Сан-Феличе. Книга вторая

CLIX. КАПИТУЛЯЦИЯ

Как уже было сказано, 19 июня условия капитуляции были изложены на бумаге.

Обсуждались они на следующий день, 20-го, среди охватившей город смуты и кровопролития, и порою казалось, что невозможно будет довести переговоры до благополучного конца.

К полудню 21-го смута была усмирена, а в четыре часа состоялась «свободная трапеза».

Наконец утром 22-го полковник Межан спустился из замка Сант'Эльмо с эскортом, составленным из роялистской кавалерии, и направился в Директорию для переговоров.

Сальвато с великой радостью наблюдал за всеми этими приготовлениями к миру. Разграбление дома Луизы, ползущие по городу слухи, будто она выдала Беккеров и привела их к гибели, внушали ему страшную тревогу за судьбу молодой женщины. Не зная страха, когда опасность угрожала ему самому, он становился робок и пуглив, как ребенок, когда дело касалось Луизы.

К тому же в его сердце зашевелилась теперь новая надежда. Любовь его к Луизе возрастала с каждым днем; обладание лишь усилило ее. Их связь приобрела теперь такую гласность, думал он, что Луизе немыслимо оставаться в Неаполе и ждать возвращения мужа. И вполне возможно, что она воспользуется выбором, предоставленным патриотам, — оставаться в Неаполе или бежать, — чтобы покинуть не только Неаполь, но и вообще Италию. Тогда уж она будет безраздельно и навсегда принадлежать ему, Сальвато, и ничто не сможет их разлучить.

Во время мирных переговоров, которые велись под его руководством, Сальвато, движимый этими помыслами, многократно разъяснял Луизе смысл пятого пункта капитуляции, согласно которому все упомянутые в документе лица имели право по своему желанию остаться в Неаполе либо отплыть морем в Тулон.

И каждый раз Луиза вздыхала, прижимала его к своей груди, но ничего не говорила.

Дело было в том, что Луиза, несмотря на свою великую любовь к Сальвато, еще ничего не решила и в страхе отворачивалась от будущего, отступая перед необходимостью причинить столь огромное горе или мужу, или любовнику.

Конечно, будь она свободна, для нее, как и для Сальвато, не существовало бы большего счастья, как последовать за другом сердца хоть на край света. Она без сожаления оставила бы друзей, Неаполь, даже тот домик, где протекло ее детство, такое спокойное, чистое и беззаботное. Но рядом с образом этого счастья росли во мраке призраки сердечных угрызений, и она не могла отогнать их.

Уехать значило обречь на страдания и одинокую старость того, кто был ей отцом.

Увы! Неодолимая страсть, именуемая любовью, эта душа вселенной, побуждающая людей совершать самые великие деяния и самые страшные преступления, с голь изобретательная по части оправданий, пока грех еще не совершен, может противопоставить угрызениям совести одни только стенания и слезы.

На все настояния Сальвато Луиза не хотела ответить «да» и не осмеливалась ответить «нет».

Как многие люди в несчастье, она в глубине души уповала на чудо, что будет ниспослано свыше и укажет ей выход из безнадежного положения.

Но время шло, и, как было сказано, 22 июня полковник Межан, охраняемый роялистской кавалерией, спустился из замка Сант'Эльмо, чтобы встретиться с членами Директории.

Полковник намеревался во время визита предложить свои услуги в качестве посредника в переговорах с кардиналом, поскольку Директория не надеялась отстоять желательные для патриотов условия.

Читатели помнят ответ Мантонне: «Мы не станем вести никаких переговоров до тех пор, пока последний санфедист не покинет пределов города».

Желая составить мнение о том, в какой степени форты Неаполя способны поддержать высокомерные слова Мантонне, Законодательная комиссия, которая заседала в Национальном дворце, вызвала коменданта Кастель Нуово.

Оронцо Масса, кого мы уже неоднократно упоминали, не останавливаясь подробнее на его особе, имеет в этой книге право на нечто большее, чем простое включение его имени в мартиролог отечества.

Масса происходил из знатной семьи. С юных лет он служил артиллерийским офицером и подал в отставку через четыре года после того, как королевское правительство вступило на путь деспотизма и кровопролития, начав с казней Эммануэле Де Део, Витальяни и Гальяни. После провозглашения Республики он пожелал служить ей как рядовой солдат.

Республика сделала его генералом.

Это был человек красноречивый, бесстрашный, с возвышенными чувствами.

От имени Законодательной комиссии к Массе обратился Чирилло.

— Оронцо Масса, — сказал он, — мы пригласили вас сюда, чтобы узнать, есть ли надежда на оборону замка и спасение города. Отвечайте откровенно, ничего не утаивая, ни хорошего, ни плохого.

