S-T-I-K-S: Бродяга

Глава 7

В ту же секунду вспыхнули дульные огни. Секунда тишины превратилась в громкие удары выстрелов. Я почувствовал, как всё внутри сжимается в ожидании неминуемой боли. Как будто само пространство вокруг стало вязким, замедленным. Я зажмурился, принимая неизбежное.

Грохот выстрелов заполнил комнату. Пули пронзали воздух, свист стоял невыносимый, словно весь мир превратился в одну сплошную какофонию смерти. Всё гремело, взрывалось и рвалось вокруг меня, и я был готов почувствовать жгучую боль в любом месте своего тела.

Но боль не пришла.

Спустя несколько секунд я рискнул открыть глаза. То, что я увидел, не укладывалось в голове. Муры, с перекошенными лицами и звериным огнём в глазах, стреляли в мою сторону. Все стволы были направлены прямо на меня, но пули проходили сквозь тело, не причиняя мне никакого вреда. Я посмотрел вниз: бетонная поверхность подо мной была изрешечена, вокруг разлетались куски бетона, но я был цел.

«Как это возможно?» — мелькнула мысль. Я осмотрел свои руки, ноги, тело — ни одной царапины. Пули просто проходили сквозь меня, как будто меня здесь не было. Стволы продолжали разбрасывать свинец, но это никак не влияло на меня. Казалось, что в этот момент я стал чем-то неосязаемым, неуязвимым для этого оружия. Это было неправдоподобно, как сон наяву.

Муры продолжали стрелять, не осознавая, что их усилия тщетны. Они лихорадочно водили оружием в стороны, пули рикошетили от стен и колонн, и весь этот хаос происходил в радиусе нескольких метров от меня. Я замер, не понимая, что происходит, и только инстинкты подсказывали мне, что это было чем-то, что дал мне Улей.

«Это не может быть случайностью», — подумал я, сжимая кулаки. Что бы ни происходило, я не мог игнорировать этот факт. Улей изменил меня, дал мне нечто большее. И сейчас это спасло мне жизнь.

Но радость от осознания своей неуязвимости длилась недолго. Муры, теряя терпение, начали стрелять везде, куда только могли. Они стреляли по стенам, по полу, по укрытиям. И тогда до меня дошло: они могут не попасть в меня, но мои друзья, которые прятались за колоннами и железными конструкциями, не обладали той же защитой. Каждый выстрел мог стать для них фатальным.

Я бросил взгляд в сторону укрытия, где находились мои товарищи. Их лица выражали страх и отчаяние. Они знали, что их спасение зависит от чистой удачи, и понимали, что долго она их не продержит. Пули летели хаотично, каждое мгновение могло стать последним.

Я стиснул зубы, глядя на этот хаос. Внутри всё перевернулось. Меня не могли задеть пули, но если я ничего не предприму, мои друзья станут лёгкой мишенью. Я понимал, что если не действовать сейчас, их убьют. Это был мой момент. Я не мог позволить себе колебаться.

Муры, потерявшие контроль, продолжали палить без остановки, заливая комнату свинцом. Вокруг летели куски бетона, пыль поднималась в воздух, замирая в ярких вспышках дульных огней. Моё сердце колотилось как бешеное, но в этот момент всё, что я чувствовал, — это необходимость действовать. Решение пришло само собой.

Глубоко вдохнув, понял — сейчас был мой единственный шанс.

Я стоял среди хаоса, всё ещё ошеломлённый тем, что пули не причиняли мне вреда. Звук выстрелов, свист пуль, рикошет от стен и взрывы бетонных осколков — всё это окружало меня, но я был цел. На фоне грохота выстрелов я чувствовал лишь холодное осознание того, что мои товарищи находились под угрозой. Я не мог больше медлить.

Резко вскочив, я всё ещё боялся, что любое резкое движение может сбросить с меня эту невидимую защиту, и муры наконец заметят меня. Но другого выхода не было. Я подскочил к ближайшему муру. Он продолжал стрелять, его лицо выражало ярость, он был полностью сосредоточен на том, чтобы уничтожить нас. Я метнулся к нему и ударил в грудь.

