Санта–Барбара I. Книга 3

ГЛАВА 1

— Тэд Кэпвелл и Хейли нежатся на белом песке пляжа. — Мейсону снится страшный сон. — СиСи Кэпвелл и София — новое напряжение или новое чувство. — Мэри и Мейсон чувствуют себя неуютно после разговора в постели. — Августа вступает в альянс с Грантом. — Марк и Мейсон беседуют в ресторане.

Едва слышно плескали волны океана. Они набегали на песчаный пляж. Песок становился мокрым. Волны медленно откатывались назад. Начинающийся день обещал быть таким же солнечным и радостным, как и предыдущие дни.

Тэд Кэпвелл и Хейли сладко спали на мягком белом песке пляжа. Они укрылись спальниками. Тэд лежал как ребенок, подсунув кулак под щеку. Хейли почувствовала, что ей стало прохладно, и открыла глаза. Красное одеяло сползло на парня, лежащего рядом с ней.

Она тыльной стороной ладони протерла глаза и повернулась к Тэду. Тот сладко спал, посапывая во сне.

Увидев спящего Тэда, Хейли лукаво улыбнулась, просунула руку под его одеяло и ущипнула парня за бок. Тэд тут же вскочил, испуганно заморгал глазами, с трудом соображая, где находится. Хейли, обрадованная такой реакцией, принялась весело хохотать.

— Что случилось? Что случилось, Хейли? — ничего не понимая, протирая глаза, спрашивал Тэд, — что случилось? Ты можешь мне сказать?

Наконец, парень сообразил: он вспомнил, как вчера взял в доме спальники и, поссорившись с отцом, ушел спать на пляж.

— Да ничего, — Хейли улыбнулась в ответ, — ничего не произошло, просто ты стянул на себя и мое одеяло.

— Я? — изумился Тэд.

— А то кто же?

Тэд приподнялся на локтях, жмуря глаза от яркого солнца, посмотрел на красное стеганое одеяло, которое почти все было на нем.

— Не может быть! Что‑то здесь не так! — запротестовал он.

Что значит, не может быть, Тэд? Ты как ребенок стянул все одеяло на себя и радуешься — тебе тепло.

— Извини, Хейли.

— А мне было прохладно, видишь какой ты?

— Пусть я виноват, но зачем же так больно щипаться? — смеясь, сказал Тэд.

— Неужели я похожа на маленькую девочку? Хейли отбросила со лба черную челку, надула губы

и улыбнулась.

— Неужели, Тэд, я похожа на маленькую девочку? Тэд посмотрел на свою подругу.

— Бедняжку обидели, — грустно проговорил он.

— О! — воскликнула Хейли, отодвинувшись от Тэда. Но парень уже обнял ее и попытался прижать к себе.

— Без рук! Ведь мы с тобой договорились, — запротестовала девушка.

— Как это без рук? Разве можно сейчас без рук? Я хочу, чтобы нам двоим, было тепло.

— Без рук! — еще громче вскрикнула Хейли. Тэд, как бы испугавшись, отдернул руку.

— Но ты первая нарушила договор, — Тэд упал на спину, глядя в синее безоблачное небо.

— Тэд, не говори ерунды, — погрозила пальцем своему приятелю Хейли.

Вдруг она напряженно замерла, стараясь даже не дышать — что‑то рядом с ней зашуршало. Она громко закричала и вскочила.

— Это скорпион! Скорпион! — размахивая руками орала Хейли.

Тэд, испуганный криком, тоже вскочил на ноги, едва не запутавшись в спальнике, он едва не упал.

— Какой скорпион? Хватит кричать!

Но Хейли не унималась. Она пальцем показывала на песок, по которому шла едва заметная бороздка.

— Да нет же, нет же, Хейли, — засмеялся Тэд, — это всего лишь краб.

— Краб?

— Да, маленький краб. Здесь, в Нью–Джерси на пляже таких очень много, — Тэд склонился к земле и пальцем показал маленького краба, который смешно перебирая лапами бежал, увязая в мягком песке рядом с брошенным одеялом. — Это он помешал нам спать.

Тэд принялся отряхивать с брюк песок, а Хейли ощупывала одежду, как бы ища на себе краба. Тэд краем глаза заметил испуг девушки и решил пошутить: он бросил на Хейли быстрый взгляд и, указывая пальцем на ее голову, вскрикнул:

— Краб! Краб! У тебя на голове краб!

Хейли принялась трясти головой, пытаясь сбросить придуманного Тэдом маленького краба. Она перебирала пальцами волосы.

— Хейли! Хейли! — уже сам не рад своей шутке закричал Тэд, — это шутка, шутка, Хейли!

— Шутка? — Хейли отскочила в сторону и зло посмотрела на Тэда, — ну и шуточки у тебя, ты разве не знаешь, как я боюсь всех этих скорпионов и крабов?

— Ну Хейли, их не надо бояться, они совсем не злые, почему ты их боишься?

— Не знаю, они внушают мне ужас. Знаешь, Тэд, — начала Хейли, — я обожаю изредка спать на пляже…

— Я тоже, — сказал Тэд, посмотрев прямо в темные глубокие глаза Хейли.

— Но все‑таки я предпочитаю спать в своей постели в своей квартире.

— Знаешь, а я тоже предпочитаю спать в своей постели, — сказал Тэд.

Несколько мгновений парень и девушка смотрели друг на друга, как бы пытаясь понять, кто о чем думает.

— Хейли, покупка квартиры пока еще мне не по карману, — сказал Тэд и посмотрел на Хейли, ожидая реакции на свое предложение.

Хейли пожала плечами и едва заметно улыбнулась.

— Жаль…

— Ну, если нам квартира не по карману, Хейли, то тогда мы снимем комнату, может быть, а?

— Комнату? — переспросила Хейли и вновь чуть заметная улыбка тронула ее пухлые губы.

— Ну да, комнату, думаю, на это у меня хватит денег.

— Я не знаю что тебе и ответить, Тэд.

— А ты подумай, Хейли, по–моему, предложение не такое уж и плохое.

Маленький краб в это время уже взобрался на красное одеяло и как хозяин расхаживал по нему. Тэд и Хейли уже совершенно смело рассматривали его, как он семенит своими ножками, поскальзываясь на атласном одеяле.

— Ой, он такой маленький, Тэд, совсем еще ребенок.

— Да, это маленький краб, а вот там в океане живут огромные крабы — ну вот такие, — Тэд развел руки в стороны.

— Такие? — Хейли посмотрела на Тэда. — Ты вновь сочиняешь, таких крабов не бывает.

— Ну, не такие, конечно, может, чуть поменьше.

— Такие как этот — я могу поверить, но в то, что в океане живут крабы такой величины, — Хейли как могла развела руки в стороны, — этому я не верю.

— Но, Хейли, я сам их видел, — смеясь закричал Тэд, — они — вот такие, — он широко развел руки и бросился на Хейли.

Парень и девушка обнялись. Тэд поцеловал Хейли в щеку.

— Я говорю тебе — в океане живут огромные крабы…

— Какие? Какие?

— Ну вот такие, такие как ты. Нет, таких как ты, Хейли, больше нет нигде. Только здесь, только на этом пляже и только сейчас.

— Ладно, Тэд, хватит выдумывать, вечно ты любишь насочинять даже то, чего нет на самом деле.

— Сегодня будет очень хорошая погода, смотри какое чистое небо, — Тэд задрал голову и принялся смотреть в небо.

Хейли, прижимаясь к нему, тоже посмотрела в холодную голубизну.

— Да, погода, наверное, будет прекрасной. Еще только начинается день, а уже тепло, — сказал Тэд.

— Да, дождя, скорее всего, сегодня не предвидится.

— А ты что, хочешь дождя? Ведь тогда, если будет дождь, мы не сможем с тобой спать на пляже.

— Ну и что, будем спать дома. Ведь дома лучше, согласись, Тэд?

— Ну конечно, конечно лучше спать дома, чем здесь на пляже.

Мейсону Кэпвеллу снился странный сон. Он видел свою квартиру, знакомые вещи, каждая из которых находилась на своем, только ей предназначенном месте, он видел самого себя в шелковом халате, стоящем посреди гостиной, видел бледно–фиолетовую полупрозрачную ткань, которую сжимал в руках.

Вся квартира была заполнена густой тишиной. Мейсон слышал собственное дыхание, глубокое и ровное, слышал биение своего сердца. Мейсон понимал, что видит самого себя во сне и не удивлялся этому. Тот Мейсон — из сна, медленно расхаживал по гостиной, прикасался к вещам.

Все вещи на ощупь казались странно холодными, как будто ледяными. Мейсон видел свое отражение в зеркале: он остановился перед огромным зеркалом в дубовой раме и улыбнулся самому себе. Он чувствовал, что улыбается, но тот Мейсон, который отражался в зеркале, смотрел на улыбающегося двойника абсолютно спокойно и взгляд его глаз казался грустным и каким‑то погасшим.

— Ну что, тебе совсем не весело? — спросил Мейсон у своего отражения.

— А тебе? Разве тебе весело? Неужели у тебя есть серьезный повод для веселья, Мейсон? — ответило отражение.

— Да нет, вроде бы у меня такого повода нет, все и всегда складывается как‑то не так, как хотелось бы, все идет наперекосяк и я, как ни стараюсь, не могу свести концы с концами.

Мейсон пожал плечами. Отражение подняло руку и погрозило ему указательным пальцем.

— Да ладно, зачем ты меня пугаешь, — сказал Мейсон, — мне совсем не страшно и я ничего не боюсь. Хотя все‑таки я боюсь, боюсь потерять любимую.

— Вот видишь, ты все‑таки боишься, — ответило отражение.

— Да, выходит, боюсь. Но почему ты совсем не похоже на меня?

— Как это не похоже? — ответило отражение, — я твое второе "Я".

— Ну что ж, пускай будет так.

Мейсон отошел от зеркала и прошелся из угла в угол. Он слышал свои шаги — их звук заполнял всю квартиру. Мейсон остановился у бледно–лиловой полупрозрачной ткани.

