Самый трудный километр

ПЕРВЫЙ ПОЕЗД

Пока бригада Тихоновича прокладывала рельсы в тоннелях через подземную реку, новые станции украсились гранитом, побежали вверх и вниз эскалаторы, зажглись нарядные светильники. И вот когда всё уже было готово, в первый рейс пригласили проходчиков. Так уж заведено, что первыми пассажирами в метро бывают те, кто его строил.

Впервые Михаил Григорьевич спускался на станцию «Площадь Мужества» на эскалаторе.

Сколько времени прошло с тех пор, как они вместе с весёлым парнем Серёгой загадали, что больше Дед не будет спускаться в этот тоннель в неказистой железной клети лифта! Но только теперь смог он ступить на бегущую лестницу.

Впервые Тихонович не надел под землю каску и робу, не обул резиновые сапоги. Оставил их сушиться в тёплой бытовке. Сегодня на нём был чёрный нарядный костюм, белая крахмальная рубашка и яркий галстук.

Впервые Михаил Григорьевич взял с собой внука в новое метро. И Андрейка всё время беспокоился:

— А вдруг всё-таки метро растает, как эскимо…

— Я ж говорил: не растает. Сколько раз должен повторять дед?!

— Один, — привычно ответил внучек и успокоился.

Станция была заполнена народом, как стадион во время футбольного матча. Оркестр играл марши. Под высоким сводом алели праздничные транспаранты: «С трудовой победой, товарищи метростроевцы!», «Ура — победителям!».

Тихоновича увидел Василий Некирка и позвал:

— Дед, иди к нам. Теперь ты с внуком, так уж точно дед.

Рядом оказались все Дедовы друзья. И все, как он, принарядились. На Косте Татариновиче была красивая коричневая куртка с жёлтыми молниями. Без каски и резиновых сапог он казался совсем юным — не скажешь, что бригадир.

Василь Василич Скрипников выглядел подтянутым и аккуратным.

А Малышев Алексей опять был похож на популярного артиста кино.

На Володе Псюке было всё модное: костюм, ботинки, рубашка.

Наполненная нарядными людьми станция тоже выглядела празднично. Сверкал полировкой серый гранит. На торцовой стене пылала в ореоле жёлтых огней золотая звезда. На массивных металлических кронштейнах поднялись над головой огромные четырёхугольные чаши светильников — словно факелы Вечного огня, горели они мерцающим светом. Мужеству ленинградцев во время Великой Отечественной войны обязана эта станция своим названием. Совсем недалеко от неё расположено Пискарёвское кладбище, где похоронены воины и мирные ленинградцы, защищавшие свой город в годы блокады. 900 дней и 900 ночей боролись они, не щадя своей жизни.

И выстояли.

А рядом теперь находился тоннель, где держали экзамен на мужество метростроевцы. 848 дней и 848 ночей длилась их схватка с подземной стихией. Плывун вынуждал их и к отступлению и к обороне, навязывал свои жёсткие условия… Всё вынесли славные ленинградские рабочие.

И победили.

С новыми трудовыми успехами поздравляли метростроевцев гости.

В Книге отзывов поэт Михаил Дудин написал такое поздравление:

К перрону подали голубой экспресс. Мягкий свет заливает салоны вагонов. Чисто, уютно.

Проходчики заходили в вагоны не спеша, с достоинством. Обычно пассажиры торопятся занять диваны. А проходчики сразу облепили окна вагонов. Первый поезд движется медленнее обычного, и они стараются разглядеть в тоннеле хорошо знакомые места.

— Смотри, вот тут никак не могли сомкнуть кольцо: тюбинги попались разные.

— А помнишь, здесь валуны взрывали?

— Тут затвор стоял: видишь, балки остались.

— Где ж плотина была — что-то никак не могу разглядеть…

Но вот перестали мелькать ребристые стенки тюбингов, и поезд вкатился в красный тоннель. Движение вагонов сразу замедлилось, стало каким-то гулким, непривычным.

Тут река. За стальными стенками — трясина древнего русла. Но она уже не страшна. Накрепко отгорожен от неё красный тоннель прочными рубашками. Метро построено с гарантией на столетия!

— Наверное, пассажиры не заметят, чем отличается этот тоннель от остальных, — сказал Алексей Малышев. — Будут себе так же читать книжки в пути или разговаривать друг с другом.

— Даже в окно не посмотрят… — с сожалением добавил Костя Татаринович.

— Не памятник же здесь ставить, — возразил Дед.

Костя пожал плечами. Пожалуй, памятник в тоннеле не нужен. Но как-то должны же пассажиры обратить внимание на их красный тоннель — уж слишком тяжело он достался землерубам!

— Может быть, стоит как раз посередине делать остановку… — предложил Некирка.

— Зачем?

— И ещё объявлять в громкоговоритель…

— И что бы ты сказал в громкоговоритель? — спросил Дед.

— Я бы сказал: «Тише, люди! Замрите! Отдайте дань уважения тем, кто здесь сражался в час испытаний. Замрите на минуту, как вы стоите у памятников и мемориалов!» Вот что я бы сказал.

— Лишнее всё это, — проговорил Дед. — Рабочему человеку важен результат труда. Тысячи пассажиров в нашем метро — вот нам высшая награда!

И вдруг вмешался внучек Андрейка:

— Вы тут разговаривали, а я не разглядел красное метро.

Правда, поезд проскочил между станциями — не успели оглянуться.

— Не горюй, — утешил Дед. — Сейчас попросим машиниста: он провезёт ещё раз.

На первом поезде можно ездить хоть три часа туда и обратно. И они катались, пока не надоело.

Выходили на каждой станции и любовались их убранством.

Больше всего привлекла внимание станция «Академическая». Там на четырёхгранных колоннах вдоль перронов висели портреты. Андрейка подсчитал: их было восемьдесят.

Он сразу узнал всех проходчиков, с которыми катался на первом поезде. Отыскал и портрет своего деда.

— Я знаю, — догадался он. — Это все, кто строил метро в подземной речке.

— Да, — коротко ответил Дед.

— Больше такой работы выполнять никогда не придётся, — добавил Некирка.

— Как сказать… — усмехнулся Дед — Михаил Григорьевич.