S-T-I-K-S: Бродяга

Глава 2

Я нахмурился, не понимая ни слова.

— Стикс? Как река в древнегреческой мифологии? Ты серьёзно?

— Да, — продолжил Кулак. — Стикс — это сила, которая переносит людей сюда из их прежних миров. Никто точно не знает, что это за сила или разум, но всё, что мы знаем — она вытаскивает нас, вместе с частями городов, территорий, даже целыми кусками реальностей, и забрасывает в Улей. И теперь мы здесь. Навсегда.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы обработать услышанное. Мультиверсум? Реальности? Стикс? Это что, плохая фантастика? Но интонация Кулака не оставляла сомнений — он говорил об этом всерьёз.

— Никто не знает, как выбраться отсюда? — спросил я, хотя в глубине души уже знал ответ заранее.

Кулак покачал головой.

— Нет. Все, кто пробует найти выход обратно… Они терпят неудачу.

— Неудачу? — я напрягся.

На этот раз в разговор вступил Гвоздь. Он тяжело вздохнул, словно пытался подобрать правильные слова.

— Здесь есть несколько типов кластеров, — сказал он, подходя ближе. — Одни кластеры постоянно загружаются, и там кишит заражёнными. Другие — относительно безопасны, но это ненадолго. Вся территория Улья заражена местным вирусом, или, как мы его называем, грибком, спорами. Все, кто попадает сюда, заражаются.

Меня пронзило осознание того, что я тоже мог быть заражён этим вирусом. В голове замелькали мысли о всяких фильмах ужасов с мутантами, но я оставался спокойным.

— Значит, заражённые — это те, кто подхватил вирус?

Гвоздь кивнул.

— Почти все становятся заражёнными. Около одного процента иммунны, — продолжил он. — Эти люди и есть единственные, кто способен выжить в Улье дольше остальных. Мы называем их иммунными. Ты, Крылов, один из них.

Меня пронзила странная смесь облегчения и ужаса. Иммунный? Какого чёрта? Как я могу быть частью всего этого?

Гвоздь продолжил:

— Все остальные, кто не имеет иммунитета, превращаются в заражённых. Существа, которых ты видел на мониторах, — это начальные стадии заражённых. Они развиваются. Чем больше они питаются, тем сильнее становятся. Это, можно сказать, их «эволюция».

Я вспомнил о тех жутких созданиях, которые мелькали на экранах в диспетчерской. Они поедали друг друга, становились больше, сильнее. Я ещё тогда почувствовал, что они не просто монстры — в них было что-то человеческое.

— Значит, эти монстры… это бывшие люди? — спросил я, внутренне содрогнувшись.

— Да, — подтвердил Кулак. — Многие или большинство из них когда-то были людьми. Но вирус изменяет их до неузнаваемости. Единственные, кто может бороться с ним, — это мы, иммунные.

Катя, которая до этого молчала, добавила:

— Мы пытаемся выжить и бороться с ними. Но это непросто. Заражённые становятся сильнее с каждым днём.

Меня охватила волна паники. Это не просто кошмар. Это реальность, в которой я застрял.

— Так что? Мы теперь будем ходить по Улью и вырезать всех этих заражённых? — саркастично бросил я, надеясь хоть немного смягчить ситуацию.

Гвоздь ухмыльнулся:

— Ну, если тебе некуда спешить, то да, примерно так.

Но тут снова заговорил Кулак, его голос стал серьёзнее:

— Крылов, я понимаю, что это много для восприятия. Ты, возможно, чувствуешь себя потерянным. Мы все через это прошли.

Он на мгновение замолчал, а потом добавил, усмехнувшись:

— Давай для начала тебя развяжем, только не швыряйся Гвоздём. Он тебя в бараний рог скрутит, так что не испытывай судьбу.

Гвоздь, который стоял рядом, бросил мне взгляд, словно подтверждая, что этот сценарий не такой уж невероятный. Я молча кивнул, давая понять, что пока что буду держать свои ноги и руки при себе. Меня развязали, и я почувствовал, как к рукам возвращается кровь. Они ещё ныли, но это было терпимо.

— Голова болит? — спросила Лера, внимательно смотря на меня. Катя стояла рядом, почти без эмоций, но её взгляд всё же ловил каждое моё движение.

— Да, болит, — признался я, пытаясь потереть затылок. — А ещё сушняк… будь он неладен.

— Сейчас исправим, — сказал Гвоздь, протягивая флягу. — Только сильно не удивляйся. Мы эту дрянь в кустарных условиях делаем.