— Что это такое — спросил он сам у себя. — О, да это фата невесты — легкая и почти невесомая.

Мейсон взял в руки ткань и погладил — она легко скользила в пальцах. Вдруг Мейсон вздрогнул — услышал детский голос, очень громкий и какой‑то пронзительный.

— Ты слышишь меня, Мейсон? Прикупи еще тысячу акций, а может быть даже больше. Прикупи, я тебе настоятельно советую, — голос звучал скорее как приказ, нежели как совет. — Вскоре подскочит цена на бетон, — проговорил детский голос. — Ты испугался, отец?

— Я? — Мейсон вздрогнул, — я отец?

— Ну да, ты отец. Ты испугался? Ты ожидал, что моим первым словом будет "папа"?

— Да нет, нет, — как бы обращаясь в никуда прошептал Мейсон.

На его лице была растерянность. Легкая ткань выскользнула из пальцев и раскачивалась посреди гостиной бледно–лиловыми волнами.

— Неужели ты не понимаешь моего удивления? — воскликнул Мейсон.

— Понимаю, понимаю, я очень хорошо все понимаю, — ответил детский голос, — так что лови. Лови! — громко выкрикнул ребенок и Мейсон ощутил в ладони правой руки тяжесть и холод.

Он опустил голову и посмотрел: его рука сжимала граненую бутылку виски.

— Плесни, плесни, отец, — долетел до Мейсона детский голос.

Мейсон медленно поднял правую руку с бутылкой виски. Еще звучал детский голос, Мейсон еще ощущал холод стекла в горячей руке, но в это же время он услышал другой, тоже дорогой ему голос: к нему обращалась Мэри.

— Мейсон! Мейсон! Проснись, будильник уже прозвенел! — теплая и мягкая ладонь Мэри тронула его плечо. — Ну проснись же ты! Проснись!

— А? Что? — отрывая голову от подушки воскликнул Мейсон.

— Что ты на меня так смотришь? — спросила Мэри и оглядела себя. — Вроде все нормально, вроде все застегнуто, — она улыбнулась Мейсону.

— Да нет, все нормально, просто я видел очень странный сон, — Мейсон сел в постели.

— А почему ты смеешься?

— Знаешь, Мэри, мне приснился очень забавный сон, — Мэйсон почесал затылок, — ну очень забавный.

— О чем?

Мейсон пожал плечами.

— Знаешь, даже как‑то тяжело вспомнить о чем он был и пересказать.

— Так что же тебе приснилось? Ты так радостно смеешься.

— Меня удивляет, что наш сын — мой сын — идет по стопам своего отца.

Мэри пристально посмотрела в глаза Мейсону, ничего не понимая. Тот поудобнее уселся на кровати. — Как у тебя настроение, Мэри?

Настроение? — Мэри немного виновато улыбнулась, — прости меня за вчерашнее, — она положила свою ладонь на плечо Мейсона, — я была виновата.

— Ладно, перестань, — попросил Мейсон. — Нет, Мэри, ты знаешь, это моя вина.

— Нет, Мейсон, я вела себя слишком несдержанно, — запротестовала Мэри, как бы пытаясь убедить Мейсона — только она виновата в том, что вчера произошло.

Несколько мгновений мужчина и женщина молчали.

— Знаешь, Мэри, несмотря на твой запрет…

— На мой запрет? Какой запрет?

— Несмотря на то, что ты просила меня не звонить, я все же вчера позвонил Марку.

Мэри насторожилась. Она смотрела на Мейсона, как бы ожидая услышать от него, что это очередная шутка, что он нарочно это придумал, чтобы позлить ее. Но Мэйсон смотрел на нее вполне серьезно: его взгляд был настороженным, но твердым.

— Не надо было спешить, Мейсон, не надо. Я тебя очень прошу.

— Но Мэри, Мэри! — выкрикнул Мейсон, — я сторонник взвешенных решений, я люблю все хорошо обдумать, а потом уж принять решение и выполнить его до конца.

Мэри говорила спокойно, но очень убежденно. Она была полностью уверена в своей правоте:

— Мейсон, я сама решу, разводиться ли мне с Марком Маккормиком.

— Это несправедливо! — запротестовал Мэйсон. — Мэри, это несправедливо. Несправедливо по отношению ко мне и к нашему ребенку.

Мэри тряхнула головой. Она пыталась найти слова, которые смогут убедить Мейсона в ее правоте, но слова не находились, и от этого настроение Мэри сразу же ухудшилось.

— Мэри, я рассержен, я на тебя очень рассержен, — излишне строгим голосом начал Мейсон.

Вдруг до Мэри дошло то, о чем ей сказал Мэйсон. Она вскочила с кровати.

— Мейсон, ты что, действительно позвонил Марку?

Неужели ты это сделал? — вопросительно глядя на мужчину, крикнула женщина.

— Да, я это сделал, я решил поговорить с Марком, потому что хочу как можно быстрее жениться на тебе. И еще я хочу, чтобы Марк поговорил с епископом о нашем разводе. А если он и узнал, что ты беременна, я думаю, это только ускорит процесс.

— Мейсон! Мейсон! — выходя из себя, закричала Мэри — что ты наделал? Что ты наделал, Мейсон, ты даже сам не представляешь этого!

Мэри говорила настолько взволнованно и испуганно, что Мейсон прижался к стене и с изумлением посмотрел на нее. Невысказанный вопрос так и горел в его взгляде…

Утреннее солнце светило в окна родового дома семьи Кэпвеллов. СиСи Кэпвелл нервно расхаживал по гостиной. Он выглядел как всегда элегантно. На нем был темно–синий клубный костюм, дорогой галстук, сдержанно–красных тонов, белая рубашка, идеально отутюженные брюки и сверкающие лаковые туфли. Он выглядел так, что казалось, собрался на какой‑нибудь светский раут или на прием.

В гостиную вошла София. На ней было бледно–голубое платье, которое легко драпировало ее изящную фигуру.

— Послушай, ты не видела Тэда? — обратился СиСи к своей изящной, но бывшей жене.

София улыбнулась на этот вопрос.

— Видела, но только вчера. А что?

СиСи остановился у вазы с экзотическим растением.

— Мне кажется, я поступил с ним нехорошо, — сказал СиСи, глядя в глаза Софии.

— Ты? С Тэдом? А что между вами произошло? СиСи пожал плечами.

— Так что, собственно говоря, случилось? — вновь поинтересовалась София.

— Я не знаю, — вспылил СиСи.

Он вновь нервно прошелся по гостиной и, вскинув руки, прокричал: — Мне кажется, я все время в этом доме ущемляю чьи‑нибудь интересы. Представляешь, София, все время ущемляю чьи‑то интересы, я все время ограничиваю чью‑то независимость.

— Да будет тебе, СиСи, — София подбежала к мужу и положила руки ему на плечи, — да хватит тебе нервничать.

— Может случиться так, что мне придется разговаривать со своими детьми только с помощью адвоката.

София улыбнулась.

— СиСи, лучше расскажи, что у тебя все же произошло с Тэдом, ведь я должна знать?

СиСи недовольно покивал головой.

— Хорошо, София, я сейчас тебе все расскажу. Женщина оперлась о мраморную балюстраду.

Я слушаю тебя.

— Вчера, — начал СиСи, — Тэд не ночевал дома. София едва заметно улыбнулась.

— Ну и что? — сказала она.

— А Роза рассказала мне, что он взял спальный мешок и ушел на пляж.

— Я это знаю, — сказала София, — Тэд любит иногда спать на пляже, я в этом не вижу ничего плохого.

СиСи сделал несколько шагов назад. Он как бы отступил от Софии, изумленный ответом.

— Даже так? — глядя на свою жену, воскликнул СиСи Кэпвелл.

— Ну хватит, хватит, не горячись, рассказывай дальше.

— А ты знаешь, что Хейли работает вместе с Тэдом на радиостанции? — начал СиСи.

— Вот теперь‑то мне все понятно, — София иронично улыбнулась, посмотрев на мужа, — все понятно, СиСи, вы разговаривали с Тэдом о Хейли, неправда ли?

— София, я не запрещал им встречаться, да и вообще все обитатели этого дома обвиняют меня в лицемерии и неискренности, поэтому я решил высказать свое мнение Тэду напрямую.

СиСи сунул руки в карманы брюк, картинно выгнулся и прошелся по комнате.

СиСи, — ласково произнесла София, — мне кажется, что Хейли чудная девушка, у нее замечательный характер.

— Нет! Нет! — резко вскинув руки, остановил Софию СиСи. — Нет! Нет! Хейли не подходит нашему Тэду по социальному статусу.

— СиСи, о чем ты говоришь! — иронизируя над мужем произнесла София.

СиСи почувствовал, что сказал что‑то лишнее или не так. Он смутился, но постарался не подать виду. А София смотрела на него с укором. Мистер Кэпвелл почувствовал — между ним и Софией возникло напряжение. Слава богу, что в этот момент распахнулась дверь гостиной и вошла служанка.

— Мистер Кэпвелл, к вам гости.

— Ой! Скажи, что меня нет дома, скажи, что я очень занят, — нервно заговорил СиСи, глянув на Софию, как бы ища ее поддержки. София пожала плечами.

— Я говорила… Но это ваш брат

— Меня нет дома!

В это время, не дождавшись разрешения войти, в гостиной появился брат СиСи — Грант. Он был одет так же элегантно как и СиСи, может быть, чуть скромнее.

Послушай, неужели тебя нет даже для родного брата? — Грант, тряхнув своей седеющей шевелюрой, слегка склонил голову. — Доброе утро, София, — нежно сказал он, глядя на бывшую жену СиСи.

— Привет, — ответила София.

— Что тебе надо, Грант? — вспылил СиСи. София недовольно пожала плечами. Но она привыкла

к неожиданным вспышкам мужа, она изучила его характер за годы совместной жизни.

— Забавное приветствие, очень забавное.

— Ты так считаешь? — сказал СиСи, глядя на своего брата.

