Санта–Барбара I. Книга 3

ГЛАВА 2

— Тэд и Хейли в поисках любовного гнездышка. — Джулия Уэйнрайт — лучший адвокат от защиты. — СиСи и София — приятные воспоминания прошлого. — Августе хочется верить в честность Гранта. — Марк Маккормик выступает против аннулирования брака. — Странное предложение Сантаны Кастильо.

Тэд сидел в дикторской студии KUSB. Телефонные аппараты буквально разрывались от звонков. Он еле успевал поднимать трубки, перед ним стояло два аппарата и два — перед Хейли. Тэд говорил в трубку:

— Шесть комнат. Нет, по–моему, для меня это многовато.

— Что вы сказали?

— Да нет. Я просто не смогу платить за такие шикарные апартаменты. Спасибо вам за заботу. До свидания.

Хейли прижимала к уху трубку черного телефонного аппарата, а в руке уже держала красную.

— Да, говорите.

— Да–да, я всегда любила жить на природе.

— Окна с видом на океан? Это же прекрасно.

— О, простите, но такая цена нас не устроит.

— Почему нас? Потому что мы будем жить вдвоем.

— Спасибо, за поздравление. Извините и еще раз спасибо за беспокойство.

Хейли прижала красную трубку.

— Да, KUSB, — почти выкрикнула в микрофон Хейли.

— Да нет, такое предложение нам не подойдет. Извините.

— Да, — да, Тэд не сможет помогать вам на ферме и это слишком далеко от города.

Она положила трубку на рычаги красного аппарата. Телефоны звонили, а Хейли и Тэд смотрели друг на друга.

— Ну что? Будем поднимать трубки? — спросил Тэд.

— У меня такое чувство, — сказала Хейли, — что когда слишком много предложений, ни одно из них тебе не подходит.

— По–моему, и ты отказываешься, — улыбнулся Тэд.

— Я отказываюсь, глядя на тебя. Ну, согласись, в самом же деле — нельзя жить на ферме и ездить каждый день в город. Это слишком далеко.

— А я тебе и не предлагаю такой вариант.

— Но предлагают твои слушатели, — сказала Хейли, — ведь это ты спровоцировал их на звонки. А теперь вместе мы должны расхлебывать.

— Хейли, они все равно не успокоятся, будут предлагать и предлагать, независимо от того, берем мы трубки или нет. Так что мы должны пропустить через себя уйму этих телефонных звонков. И лишь потом настанет относительное спокойствие.

— Да, — кивнула Хейли, — думаю, нам придется начать вновь.

— Ну давай. Раз, два, три! — скомандовал Тэд и они с Хейли одновременно подняли по телефонной трубке.

— Да, это радиостанция KUSB, — сказал Хейли, — я слушаю вас.

— Нет, такое нам не подойдет.

— Да потому что должно быть хотя бы одно окно, хотя бы маленькое. Но жить совсем без света невозможно. Спасибо за беспокойство.

Хейли положила трубку.

— Спасибо, я записал ваш номер, — закончил свой разговор Тэд.

Музыка, пущенная в эфир, уже подходила к концу. Тэд замахал руками на Хейли, чтобы она скорее заканчивала разговор. Та одним щелчком отключила все контактные телефоны, кроме основного. Этот аппарат стоял на столе Тэда. Тэд надел на голову наушники и, выключив музыку, вышел в эфир:

— Привет, ребята! — голос его звучал радостно.

Чувствовалось, что парень доволен. Ведь его слушатели в трудную минуту поддержали его. И пусть пока еще ни одно из предложений не пришлось им по вкусу! Перспектива была! Он мог на них рассчитывать.

— Привет! Спрячьте, пожалуйста, ваши двадцатипятицентовые монетки подальше. Вы монополизировали в нашем городе все телефонные автоматы. Я и не думал, что у нас в Санта–Барбаре живет целая Армия Спасения. Спасибо вам всем, кто позвонил мне сегодня. Независимо от того, принял я ваше предложение или нет. Чувствую, что мне не придется спать на скамейке в парке. Слышите, сколько у меня ваших предложений? — Тэд принялся шелестеть перед микрофоном листками бумаги с записанными адресами.

Хейли неслышно ступая, подошла к столу и улыбнулась Тэду.

"Мол, все отлично, мы с тобой выпутаемся. Найдем, где жить".