Я взял флягу, оглядел её с подозрением, потом сделал пару глотков. Ну что я могу сказать? Если бы на земле существовал напиток, который можно было бы сравнить с недельными портянками, смешанными с самым отвратительным самогоном — это был бы он. Я чуть не выплюнул всё обратно, но, сделав над собой усилие, проглотил.

— У вас тут что, ноги солдат по спецрецепту используют? — с сарказмом пробурчал я, отдавая флягу назад.

Гвоздь усмехнулся, а Кулак лишь кивнул.

— Не привередничай, это лучшее, что мы можем предложить в Улье.

И, как ни странно, буквально через пару минут всё начало улучшаться. Головная боль постепенно исчезла, и чувство тошноты от удара тоже отступило. Может, это их отстойная бурда и выглядела, как помои, но эффект был почти чудодейственным.

— Что в этом напитке? — спросил я, скептически глядя на флягу. — Уверен, что там не кокаин с адреналином в пропорциях?

— А вот это секрет, — сказал Гвоздь с хитрой улыбкой. — Но работает же?

— Ну, скажем так, если завтра у меня не вырастет третья рука, то возможно, я даже не буду жаловаться.

Как только я начал чувствовать себя лучше, Кулак вытащил откуда-то из-под плаща что-то странное. Это был футляр, обтянутый плотной чёрной кожей. Он открыл его, и внутри оказался красный шарик, похожий на крупную жемчужину, будто прямо из ювелирного магазина.

— Проглоти это, — сказал он торжественным тоном, как будто вручал мне награду.

Я уставился на него, а потом на этот странный шарик. Проглотить? Вот это поворот! Сразу возникли мысли о всяких эзотерических ритуалах или нелепых культах.

— Зачем? — спросил я, чуть прищурившись. — Это какая-то ваша местная версия витаминов? Или это подарок от заражённых?

— Просто проглоти, — сказал Кулак, не удосуживаясь объяснять. — Потом ещё благодарить будешь.

Ага, благодарить, если только не превращусь в очередного мутанта с третьим глазом на лбу. Но выбора особо не было. Они выглядели слишком серьёзными, а любопытство заставило меня рискнуть.

Я взял этот странный шарик и, не раздумывая долго, проглотил его целиком. И тут началось. В животе словно зажгли факел — жгучая боль на мгновение пронзила меня, как будто огонь пробежал по всем внутренним органам. Я согнулся пополам, выпустив протяжный выдох, пытаясь не выдать боль. Но чувство, как ни странно, быстро прошло, оставив только лёгкое тепло где-то в районе желудка.

— Ты точно не из наркоторговцев? — выдавил я из себя, поднявшись с земли и вытирая пот со лба.

Кулак коротко засмеялся, потом, задумавшись на секунду, наконец изрёк следующее, что буквально выбило меня из колеи.

— В Улье свои правила, Крылов, — сказал Кулак, глядя мне прямо в глаза. — И одно из них нарушать нельзя. Никаких вопросов, просто делай, что говорят. И с сегодняшнего дня, официально… мы нарекаем тебя… — он на секунду замолчал, словно пытаясь подобрать точные слова, которые должны были что-то для меня значить. — Мы так привыкли, что ты Крылов, но знаешь что? Теперь ты Бродяга.

Я застыл, пытаясь осмыслить услышанное. «Бродяга?» Я открыл рот, но слова застряли в горле. Минуту назад я был просто Крыловым, а теперь… Бродяга? Это что за цирк?

— Бродяга? — переспросил я, не зная, смеяться или начинать паниковать. — Это серьёзно?

Кулак кивнул, его лицо стало серьёзным, но с легкой усмешкой.

— Абсолютно серьёзно. Понимаешь, каждый раз, когда мы тебя пытались вытащить, ты бродил вокруг бункера. Мы не раз ловили тебя неподалёку. Пару раз вообще в соседний кластер забредал. Ты вокруг да около бродил, как будто сам не знал, куда двигаться. Может, в этот раз наши старания и зачёл Улей, когда мы прямо по туману к тебе рванули. Так что теперь ты — Бродяга. Так и будем звать.

Меня переименовали в Бродягу? Я понял, что возражать не имеет смысла. В этом мире, похоже, даже имена не имеют постоянства.

— Ладно, Бродяга так Бродяга, — ответил я, усмехнувшись про себя.