И снова шок. Моя рука прошла сквозь его тело, как будто оно было сделано из воздуха. Паника на мгновение захлестнула меня: что мне с этим делать? Что вообще происходит? В попытке понять, что происходит, я вывел руку назад. Когда ладонь оказалась на уровне его сердца, я почувствовал биение — слабое, но ощутимое.

«А что если…»

Инстинкт подсказал мне, что делать. Я схватил его сердце, представив, как вырываю его из груди мура. Моя рука прошла сквозь плоть и кости, как через воду, и в следующую секунду я почувствовал, как сердце врага бьётся в моей ладони, слабея с каждым ударом. Секунду спустя мура дернулся, его тело сотрясли судороги, и он осел на землю, как марионетка с оборванными нитями.

Я не до конца понимал, что только что сделал, но это сработало. Осознание пришло позже, когда я понял, что могу не просто проходить сквозь них, но и воздействовать на их внутренности.

Оглядываясь вокруг, я видел, как остальные муры продолжают палить по пустоте, не понимая, что я уже среди них. Я рванулся к следующему, чувствуя, как адреналин разгоняет кровь по жилам. В этот раз я знал, что делать. Я подошёл к нему со спины, и, не думая, снова погрузил руку в его грудную клетку, вырвав сердце. Его глаза расширились, но крик так и не сорвался с его губ. Его тело рухнуло на землю с глухим стуком.

Теперь я не думал о том, что это как-то связано с Ульем. Я просто действовал, водимый инстинктом выживания. Муры один за другим падали на землю, и с каждым из них я становился быстрее и точнее. Один из них, пытаясь развернуться, чтобы увидеть что происходит за его спиной, упал с разорванным черепом, когда я буквально «выгреб» его мозг из черепной коробки. Это было почти как рефлекс — простое движение руки, и его мозг, словно невидимая субстанция, оказался в моём кулаке.

Это было отвратительно, но поразительно эффективно. Меньше чем за минуту я был окружён трупами. Они лежали, раскинувшись в неестественных позах, как сломанные куклы. Комната погрузилась в абсолютную тишину, которую прерывал только стук моего собственного сердца.

Я стоял среди трупов, осознавая, что произошло, когда вдруг услышал знакомый голос. Это был Гвоздь. Он, как всегда, оказался вовремя с порцией своего чёрного юмора.

— Эй, если у тебя больше нет никаких планов на этих мертвецов, может, ты нас уже освободишь? — проговорил он с усмешкой, видимо, наслаждаясь абсурдностью происходящего.

Я посмотрел на своих товарищей, которые всё это время прятались за укрытием. Их глаза были полны ужаса и недоумения. Они явно видели больше, чем ожидали. Кто-то откровенно пялился по площади, пытаясь высмотреть меня, словно я был не человеком, а каким-то монстром из этого проклятого мира.

— Давай, не тяни! — крикнул снова Гвоздь, с нетерпением глядя на меня. — Или ты там решил завести новый бизнес — вырывание сердец на заказ?

Я сделал глубокий вдох и двинулся в сторону товарищей, осторожно обходя тела мёртвых муров. Пальцы всё ещё дрожали от недавнего напряжения, но внутри постепенно появлялась ясность. Я не до конца понимал, что это за сила, что со мной произошло, но теперь мне было ясно одно — я стал чем-то другим. Больше нельзя было называть меня просто человеком.

Когда я подошёл ближе, я заметил, как взгляды Гвоздя и остальных метались по сторонам, как у зверей, которые только что пережили смертельную опасность.

— Представь в голове рубильник, — сказала Катя. Её голос был тихим, но я слышал его отчётливо, несмотря на шум, эхом отзывающийся в голове. — Попробуй выключить действие дара. Не доводи себя до полного опустошения.

Рубильник. Простой образ. Я сделал, как она сказала. Закрыл глаза и представил тумблер. Простой переключатель, как в старых системах, который можно дернуть. Попробовал один раз — ничего. Но второй раз я представил нечто более мощное — огромный рычаг, под всю ладонь, с массивной рукоятью и рычагом в полметра длиной. Как только я мысленно потянул его вниз, всё изменилось.

