Русалочка: книга-игра

Глава 3a

Итак, дружок, Русалочка подросла. Прошло почти пятнадцать лет.

– Русалочка! Русалочка! – Крабс, отдуваясь, вскарабкался на валун. Лапки соскальзывали и разъезжались.

Русалочка выглянула из-за скалы и, поднырнув, сдернула Крабса.

– Чур, осалила! – крикнула принцесса, удирая стремительным брассом.

Игру Майя придумал сама, а плавать училась у дельфинов. У краба не было ни малейших шансов выиграть. Но Русалочке нравилось, когда Крабс, вконец обозлясь, обиженно зарывался в ил, взметывая целые груды песка. Крабс неловко сполз с валуна, с которого намеревался отыскать Русалочку. Еще в детстве он заучил поговорку: «Даже карлик на плечах великана кажется себе гигантом».

Русалочка обернулась. Крабс обиделся – из ила виднелся лишь небольшой треугольник камзола.

Старая нянька Секлеста не раз грозила:

– Не радуйся чужим слезам, Майя, как бы самой не пришлось плакать!

Дразнить Крабса было одной из любимейших забав принцессы. Но сегодня отчего-то вид удрученного краба не веселил. Русалочка еще не догадывалась, что детские игры, словно предрассветные сны, уходят от нее. Детство принцессы, овеянное любовью родителей и сестер, еще предлагало свои нехитрые развлечения, но все чаще и чаще Русалочке мечталось о времени смутном, неопределенном, притягательном, когда она будет танцевать не на утреннике для мальчиков, а на первом взрослом балу.

– Опять размечталась, – Крабс напрасно ждал, что Майя приплывет, начнет его уговаривать.

Хоть было и досадно, пришлось вылезать без всяких уговоров. Отсопевшись и отплевавшись от ила, Крабс подполз к Майе. Легко ущипнул:

– Чур, осалил!

Но принцесса задумчиво перебирала бусины жемчужного ожерелья. Игра впервые показалась глупой и с тех пор, как Русалочка начала помнить себя. И наставник Крабс в дурацком камзоле, и вечная тишина подводного мира, и приставания несносной Секлесты показались Русалочке недостойными морской принцессы. Майя не знала, откуда берутся недобрые мысли, от которых сквозь ресницы проступают злые слезы. Ее настроение походило на погоду в апреле: буйная резвость сменялась хандрой, а от веселья было полшага до слез.

То, что ее окружало, было хорошо, но хотелось иного. Чего? Кто может знать, о чем грезит девочка на пороге взросления?

Тайные желания и мысли, навещавшие Русалочку вечерами, днем оборачивались агрессивностью и открытой злобой.

Крабс вздохнул и бочком-бочком отполз прочь. День, начавшийся так удачно, грозил кончиться одним из тех непредсказуемых взрывов, когда Секлеста лишь хмуро подбирала губы, а Нептун хмыкал:

– Хороша лошадка! Горячих кровей!

Дочери он не перечил, будь то охота в весеннюю пору, когда самый никчемный егерь не позарится на облезлую лисицу, или возведение лесов для какой-нибудь постройки – очередная недолгая блажь, пришедшая Русалочке в голову. Нептун лишь усмехался, остальные укорять дочь морского владыки опасались. Секлеста пыталась утихомирить буйства Майи, но слова няньки так же действовали на принцессу, как роса на лесной пожар.

Отца Майя старалась щадить. Секлесту терпела. Приятель по детским проказам Крабс из панциря лез, чтобы развеселить Русалочку. Но и он порой получал щелчок:

– Отстань! До тебя ли?!

Крабс изощрялся в выдумках, тоскуя по тем временам, когда Русалочка поверяла ему все мысли. Крабс, взгромоздив на голову подобие короны и смастерив бороду из мочала, представлял в лицах Нептуна и Секлесту, ковыляя вокруг принцессы и противным голосом передразнивая великих.

Крабс потихоньку стащил коралловые серьги старшей сестры Русалочки, на которые Майя как-то кинула хищный взгляд. Он отыскал принцессу в самом глубоком омуте, куда Русалочка иногда забивалась на целый час. Выхода не было: краб решился поведать Майе об Алом гроте, сладком кошмаре подводного царства.

Любое государство, если, конечно, это настоящее государство, гордится своим войском, своим правителем и свято оберегает свою государственную тайну. Тайна Алого грота в царстве Нептуна была тем секретом, о котором не принято говорить вслух, пожалуй, лишь самый глупый малек, только-только вылупившийся из икринки, не знал о ней.

В Алом коралловом гроте жила испокон веков раковина, которая всегда и всем говорила правду в глаза. Грот день и ночь охраняла стража Нептуна. Но не столько воинов опасался морской народец, он боялся услышать о себе эту самую правду.

Слухи об Алом гроте, конечно, не могли не дойти до принцессы. Любопытство заставляло Русалочку в поисках грота неделями обшаривать, дальние пещеры и нырять в самые глубокие морские ущелья.

