу и за десять минут до назначенного срока встали на обочине за короткой вереницей машин. Неспешно тронулись через заснеженный лес. Не люблю приезжать первым, только не опаздываю.

На неделе снега не выпало, и я узнал на поляне у камня наши следы. Правда, у самого камня уже натоптали ректор, рослый, плечистый дядя, его приятель покомпактнее и двое охранников в дублёнках.

Мы подошли, и я нарочито поздоровался только с Григорием Васильевичем. Генерал представил мужиков. Мой противник верзилушка, второй его секундант. Первый боярин Куликов, а вообще — какое мне до них дело!

Оппонент отверг предложение извиниться и отозвать вызов, мы взяли револьверы. Верзила отвернулся от камня и даже задницу почесал стволом, а я торжественно пообещал Перуну его кровь.

Отдал Авдею шинель и пошёл на позицию. Притоптали прошлый раз, и снег за неделю слежался, покрылся коркой. Тут главное, не поскользнуться и не провалиться. Мне, обычной комплекции, нужно быть просто осторожным, а противнику не повезло с габаритами.

— Оборачивайтесь! — крикнул второй секундант из укрытия. — Начали!

Я снял пистолет с предохранителя и пошёл к бугаю. Тот спокойно приближается. Блин, скользко как! Рыси как-то ходят по самому тонкому насту, близнецы говорили, но я ведь ещё не рысь…

Всплеск агрессии! Прыжком с тропы долой…

— Бах! — стреляет Куликов.

Шестьдесят метров! Однако…

Ёпте! Проклятый наст, аж копытами кверху!

— Бах! — стреляет оппонент.

Пуля сбивает шапку, закрутив. Я падаю и сразу волчком перекатываюсь в сторону.

— Бах! — пуля взметает снег, где я лежал.

Злость подступает к горлу, вырывается рычанием. Лёжа на брюхе, я беру врага на прицел — уже какие-то сорок метров! И вовремя остановил движение пальца на крючке. Он лёгким прыжком уходит в сторону и наводит пистолет. Пора снова в перекат…

— Бах! — стреляет бугай.

Пуля ушла в примятый мною снег. Понятно, как он незаметно приблизился. Я падаю, а он почему-то чувствует себя уверенно… ощущение агрессии! Снова в перекат…

— Бах! — рявкнул его револьвер.

Опять злоба и рысий рык. Он у меня на прицеле, но я останавливаю палец в последний момент. Амбал прыгает. Одновременно со всплеском его агрессии перекатываюсь.

— Бах!

Уф! Сколько ещё валяться на снегу! А противник ведь потратил уже шесть выстрелов. Он не может палить каждый раз в ответ…

Ёлки! Я ж его как-то заставил стрелять, не открывая огня. Я на него злился, это был звериный всплеск злобы. Ну-ка, попробуем…

Во! Прыгает, но не стреляет. А мы его ещё раз! Снова прыжок и вспышка злобы. В перекат…

— Бах!

Между нами всего двадцать метров, можно сказать, в упор. Но у него всего один выстрел…

— Встань! — орёт он. — Если ты мужик, обменяемся выстре…

— Бах!

Я поднимаюсь, ухмыльнувшись, а он валится на спину с моей пулей во лбу. Никакой злобы, вообще ничего личного. Не дал я закончить ему пафосную речь и не собирался. Просто убил его — всё, что и было мне нужно.

Иду к нему, опустив револьвер. Точно дохлый. Оборачиваюсь к Авдею — он бредёт ко мне с шинелью. Подобрал шапку и приблизился. Протянул мне сначала пробитую в углу пулей шапку, сказав:

— Теперь береги её. Не всем так везёт.

Я надел шапку и буркнул:

— Давай нож.

Мне показалось, что нехотя он отстегнул с пояса ножны и протянул. Я их взял и для начала обнажил покойнику горло. Ну, так и есть, деревянный амулет в виде оскаленной морды волка! Уже взялся снимать, но Авдей проворчал:

— Брось! Это просто волчий знак.

Я недоумённо повернулся к нему, и он снизошёл до объяснений:

— Враг твой был тотемным волком, я его сразу почуял. Такие знаки получают тотемные воины после испытаний.

— А охрана его тоже волки? — уточнил я.

— Конечно, — сказал Авдей и добавил смущённо. — Может, не надо у него голову?

— Он сам меня вызвал, — ответил я. — И обещал же Перуну. Обидится, если пальчик.

Авдей только грустно вздохнул, и я снова обернулся к трупу врага.