В одно мгновение окружающий мир вновь стал реальным. Мой дар исчез, вместе с этим странным состоянием, где я был непобедим. Я споткнулся, теряя равновесие, и едва не упал, когда ногой задел труп мура. Второй ногой я ступил прямо в какое-то серое жидкое вещество, не очень хотелось знать, что это, но воняло отвратительно.

Вокруг была тишина, глухая и гнетущая. Я двинулся к друзьям, понимая, что они всё ещё в опасности. Ошейники на их шее, подавляющие силу Улья, нужно было немедленно снять. Я подошёл первым к Кате и Гвоздю. Мур, тело которого лежало рядом, уже не дышал, у него на поясе был какой-то нож — неважно, чьё это было оружие, оно теперь могло послужить нашему спасению.

Я схватил нож, одним движением срезав верёвки с рук Кати, затем — Гвоздя. Остальные всё ещё были связаны. Не теряя времени, я быстро начал снимать ошейники, каждый из которых казался тяжёлым и массивным, словно в нем запечатана сама тьма этого мира.

Когда последний ошейник упал на землю с глухим стуком, все мои товарищи наконец-то могли дышать полной грудью. Гвоздь с Катей тут же бросились к Кулаку, который выглядел хуже всех. Его лицо было в кровоподтёках, а дыхание тяжёлым и хриплым. Я присел рядом, подбирая разбросанное оружие и передавая им. Кулак был слишком слаб, но он держался, как всегда.

Катя, используя свои способности, наложила руку на его раны, и я увидел, как они начали затягиваться. Это не было чудом, она не могла вылечить его мгновенно, но ей удалось стабилизировать его состояние, чтобы он мог двигаться. Гвоздь тем временем растирал ему руки и плечи, пытаясь вернуть чувствительность в затёкшие конечности.

Мы обменялись короткими взглядами. Не было времени на обсуждения. Не было времени даже на благодарности. Нам нужно было выбираться, и быстро.

Мы собрали оружие, что осталось после муров, проверили боезапасы и подготовились к выходу. В этом мире всегда нужно быть готовым к следующей атаке, и даже после всего, что только что произошло, мы знали, что опасность не закончилась. Стикс никогда не позволял расслабиться. Каждое мгновение — это борьба.

Кулак первым поднял руку, показывая направление. Он всегда был лидером в таких ситуациях, его умение ориентироваться в пространстве и быстро принимать решения не раз спасало им жизнь.

— Двигайтесь тихо, — прошептал он, оглядываясь на нас. — Мы не знаем, кто ещё может быть поблизости.

Мы начали двигаться по разрушенному зданию, пытаясь оставаться как можно ближе к стенам, чтобы не оказаться на открытом пространстве. Тени скользили по стенам, и каждый звук казался громче, чем был на самом деле. Казалось, будто само пространство наблюдает за нами, будто стены могли ожить в любой момент.

Первые шаги казались бесконечно долгими. Гвоздь, несмотря на свой язвительный характер, сейчас молчал, а Кулак шёл рядом, сжав зубы от боли. Мы старались двигаться так быстро, как могли, но каждый из нас понимал: нас преследовали. И это было только вопросом времени, когда новый отряд муров или что-то ещё более жуткое снова окажется у нас на хвосте.

Пока мы шли, я не мог не думать о том, что произошло. Улей дал мне нечто, чего я не просил. Не просто дар, а силу, которая одновременно вселяла страх и давала безграничные возможности. Я видел, как муры падали, один за другим, как мои руки легко проникали в их тела и разрывали их изнутри. Это было словно некое зло, о котором я раньше и не догадывался.

Я оглянулся на своих друзей. Катя, несмотря на свою храбрость, с тревогой наблюдала за мной. Её настороженность была понятна. Каждый из них понимал, что я больше не тот, кем был раньше. Возможно, меня нужно было бояться так же, как тех, кого я только что убил.

Но сейчас не было времени на раздумья. Мы приближались к выходу, когда вдруг раздался глухой стук, а затем тишину разорвал громкий рев.