Крабс, пытаясь вернуть дружбу принцессы, рискнул рассказать, что вход в Алый грот скрывает пестрая цветочная клумба.

Нептун был тысячу раз прав, упрятав грот за аляповатой мозаикой цветов. Для этого он из-за тридевяти морей пригласил иностранного садовника и ухлопал уйму жемчугов и рубинов, пока маэстро хлопотал над обустройством оранжерей. Лишь купец да трактирщик могли бы прельститься смесью уродливо ярких красок и сочетаний, которых никогда не касалась фея Гармония.

В любом царстве найдется любопытный, которому невтерпеж. Не один, и не двое искали Алый грот, но Нептуну удалась его хитрость. Грот никто не сумел найти.

Крабс наткнулся на Алый грот случайно и решил придержать тайну для себя одного. Советы розовой жемчужницы порой кололи глаза, но Крабс отличался бесстыдством. Правду о себе – отбрасывал, правдой о других ловко пользовался. Правда не была однобокой и, если правильно извернуться, отлично служила прикрытием лжи и мелкому подхалимству.

Майя все чаще старалась отделаться от своего маленького приятеля. Пришло время для новой приманки.

– Раз надоели салки, может, сыграем в Шахматы?

– Отвяжись, ты шельмуешь!

– А может, навестим крестных в Голубом замке?

Русалочка встрепенулась. Но и общество фей ей показалось скучным. Она вяло шевельнула хвостом.

– Ну, тогда поплыли к Алому гроту!

Майя разом ожила.

– Алому гроту? Тому самому, о котором никто не знает?

Крабс презрительно выпятил брюшко.

– Кто-то, может, и не знает, а я говорю: поплыли!

И свистнул морскому коньку:

– Приятель, есть дело!

Пошептались. Майя искоса поглядывала на заговорщиков. Не очень-то верилось, что Крабс знал тайну и до сих пор не проболтался.

Майя плыла рядом с наездником Крабсом, время от времени заплывая вперед и раздвигая водоросли. Хотелось первой увидеть Алый коралловый грот. Показался дворец принцессы.

– Обманщик! – вскинулась Русалочка. – Так и знала, опять подвох!

Крабс, кряхтя, сполз с седла.

– Раз мне не доверяешь, ищи грот сама. Но, боюсь, так и состаришься, не узнав все о себе!

Майя могла закусить удила, но краб знал, любопытство сильнее. И в самом деле, Майя спокойно кивнула:

– Ну, ладно, поверю в последний раз!

В саду перед клумбой Русалочка все еще колебалась, верить ли обманщику в панцире. Но Крабс деловито выдергивал с корнями цветы. И Майя принялась помогать. Вскоре оранжерея напоминала поле битвы. Обнажился дерн. Теперь Русалочкой овладел азарт. Не хуже краба она зарывалась в чернозем, перемазавшись по уши в земле.

– Ну, а дальше что? – Майя оглядывала разгромленную оранжерею, представляя, что скажет Нептун.

Отец терпеть не мог растений, но дрожал над самым чахлым ростком из оранжереи и трясся и зверел, если кто-то приминал хоть травинку.

Крабс весь в песке и земле, ехидно перебирал клешнями. Майя кипела. Крабс понял, что терпения принцессы хватит ненадолго. Тогда, поднатужившись, он перевернул полку, на которой стояли ящики с рассадой. Полка грохнулась, открывая панель стены из темного стекла.

– Вот! – ткнул победно клешней.

Майя не видела ничего, кроме стены.

– Издеваешься? – Русалочка потихоньку подбиралась к приятелю.

– Все разжуй! – взвился краб, когда Майя сцапала его за камзол. – А что панель можно сдвинуть, глупым русалкам в голову не приходит?!

Майя притронулась к стеклу. Панель тут же дрогнула и вползла в неприметную щель в настиле.

В глаза брызнул ярко-розовый свет.

– Алый грот, – прошептала Русалочка, от удивления приоткрыв рот.

Грот светился, переливаясь всеми оттенками красного: от бледно-розового, до пунцового. Но ярче всего сияла раковина в центре пещерки.

– Спасибо! – Майя вспомнила о приятеле.

– Да чего уж там, – смутился Крабс, торжествуя: давно он не видел Майю такой счастливой.

Окружающие дивились: Майю как подменили. Прекратились безумства. Русалочка, притихшая, умиротворенная, казалось, все время прислушивается к чему-то. Часто улыбалась без повода. Ласкалась к отцу. Раздарила украшения сестрам. Но всякий день на несколько часов пропадала.

Никто не знал, что Майя готова неделями сидеть в Алом гроте, слушая розовую раковину. Раковина знала все, о чем ни спроси. Но чаще всего она рассказывала Русалочке о верхнем мире. И это было самым чудесным, что слышала Русалочка за всю жизнь. Как хорошо было, закрыв глаза, видеть снежную зиму, слушать, как звенят бубенцы санной тройки. Хотелось самой надкусить тронутое ноябрьскими заморозками упавшее яблоко. Ждать, когда весной зацветет подснежник. Каждый день навещать проталину в лесу и смотреть, как сходит снег. Майя могла приказать, и весь океан усыпали бы яблоки и цветы. Но волшебство прискучило. Всемогущество надоело. Русалочке хотелось стать земной девушкой, не умеющей творить чудеса. В верхнем мире, казалось Майе, чудеса ни к чему. Земля сама была чудом.