— Да, я так считаю, — ответил тот…

Джулия склонилась над старомодным черным телефонным аппаратом. Она то и дело нервно хваталась за трубку, потом опускала ее. Женщина надеялась, что сейчас телефон зазвонит и она услышит знакомый голос. Но телефон молчал. Она хотела позвонить сама, хватала трубку, но куда звонить — не знала, так и сидела, застыв перед телефонным аппаратом, а вокруг ходили люди — посетители ресторана "Ориент–Экспресс".

Джулия подперла голову руками и смотрела на диск телефонного аппарата, на цифры, которые можно было бы сложить в определенную комбинацию и тогда там, на другом конце провода, появился бы он, и Джулия смогла бы услышать знакомый волнующий голос. Она могла бы высказать все, что у нее накопилось на душе, все, о чем думала в последнее время. Но телефон молчал.

Вдруг она услышала за спиной шаги и потом прозвучал голос. Даже не оборачиваясь, Джулия узнала голос своей старшей сестры Августы.

— Джулия! Джулия! — позвала та.

Джулия резко обернулась, и как бы стряхивая с себя оцепенение, тряхнула головой и глянула на сестру.

— Августа, я тебя прошу, уходи… не сейчас…

— Но Джулия…

— Августа…

Старшая сестра сочувственно посмотрела на Джулию.

— Я знаю, Джулия, как тебе сейчас тяжело, — Августа попыталась обнять сестру, но та сбросила ее руку. — Давай поговорим немного и тебе сразу же станет легче.

Джулия вместо ответа отошла от Августы и, прикрыв лицо ладонями, отвернулась к стене.

— Джулия… — попыталась завязать разговор с сестрой Августа.

— Я сама во всем виновата! — выкрикнула Джулия и взмахнула рукой так, как будто что‑то отсекала и отбрасывала прочь, — я сама виновата!

— Да нет же, нет, — начала Августа, — так бывает. Ты полюбила мужчину, а он взял и обманул тебя, нагло обманул. Ведь все улики были против него, а он такой хитрый… нашел поддержку…

— Августа, я тебя прошу, не надо меня утешать, не надо, Августа, — выкрикнула Джулия, прижимаясь к портьере, — не надо, я тебя прошу.

Она побледнела и смотрела поверх головы своей сестры.

— И запомни, Августа, никто меня не обманывал, это я сама навязалась ему, сама, понимаешь?

Августа с изумлением смотрела на Джулию. Она не верила в то, что говорит ее сестра. Это все глупость, Джулия.

— Какая глупость? Знаешь что, Августа, если ты действительно хочешь мне помочь…

— Да, я хочу тебе помочь.

— Не вмешивайся в мою личную жизнь, — с горечью, дрожащим голосом произнесла Джулия, глядя в глаза своей сестре. — Вы с Лайонелом можете извлечь из этой ситуации очень много полезного, — вдруг сказала Джулия.

— Знаешь, сестра, мне кажется, что я не заслужила подобного оскорбления.

— Августа, я тебе повторяю, мне надо побыть одной, я очень хочу сосредоточиться и подумать, — Джулия беспомощно развела руками.

— Хорошо, — уже спокойнее сказала Августа, — неспеша повернулась и важно двинулась к выходу.

В двери она столкнулась с Марком Маккормиком, но, занятая своими мыслями, она совершенно не обратила на него внимания. Марк вошел в ресторан. К нему тут же подбежал метрдотель.

— Мне, пожалуйста, столик на одного, — громко попросил Марк, оглядывая помещение, а счет отошлите портье. Я оплачу его, когда буду уезжать.

— Хорошо, сэр, — ответил официант…

Мэри и Мейсон чувствовали себя очень неуютно после разговора в постели. Мэри расхаживала, скрестив на груди руки. Мейсон ходил за ней как тень, ожидая каких‑то пояснений, ожидая что Мэри поговорит с ним серьезно и примет его доводы.

Но Мэри молчала. Она поглядывала в окно, изредка бросала взгляды на Мейсона, который, сунув руки в карманы, замер, прижавшись к двери. Мэри остановилась, и не оборачиваясь к Мейсону, спросила:

— Ты сказал ему о ребенке?

— Нет, пока не сообщил, но как я смогу объяснить ему нашу спешку?

Мэри резко обернулась.

— Мейсон, Марк — непредсказуемый человек. Ты понимаешь, если все пойдет так и дальше, то мне будет тяжело. Он может поступить совершенно непредсказуемо.

— Я выиграю бракоразводный процесс, хотя и понимаю, что поступил не совсем честно. Да, да, я поступил не совсем честно. Но думаю, подобное признание приведет к катастрофе, и неужели ты, Мэри, — Мейсон пристально посмотрел ей в глаза, — неужели ты сейчас соберешь свои вещи и уйдешь от меня?

Мэри вздрогнула.

— Мейсон…

— Что? Что, Мэри?

— Ты хорошо меня знаешь? — тихо произнесла Мэри и посмотрела в глаза Мейсону.

— Да, — ответил он, — у каждого человека есть свои недостатки.

— Что? Как тебя понимать? — Мэри скрестила на груди руки.

— У тебя есть склонность увиливать от решений, — сказал Мейсон.

— Это неправда, — запротестовала Мэри и, отвернувшись от Мэйсона, прошлась по комнате.

— Вспомни, сколько раз я тебе делал предложение и сколько раз ты мне отказывала? Вспомни это, — пытался уговорить ее Мейсон. — Это твоя тактика, я понимаю.

— Нет, Мейсон, все не так. Сейчас я не готова принять решение, совершенно не готова.

— Мэри, если мы сейчас промедлим, если затянем еще хоть на немного, то факт скрыть будет очень сложно.

— Какой факт? — переспросила Мэри.

— Факт твоей беременности. Это ты понимаешь? — он с нежностью посмотрел на Мэри. — Учти, Марк должен встретиться с отцом Мэйд Капфо.

— Наберись терпения, Мейсон, — попросила Мэри. Казалось, вот–вот слезы брызнут из ее глаз, она не

выдержит и расплачется прямо при Мейсоне.

— Наберись терпения, дорогой. И поверь, я поступаю абсолютно правильно, — дрожащим голосом произнесла Мэри.

— Рано или поздно он узнает об этом, Мэри, пойми. Обязательно узнает. Скрывать факт твоей беременности вскоре станет невозможно.

Мейсон немного помолчал, а потом добавил:

— Самое главное, я очень боюсь потерять тебя.

— Мейсон, — Мэри раскрыла объятия и бросилась ему на грудь, — нет, ты никогда не потеряешь меня. Я тебя не оставлю. Если бы ты знал, как я боюсь потерять тебя, как мне страшно.

Мэри прижималась к груди Мейсона и гладила его по плечам.

— Мейсон, я не хочу, я боюсь потерять тебя и не желаю этого.

— Успокойся, Мэри.

Возможно, Мэри и Мейсон еще долго стояли бы, обнявшись, если бы не зазвонил телефон.

Мэри вздрогнула, Мейсон отстранился от нее, подошел и взял трубку. Он сразу узнал голос звонившего.

— Для тебя это сюрприз? — послышалось из трубки.

— Вообще‑то да, — ответил Мейсон.

— Ведь ты просил прилететь как можно быстрее?

— Да, я помню.

— Ты слушаешь меня? — спросил Марк.

— Да, я слушаю, — Мейсон поплотнее прижал трубку к уху.

— Так что, Мейсон, мне приехать? Мэйсон задумался и взглянул на Мэри.

— Так как? Где мы встретимся? Мне приехать к тебе или наше свидание пройдет на нейтральной территории? — с издевкой спросил Марк.

Увидев изменившееся от напряжения лицо Мейсона, Мэри поинтересовалась:

— Кто это?

И тут же догадалась, что звонит Марк. Она коротко взмахнула рукой, а Мейсон, прикрыв трубку ладонью, сказал:

— Он уже здесь.

— О, боже, — прошептала Мэри.

Ее лицо тоже напряглось и каким‑то странным голосом она произнесла:

— Марк… Марк…

Мейсон посмотрел на Мэри, убрал ладонь с трубки и предложил:

~ Давай встретимся на нейтральной территории.

— Встретимся в "Ориент–Экспресс".

— Прекрасно. Я как раз там нахожусь. Приезжай.

— Хорошо, я скоро буду. Мейсон бросил трубку на рычаги.

На радиостанции жизнь шла своим чередом: многочисленные звонки, предложения, сценарии. Хейли не успевала положить трубку, как телефон начинал вновь звонить. Наконец, девушка решила, что ответит еще на один звонок и больше не будет брать телефонную трубку.

Она подняла трубку. На другом конце провода зазвучал вкрадчивый женский голос. Хейли от напряжения вздрогнула.

— Нет–нет, мисс Роксана, это не рекламный трюк. Нам неизвестен ее адрес, — отвечала Хейли.

Дверь кабинета распахнулась и вошла редактор студии Джейн Уилсон. Увидев Хейли, она тихо подошла к ней.

— Я не могу ответить на ваш вопрос, пусть это решает Тэд, — говорила Хейли.

Джейн наклонилась к Хейли и поинтересовалась:

— Кто это?

Хейли пожала плечами.

— Да, да, я обязательно передам, — продолжала она разговор. — Как выглядит Тэд? Вас это очень интересует? — Хейли злорадно усмехнулась.

Джейн Вилсон нагнулась и проговорила в микрофон:

— Лысый, толстый и в очках.

Хейли едва успела прикрыть микрофон ладонью.

— Извините, пожалуйста. Знаете, я не имею привычки разглашать информацию личного характера.

Ей надоел этот разговор и она положила трубку.

— Это что? Очередной доброжелатель, который решил поженить Тэда с незнакомкой? — поинтересовалась редактор Джейн Вилсон.

Хейли, не зная что ответить, пожала плечами. Она подумала, что Роксана — это рекламный трюк.

— Что ж, неплохая затея, — Джейн скептично улыбнулась, глянув на Хейли, — а ты знаешь, Хейли, от этих звонков и от таинственной Роксаны Тэд просто на седьмом небе от счастья.

— Он считает, что это только эпизод, — резко выпалила Хейли.

— Да, всего лишь эпизод? — Джейн открыла папку, заглянула в бумаги.