— Это что было? — Гвоздь, обычно сдержанный, выглядел встревоженным. Мы все остановились, прислушиваясь к звукам, которые исходили из глубины здания. Оно будто ожило, и этот рёв разносился, отражаясь от стен.

Катя стиснула зубы и огляделась, а потом произнесла:

— Мы не одни. Быстрее.

Мы двинулись дальше, стараясь увеличить темп. Здание, через которое мы пробирались, казалось бесконечным лабиринтом из коридоров и разрушающихся стен. Время от времени слышались отдалённые звуки — как будто шаги, как будто дыхание чего-то огромного, притаившегося в тени.

Каждый шаг был мучительно долгим. Мы знали, что не можем останавливаться. Время шло, и с каждой секундой шансы на наше спасение уменьшались. Рёв, который мы услышали ранее, снова прокатился по коридорам, на этот раз ближе. Моё сердце замерло, когда я понял: что бы это ни было, оно приближается.

— Вперёд! — прошептала Катя, указывая на едва заметный проём в стене. Мы двинулись к нему, затаив дыхание, стараясь не создавать лишнего шума.

Когда мы наконец достигли выхода, свет снаружи показался неестественно ярким. Мы выбрались из здания, но рёв за нашими спинами не стихал.

— Ну что, все целы? — спросил я, пытаясь снять напряжение.

— Если не считать, что мы чуть не кончили, наблюдая, как ты вырываешь сердца, то да, всё норм, — ответил Гвоздь с нервной усмешкой, но в его глазах было нечто другое. Страх? Или, может, уважение? Я не мог точно сказать.

— Ты что, типа теперь супермен, да? — пробормотал кто-то из наших, всё ещё не веря своим глазам.

Я покачал головой. Что бы ни дал мне Улей, это не было что-то, чем я мог гордиться. Скорее, это было проклятием, от которого невозможно избавиться. Но в данный момент оно стало нашим спасением.

— Я не знаю, что это было, — сказал я тихо. — Но это было вовремя.

Тишина повисла над нами, и только звуки где-то вдалеке напоминали, что мир Стикса никогда не бывает по-настоящему тихим. Я знал, что дальше будет только сложнее. Если Улей дал мне такую силу, значит, это было лишь начало.

— Ладно, ребята, — проговорил я, прерывая молчание. — Нам нужно уходить. Муры по одной группе не ходят. Эти не выйдут на связь и припрутся другие. Валим отсюда.

Они кивнули, явно понимая, что у нас не было времени на раздумья. Каждый из нас знал, что Стикс — это не место, где можно долго задерживаться, даже после победы. Особенно после такой победы.

Мы двинулись вперёд, оставляя за собой кучу мёртвых тел. С каждым шагом я чувствовал, как что-то внутри меня меняется. Я не был больше тем человеком, который попал сюда. Улей изменил меня. И, возможно, изменил навсегда.

Пройдя несколько кварталов, уставшие и взвинченные, мы наткнулись на пикап-внедорожник, который выглядел, как чудо среди обломков. Он был покрыт слоем пыли, но в остальном, казалось, был цел. Гвоздь первым подбежал к машине, заглянул в кабину через разбитое боковое стекло и с восторженным выражением лица сказал:

— Коробка — механика! Наконец-то нам повезло.

Не теряя времени, он открыл дверь и залез внутрь. Его движения были быстрыми и отточенными — Гвоздь знал, что делать в таких ситуациях. Ловко разбив панель в районе замка зажигания, он начал ковыряться в проводах.

— Давайте, прикройте меня, — бросил он, не отрываясь от своей работы.

Я занял позицию с одной стороны машины, Катя с Лерой — с другой, а Кулак, несмотря на своё состояние, встал чуть дальше, держа наготове автомат, который мы подобрали ранее. Мы все нервно осматривались, ожидая появления муров или чего-то ещё, что могло появиться в любой момент. Улицы были пусты, но это спокойствие обманывало. В любой момент могло что-то произойти. Странный гул, который мы слышали раньше в здании, всё ещё эхом звучал в моей голове.

— Ну как там? — спросила Катя, нервно потирая пальцы на автомате.

