Русский капкан

17

Генерал Миллер своей агентурой не разбрасывался, дорожил каждым офицером. Но обстановка требовала посылать их туда, куда направлял свое союзное войско генерал Пул. Выполнив задание, вернулся в Архангельск лейтенант Насонов. Его генерал посылал в Обозерскую для встречи с профессором Петром Ивановичем Алексеевым, специалистом по лесам Русского Севера.

На первый взгляд, у лейтенанта Насонова задание было несложное: деликатно разузнать, общается ли профессор со своим родным братом генералом Алексеевым, воевавшим против Красной армии на юге России. Дела для Белой гвардии складываются не в ее пользу. Союзники – англичане и французы – хоть и высадили свои десанты в Одессе и Херсоне, долго там не задержались. Для Москвы Причерноморье – Дон и Кубань – это житница советской власти. И Советы не успокоятся, пока войска белой армии будут им представлять реальную угрозу.

Союзники пограбят Россию, как грабили Крым, получат золотишко, подпишут выгодные договора, предупредят, чтоб Красная армия не совалась в Китай и Центральную Азию, – и, довольные, уберутся домой, в свою метрополию.

А куда деваться Белой гвардии? Она зубами будет держаться за русскую землю. Это и ее земля. Особенность Гражданской войны: кто-то из противников должен остаться один, побежденный – будет до конца раздавлен.

Жить в изгнании для русского человека – величайший позор. Вот и остается одна надежда – Русский Север. Там пока еще возможно утвердить свою государственность. Если кому и придется перебираться с юга на Север, то, вероятней всего, тому же генералу Алексееву. Дремучая тайга Архангельского края станет ему надежным убежищем. Об этом побеспокоится его старый фронтовой товарищ.

Но сначала нужно будет спросить брата генерала, что думает на этот счет сам генерал Алексеев? Своего агента Миллер инструктировал:

– Предложение передайте на словах. Письменно это опасно, и для господина профессора, и лично для вас. А чтоб вам, лейтенант, поверили, передайте ему брелок. Скажите: меня прислал человек, которому вы подарили вот эту игрушку. Если этого будет недостаточно, продекламируйте следующие стихи – запоминайте! – «Брат! У этого брелка сила очень велика». Он спросит: а что было на брелке? Вы скажете: ключ от сердца вашей любимой женщины.

– И я уйду с пустыми руками?

– Вы привезете письменное согласие получать денежное довольствие за брата. На стандартном листе бумаги будет указан штат, в котором генерал пожелает открыть себе банковский счет. Надеюсь, подробный инструктаж не потребуется.

– Так точно.

– Это ваше главное задание, – продолжал генерал. – А не главное, но важное: ознакомьтесь с обстановкой в самой Обозерской. Установите, если возможно, ход в местное большевистское подполье, если оно, конечно, там имеется. Товарищам подпольщикам дайте понять, что вы родственник большевика, отбывавшего ссылку в Архангельском крае. Словом, сочините подходящую легенду. Мне потом покажете или моему заместителю.

И вдруг с подозрением взглянул в глаза своего агента.

– Раньше легенду сочиняли?

– Так точно. Но легендой не пользовался. Не было надобности.

– Теперь будет. Поторопитесь, и всегда помните: легенда или сохранит вам жизнь, или же наоборот.

– Без документа – рискованно…

– С липой можете налететь на нашу контрразведку, а там долго разбираться не станут – время военное.

– Тогда в какой ипостаси я появлюсь в Обозерской?

– Это же ваш родной поселок. У вас там есть родственники, друзья. Насколько мне известно, там проживают ваши родители.

– Так точно, отец и мать. Проживали…Сейчас – не знаю.

– А вы до сих пор не изволили с ними свидеться? Нехорошо…

– Ваше высокопревосходительство, не было вашего приказа. А я все исполняю по приказу.

– Делаю вам замечание. Я для вас Евгений Карлович. И только.

– Так точно. – Насонов щелкнул каблуками.