Хейли заметила на пульте то загорающуюся, то потухающуюся лампочку и показала на нее Тэду.

— О, важный звонок, — сказал в микрофон Тэд, — секундочку, я соединюсь с вами. Думаю, ребята, это еще одно предложение, и хотя у меня уже предостаточно адресов, я заранее благодарен звонящему.

Он снял трубку.

— Тэдди, — послышался из трубки вкрадчивый женский голос. Было такое впечатление, что она говорит шепотом, но в самый микрофон.

— Мы знакомы? — спросил Тэд.

— В прямом смысле — нет, — голос звучал ласково и в то же время таинственно.

Хейли стояла за спиной у Тэда, она чувствовала себя довольно уставшей. Последние несколько часов беспрерывных телефонных разговоров измотали ее окончательно. Ей хотелось узнать, о чем сейчас думает Тэд, с кем разговаривает. Но Тэд показал ей рукой, чтобы она вышла за дверь.

"Почему? — подумала Хейли, — почему он не включил этот телефонный звонок в эфир? Ведь было бы неплохо вознаградить хоть таким образом звонивших людей".

Но Тэд прикрыл микрофон рукой и Хейли ничего не оставалось как выйти из студии.

— Я, кажется, догадался, — наконец‑то сказал Тэд, — привет, Роксана. Я уже узнаю твой голос.

— Мне это приятно слышать, — сказала звонившая женщина.

— Ну что! — деланно воодушевился Тэд. — Как жизнь?

На другом конце провода наступило молчание, но не очень долгое.

— Если быть честной, то я огорчена.

Этот шепот доходил до самой глубины души Тэда, он приятно холодил и в то же время возбуждал. На всякий случай Тэд осмотрелся. Да, Хейли вышла.

— И позвольте узнать, Роксана, почему вы огорчены? — Тэд злился на себя, что называет эту женщину вымышленным именем.

Ведь это явно была кто‑то из его знакомых, та, которую он встречал, наверное, чуть ли не каждый день. И вот теперь не мог узнать ее по голосу. Ясно, что она постаралась чуточку изменить тембр, но ведь что‑то всегда остается от прежнего знакомого голоса.

Как Тэд ни напрягался, но никак не мог вспомнить. Этот голос стал для него теперь чем‑то отдельно существующим, самостоятельным. И он понимал, что даже если одна из его знакомых, подруг, скажет ему, что это она — Роксана, звонившая по телефону — он не поверит, этот голос уже вошел в его душу сам по себе, стал привычным.

— Так как понимать мне твое огорчение? — наконец‑то, повторил Тэд.

В трубке послышался долгий томный вздох.

— Бедняжке Тэду негде сомкнуть глаз? Я бы взялась решить этот вопрос. Ведь это ужасно, что тебе, бедненький, негде выспаться! Да я готова посыпать свою голову пеплом.

Тэд мог бы поклясться, что слышит в трубке шорох женской одежды. Он прикрыл глаза и попытался представить себе Роксану. Но вместо лица возникало расплывчатое пятно, а все остальное представлялось очень отчетливо.

Ему подумалось, что это молодая девушка, которая сидит в одном белье на кресле, прижимая плечом к уху телефонную трубку. Ее рука скользит по кружевному белью и оно издает этот странный шорох Рука сжимает грудь, потом опускается ниже к животу… поглаживает черные чулки…

Спохватившись, Тэд понял, что слишком долго молчит.

— Роксана, — сказал он, — пепельные волосы давно вышли из моды.

— Тэдди… — снова зашептала женщина.

Теперь он готов был поклясться, что слышит позвякивание браслетов на ее руке.

- …ты в состоянии дотянуться до карандаша? Тэд услышал постукивание ноготками до телефонной

трубке.

— Да. А зачем?

— Ты, Тэдди, недогадлив. Так дотянешься до карандаша?

— Попробую, он у меня недалеко, — Тэд вытащил карандаш, прикрепленный к наушникам, — карандаш у меня в руке, что дальше?

На другом конце провода снова послышался вздох, так словно бы то, что в руках Тэдди оказался карандаш, принесло звонившей громадное облегчение.

— Запиши, один адресок.

— Твой адрес? — уточнил Тэд.

— Нет, но квартирка супер. Там ты совьешь себе уютное гнездышко.