— Да. Да, всего лишь эпизод. Я знаю единственный способ борьбы с этой скрывающей свое лицо похитительницей мужских сердец, — сказала Джейн.

— И в чем же заключается этот твой единственный способ?

— Надо оставаться самим собой.

Хейли посмотрела на нее слегка удивленно: она никак не ожидала услышать подобное от своей начальницы.

— На мой взгляд, растрепанные волосы не произведут должного впечатления на Тэда.

Хейли поправила прическу. Джейн Вилсон, сверкнув очками, засмеялась.

— Может ты и права. Но, Хейли, меня интересует другое.

— Что?

— Почему ты недолюбливаешь меня?

— Я?

— Ну да, мне так кажется.

— Мне кажется, что ты меня осуждаешь, — спокойно ответила Хейли, — ты единственная здесь на станции, кто не путает антипатию с упрямством.

— Знаешь, я вчера прочла твое объявление, — Джейн посмотрела на Хейли, — меня интересует, ты нашла уже квартиру?

Хейли через плечо оглянулась на нее.

— У тебя есть что‑нибудь на примете?

— Да нет, просто мне тоже нужна квартира и я была бы не против поселиться с тобой вместе. Так будет немного дешевле.

— Спасибо, — тихо сказала Хейли, — но у меня есть сосед.

— Сосед? — Джейн Вилсон вскинула взгляд, — у тебя есть сосед?

— Да, — спокойно ответила Хейли.

— Интересно, и кто же?

— Видишь ли, мы с Тэдом решили жить вместе.

— Хейли! Да не может этого быть!

— Да, мы с Тэдом будем жить вместе.

— Хейли, ты сошла с ума?

— Почему? Что‑то не так?

— Нет, ничего, Хейли, ничего, — Джейн резко развернулась и покинула комнату.

А в доме Кэпвеллов в это время события развивались совсем по иному сценарию. Брат СиСи, Грант, расхаживал по огромной гостиной, придирчиво рассматривая интерьер.

Родовое гнездо нашей семьи выглядит неплохо. София и СиСи стояли посреди гостиной и недовольно поглядывали на Гранта.

— Правда, здесь все стало вычурным, даже чересчур вычурным, но выглядит очень неплохо.

София, чтобы не мешать мужчинам, подошла к СиСи и тихо сказала:

— Я подожду тебя в кабинете, — и развернулась, чтобы уйти.

— Не спеши, София, Грант сейчас уходит. Ведь того, к кому он пришел нет дома, а у меня очень много дел.

София осталась, она скрестила на груди руки, поглядывала то на СиСи, то на Гранта.

— Если вы не будете против, начал Грант, — то я хотел бы взглянуть на свою старую комнату.

— Не стоит этого делать, Грант, там сейчас живет Тэд.

СиСи нагло улыбнулся, став напротив брата. В это время огромная дубовая дверь распахнулась и в гостиную вбежал Тэд.

— О, дядя Грант! Приветствую! — поздоровался он.

— Привет, Тэд, брат СиСи подал руку и Тэд пожал ее.

— Сын, я хотел бы с тобой поговорить, — сказал СиСи Кэпвелл.

Тэд, держа под мышкой сложенные картонные ящики, тихо обратился к Гранту

— Мне очень жаль, что вы потеряли Мадлен.

— Спасибо тебе, Тэд, спасибо, — Грант потрепал Тэда по плечу.

После нескольких мгновений молчания Тэд, увидев мать, широко улыбнулся:

— Привет красавица! — он подлетел к ней и поцеловал в щеку.

СиСи посмотрел на сына, на Софию, которая счастливо улыбнулась.

— Тэд, я хотел бы поговорить с тобой.

— Извини, отец, давай попозже, я хочу подняться к себе в комнату и собрать вещи.

— Тэд…

Но парень уже поднимался на второй этаж, покидая гостиную.

— Ладно, СиСи, я, пожалуй, пойду, — сказала София и оставила его наедине с Грантом.

— Похоже, Тэд переезжает, — сказал Грант. СиСи ничего не ответил на реплику брата.

— Когда человек покидает отчий дом, это всегда немного грустно, — задумчиво произнес Грант.

— Ну, это тебе виднее, — СиСи смотрел на Гранта с нескрываемым неудовольствием, — зачем ты приехал в Санта–Барбару?

— Как обычно, по делам, — спокойно ответил Грант.

— Я слышал, что ты снюхался с Лайонелом Локриджем, не так ли?

— Ты, СиСи, позаботился о том, чтобы разорить Лайонела, ты разорил и меня. Но теперь мои финансовые дела понемногу наладились.

— Грант, твое банкротство было следствием твоей же жадности, — сказал СиСи.

Грант поджал губы.

— Знаешь, СиСи, я симпатизирую Лайонелу, он лишился денег, дома, но с честью выпутался из этого испытания. Он с честью его выдержал, — улыбка победителя искривила губы Гранта, — а вот тебя, СиСи, еще ожидает подобная участь. Но ты останешься один.

СиСи, слушая речь брата, старался казаться невозмутимым, но это давалось ему с трудом.

— Маловероятно, Грант, такое почти невозможно. Скажи, а когда ты в последний раз посылал Памеле деньги?

СиСи вздрогнул.

— Убирайся к черту!

На это Грант зло сказал:

— Интересно, твой сын знает подоплеку этой романтической истории? — Грант внимательно смотрел на брата.

Но ни один мускул на лице СиСи не дрогнул.

— Знаешь, Грант, — СиСи сделал два шага к своему брату, — ты уже почти старик, а ума у тебя — как у младенца.

— А Тэд вовремя решил выпорхнуть из гнезда, — сказал Грант, широко улыбаясь. — Я ухожу. И дай бог, нам с тобой больше никогда не увидеться.

Грант вышел из гостиной.

СиСи несколько минут молча стоял посреди большой комнаты, обдумывая все то, что услышал от брата, от сына и от Софии. Ему было немного не по себе, и он спешно искал выход из создавшегося положения.

Августа Локридж держала в руках пакет с печеньем, на котором была изображена в венке Джина, вторая жена СиСи Кэпвелла. Открылась дверь, и в каюту яхты вошел Лайонел Локридж.

— Добро пожаловать, Лайонел! — приторно улыбаясь, произнесла Августа.

— О, извини, я совсем забыл, — Лайонел замешкался в двери, но потом смело переступил порог.

— Тебе звонили, я здесь все записала, — Августа брезгливо двумя пальцами подняла листок бумаги.

— Я поехал в банк, чтобы получить по чеку.

— Твой партнер?

Лайонел взял листок и осмотрелся.

— Боже мой, какой беспорядок на моей яхте! — воскликнул он, — полнейший беспорядок!

Августа не обратила внимания на это восклицание своего бывшего мужа.

— Что, Лайонел, ты приводишь в исполнение план мщения СиСи Кэпвеллу? Долгое ожидание, потом ты подсовываешь этот пакет с нагловато улыбающейся Джиной Кэпвеллу и у него случается апоплексический удар, не так ли, Лайонел? Ведь ты задумал такой план? Послушай, я никак не могу понять, зачем ты связался с Джиной, — непонимающе глядя на бывшего мужа, спросила Августа.

— Да я с ней не связывался. Я просто помог ей с пекарней.

— О, Лайонел, я тебя понимаю. Всегда твое сердце льнуло к предприимчивым женщинам, а я опоздала. Вы с Грантом решили выпекать печенье? — смеялась Августа, — вы решили, что мгновенно окупите все свои расходы.

— Августа, но ведь Грант не знает об этом.

— Счастливый! — иронично произнесла женщина. Несколько мгновений Лайонел и Августа молчали, затем женщина, не выдержав тишины, спросила:

— Я надеюсь, Джина не выманила у тебя те пять тысяч, которые я дала.

— Августа, да что ты, я не мог упустить такой шанс, — Лайонел улыбнулся и попытался обнять Августу, но она резко отстранилась.

— СиСи просто побелеет от злости, когда увидит эту рекламу Джины, — Лайонел схватил со стола пакет с печеньем, встряхнул его и показал Августе, — "Хочешь быть здоров и весел — ешь печенье миссис Кэпвелл", — дурашливым голосом прочел он рекламную надпись на пакете.

— Он не переживет этого, — засмеялась Августа.

— Знаешь, дорогая, ты скоро получишь назад все свои деньги, — сказал Лайонел и швырнул на стол пакет.

— Это означает, по–моему, только то, что ты вступаешь в альянс с Грантом? — Августа пристально смотрела на Лайонела. — Послушай, Лайонел, а я по–прежнему принадлежу к роду Локриджей?

— Конечно, Августа, — не понимая куда клонит женщина, ответил он.

— Значит, у меня еще есть право голоса и я хочу узнать: это ты, Лайонел, облапошил Эмонта Кэпвелла?

Лайонел отступил на шаг назад, не спуская глаз с Августы.

— Дорогая, ты лучше спросишь об этом у Гранта Кэпвелла — ему виднее.

Августа вся подобралась. Большие жемчужные серьги в ее ушах качнулись.

А в доме Кэпвеллов события развивались своим чередом. Тэд вышел из своей комнаты и спустился вниз с огромным картонным ящиком в руках. Вместе С ним сошла в гостиную и его мать София.

— Ну что, попрощаемся? — громко сказал Тэд, обращаясь к отцу.

— Нет, Тэд, мне кажется, что это крайне необдуманный поступок, — назидательно произнес СиСи Кэпвелл.

— Отец, ведь я имею право…

Но СиСи не хотел слушать, что говорит сын.

— Понимаешь, у тебя прекрасный дом, — СиСи огляделся вокруг, — прислуга готова исполнить любую твою прихоть, а я не нарушу свое обещание.

Тэд отошел от стола и вопросительно посмотрел на мать, потом на отца.

— Правда, я не нарушу свое обещание, — повторил СиСи Кэпвелл.

Но Тэд только улыбался — он явно не верил отцу.

— Отец, это тебе только так кажется. Ведь ты давал такие обещания много раз и много раз их нарушал.

— СиСи, — вступила в разговор мужчин София, — если Тэд уже собрал вещи и решил уехать из дому, то давай пожелаем ему удачи.

