Саладин

О ГЕРОЕ КНИГИ ПЕТРА ЛЮКИМСОНА

Салах ад-Дин, или в европейском написании Саладин, мусульманский полководец и государственный деятель, жил в XII веке и широко известен в Европе, Азии и Африке. О нем, египетском султане, правителе Дамаска, создателе ближневосточной империи, который сумел не только противостоять, но и победить крестоносцев, ведомых Ричардом Львиное Сердце, существует большая литература, чаще — тенденциозная: критическая в мире христианском и восхваляющая как великую личность в мире мусульманском — ведь покорил Иерусалим и включил его в орбиту ислама, что особенно муссируется сегодня. Потребность в спокойном, без шараханий, объективном рассказе о такой неоднозначной фигуре, как Салах ад-Дин, очевидна, особенно на нынешнем витке истории, когда на ближневосточном пространстве не утихают этнополитические распри, в том числе и на религиозной почве между ветвями авраамической веры — иудаизмом, христианством и исламом, возбуждаются конфликты времен Крестовых походов, и в этой ситуации легко манипулировать фактами прошлого.

Тогдашние пропагандисты, в оправдание своих идей, работали, в сущности, по зеркальному принципу: хронисты Крестовых походов давали искаженный образ мусульман как идолопоклонников, язычников, захвативших святые места, которые, прежде всего Гроб Господень, надо, де, освободить, очистив от нечестивцев; в обиходе были неприглядные рассказы о Мухаммаде как шарлатане, который выдает свою книгу Коран за божественное откровение, а себя — за пророка; в противовес христианам мусульмане, в свою очередь, изображали неверных исчадием ада, жестокими и вероломными; и неслучайно небезызвестный диктатор XX века Саддам Хусейн, чтя Навуходоносора II, царя Вавилонии, который уничтожил Иудейское царство и увел евреев в плен, мнил себя продолжателем дела Салах ад-Дина, кстати, своего земляка, выходца из Тикрита, который, дескать, завещал ему продолжить борьбу против новоявленных крестоносцев, имея в виду США и Израиль, и создать мусульманскую империю, о чем ныне помышляет и так называемое государство ИГИЛ… — это так, к слову сказать.

Тема, как видим, ответственная, обоюдоострая, и авторов, берущихся за нее, подстерегает много подводных рифов… — к чести Петра Люкимсона надо сказать, что он сумел избежать однозначных оценок, справился с трудным сочинением, для которого характерны историческая правдивость и убедительность, хронологическая точность в описаниях времени и образа героя. Тщательно показаны походы Салах ад-Дина, сражения, победы и неудачи, его дипломатические усилия по сохранению мира между вчерашними врагами, талант управления разрастающейся империей, дабы удержать ее от междоусобиц, умение султана договариваться с племенами, демонстрировать образцы веротерпимости в отношениях между ветвями монотеизма, хотя при этом считал, что мусульманство — благо, но придерживался неукоснительно заповеди Корана, что нет принуждения в вере.

Петр Люкимсон, опираясь на опыт жизни и деятельности Салах ад-Дина, четко проводит порой, может, излишне прямолинейно, мысль о том, что конфронтация между еврейской, исламской и христианской цивилизациями, пролитие ими крови друг друга ни к чему не ведут, что будущее за достижением взаимопонимания между тремя авраамическими религиями на основе уважения заключенных в них гуманистических идей, которые несут в себе все эти три религии: именно такое уважение нередко демонстрировал Салах ад-Дин к тем, кому противостоял, при этом не изменяя ни себе, ни своему народу. Автору тем самым, важно показать, что ошибаются как те, кто идеализирует его, изображая исключительно как «рыцаря ислама», так и те, кто его демонизирует, но современным исламским фундаменталистам, безусловно, есть чему у него поучиться. Но есть, добавлю, и чего устыдиться, а уж точно их, искажающих букву и дух Корана, вряд ли можно назвать духовными и политическими наследниками Салах ад-Дина.

Исходя из книги, можно бы сделать вывод, который невольно напрашивается, что был период в истории, когда исламским мир по части толерантности намного опережал Запад, и история еще вполне может сделать очередной круг. В связи с этим автор вводит в документальном повествовании такое понятие, как «человек пограничья», то есть появление в истории фигур, в которых стереотипы и нравы своей эпохи (а эпоха была дикой — для ислама это закат Ренессанса, который окончательно заканчивается через полвека после смерти Салах ад-Дина, а для Европы самое что ни на есть глубокое, а значит, и достаточно мрачное Средневековье) сочетаются со значительным опережением своего времени и в нравственном, и в духовном, и в идейном плане. Такие фигуры и движут историю вперед, если у них находятся достойные продолжатели. Анализируя, в частности, экономические реформы Салах ад-Дина, автор пытался подвести читателя к мысли, что получи они достойное продолжение, исламский мир мог бы преуспеть в развитии научно-технического потенциала раньше, чем Европа, и тогда история была бы иной: Салах ад-Дин был велик не только как полководец и политический лидер, сумевший объединить вокруг себя весь Ближний Восток, но и как реформатор, как сказали бы сегодня, «креативный менеджер».

Книга, безусловно, отражает социальный заказ, но заказ этот не в попытке кому-то подыграть или под кого-то подстроиться. Автору, думается, такова логика развития событий в книге, важно было показать, что несмотря на все страсти, которые сейчас пылают, можно и нужно пытаться занять объективную позицию, найти «срединный путь», писать с уважением о каждой из противостоящих сторон. Безусловно, в книге есть попытки провести параллели между днем нынешним и днем минувшим, и тут — это объяснимо — в повествовании возникает некий перебор, ощущение назидательности. Вообще-то параллели — вещь рискованная, но ведь некоторые из них напрашиваются, и было бы нелепо не обратить на это внимание читателя.

Май 2016 года