Все дольше и дольше оставалась Русалочка в Алом гроте, слушая рассказы раковины, пока как- то, забывшись совсем, перепутала день с ночью.

Во дворце всполошились. Бросились искать. Крабс дипломатично прятался по углам, вздрагивая всякий раз, когда слышал голос Нептуна:

– Майя! Русалочка!

В окрестностях Атлантики бродили разбойники-акулийцы. Русалочка могла застрять в расщелине и звать на помощь. Ужасы рисовались Нептуну. Поиски принцессы затягивались. Нептун бесновался, сжимая трезубец. Один за другим возвращались гонцы, докладывая:

– Ее нигде нет!

Когда прискакал самый поздний, посланный к самой границе царства Нептуна, сердце морского владыки подсказало: Алый грот! Это было единственное место, которое не обыскали.

Нептун сам приплыл в оранжерею, которую не посещал несколько лет. Дочь неотрывно смотрела на раковину. Губы неслышно шептали.

– Майя! – грохнул Нептун.

Русалочка отрешенно улыбнулась отцу.

– А ты знаешь, что принц Ариэль родился в один день со мной?

– Ошалела? – попятился царь, но почувствовал, что история повторится.

Когда-то, когда Нептун был лишь принцем, Алый грот тоже был его излюбленным местом. А рассказы розовой раковины он принимал с трепетной верой, каждое слово считая правдой. Раковина рассказала морскому принцу о рыбачке, живущей на берегу: как девушка выходит с рассветом в море, потом чистит на песке рыбу, ужинает в одиночестве. И принцу хотелось помочь ей тащить сети, от которых у девушки вспухли на ладонях белые волдыри, а потом обжигаясь, черпать из котелка уху.

Отец Нептуна перехватил принца на самой границе воздуха и воды. Тут же женил. Невеста была из знатнейшего морского рода. Историю с трудом, но замяли. Но временами Нептун тосковал о девушке-рыбачке, которую никогда не видел. Тогда-то он и решил спрятать Алый грот от всех. Теперь Майя его разыскала.

– Ты знаешь, Ариэль боится медуз! – доверительно продолжала Майя. – Он считает их омерзительными сгустками слизи. То-то бы разобиделась тетушка Медуза, узнай она об этом. Она так гордится своими щупальцами!

Нептун прикрыл глаза. Голова раскалывалась от боли. Раковина рассказывала правду о верхнем мире. Его дочь полюбила людей и землю. Нептун ударил в настил оранжереи трезубцем:

– Майя, выйди к отцу!

Русалочка безмятежно подплыла и встала напротив Нептуна. Мысли ее витали далеко от дворца и подводного мира.

Слова Нептуна точно окатили ее ледяной водой:

– Русалочка, Алый грот для всех под запретом! Другому грозила бы смерть. Но ты моя дочь, и поэтому выбирай: смерть – или ты разобьешь розовую раковину своими руками!

Майя страшно побледнела.

– Но впрочем, – испугался Нептун, – можно просто спрятать розовую раковину. Я положу ее в железный ларец, закрою его и закую цепями. И тогда больше никто не услышит ее болтовни.

– Соглашайся! – толкнул Крабс Майю.

Он подозревал, что поскольку уж он-то точно не царская дочка, ему так легко не отделаться, если Нептун узнает, кто открыл Русалочке тайну.

Секлеста накинула на плечи Русалочке шаль, обняла девушку. Нептун кусал губы. Нянька гладила волосы Майи, приговаривала:

– Да ну его совсем, этот грот. Забыть – и все дела. А то сколько беспокойства ребенку. Дай слово отцу, что ты, как и прочий морской народец, будешь обходить Алый грот стороной, да пойдем пить чай. Я и плюшек напекла с маком, как ты любишь.

Майя высвободилась из объятий старухи. Взяла розовую раковину. Прищурилась. Кивнула Нептуну.

– Хорошо, я согласна!

Отец и дочь стояли напротив друг друга, поразительно похожие: одинаково разгневанные, одинаково гордо вскинувшие брови.

– С чем согласна? – пробормотал Крабс, отползая. – «Уж не умирать ли собралась Русалочка? Или она согласна чайку попить?»

Крабс заполз под край перевернутой раковины и зыркал на троицу.

Как, по-твоему, дружок, на что решилась Русалочка:

3b. Разбить раковину?

3c. Отдать сокровище Нептуну?

3d. Навсегда забыть о тайне Алого грота?

Хочешь подсказку? Нептун на словах лишь грозный: уж смерть-то ни Майе, ни даже Крабсу пока не грозит. Хоть краба, пожалуй, и стоило бы вздернуть на рее.

Ну и что? Простимся на тот случай, если ты ошибешься и попадешь в тупиковую сказку?

А, может, и встретимся? А?