София попыталась улыбнуться, чтобы смягчить напряженность ситуации.

— Я не понимаю, к чему такая спешка? — выкрикнул СиСи.

— Я не спешу…

Отец кивнул на картонную коробку.

— Но я хочу понять, что плохого сделал?..

Тэд замялся — он явно не хотел продолжать разговор. Но и оставить без ответа вопрос отца он тоже не мог.

— Отец, я люблю тебя, я люблю этот дом, но сейчас мне очень важно пожить одному. У нас с тобой были разногласия, но давай забудем о них.

Тэд взял в руки коробку.

— Может, ты хоть оставишь нам свой адрес? — попросила София.

— Нет, мама. Пока не могу, мы еще не подыскали себе квартиру.

— Не понял, — грозно сказал СиСи, — кто это мы?

— Мы с Хейли.

— Что? Ты связался с Хейли? — громко выкрикнул СиСи Кэпвелл.

— Спокойно, отец, спокойно, — Тэд поднял указательный палец, — давай обойдемся без комментариев. Я поступаю так, как считаю нужным.

— Это что, у тебя теперь такие принципы — жить с прислугой? Ты хочешь опозорить отца? — нервно закричал СиСи.

— Погоди, погоди, СиСи! Успокойся! — попыталась урезонить мужа София, — ведь ты же сам всегда ненавидел снобизм.

Но Тэд уже выходил из дому, держа в руках ящик.

— Погоди, Тэд, погоди! — попытался остановить сына СиСи.

Тот остановился.

— Я не буду сейчас спорить с тобой, — сказал Тэд, — мама тоже считает, что мне рано начинать семейную жизнь, но тем не менее, она согласилась с моими доводами.

СиСи задумался.

— София, ты уже успела благословить влюбленных?

— Отец, не заводись, — попросил Тэд.

— Сынок, я не могу приказывать тебе, я просто прошу тебя обо всем хорошенько подумать, — сказал СиСи, — социальный дисбаланс у тебя с Хейли настолько велик, что не может быть никакого разговора о гармонии.

СиСи положил ладонь на коробку, как бы пытаясь этим удержать сына.

— Общество порицает подобные связи, и двери приличных домов будут закрыты для тебя.

София недовольно отошла в сторону. Ей никогда не нравились рассуждения СиСи о том, как надо другим устраивать свою жизнь.

— Вскоре, Тэд, тебе надоест убогое существование и нищета. Представляешь, ты будешь бедным человеком, у тебя ничего не будет. И тогда, Тэд, ты вспомнишь о нашем разговоре, о разговоре в гостиной твоего дома И вспомнишь мои слова.

— Но пока, отец, я не нуждаюсь в твоих советах Не желая продолжать бессмысленный спор, Тэд снова повернулся к двери. На пороге он остановился, посмотрел на СиСи, Софию, кивнул головой.

— Гуд бай, мама, гуд бай, отец.

— Тэд! Постой, не уходи! — почти приказывая, выкрикнул СиСи.

Но Тэд больше не останавливался, он вышел за дверь. СиСи бросился к двери, думая вернуть сына, но потом замер.

Он медленно закрыл высокую дверь своего дома. На его лице было разочарование, но он быстро справился с собой.

— Да, наверное, я вел себя не лучшим образом, — сам себе сказал он.

— Действительно, ты вел себя далеко не лучшим образом, — спокойно сказала София, — молодежь пренебрегает советами старших.

СиСи хотел разразиться длинной тирадой, но София не дала ему этого сделать. Она зло засмеялась и сказала:

— Ты сам никогда не учился на чужих ошибках. Пускай и Тэд учится на своих. СиСи, ты хоть это понимаешь, ведь ты сам никого не слушал, а поступал так, как тебе заблагорассудится.

СиСи от удивления даже прикрыл глаза, он явно не ожидал услышать такое от Софии.

— А зачем тогда нужны родители? — глядя на Софию, спросил СиСи.

— Зачем нужны родители? И это спрашиваешь ты, СиСи?

— Да, это спрашиваю я.

— Мне кажется, родители нужны для того, чтобы дети были лучше их, чтобы сын стал лучше отца, а дочь — лучше матери. СиСи, ты не поверил собственному сыну, — нервно расхаживая по гостиной, начала София, — ты не поверил Тэду. Это ужасно, но я нисколько не удивлена. Ведь ты, СиСи, не доверяешь никому, абсолютно никому.

СиСи даже отвернулся. Он молча пересек всю гостиную по диагонали, потом резко обернулся.

— Какой сегодня день? — со злостью спросил он.

— Четверг, — уже спокойно ответила София.

— Четверг… — СиСи напряженно задумался и еще раз повторил, — четверг.

— Да, сегодня четверг, СиСи.

— А тебе известно, почему я пригласил тебя именно сегодня?

— Я думаю, ты хотел, чтобы я помогла тебе воздействовать на сына.

— А вот и нет, — СиСи с ехидцей улыбнулся.

— Тогда не знаю.

— В борьбе с детьми мне не нужна твоя помощь.

— Я знаю, какой сегодня день, — вспомнила София.

— Тогда не будем ссориться в день годовщины нашей свадьбы, — сказал СиСи.

— Но ведь мы разведены, — вопросительно глянув на СиСи, сказала София.

— Ну и что? — пожал плечами мистер Кэпвелл, — мы все равно можем отметить это событие. Ты свободна сегодня вечером? — почти выкрикнул он.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Да нет, — СиСи замахал руками. — Я жду от тебя, София, простого ответа, самого простого — ты свободна сегодня вечером? Да или нет?

СиСи, засунув руки в карманы брюк, прошелся по гостиной, остановился возле Софии и посмотрел на нее.

Она едва сдерживала улыбку, раздумывая, что ответить СиСи, но никак не могла найти подходящих слов. А мужчина, нервно сжимая кулаки, ждал ее ответа, боясь, что она сегодня вечером занята, что у нее назначена какая‑нибудь важная встреча и она не сможет вместе с ним отметить годовщину их свадьбы.

София молчала, выдерживала паузу, она решила немножко позлить СиСи. И это ей удалось. На лбу у СиСи от напряжения даже выступило несколько капелек пота.

Он достал белоснежный носовой платок, вытер руки, промокнул лоб.

— Ну, я жду, да или нет? — уже тихо спросил он, заглядывая в глаза своей бывшей жене.

— Думаю…

— Так ты согласна, София? — не выдержав, спросил СиСи.

София вместо ответа вышла из гостиной в другую комнату. СиСи пошел за ней следом.

— Так ты согласна?

— Почему я должна соглашаться?

— Мне кажется, ты уже приняла решение, — сказал СиСи Кэпвелл.

— Ты в этом уверен?

— Да, — сказал СиСи.

— А вот я — нет, я не уверена пока еще ни в чем, — ответила София, глядя прямо в глаза СиСи.

— Но почему?

— Знаешь, СиСи, твое приглашение напоминает приказ. Ты говоришь со мной таким тоном, как будто я служу в твоей компании. Мне даже не известно как ты сейчас ко мне относишься и вообще, за всю нашу совместную жизнь мы еще ни разу с тобой не отмечали годовщину нашей свадьбы, — София раздосадовано потрясла сжатым кулачком и отвернулась от бывшего мужа.

Через несколько мгновений она обернулась и уже другим тоном спросила:

— СиСи, что с тобой, собственно, произошло? Ты случайно не заболел? — она пытливо смотрела на улыбающегося СиСи.

— Как же мне уговорить тебя, София? — сказал СиСи.

— Не знаю, — она пожала плечами.

— Может, мы все‑таки присядем? — предложил СиСи.

— Это очень в твоем стиле, — ответила София, — ты хочешь усадить меня и тогда тебе будет легче говорить. А я не хочу, мне куда легче говорить стоя.

— Ну как хочешь, — мужчина раздосадовано махнул рукой, — я предложил тебе отметить годовщину свадьбы, а не вступать в брак снова. И вообще, София, ты удивительная женщина, тебе единственной удается загнать меня в угол.

— Да, СиСи, и тогда ты все‑таки превращаешься из робота в человека. Только я могу тебя вернуть к настоящей жизни.

— Если тебе, София, нужен более конкретный ответ, то я скажу проще: этот вечер я хочу провести с тобой. Тут дверь в гостиную отворилась и вошла служанка. Мистер Кэпвелл, — негромко сказала она.

— Что такое? Неужели ты не поняла, меня нет дома. Если нет, то запиши это на большом листе и повесь у входной двери: "Меня нет дома".

— Но это не к вам, сэр, это к мэм.

— Ее тоже нет дома, — зло выкрикнул СиСи. София удивленно посмотрела на своего бывшего мужа. Но тут в гостиную вошла Мэри. СиСи немного смягчился.

— Мэри, проходи.

— Я не знала, что у вас здесь что‑то происходит, — призналась Мэри, собираясь уже выйти из гостиной.

— Нет–нет, Мэри, проходи, ты нам не помешала. — Но ты же, СиСи, сказал, что Софии нет дома? —

Мэри виновато улыбнулась.

— Да нет, это ты извини меня, Мэри, я немного разволновался, София тут.

Женщины посмотрели друг на друга. Мэри понимающе кивнула.

— Все в порядке, Мэри, — София вздохнула.

СиСи немного постоял, но увидев, что женщины при нем не хотят начинать разговор, откланялся.

— Всего хорошего, извините, у меня много дел, так что прощайте, дамы.

Он кивнул Мэри, потом Софии и двинулся к лестнице. Сперва он шел очень быстро, но потом его шаги замедлились. СиСи остановился на ступеньках, держась рукой за перила.

София окликнула его:

— СиСи!

Тот не повернулся.

— СиСи, в котором часу?

Мистер Кэпвелл самодовольно улыбнулся, но выждал паузу и лишь после этого ответил:

— В семь тридцать.

На этот раз промолчала София. СиСи пришлось вернуться на несколько шагов.

— Удобное время? — спросил он у своей бывшей жены.