— Вы просите отвечать со всей прямотой, — отозвался Масса. — Я так и сделаю. Город потерян. Никакие усилия, никакой человек, будь то сам Курций, не могут его спасти. Что касается Кастель Нуово, хозяева в нем пока еще мы, но по одной-единственной причине: против нас воюют неопытные солдаты, неумелые банды, руководимые священником. Море, гавань, порт в руках врага. Замок беззащитен против артиллерии. Куртина разрушена, и если бы я был не осажденным, а осаждающим, я взял бы замок за два часа.

— Значит, вы за мир?

— Да, если мы можем заключить его на условиях, согласных с нашей воинской и гражданской честью, в чем я, впрочем, сомневаюсь.

— А почему вы сомневаетесь в том, что мы можем заключить почетный мир? Разве вы не знаете предложенных Директорией условий?

— Знаю и потому сомневаюсь, что кардинал их примет. Враг, который кичится тем, что он прошел триумфальным маршем через всю страну вплоть до наших стен, враг, подстрекаемый низостью Фердинанда и ненавистью Каролины, не захочет даровать жизнь и свободу вождям Республики. Я считаю, что следует, по крайней мере, двадцати гражданам принести себя в жертву ради спасения всех. Поскольку таково мое решение, я прошу вписать меня или, вернее, разрешить мне поставить мое имя первым в списке.

Под ропот восхищения он подошел к столу председателя и твердой рукой начертал на чистом листе бумаги сверху:

«Оронцо Масса — к смерти».

Загремели аплодисменты, и законодатели в один голос вскричали:

— Все! Все! Все!

Комендант Кастель делл'Ово Л'Аурора тоже не видел возможности держать долее оборону и рассудил также, как его коллега Масса.

Оставался Мантонне; надо было склонить его к мнению других командующих: ослепленный храбростью, он всегда сдавался последним, когда следовало уступить доводам разума.

Решено было, что генерал Масса поднимется в монастырь святого Мартина и переговорит с патриотами, укрепившимися у подножия замка Сант'Эльмо; если ему удастся прийти к согласию с ними, он предупредит полковника Межана, что его присутствие в Директории необходимо.

Коменданту Кастель делл'Ово был выдан пропуск от имени кардинала. Комендант Масса убедил Мантонне в том, что самое верное решение — принять участие в переговорах и заключить мир на предложенных Директорией условиях и даже на худших; затем, как договаривались, он сообщил полковнику Межану, что его ждут, чтобы передать условия кардиналу.

Вот почему 22 июня комендант замка Сант'Эльмо покинул крепость и спустился в город.

Он направился прямо к занимаемому Руффо дому у моста Магдалины, не скрыв от Директории, что не питает особых надежд на принятие кардиналом подобных условий.

Кардинал поджидал парламентёра в обществе кавалера Мишеру, английского командующего Фута, командующего русским отрядом Белли и командующего оттоманскими силами Ахмета.

Межан был немедленно препровожден к его преосвященству и представил ему параграфы капитуляции — документ, уже подписанный генералом Массой и комендантом Л'Ауророй.

Кардинал взял бумагу, прочитал ее и вместе с кавалером Мишеру и главами английского, русского и турецкого войск вышел в соседнюю комнату, чтобы обсудить условия.

Через десять минут он вернулся, взял перо и без дальнейших разговоров поставил под именем Л'Ауроры свою подпись.

Затем он передал перо командующему Футу, тот в свою очередь командующему Белли, а последний — командующему Ахмету.

Единственное, чего потребовал кардинал, — пометить договор не подлинной датой его подписания, 22 июня, а четырьмя днями раньше, то есть 18-м.

Это требование, с которым сейчас же согласился полковник Межан, но которое показалось загадкой всем остальным, для нас вовсе не является загадочным, поскольку мы глубже знакомы с той эпохой и к тому же в 1860 году нам посчастливилось заполучить в свои руки переписку короля и королевы.

Кардинал хотел, чтобы дата подписания договора предшествовала дате получения им письма от королевы, где ему решительно возбранялось вести какие бы то ни было переговоры и заключать соглашения с мятежниками.

Он желал получить право сказать, будто письмо пришло, когда капитуляция уже была подписана.

А теперь, ввиду исторической важности этого документа, мы представляем нашему читателю подлинный текст договора о капитуляции, все его десять пунктов, ибо доныне он публиковался либо не полностью, либо в измененном виде.

Здесь речь идет об ужасной тяжбе, здесь кардинал Руффо, осужденный в первой инстанции пристрастным и плохо осведомленным судьей — Историей, вернее, одним историком, — апеллирует к потомству против Фердинанда, против Каролины и против Нельсона.

Вот дословный текст договора о капитуляции.

«Статья 1

Кастель Нуово и Кастель делл 'Ово будут переданы в распоряжение командующих войск его величества короля Обеих Сицилии и его союзников — короля Англии, императора Всероссийского и султана Оттоманской Порты — со всеми военными и съестными припасами, артиллерией и всеми видами снаряжения, хранящегося на складах, описи коих будут составлены полномочными комиссарами обеих сторон после подписания настоящей капитуляции.