— Бродяга… — я прокрутил это у себя в голове, но это всё равно звучало как какой-то сюрреалистический бред.

Гвоздь, который стоял рядом и наблюдал за этой сценой, добавил:

— Привыкай, дружище. Это Улей. Тут многое не имеет смысла, пока ты сам его не найдёшь.

— И что теперь? — спросил я, не сдерживая сарказма. — Я теперь часть этого цирка? Следующий шаг — в костюм мухи меня переоденете?

Катя, которая до этого момента молчала, тихо хихикнула, но быстро вернула серьёзное выражение лица. Лера, наоборот, не изменила лица, как будто я ей был уже абсолютно безразличен.

— Нет, костюмы мух у нас не в моде, — ответил Гвоздь, ухмыляясь.

Я вздохнул. Ну вот, теперь ещё и Бродяга. Всё, что оставалось, — смириться с этим безумием.

— Ладно, Кулак, — сказал я, бросая последний взгляд на команду. — Если я теперь Бродяга, то что дальше? Какие у вас планы для меня?

Кулак посмотрел на меня, а потом обменялся взглядом с Гвоздём. Оба ухмыльнулись так, будто только что узнали какую-то забавную шутку, которую я ещё не слышал. Наконец, Кулак начал говорить.

— Слушай, Бродяга, — начал он, — нам всем известны твои подвиги. Понимаешь, мы впервые пересеклись почти четыре года назад…

Я покачал головой. Конечно, ничего не понимаю, учитывая, что это первый раз, когда я вообще вижу их в своей жизни. Но Кулак и не ждал ответа, он продолжил:

— Тогда ты нам здорово помог. Мы были в заднице по самые уши, не было ни безопасного места, ни базы. А тут ты, со своим доблестным бункером, внезапно появился и пригласил нас на чашечку чая. И в прямом, и в переносном смысле.

— Постой-ка, — перебил я, — ты хочешь сказать, что я пустил вас в этот бункер просто так?

— Не просто так, — ответил Кулак, явно наслаждаясь моим замешательством. — Сейчас мы используем его как перевалочную базу последние четыре года. Этот туман перезагружает всё тут раз в три месяца, и каждый раз он здесь. Каждый раз мы знаем, что есть место, где можно остановиться. Да еще и обновить вооружение, снарягу, припасы, в конце концов.

— А меня там не было? — спросил я, не в силах удержаться от любопытства.

Гвоздь усмехнулся.

— Был. Только не всегда в хорошем состоянии. Давай так: ты нас спас, но сам, скажем так, был не особо везучим.

— Что значит не везучим? — пробормотал я, понимая, что правды всё равно сейчас не узнаю.

— Ну, скажем, — начал объяснять Гвоздь, — что на тот момент ты не был иммунным.

— И? — я уставился на них, ожидая, что вот-вот выпадет ещё одно ведро холодной воды.

— И это означало, что каждый раз, когда туман перезагружал мир, ты как-то не доживал до следующей загрузки, — Кулак произнёс это так спокойно, словно говорил о том, как варить макароны.

— Но тогда, в первый раз, на прощание ты предложил нам помощь и место в этом бункере, — продолжил Гвоздь. — И мы согласились. Так что ты, по сути, оказался спасителем, и мы в долгу перед тобой. Тогда, в первую нашу встречу, ты сделал нам одолжение, и мы тебе пообещали, что если когда-нибудь ты окажешься иммунным, то поможем освоиться тут или возьмём к себе в команду.

— Как мило с вашей стороны, — пробормотал я, чувствуя, как голова начинает болеть от всех этих странных откровений. — Так значит, я вас спас, а потом вы меня… ну, проверяли? Раз за разом⁈

Кулак пожал плечами.

— Да, типа того. Проверяли, находили, убивали, всё такое. Стандартная процедура.

— Чёрт возьми, — я провёл рукой по лицу, пытаясь унять накатывающую панику. — Значит, все эти разы, когда я был не иммунным…

— Не думай об этом, — прервал меня Кулак. — Стикс делает свою работу, мы делаем свою. Главное, что сейчас ты здесь, жив и, что самое важное, иммунный.

Гвоздь добавил:

— Так что у нас теперь долг перед тобой, понимаешь? И в ближайших планах — натаскать тебя на выживание в этом месте. У тебя есть шанс освоиться, и время до следующей перезагрузки как раз позволяет это сделать.

— Отлично, — саркастично бросил я. — Вы собираетесь научить меня, как не умереть в этом адском цирке?