Та молча кивнула головой. Мистер Кэпвелл для приличия еще немного подождал, но поняв, что разговор с ним окончен, поднялся на второй этаж. София проводила его немного грустным взглядом.

— Вы повздорили? — спросила Мэри.

— Это сложно назвать ссорой, — ответила София, — скорее, мы кое о чем договорились.

— Но мне показалось, что СиСи расстроен.

— Неужели его в этой жизни может что‑либо расстроить? — пожала плечами София.

— Во всяком случае, мне так показалось.

В "Ориент–Экспресс", за угловым столиком сидел Марк Маккормик. Он то и дело поглядывал на часы, пожимал плечами. Тот, кого он ждал, явно опаздывал. От нечего делать Марк стал прислушиваться к чужим разговорам. За соседним столиком говорили о всякой ерунде, но эти разговоры ему быстро наскучили.

До него донесся довольно громкий голос Джулии Уэйнрайт. Марк бросил на нее короткий взгляд. Та стояла рядом с метрдотелем и втолковывала ему:

— Если ты увидишь мою сестру, передай ей, что я ушла. Я не могу ее больше ждать, у меня нет времени.

Метрдотель услужливо кивнул головой:

— Что‑нибудь еще передать?

— Передай, что мы увидимся вечером.

Но тут сзади к Джулии подошел Мейсон. Он ехидно улыбался, Джулия так и не услышала его шагов. Мейсон положил ей руку на плечо, женщина вздрогнула и обернулась.

— Советник, — растягивая слова проговорил Мейсон, — кто это вас так напугал?

Джулия ничего не ответила. Она лишь смерила мужчину презрительным взглядом. Метрдотель безучастно смотрел на разговаривающих.

— Кто же так постарался? Маньяк или неудачный любовник? — лицо Мейсона расплылось в неприятной улыбке.

— Отвали, Мейсон, — зло бросила Джулия, засунула Руки в карманы брюк и вальяжной походкой двинулась к выходу.

Улыбнулся и Мейсон.

— Не очень‑то прилично ведут себя здешние посетители.

— Не всегда, — метрдотель развел руками.

— Ничего, ничего, — успокоил его Мэйсон и оглядел зал.

Тут он увидел Марка Маккормика и, широко улыбнувшись, двинулся к его столу.

— О! Какие люди здесь ждут кое–кого!

Мэйсон, не спрашивая разрешения, отодвинул стул, удобно устроился напротив Марка.

— Ты что, по–прежнему работаешь в ЦРУ? — усмехнулся он.

Марк ни приглашал, ни возражал. Пауза затянулась. Наконец, не выдержав, мистер Маккормик спросил:

— Мейсон, где Мэри? Ты поднял меня из постели телефонным звонком, а где она, ты можешь сказать?

По лицу Мейсона было видно как неприятно начинать ему разговор. Но ничего не оставалось делать, как только говорить о деле.

— Марк, мы подали прошение о разводе. На днях мы встречаемся со святым отцом. Он, кстати, тоже хотел бы тебя видеть.

Марк отвел глаза в сторону. Он сцепил пальцы рук и еле заставил себя сказать.

— Мейсон, почему такая спешка?

— Нам просто не терпится пожениться.

— Это не ответ. Почему вы молчали до моего отъезда?

Мейсон немного помолчал, а потом уже другим тоном, более спокойно, предложил:

— Марк, наверное ты устал с дороги, тебе стоит отдохнуть и только потом мы сможем поговорить всерьез, иначе тебя все будет раздражать, да и меня тоже.

— Мейсон, но ведь не я тебе позвонил, а ты мне. Значит, ты сумел уломать Мэри, а, Мейсон?

На этот раз взгляд пришлось отвести Мейсону. А Марк, почувствовав его нерешительность, тут же подался вперед.

— Так ты все‑таки уломал Мэри? Да?

Наконец, Мейсон нашел в себе силы, чтобы ответить.

— Дело не во мне, Марк, просто Мэри боится встречаться с тобой.

Марк задумался: ему не хотелось верить в слова Мейсона. Но в глубине души он понимал, что на самом деле все так и есть. Ведь он страшно виноват перед своей женой. Он почувствовал как нервно дергается уголок его губ и тут же прикрыл рот рукой.

Он постарался напустить на себя безразличный вид, тряхнул головой, откинул со лба длинную прядь волос.

— Ясно, — проговорил он, — а зачем, если не секрет, вам понадобился столь быстрый развод? Я что‑то не понимаю, какой в этом смысл? Если можешь — объясни.

Мейсон напрягся: ну как он мог объяснить другому человеку то, в чем не был уверен сам? Но Мэри рядом не было и отвечать приходилось самому и брать на себя всю ответственность.

— У нас немного изменились планы, — расплывчато ответил Мейсон, — да–да, Марк, изменились планы.

— Да, значит, я напрасно прилетел в Штаты, — кивнул Марк.

Его начала забавлять нерешительность Мейсона. Он понял, что тот сам многого не знает и почувствовал себя увереннее. Он вновь сложил перед собой руки на столе и в упор посмотрел в глаза своему противнику.

Некоторое время они так и смотрели в глаза друг другу, ожидая кто первым не выдержит и отведет взгляд. Но никто не хотел сдаваться первым.

— Она живет у тебя? — быстро спросил Марк.

— Она не хочет видеть тебя, — уклонился от ответа Мейсон.

— Если это все, что ты хотел мне сказать, Мейсон, то я могу… Нет, я даже это сделаю — пошлю вас ко всем чертям. Я, Мейсон, даже пальцем не пошевелю, даже мизинцем, ради вашего семейного счастья, — Марк резко поднялся и вышел из‑за стола.

Мейсон нервно покрутил бокал с минеральной водой в руках. Он испугался, что вся эта встреча будет напрасной и окликнул удаляющегося Марка.

— Ты надолго здесь?

— Улетаю вечерним рейсом.

— Марк, подожди!

— Счастливо оставаться.

— Нет, Марк, ты все‑таки должен остаться, я тогда все расскажу.

Марк в нерешительности остановился — он не знал, что ему делать. Гордость подсказывала — уйти, здравый рассудок — остаться. Он облокотился о стену и пытливо посмотрел на Мейсона, ожидая продолжения разговора.

— Да, Марк, я расскажу тебе всю правду — ту, которую знаю.

Тэд сидел в дикторской студии радиостанции. У него на голове были надеты массивные наушники, предо ртом покачивался блестящий микрофон. Тэд всегда чувствовал себя уверенно за дикторским пультом. Все тумблеры и переключатели были под руками. В любой момент он мог послать в эфир то, что хотел. Музыка постепенно стихала и Тэд готовился вновь включить свой микрофон.

— А теперь, — сказал он, проверяя свой голос перед выключенным микрофоном, — песня, посвященная матерям.

Его рука потянулась к переключателю, он дождался когда музыка совсем смолкнет и включил микрофон.

— А теперь песня, которая посвящается матерям. А что может волновать мать? Только ее дети, а особенно сыновья. Они больше всех доставляют матерям хлопот: ведь рано или поздно они покидают родительский дом.

В это время в студию тихонько приоткрылась дверь и вошла Хейли. Она двигалась на цыпочках, чтобы не шуметь.

Тэд погрозил ей пальцем. Он еще собирался многое сказать в этот блестящий микрофон, застывший перед его губами, но передумал. Он оставил при себе все что думал и о своем отце, и о своей матери, и о себе самом.

— Так что слушайте песню, посвященную матерям и пусть каждый вспомнит о своей.

Он вновь отключил микрофон. Из динамика полилась грустная мелодия блюза.

Тэд устало стянул с головы наушники.

— Привет, Тэд, — бросила Хейли.

— Извини, — он поднялся из‑за стола, — я спешил, боялся опоздать с выходом в эфир.

— Рассказывай.

— О чем? — пожал плечами Тэд.

Хейли упрямо смотрела ему в глаза, не отводя взгляда.

— Да в общем‑то нормально, — начал Тэд, — я поругался с родителями, заказал фургон, перевез оттуда все вещи. Ведь ты этого хотела, правда?

Тэд осмотрелся по сторонам. Он всегда уверенней чувствовал себя, находясь в студии. Ведь его работа была, наверное, большей частью его жизни.

— Тэд, ты сказал, что поругался с родителями, ты говорил о нас с отцом?

Хейли ждала ответа, а Тэду очень не хотелось рассказать ей правду.

— Хейли, это не повод для беспокойства. Как‑нибудь в другой раз я все ему скажу.

— Нет, так не пойдет, — настаивала Хейли, — ты же мне обещал.

— Для всего надо выбирать подходящее время, оно еще не пришло.

— Ты просто стесняешься меня, — зло бросила Хейли.

— Успокойся, дорогая, ну как я могу тебя стесняться, зачем?

— Да нет, — немного смягчилась Хейли, — я не говорю, что ты стесняешься меня вообще. Ты боишься говорить обо мне со своим отцом. Я же знаю, он презирает меня и если ты скажешь ему, что мы с тобой решили пожениться, он начнет презирать и тебя, а я, Тэд, этого не хочу.

— Перестань говорить глупости, Хейли, — Тэду сделалось невыносимо тяжело стоять рядом с девушкой, и он вновь вернулся за свой дикторский стол.

И хоть до конца песни оставалось еще много времени, он без надобности принялся двигать ручки регуляторов отключенного пульта, зачем‑то поправил микрофон и вновь надел наушники, как бы стараясь отгородиться от ее слов, показать, что он весь поглощен работой и не может сейчас думать о каких‑то мелочах.

Хейли походила по студии, потом вернулась к столу, за которым сидел Тэд. Она ласково погладила его по голове, сняла наушники и, наклонившись к самому уху, прошептала:

— Тэд…

— Что?

— Тэд, если бы случилось чудо и мой отец воскрес, он бы никому не позволил поссорить нас с тобой.

— Хейли, если ты уже заговорила об отцах, то должна понять и меня. Мой отец очень строг и предъявляет явно завышенные требования ко мне. Но это, в конце концов, нормально. Каждому родителю хочется видеть своего сына великим человеком и поэтому, может быть, он немного несправедлив ко мне, впрочем, как и я к нему.