Гвоздь не ответил, но через минуту выругался и крикнул:

— Толкайте тачку! Завести с ходу надо!

Мы с Катей переглянулись, но вопросов не задавали. Быстро забежали за машину, Кулак с Лерой подошли следом, и мы дружно уперлись в багажник. От напряжения кровь застучала в висках, и в первый момент казалось, что эта развалюха вообще не сдвинется с места. Но вдруг машина резко «выстрелила» вперёд, словно получив мощного пинка. Ещё секунда — и двигатель гулко затарахтел, словно очнулся от долгого сна.

— Всё, грузимся! — крикнул Гвоздь, махнув рукой из открытой двери кабины. — Давай быстрее, пока эта дрянь не заглохла!

Мы не стали медлить. Катя первая заскочила в салон, я сразу за ней, а Кулак с помощью Леры с трудом залез на заднее сиденье, стискивая зубы от боли. Места было немного, но в такой ситуации нас это не волновало.

Гвоздь воткнув передачу, добавил газу, и пикап рванул вперёд по заброшенным улицам. Двигатель тарахтел так громко, что казалось, нас можно услышать за километры. Мы с Катей переглянулись, но сказали ничего — главное, что он ехал.

— Куда? — крикнул я, пытаясь перекричать звук мотора.

— Бункер, — бросил Гвоздь через плечо. — Если повезёт, доберёмся без приключений.

Я оглянулся назад, на Кулака, который сидел, стиснув зубы, и держался за плечо. Его раны были серьёзнее, чем я думал, и, хотя Катя сделала всё, что могла, времени на восстановление не было.

— Ты как? — спросил я его.

Он поднял взгляд, устало улыбнулся и кивнул, но я видел, что ему очень плохо. Нужно было двигаться быстрее. Если нас снова нападут, в его состоянии он вряд ли выдержит долгую схватку.

Гвоздь поднажал, и пикап начал быстрее пробираться по узким переулкам. Мы ехали по пустынным улицам, и всё вокруг выглядело заброшенным. Дома были разрушены, некоторые здания стояли наполовину сгоревшие. В окнах не было ни света, ни движения. Город казался мёртвым, но это только усиливало напряжение. Мы знали, что в любой момент могло произойти что угодно.

— Слышите? — вдруг спросила Катя, напрягая слух.

Я прислушался. Звук двигателя почти заглушал всё остальное, но где-то вдалеке, за городскими руинами, я услышал тот самый рёв, который преследовал нас в здании. Теперь он был ближе. И гораздо сильнее.

— Чёрт, оно за нами! — выругался Гвоздь, вдавив педаль газа в пол. — Держитесь!

Машина начала набирать скорость, но дороги были в ужасном состоянии. Мы подпрыгивали на каждой выбоине, и казалось, что пикап развалится на части. С каждой секундой рёв становился громче, и я начал различать какие-то странные, механические звуки, словно что-то огромное двигалось прямо за нами.

— Что это может быть? — крикнул я Кате.

— Без понятия, — ответила она. — Но мы явно не хотим выяснять.

Двигатель пикапа выл, как безумный, но машина продолжала двигаться вперёд, пробираясь по разбитым улицам и разрушенным кварталам. В какой-то момент я оглянулся и увидел вдалеке странные тени, движущиеся между руинами. Я не мог рассмотреть, что это было, но эти тени казались слишком большими, чтобы быть людьми.

— Гвоздь, гони быстрее! — крикнул я, не отрывая взгляда от этих теней.

— Я и так на максимуме! — рявкнул Гвоздь в ответ. — Если эта штука заглохнет, мы трупы.

Машина взревела и продолжала нестись по развалинам города. Рёв двигателя сливался с шумом, который всё ближе подбирался к нам сзади. Городской кластер уже был на подходе, и когда показались выезды, напряжение стало почти невыносимым.

На выезде из кластера Гвоздь внезапно вдарил по тормозам, и машина резко свернула между старыми гаражами. Пикап затаился, укрытый стенами, как в ловушке. Мы все задержали дыхание.

— Надеюсь, аккумулятор хоть немного подзарядился, — пробормотал Гвоздь, выключая зажигание и выходя из кабины. — Не хочется снова толкать.