Тэд подвинул к себе лист бумаги и записал адрес.

Отложив телефонную трубку, он сидел, не снимая наушники. В них звучала легкая веселая музыка. А на душе у Тэда было тревожно. Он никак не мог смириться с тем, что до сих пор не узнал, кто эта женщина.

Можно было, конечно, спросить ее напрямую, но Тэд почему‑то был абсолютно уверен, что она не признается.

— Кто это был? — спросила Хейли, вновь входя в дикторскую.

Тэд пожал плечами.

— Да просто еще один адрес. Может, нам с ним и повезет.

— Может быть, — согласилась Хейли, — а может и нет.

— Теперь у нас с тобой, Хейли, работы на целый день. Нужно объехать все адреса.

— С которого начнем? — оживилась девушка, — давай возьмем все карточки, перетасуем, как колоду карт и я вытяну. Возможно, это будет лучший адрес.

Тэд сначала и хотел так сделать, но потом сжульничал. Он и в самом деле сложил все карточки вместе, но последнюю, самую нижнюю, вытянул сам — ту, на которой был адрес, подсказанный Роксаной.

— По–моему, ты жульничаешь, — сказала Хейли.

— Интересно, а в чем заключается мой обман? — возмутился Тэд.

— Но мы же договорились, что тянуть буду я.

— Неужели это худшая из всех? Может с ней нам повезет?

Хейли взяла карточку с адресом в руки, повертела ее, как будто это что‑то могло ей дать.

— По–моему, неплохо. Район не хуже, чем все остальные, — сказала она.

— Ну и прекрасно. Дождемся, когда кончится эфир и поедем смотреть нашу квартиру.

— Ты говоришь так, будто знаешь, что этот адрес будет окончательным. Как будто нет всех остальных?

— А почему бы и нет? Зачем нам долго выбирать? Мне кажется, это квартирка как раз то, что нам нужно, если, конечно, звонивший не обманул нас.

— Да, комната, кухня, — задумчиво проговорила Хейли, — это отлично — не слишком мало и не слишком много. Для начала подойдет.

— Ладно, Хейли, пожалуйста, не мешай. Иди на контактные телефоны. А я буду дальше вести эфир.

Тэд подвинул регулятор, музыка стала утихать.

— Ребята! — крикнул он в микрофон, — большое вам спасибо. У меня в руках целая стопка адресов и теперь мне понадобится несколько дней, чтобы их все объехать. Надеюсь, все сложится отлично и я не буду больше ночевать на улице как бездомный.

После окончания эфира Хейли поджидала Тэда в машине на улице. Ей не терпелось как можно скорее поехать посмотреть квартиру, которая, возможно, станет их прибежищем. Тэд, казалось, не спешил. Он набросил на плечи куртку и остановился перед дверью.

Хейли это начало раздражать — она видела сквозь стекло, что Тэд не спешит. Но идти самой навстречу ей не хотелось. В конце концов, что‑то же он там думает, если так поступает.

"Роксана… Роксана, — думал Тэд, — кто же она все‑таки такая? Почему не хочет называть своего имени? Женщины всегда стараются сделать из себя загадку, а нам мужчинам, приходится ее разгадывать. И хоть бы ответ был важным, а то, скорее всего, никакой мистики. Да, но почему этот звон браслетов и шорох белья так врезаются в память".

Тэд провел рукой по лбу, по щеке.

"Она, наверное, могла бы стать неплохим режиссером: знает, как воздействовать на психику. Она прекрасно понимает, как я буду прислушиваться к ее голосу и специально изменяет его, знает, что я пойму, шелестит это бумага или белье, звенит бокал или же браслеты на руке… и постукивание ногтями по микрофону. Я прямо‑таки представляю себе эти длинные твердые ногти, досмотренные, аккуратно покрытые лаком… Какого черта я обо всем этом думаю? — оборвал сам себя Тэд, — Хейли меня уже ждет, мы должны ехать смотреть квартиру. Да, квартиру, подсказанную мне Роксаной. А может плюнуть на этот адрес и поехать сразу по другому, а туда вообще не заезжать?"

Но любопытство взяло верх.

"Может, Роксана владелица этой квартиры? Тогда я смогу ее увидеть".

Тэд неспеша подошел к автомобилю, сел за руль.