Он придирается ко мне во всем, он считает, что я не в силах контролировать свои поступки.

— Ты хочешь, Тэд, чтобы я тебя пожалела?

— Да нет, Хейли, я говорю совершенно о другом, я хочу, чтобы ты поняла меня, осознала как мне непросто. Ведь не могу же я из‑за тебя поссориться с отцом на всю жизнь? Тут все решает несколько дней: скажу я днем раньше или днем позже… От этого, Хейли, ничего не изменится.

— Для тебя. А для него изменится многое. Тэд, ты просто меня не любишь. Если стесняешься меня — значит не любишь.

— Хейли, успокойся, не надо так, зачем ты мне хочешь сделать больно? Я очень люблю своего отца и не могу разорваться между тобой и им.

— Нет, Тэд, ты все‑таки хочешь, чтобы я тебя пожалела, — улыбнулась Хейли.

— Да нет, ты все выворачиваешь наизнанку. Я не хочу поссориться с ним насмерть. У нас и раньше были с ним размолвки…

— Конечно, размолвки, — ехидно повторила Хейли.

— Да, размолвки, — не унимался Тэд, — но это было не настолько серьезно, и я не могу вот так сразу начать грандиозный скандал, я хочу его подготовить постепенно…

— Как к смерти, — вновь съязвила Хейли.

— Это больше для него чем смерть. Думаю, он спокойнее бы отнесся, если бы узнал, что я умер. Тогда бы он хотя бы знал, что должен делать, а тут он и в самом деле не представляет, что я выкину на следующий день.

Хейли прикрыла глаза и заткнула пальцами уши.

— Тэд, я не хочу слышать ни о чем, я не хочу с тобой расставаться.

Тэд взял девушку за руки и опустил их, прижав к своему сердцу.

— Я тоже, Хейли, ни за что не соглашусь с тобой расстаться.

— Если ты, Тэд, думаешь, что и я ни в чем не сомневаюсь, то ошибаешься.

— А я не сомневаюсь? — переспросил Тэд.

— Ты совсем уже потерял голову, я сказала "ошибаешься".

— Ах да, ошибаешься, — повторил Тэд, — так вот, по–моему, мы с тобой выбрали не самый удачный момент для начала совместной жизни, ты так не считаешь?

Тэд еще никак не мог понять, к чему клонит Хейли, а та продолжала:

— Если причина раздора будет устранена, то вы с отцом непременно помиритесь, вам вновь будет хорошо, ведь правда, Тэд?

Наконец, до Тэда дошло.

— Неплохой ход, — протяжно проговорил он и присел, чтобы получше рассмотреть лицо Хейли.

Та отвернулась.

— Нет–нет, ты не прячь лицо, смотри мне прямо в глаза. И запомни, Хейли, ты никогда не можешь стать причиной моих конфликтов с отцом. Вся причина — во мне, — Тэд ткнул себя пальцем в грудь, — только во мне, ясно?

— Что‑то ты больно смелый, — заметила Хейли.

— Да нет, — махнул рукой Тэд, — это я в самом деле только сейчас храбрюсь, а так я по натуре не бунтарь и даже немного зануда.

— Да, — коротко сказала Хейли. Тэд погладил ее по волосам.

— Так ты отказываешься жить со мной? Правильно я тебя понял?

— Нет, — улыбнулась Хейли, — ты никогда не можешь понять меня правильно, хоть я и люблю тебя. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе.

— И я тоже, я всегда тебе говорю об этом.

— Но у меня есть сомнения и это, по–моему, естественно.

— А мне твои сомнения, Хейли, не нравятся, что я могу с собой поделать?

— Тэд, они у меня есть и все.

— А я хочу, чтобы их у тебя не было. Запомни, Хейли, наш союз будет союзом двух любящих людей и ничто не должно стоять между нами: ни мой отец, ни я сам, ни ты со своими сомнениями. Мы должны быть только вдвоем.

Негромко звучала музыка. Хейли и Тэд стояли обнявшись посреди студии. Дверь неслышно отворилась и в приоткрывшуюся щель заглянула Джейн Вилсон.

Конечно, Хейли, ты вольна поступать как считаешь нужным, как подсказывает тебе сердце.

Хейли кивнула.

— Да, Тэд, ты можешь поступать как считаешь нужным, ты всегда можешь отказаться от данных мне обещаний.

— Но знай, я поступаю так не для того, чтобы отомстить отцу: я тебя люблю.

Джейн все шире и шире открывала дверь. Ей хотелось вмешаться, крикнуть, но она не могла вымолвить ни слова, и не могла оторвать взгляда от обнявшихся парня и девушки.

— Я люблю тебя, — повторил Тэд.

— И я тоже, — прошептала Хейли.

Глаза Джейн налились злостью, очки грозно сверкали.

Хейли припала к груди Тэда, а тот ее крепко обнял. Что‑то почувствовав, Хейли выглянула из‑за плеча парня и встретилась взглядом с Джейн. Она вздрогнула, секунду стояла не двигаясь, а потом резко освободилась из объятий Тэда. Джейн, так же неслышно как открыла, захлопнула дверь.

— Тэд, — сказала Хейли.

— Что? Почему ты вдруг так отпрянула от меня?

— Я вспомнила, что должна срочно просмотреть объявления.

— Объявления? — изумился Тэд.

— Ну конечно, я просто забыла.

— По–моему, ты их уже просматривала.

— Да нет, это другие объявления.

Тэд так и не понял, в чем дело. Но песня уже кончалась, и ему нужно было идти к микрофону.

— Хорошо, тогда иди.

Девушка приоткрыла дверь студии и выскользнула в коридор. Прямо перед дверью стояла Джейн Вилсон. Она зло чертила ручкой на листе бумаги, под который был подложен пластик. Сверху эту конструкцию сжимал блестящий металлический зажим с острыми зубьями. Взгляд Хейли почему‑то остановился именно на этом зажиме. Он, словно бы символизировал в этот момент настроение Джейн — такая же скрытая энергия, которая может освободиться в любой момент, как в сжатой пружине.

Хейли ждала, что скажет ей Джейн. Но та все так же молча чертила ручкой на листе бумаги. Острие стержня продирало бумагу до дыр. Хейли осторожно прикрыла дверь студии и хотела уже было пройти мимо Джейн, но та остановила ее резким окриком:

— Обниматься в студии запрещено!

Хейли пришлось остановиться, но она решила ничего не предпринимать.

— Ну что? — спросила Джейн.

Хейли сперва не поняла смысла вопроса, правда, прозвучал он уже более сердечно, более по–человечески.

— Ты о чем, Джейн?

— Ну как, вы съезжаете?

— Да, — кивнула Хейли, — мы обсуждали условия.

Тэд обещал пылесосить квартиру, готовить еду, стирать белье.

Джейн от удивления даже открыла рот, но потом поняла, что Хейли над ней просто издевается. Она злобно тряхнула головой, стекла очков сверкнули:

— Это напоминает брачный контракт, — она еще раз презрительным взглядом смерила Хейли и отвернулась.

Но тут даже из‑за плотно прикрытых дверей студии донесся голос Тэда.

— Внимание! Диск–жокей объявляет SOS! Ребята, вы должны мне помочь.

Хейли устало опустилась на стул возле пишущей машинки. Джейн, которая уже собиралась уйти, замерла в ожидании. Обе они ждали, что же скажет Тэд в микрофон.

— Ребята, я подключаю все контактные телефоны. Найдите мне квартиру, иначе мне придется спать на улице, на скамейке в парке.

— Он сошел с ума! — прошептала Джейн Вилсон. А Хейли старалась не смотреть в ее сторону. Она не хотела, чтобы та заметила слезы радости в ее глазах.

Мэри Дюваль Маккормик нервно ходила по гостиной дома Кэпвеллов. София не торопила, она понимала, что ей нужно выговориться. Она не пробовала возражать, а только слушала.

— Ну зачем, зачем Мейсон так поспешил? — возмущалась Мэри, — прошло бы недели две и я сама разобралась бы с Марком и все бы ему объяснила. Хотя я понимаю Мейсона, ведь он думает, что это его ребенок, — в голосе Мэри послышалась дрожь, и София поняла, что сейчас самое время вступить в разговор, и она спросила о том, о чем и сама догадывалась раньше.

— Мэри, ты боишься, что это его ребенок?

— Да, я боюсь. Но вероятность очень мала, скорее всего, ребенок от Мейсона.

— Да, Мэри, теперь мне понятны твои опасения, ведь Марк может обратиться в суд с просьбой об опекунстве над ребенком.

Мэри кивнула головой.

— Да, София, именно так, этого я и боюсь.

— Но зачем Марку так поступать? Ведь навряд ли судьба ребенка очень уж волнует его.

— Да, ребенок ему безразличен, но этим он может отомстить Мейсону, — в глазах Мэри блеснули слезы.

София с пониманием посмотрела на свою собеседницу.

— Представь себе, у меня тоже была подобная ситуация перед самой операцией, — призналась София, — и моя медлительность едва не привела… — тут София сделала паузу, чтобы подобрать подходящие слова, — к весьма плачевным результатам, — наконец сказала она.

Мэри сделала над собой усилие и спросила, надеясь на отрицательный ответ:

— Неужели Мейсон все‑таки должен узнать об изнасиловании?

— Да, — кивнула София, — именно так, он должен будет узнать, иначе рано или поздно он узнает это от кого‑нибудь другого.

— Я боюсь.

— Но ведь Марк решит отомстить тебе в любом случае.

Мэри опустила взгляд. Ей не хотелось сейчас думать о плохом, но иначе не получалось.

— Нет, София, это невозможно, я никогда не смогу избавиться от чувства вины.

— Но, Мэри…

— Нет, София, и не упрашивай.

— Мэри, ты все‑таки подумай, так будет лучше. Я понимаю твое состояние и мне хотелось бы успокоить тебя и обнадежить.

— Вряд ли это удастся.

— Но Мейсон должен узнать.

— Я не могу, София, представь себя на моем месте;

— Именно поэтому, Мэри, я так и говорю.

— Нет, не поэтому, и не говори, что в этом нет моей вины. Я сама прекрасно знаю что к чему, моя вина есть.