Машина затихла, оставив нас в напряжённой тишине. Мы замерли, каждый прислушивался к звукам снаружи, надеясь, что то, что нас преследовало, не заметит нас здесь. Сердце колотилось как бешеное, казалось, что даже тихий стук в груди может выдать наше местоположение.

— Лечим, пока стоим, — бросила Катя, повернувшись к Кулаку, который едва держался.

Они с Гвоздём быстро перешли к делу. Кулак выглядел совсем плохо, но благодаря их дарам процесс пошёл. Катя приложила руку к его плечу, и я видел, как её лицо сосредоточилось — она использовала всю свою силу, чтобы затянуть его раны.

Я сел рядом с машиной, положив оружие рядом и пытаясь хоть немного прийти в себя. Дышалось тяжело, но всё равно легче, чем раньше. Мы были живы, и это уже казалось чудом.

Лера, по традиции, нашла способ снять напряжение. Она вытащила флягу, открутила крышку и, поморщившись, понюхала содержимое.

— Ну, живчик, — усмехнулась она, поднося флягу к губам и сделав осторожный глоток. — Надеялась, что это будет именно он, когда снимала с мура. Чёрт, уроды — на самогоне его, что ли, делали⁈

Она скорчила такую гримасу, что у нас всех возникла та же мысль. Лера протянула флягу по кругу, и каждый из нас сделал по глотку. Я попробовал — вкус был отвратительный. Горечь обжигала горло, а запах напоминал жуткую смесь резины и дешёвого спирта.

— Да, это точно не чистяк, — выдавил из себя Гвоздь, морщась так, будто проглотил раскалённый уголь. — Ладно, зато дезинфекция.

Катя тоже отпила, но сразу же отвернулась, выплюнув остатки на землю.

— Это худший рецепт живчика — пробормотала она, глядя на флягу с отвращением.

Мы все переглянулись, и на мгновение напряжение спало. Даже такие мелкие моменты — отвратительный вкус этой гадости — могли вернуть нас к реальности. Но мы знали, что это не продлится долго. За углом было что-то большее, и каждый это чувствовал.

Лера забрала флягу обратно, заглушив нервную усмешку.

— Нормально, что там, что тут — кругом дерьмо. Хотя бы знаем, что оно везде одинаковое.

Мы снова погрузились в тишину, прислушиваясь к каждому шороху. Улицы оставались пустыми, но звук, преследующий нас, затих. Может быть, нам повезло, и это «что-то» прошло мимо. Хотя ни у кого не было полной уверенности.

Катя наконец отошла от Кулака, её лицо было бледным от напряжения, но она выглядела довольной. Его дыхание стало ровнее, а раны — менее глубокими.

— Дальше потянет сам, — сказала она, убирая руку. — Но если не будет времени на отдых, долго он так не протянет.

Кулак поднял глаза и кивнул в знак благодарности. Он понимал, что его состояние пограничное, но жаловаться не стал. Сейчас каждый из нас был на пределе, и никто не хотел выглядеть слабым.

Мы сидели в машине и около неё, пытаясь хоть ненадолго отключиться от происходящего, но время поджимало. Гвоздь первым решил, что пора двигаться.

— Надо выбираться, — сказал он, глядя в сторону улицы. — Если аккумулятор не сдох, двинемся прямо сейчас. Ещё чуть-чуть, и будем в бункере.

— Ладно, — кивнула Катя, переводя взгляд на остальных. — Все готовы?

Мы кивнули, поднимаясь на ноги. Гвоздь сел за руль и проверил двигатель. Машина завелась с пол-оборота, и на мгновение все выдохнули. Это была удача.

— Давайте быстрее, пока тихо, — бросил он через плечо.

Все забрались внутрь, снова заняв свои места. Не включая фары, Гвоздь направил пикап к главной дороге. Мы ехали осторожно, стараясь не привлекать внимания. Город за пределами кластера был тёмным, словно полностью вымершим.

Снова воцарилась тишина, только двигатель урчал под капотом, и каждый из нас вглядывался в дорогу вереди, в надежде побыстрее доехать до безопасного места.