Кулак кивнул, его лицо стало серьёзным.

— Да, именно. Ты должен понять, как здесь всё работает. Стикс — это не просто мультиверсум. Это живое, дышащее нечто. И если ты не научишься выживать здесь, ты снова окажешься… ну, ты знаешь где.

— Мёртвым, — добавил Гвоздь, словно это было очевидно.

— Спасибо за обнадёживающую новость, — я посмотрел на них, пытаясь понять, сколько в этом всём было реальной заботы, а сколько — просто их способа развлечься. — А что насчёт того, что я потом сам решу, что делать дальше?

— Ну, — протянул Кулак, — это уже твой выбор. Мы тебя натаскаем, покажем, что к чему, а дальше ты сам. Захочешь остаться с нами — пожалуйста. Захочешь пойти своим путём — твоё право.

— Это звучит слишком просто, чтобы быть правдой, — сказал я, с подозрением глядя на него. — Какой тут подвох?

— Подвох в том, — начал Кулак, — что в Стиксе ничего не бывает простым. Ты здесь для того, чтобы что-то понять, что-то изменить. Или, может быть, просто прожить этот цикл ещё раз. Мы не знаем. Но у тебя есть шанс, и это больше, чем у многих.

Гвоздь кивнул, подбирая слова.

— Мы все в Стиксе. Мы все здесь для чего-то. Возможно, для того, чтобы научиться чему-то новому. Возможно, для того, чтобы помочь другим. А может быть, чтобы в конце концов найти выход.

— Выход? — я хмыкнул. — Какой ещё выход? Это же мультиверсум. Здесь всё замкнутое.

— Вот именно, — сказал Кулак. — Но иногда даже в самых замкнутых местах есть дверь. Нужно только найти ключ.

Я смотрел на них, пытаясь осознать всю глубину сказанного. Они действительно верили, что здесь есть смысл, что этот Стикс — не просто ловушка, а своего рода испытание. Может, они правы. Может, нет. Но выбора у меня не было.

— Хорошо, — вздохнул я. — Давайте начнём.

— Отлично, — Гвоздь улыбнулся, как ребёнок, которому пообещали новую игрушку. — У нас будет весело. Для начала научим тебя основам выживания. Ты должен знать, как ориентироваться в Стиксе, как отличать безопасные кластеры от опасных. И самое главное — как не сойти с ума от всего этого.

— Это звучит… обнадёживающе, — усмехнулся я. — Значит, всё-таки у меня есть шанс на спасение?

— Шанс есть всегда, — сказал Кулак. — Вопрос в том, сможешь ли ты его использовать.

Они начали перечислять свои планы. Как планируют меня натаскать на то, как держаться подальше от заражённых, как прятаться, когда надо, и как нападать, если без этого не обойтись. Обучить меня всему тому, что знают сами, чтобы я смог хотя бы попытаться выжить в этом чёртовом мире.

Оказалось, что они все неплохие ребята. В своём чёртовом, покалеченном смысле. Но по крайней мере честные. Они не пытались лгать или смягчить реальность. Они говорили, как есть. Это не тёплый уютный мирок. Это место, где каждый день — это борьба. И я должен был научиться бороться.

В течение следующих нескольких дней они тренировались со мной, показывали мне разные трюки, давали советы. Я узнал, как передвигаться тихо, как пользоваться разными видами оружия, как определять заражённых и как их избегать. Они учили меня, как сохранять спокойствие, даже когда вокруг всё рушится.

— Главное, что тебе нужно запомнить, — сказал Кулак однажды вечером, когда мы сидели у входа в бункер, — это то, что в Стиксе правила постоянно меняются. Здесь ничего не бывает постоянным, даже мы. В любой момент может произойти что-то такое, что выведет тебя из игры. Ты должен быть готов ко всему.

— Утешил, — ответил я, оглядывая темноту вокруг нас. — И что, по-твоему, мне делать дальше?

— Выбрать, — сказал он, глядя на меня серьёзным взглядом. — Ты должен выбрать, Бродяга. Останешься ли ты с нами или пойдёшь своим путём. Но что бы ты ни выбрал, помни: здесь, в Стиксе, каждый выбор — это шаг к чему-то большему. К чему-то, что может изменить всё.

Я задумался над его словами. Этот мир был полон загадок, и я был лишь маленькой частью этого огромного, запутанного пазла. Но, возможно, в этом и был смысл. Найти своё место. Или хотя бы попытаться.