Статья 2

Войска, составляющие гарнизоны крепостей, покинут их не раньше, чем суда, о которых речь пойдет ниже и которые предназначены для отправки в Тулон желающих того лиц, будут готовы поднять паруса.

Статья 3

Гарнизоны покинут крепости на почетных условиях, то есть с оружием и снаряжением, под барабанный бой, с запаленными фитилями, развернутыми знаменами и при двух орудиях каждый; оружие они сложат на берегу.

Статья 4

Безопасность личности и имущества, движимого и недвижимого, всех лиц, составляющих оба гарнизона, будет уважаема и гарантирована.

Статья 5

Все вышеназванные лица смогут выбрать, взойти ли им на борт парламентёрских судов, приготовленных для отправки в Тулон, или же остаться в Неаполе, где ни им, ни их семьям не будет нанесено никакого ущерба.

Статья 6

Условия настоящей капитуляции равным образом распространяются на лиц обоего пола, находящихся в стенах крепостей.

Статья 7

Преимуществами тех же условий будут пользоваться и все лица, сражавшиеся в рядах республиканских войск и взятые в плен войсками Его Величества короля Обеих Сицилии или его союзников в боях, имевших место до начала осады крепостей.

Статья 8

Господа архиепископ Салернский, Мишеру, Диллон и епископ Авеллинский, содержащиеся под стражей, будут переданы коменданту форта Сант 'Элъмо, где они останутся в качестве заложников до тех пор, пока изгнанные патриоты не прибудут в Тулон.

Статья 9

Исключая вышеназванных лиц, все заложники и пленные, состоящие на службе государя и содержащиеся в крепостях под стражей, будут отпущены на свободу сразу же после подписания настоящей капитуляции.

Статья 10

Статьи настоящей капитуляции не могут быть выполнены прежде, чем они будут полностью одобрены комендантом форта Сант 'Элъмо.

Совершено в Кастель Нуово, 18 июня 1799 года.

Подписали:

Масса, комендант Кастель Нуово.

Л'Аурора, комендант Кастель делл'Ово.

Кардинал Руффо, главный наместник Неаполитанского королевства.

Антонио, кавалер Мишеру, полномочный представитель Его Величества короля Обеих Сицилии при русских войсках.

Э.Дж. Фут, капитан военного флота Его Британского Величества.

Белли, командующий войсками Его Величества императора России.

Ахмет, командующий оттоманскими войсками».

Ниже подписей ответственных лиц, принимавших участие в заключении договора о капитуляции, можно было прочесть следующие строки:

«В силу совещания, предпринятого 3 мессидора военным советом в форте Сант 'Элъмо, где обсуждалось помеченное 1 мессидора письмо генерала Масса, коменданта Кастель

Нуово, комендант замка Сайт 'Эльмо одобрил условия вышеизложенной капитуляции.

Подписано:

Межан.

Форт Сант 'Эльмо,

3 мессидора VII года Французской республики (21 июня 1799 года)».

В день фактического подписания капитуляции, то есть 22 июня, кардинал Руффо, весьма довольный столь благополучным исходом событий, составил для короля подробный отчет обо всех предпринятых действиях и поручил капитану Футу, одному из лиц, подписавших документ, передать письмо его величеству в собственные руки.

Капитан Фут незамедлительно отбыл в Палермо на «Sea-Horse» — уже несколько дней как он сменил на посту командира этого корабля капитана Болла, которого отозвал к себе Нельсон.

На следующий день кардинал отдал распоряжение как можно скорее привести в полную готовность те суда, каким предстояло перевезти в Тулон неаполитанских патриотов.

В тот же день в письме к Этторе Карафе он предложил ему сдать командиру Пронио крепости Чивителлу и Пескару на тех же условиях, на каких сдались Кастель Нуово и Кастель делл'Ово.

Но, поскольку он опасался, что граф ди Руво не доверится его словам, а в письме заподозрит ловушку, кардинал обратился к патриотам с вопросом, нет ли у Этторе Карафы какого-нибудь друга в одном из неаполитанских замков, кому он полностью доверяет и кто возьмется доставить письмо и разъяснить графу истинное положение вещей.

Сделать это вызвался Николино Караччоло; он получил пакет из рук кардинала и отправился в путь.

В тот же день был отпечатан и расклеен по городу указ за подписью главного наместника.

В нем объявлялось, что война окончена, в государстве не существует более ни партий, ни фракций, ни друзей и врагов, ни республиканцев и санфедистов, а есть отныне только народ, состоящий из братьев и сограждан, равно подчиненных своему государю, сограждан, которых король желает видеть примиренными, равно любя их всех.

До этой минуты патриоты были настолько уверены в своей скорой гибели, что теперь даже те, кто не вполне доверял обещаниям Руффо, решили отправиться в изгнание, считая это благом по сравнению с той участью, к которой они себя готовили.