– Освобождайтесь от армейских привычек. Никто, кроме нас с вами, не должен знать, что вы офицер императорской армии. И та присяга, которую вы дали на верность царю и отечеству, остается в силе, в какую бы среду вы не попали, даже если вам прикажут поступить на службу в Красную армию.

– Я вышел в отставку по ранению. Мобилизации не подлежу.

– Это не имеет значения. Агент без рук, без ног, он всегда остается в строю. Такова специфика нашей службы. Мы – гвардия секретного фронта. Вам это на курсах объясняли?

– Так точно.

– Что же касается документов и формы одежды… Солдатское обмундирование вы получите сегодня. Оно будет не первой свежести. Привыкайте, и очень правильно, что вы к месту и не к месту твердите «так точно». Вживайтесь в образ тупого русского солдата. Желаю успеха, солдат Насонов!

– Рад стараться!

– Идите. – Генерал усмехнулся, махнул рукой. Подумал: «Такими Ваньками мы еще вернем себе Россию».

Покинув генеральский кабинет, по-иному думал лейтенант Насонов. Он с трудом сдерживал себя, чтоб не сказать ему прямо: «Отслужил я вам, Евгений Карлович. Этого с меня достаточно. А теперь я дома, на родине. Больше не получится по-вашему… Интервенты задержатся до первых морозов, потом уплывут, откуда приплыли. А без них вы – никто. И еще, мы, русские, далеко не тупые. Янки тоже соображают, как вы».

Насонов хорошо запомнил момент, когда он подписывал контракт на службу в Экспедиционном корпусе «Полярный медведь». Какие там он услышал торжественные речи! «Только воюйте! Проявляйте отвагу и смелость! Президент на вас надеется. Помните, Америка – превыше всего».

Всем, кто стоял в строю волонтеров – новоиспеченных контрактников – тогда будто слышалось: «Только умирайте». А кому, какому контрактнику хочется умирать, проявлять смелость? В бою не до смелости, в бою главное – уцелеть, выжить…а когда закончатся боевые действия, почувствовать в руке увесистую пачку зеленых бумажек…

Все, кто с лейтенантом Насоновым шли на «Олимпии», соображали просто: может, в России и войны не будет? В колониях подобное случалось. Корабли с десантом еще были в море, а правители великих держав уже в Лондоне или Париже договорятся, поделят между собой захваченную территорию, обозначат сферы влияния. Солдаты-контрактники для порядка постреляют, убьют нескольких туземцев, а если туземцы окажут сопротивление, то и несколько тысяч, как англичане в Индии истребляли восставших сипаев. При этом устраивали показательную казнь – привязывали мужчин к жерлам пушек и пушечным ядром разрывали человека на части. Русским северянам те же англичане на Соловецких островах устраивали казнь изощренней: когда схваченный монах не признавался, что делается в осажденном монастыре, пленнику вспарывали живот и заливали туда уксусную кислоту. Человек принимал мучительную смерть, но мужественно переносил пытку, уподобляясь Иисусу Христу на Голгофе.

В Экспедиционном корпусе наличными денег не выдавали, но ежемесячно ставили в известность, сколько солдату причитается за участие в боевых действиях. Не уставали заверять: кто пожелает остаться на службе после истечения срока по контракту, будут вознаграждены лесными угодьями Северного края. Что же касается рабочих рук, то солдаты «Полярного медведя» приобретут их почти задаром. В необозримой тайге найдется достаточное число белых индейцев, то есть каторжан, которые будут валить лес, вязать плоты, гнать их по рекам в Белое море. Оттуда русский лес станут развозить по странам Европы и Северной Америки.

Сам генерал Пул, выступая перед контрактниками, произнес речь, которая украсила бы первую страницу газеты «Геральд». Эту газету в экспедиционном корпусе представлял все тот же журналист Ференц Мейнелл. Его высказывания в войсках Экспедиционного корпуса заучивали как афоризмы: «Гольдстрим – это теплое течение Америки», «Сегодня – Россия, завтра – Америка», «Хорошо воевать там, где враг не сопротивляется», «Боишься мороза – останешься без долларов». Смысл заманчивый – понимай, как хочешь.