— Но в чем? В чем твоя вина? — изумилась София.

— Я знаю, что тысячи женщин прошли через этот кошмар, — уже почти кричала Мэри, — но я не хочу посвящать Мейсона в подробности. Это моя жизнь и мое право, сделать так, чтобы он не знал об этом.

София тяжело вздохнула. Она понимала, что очень трудно будет убедить Мэри пойти на такой отчаянный шаг, но иначе сложившуюся ситуацию невозможно было исправить.

Она подошла к Мэри, взяла ее за руку и заглянула в глаза:

— Успокойся и подумай сама. Мейсон должен будет узнать об этом и лучше, если он узнает от тебя, чем от кого‑либо другого, тем более, от Марка.

— Но я не могу этого сделать.

— Я прекрасно понимаю тебя.

Мэри устало опустила голову. Она внезапно обмякла и казалось, сделалась безразличной ко всему.

— Боже, — тихо прошептала она, — я, по–моему, превращаюсь в какого‑то монстра.

— Да ну же, Мэри, не нужно переживать, попробуй все уладить. Расскажи Марку о своей беременности, ведь он не знает… И по–моему, даже несмотря на его отношение к Мейсону, он не желает тебе зла.

Мэри тихонько всхлипывала, а София гладила ее по волосам, по щеке так, как будто была ее матерью.

— София, мне тяжело это сделать, — Мэри вытерла слезу, скатившуюся по щеке.

— Я понимаю, иначе бы и не советовала. Поступок, который легко совершить, не нуждается в поддержке.

— Да, — кивнула Мэри, — я все прекрасно понимаю, но это если смотреть с твоей стороны, София, а с моей… мне кажется лучше умереть, чем рассказать кому‑нибудь из них двоих.

— Не нужно думать о таких грустных вещах, — сказала София, — постарайся решиться на это и посмотришь, тебе станет легче. Пусть переживают Марк, Мейсон, в конце концов они должны отвечать за тебя.

Да, я понимаю, — попробовала улыбнуться Мэри сквозь слезы, — но так получилось, что за все отвечаю я. И я, ни в чем не повинная, даже не знаю, от кого у меня ребенок.

— Конечно, Мэри, это сложный вопрос. Давай, мы с тобой присядем, подумаем, может быть еще поговорим. А если хочешь — будем просто молчать.

Мэри подошла к большому дивану и удобно на нем устроилась. София села рядом.

— Может, ты хочешь выпить? — предложила она. Мэри отрицательно покачала головой.

— Разве что только воды.

— Ну что же, — сказала София, — по–моему, Мэри, ты наконец решилась. Кому ты первому расскажешь?

Мэри задумалась.

— Не знаю, все зависит от случая — как будет настроение. Но все‑таки, скорее всего, я расскажу…

— По–моему, — сказала София, — первый разговор должен состояться с Марком.

Мэри пожала плечами.

Марк и Мейсон уже битый час сидели за столиком в ресторане. Марк подпер одной рукой голову, прикрыв ей глаза, пальцами второй он барабанил по столу.

Взгляд Мейсона постоянно цеплялся за обручальное кольцо на безымянном пальце Марка.

— Священник сказал, что прошение будет рассматриваться на церковном совете, — в который раз уже повторил Мейсон.

Марк остановил его движением руки.

— Мейсон, я прекрасно осведомлен о процедуре аннулирования брака и она меня сейчас абсолютно не интересует — я о ней наслышан.

— Не горячись, Марк.

— Нет, Мейсон, ты мне лучше скажи, зачем ты вызвал меня в Санта–Барбару, чтобы унизить меня, да?

Мейсон немного растерялся.

— Нет, ты ответь, ты вызвал меня, чтобы унизить? Марк пристально посмотрел в глаза Мейсону.

— Нет, — абсолютно серьезно произнес Мейсон.

— А по–моему, именно для этого. Знаешь, я летел сюда не для того, чтобы выслушивать твои остроты, с меня уже достаточно твоих обещаний рассказать правду… Пока что я слышу только какую‑то ерунду.

Мейсон молчал. Тогда Марк сцепил пальцы рук и подпер ими подбородок.

— Мейсон, запомни, деньги никогда не определяют прав и свобод человека.

— Марк, я прекрасно знаю об этом.

— Тогда в чем же дело?

— Мне просто сейчас предстоит решить одну проблему, серьезную проблему, — добавил Мейсон. — Очевидно, Марк, я выбрал неправильный путь действий, чем вызвал недовольство Мэри.

Мейсон задумчиво смотрел поверх головы Марка так, как будто разговаривал с самим собой.

— Да? — немного насторожился Марк.

— Именно так, — сказал Мэйсон. — Я столкнулся с непреодолимым препятствием, точнее, с препятствием, которое трудно преодолеть. Я пока еще не знаю как это сделать.

Мейсон смотрел на Марка так, как будто искал у него поддержки. Он чувствовал, что тот знает о чем‑то таком, о чем не знает он и хотел выведать это, но не мог заставить себя спросить напрямую.

Марк еле заметно кивнул головой.

— Мэри боится, что ты откажешься нам помочь, — проговорил Мейсон, — она боится, что ты начнешь чинить нам препятствия.

— Я не совсем понимаю тебя, Мейсон.

— Как знать, по–моему, Мэри мне о чем‑то не договаривает, но я, в конце концов, узнаю от нее, что она от меня скрывает. Ты не хочешь мне помочь в этом, Марк?

Разговор для Марка делался все более и более тягостным и он с радостью заметил метрдотеля, который спешил к их столику, оставив открытой дверцу телефонной кабинки.

— Мейсон, тебя к телефону, — сказал Марк, оборвав своего собеседника на полуслове.

— Хорошо, — Мейсон поднялся из‑за стола, — только никуда не уходи, Марк, я быстро.

Метрдотель понял, что его старания замечены и остановился на полдороги к столику. Мейсон быстро прошел в телефонную кабинку.

— Мейсон, это ты? — послышался из трубки голос Мэри.

Мейсон замялся, но врать было уже поздно.

— Марк с тобой? Вновь Мейсон промолчал.

— Отвечай!

— Да, но он, Мэри, во взвинченном состоянии.

— Он не уйдет? — забеспокоилась Мэри.

— По–моему, нет, но я не знаю как его обработать, как нажать на него.

— Не беспокойся ни о чем, Мейсон, все сделаю я сама. Я постараюсь затянуть время как можно дольше и Марк, думаю, не уйдет.

— Да, Мейсон, ты был прав.

— В чем?

— Нам обязательно нужно аннулировать брак.

— Превосходно, — воодушевился Мейсон, — наконец‑то, ты окончательно решилась. Мэри, мы сейчас выезжаем, жди.

— Нет, — заспешила с ответом Мэри, — не могу, я сейчас в гостях.

— В гостях? — удивился Мэйсон, — у кого?

— Не надо. Пусть Марк отдохнет несколько часов с дороги, ведь он, наверное, устал и разговор может не получиться. Ты же сам знаешь, когда человек уставший, то он очень зол.

— Да, — кивнул Мейсон.

— Ты не сердишься на меня? — спросила Мэри.

— Нет. Я очень рад, что ты наконец, решила окончательно.

— Пусть Марк соберется с мыслями и только потом я хочу поговорить с ним.

— Я не совсем понимаю тебя, Мэри.

— Мейсон, я не хотела тебе говорить сразу, но мы с Марком должны побыть наедине и сейчас я должна собраться с мыслями.

— Но, Мэри, я же хочу помочь тебе. Тебе одной будет трудно.

— Нет, Мейсон, я должна разобраться с ним сама. У нас есть свои старые счеты. А ты только помешаешь выяснению отношений.

— Хорошо, Мэри, делай как считаешь нужным. Мейсон повесил трубку.

Мэри постояла возле телефонного аппарата, слушая короткие гудки. София, видя ее замешательство, подошла к ней и положила руку на плечо.

— Мэри, по–моему, все складывается как нельзя более удачно. Марк все‑таки не уехал, ведь я правильно поняла?

— Да, — Мэри кивнула, — но нам еще предстоит очень сложный разговор.

— Разговоры и не бывают простыми, — вздохнула София.

— Как ты думаешь, — встревожилась Мэри, — как Марк отнесется к известию, что ребенок может быть и от него.

София посмотрела ей прямо в глаза.

— Не знаю, реакцию мужчин предсказать трудно. Хотя, насколько я знаю Марка, ничего страшного не должно произойти. Лишь бы он не надумал сделать тебе какую‑нибудь очередную гадость.

— Да, — сказала Мэри, — такое может произойти, но я постараюсь быть с ним сдержанной и объяснить, насколько мне важно получить развод.

— Да положи ты, наконец, телефонную трубку, — сказала София, — сколько можно стоять, держа ее в руках?

Мэри растерянно глянула на свою руку.

— Да, в самом деле, я совсем забыла о ней. Женщины уселись на диван и Мэри жадно допила

бокал минеральной воды.

— После этого разговора у меня так сушит в горле, София.

— И не мудрено, ведь ты сильно волновалась.

— А волнений мне предстоит куда больше, ведь я поговорила только с Мейсоном, а теперь должна буду объясниться с Марком.

— Что ж поделаешь, — София наполнила бокал, — ясно, разговор у вас будет не из приятных.

— Но я сама виновата, — Мэри закрыла лицо руками, — я ведь тебе уже говорила, София, в этом есть и доля моей вины.

— Не нужно укорять себя в том, чего ты не делала.

— Не делала? — возмутилась Мэри, — да я сама спровоцировала Марка и я боюсь, в разговоре со мной он это почувствует. Поймет, что я ощущаю себя виноватой и тогда…

Мэри не договорила.

— Ну что тогда? — как можно более ласково спросила София.

— И тогда, он сможет победить меня. А я этого совсем не хочу.

— Постарайся быть с ним сдержанной, не давай волю чувствам и тогда, думаю, ваш разговор получится.

— Да, тебе легко говорить, — сказала Мэри, а мне… Что делать, если чувство вины не покидает меня. Не нужно думать об этом.