Русский капкан

12

Русские генералы, занимавшие ответственные посты в своем военном ведомстве, посещая страны Антанты, считали правилом наносить визит своим коллегам, решали деловые вопросы, обменивались информацией. Не отступал от этого правила и Евгений Карлович Миллер.

Он убыл в зарубежную командировку перед октябрьскими событиями в Петрограде. Успел оформить документы и получить деньги в долларах и фунтах стерлингов, так как намеревался посетить две страны – Соединенные Штаты Америки и Англию.

В Соединенных Штатах он лечил подагру. Эта болезнь его преследовала с молодости, передалась по наследству. В Даугавпилсе, где он родился и вырос, мало кто мог объяснить, что такое – подагра. Лютеранский священник (Евгений-Людвиг Карлович и его родня – лютеране), лечивший прихожан исключительно молитвами, успокоил юношу:

«Постоянно испытывать телесные страдания – значит искренне общаться с богом». – При этом он ссылался на святого Лютера, которого тоже преследовала подагра, и тот, как убежденный лютеранин, до самой кончины мужественно нес свой крест.

В Штатах генерал Миллер не только лечился. Тайными узами он давно был связан с американской стратегической разведкой. Благодаря его услужливости многие военно-экономические секреты России перекочевали в сейфы правительства США.

В Америке под крышей Красного Креста набирались мудрости и его агенты. Сам он азы агентурной работы получил в Восточной Пруссии. Вся его родня была отсюда родом. И он гордился своим знатным происхождением. А еще свободным доступом к монарху.

Доступ к монарху генерал Миллер обеспечил себе удачной женитьбой. Жена, Наталья Николаевна, была дочерью генерала от кавалерии и генерал-адъютанта Николая Николаевича Шипова и Софьи Петровны, урожденной Ланской. Мать Софьи Петровны в первом браке была женой Александра Сергеевича Пушкина.

Евгений-Людвиг Карлович в кругу сослуживцев не прочь был напомнить, что его жена, как и жена великого русского поэта, тоже Наталья Николаевна. Каждый раз при встрече с императором Николаем Александровичем Романовым то ли в шутку, то ли всерьез тот ему напоминал: «Вам бы, Евгений Карлович, так надо служить, как писал стихи Александр Сергеевич Пушкин».

Это был намек, что Миллеру нужно служить усерднее. При очередном намеке Евгений Карлович не сдержал обиды:

– Мне хоть разводись с Натальей Николаевной, хоть фамилию меняй. У нее знатная фамилия, а надо мной почему-то за глаза смеются, изощряются в остротах…

Император расхохотался, вспомнил недавний случай с купцом Семисракиным. Тот обратился к императору с челобитной: «Поменяйте фамилию на любую другую. От насмешек житья нет».

– И вы ему поменяли?

– На челобитной я начертал: «Многовато. На две убавить».

Император веселыми глазами глядел на офицера, выпускника Академии Генерального штаба, несказанно быстро получившего продвижение по службе. Сегодня, как никогда раньше, императору хотелось говорить:

– Вам ваша супруга не докладывала, почему ее дедушка, полковник Ланской, стал генералом? Должность у него была полковничья.

– Заслужил, значит… – невнятно ответил императору.

В этот день Николай Александрович был в приподнятом настроении: Александра Федоровна наконец-то родила ему сына, будущего наследника престола, и он на прогулке, встретив знакомого полковника, разговорился как полковник с полковником. Он мог даже рассказать сальный анекдот от посланника короля Георга, а король мог передать через своего посланника, убывающего в Россию. Далеко не всем известно, что царские и королевские дворы – это скопище обывателей, которых часто можно встретить где-нибудь в Санкт-Петербурге или в Лондоне.

Николай Александрович по-дружески просвещал полковника. Много лет спустя уже не полковник, а выкраденный в Париже генерал-лейтенант на допросе признавался наркому НКВД Ежову, о чем была беседа с российским императором.

Тогда, а может быть, несколько позже, император при игривом настроении говорил:

– Двор диктует политику, и он же решает судьбу своих подданных. Пушкина двор не принял за его строптивый характер. Хотел быть умнее всех. Гениальным не только в поэзии. Даже взял в жены самую красивую женщину. А бедному такая вольность не прощается. Вот и поплатился… Но красивая вдова, даже многодетная, никогда не останется одинокой. На нее обязательно кто-то глаз положит. И положил, еле дождавшись дуэли. Наталья Николаевна, вдова-красавица, была вознаграждена благородным полковником, а полковник, в свою очередь, генеральским званием. Здесь уже мой предок постарался. Он тоже был неравнодушен к жене поэта. Надеялся, что Ланской будет закрывать глаза…

– Моя Наталья Николаевна тоже красавица, – застенчиво проговорил Евгений Карлович.

– Вы к чему клоните, полковник?

– Вам желаю служить весь без остатка…

– Мне нужен военный агент в Италии.

– Я готов…

Этот разговор состоялся летом 1907 года, а в декабре 1909 военный атташе Миллер сменил полковничьи погоны на генеральские.

В числе первых, кто его поздравил с генеральским званием, был его сосед по дому выпускник Академии Генерального штаба полковник Самойло Александр Александрович.

В 1909 году полковник Самойло служил в оперативном отделе Главного штаба сухопутных войск, готовился к длительной командировке на Ближний Восток. Но судьбе было угодно отправиться на север – на штабную генеральскую должность.