— Ты какой‑то грустный, — сказала Хейли, — по–моему, ты совсем не рад тому, что мы едем выбирать себе квартиру

— Да нет, Хейли, я радуюсь, но посмотри, какой список.

— А зачем он нам весь? — весело сказал Хейли, забирая из рук Тэда ворох карточек, — мы можем остановиться на самой первой, если она, конечно, меня устроит Но судя по–твоему описанию — это просто чудесная квартира.

— Да я еще сам ее не видел. Но звонивший рассказал мне о ней довольно подробно.

— Это был мужчина? осторожно спросила Хейли.

— Кто?

Тэд будто бы не понял.

— Звонил мужчина или женщина?

— Ну, Хейли, столько звонков разве можно запомнить, — соврал Тэд, — по–моему, все‑таки женщина.

Тогда говори о ней в женском роде, Хейли хлопнула рукой по приборному щитку.

— Тэд, давай, поехали скорее. Мне не терпится заняться делом

Тэд резко вывел машину со стоянки и они понеслись по улицам Санта–Барбары.

Дом располагался не очень далеко от центра, по крайней мере, не на самой окраине. Остановив машину, Тэд огляделся — место и в самом деле было чудесное.

Невдалеке синел океан, на нем виднелись паруса яхт.

— Здесь красиво! — сказала Хейли, — я даже не хочу вылезать из машины.

— Ты что, собралась жить в автомобиле? — улыбнулся Тэд.

— Да, если нам не удастся снять квартиру здесь, я согласна снова спать в спальном мешке под какой‑нибудь скалой. И пусть по мне бегают крабы. Здесь очень красиво.

— Хорошо, — сказал Тэд, — значит, остановим свой выбор на этой квартире.

— Но ты даже не видел ее. Может этот адрес — глупая шутка, — Хейли вышла из машины вслед за Тэдом.

Квартира и в самом деле была отличной. Хейли ходила по пустым комнатам, зачем‑то заглядывала во встроенные шкафы. Ей очень здесь нравилось, она была просто вне себя от счастья.

— Здесь так отлично, Тэд! Мне ужасно здесь нравится.

— Вот и хорошо, — улыбнулся парень, — я счастлив за тебя. Да, квартирка отличная.

— Мне все нравится, — сказала Хейли, — правда, всего лишь одна комната.

— Я понимаю, двухкомнатная была бы просторнее, — задумался Тэд, — но все‑таки есть кухня, да и мы с тобой, Хейли, не гиганты.

Девушка улыбнулась.

— Хейли, давай поспешим, нам нужно успеть выполнить все формальности.

Хейли только сейчас вспомнила, что в мире кроме них существует еще кто‑то другой. Тэд вернул ее на землю.

— Хейли, ты не о том думаешь, нам нужно внести гарантийную сумму, а потом мы поедем с тобой в комиссионный магазин. Купим кое–какую мебель и перевезем ее сюда.

— И это будет наша первая квартира, — рассмеялась Хейли.

Она подошла к стене и провела рукой по чуть шероховатой, гладко окрашенной поверхности. Ей нравилась эта прохладная и светлая комната.

— Наша первая с тобой квартира, — задумчиво повторила она.

— Хейли, а я знаю, о чем ты думаешь. Девушка обернулась, глаза Тэда лукаво светились.

— Нет, Тэд, ты не то подумал. Я мечтаю о том, как мы с тобой въедем сюда.

— Я тоже.

Тэд подбежал к Хейли, подхватил ее на руки и закружил по комнате. Девушка весело смеялась, Тэд тоже.

— Тэд, прекрати, — кричала Хейли и стучала кулаком по его груди, — сейчас же опусти меня на пол.

Тэд, наконец, устал и поставил Хейли. Она отдышалась и сказала:

— Тэд, а ты знаешь, кто звонил тебе, предлагая снять эту квартиру? Мы должны отблагодарить этого человека.

— Э–э. Конечно, знаю, — замялся Тэд, — я поблагодарю ее, когда она вновь позвонит на станцию.

— А почему ты не хочешь поблагодарить лично? — изумилась Хейли, — мы бы могли что‑нибудь ей подарить. Тэд, давай так с тобой и сделаем. Так кто эта женщина?

Хейли бросила быстрый взгляд на Тэда. И по его замешательству сразу поняла, в чем дело.

— Это… — начал Тэд, но тут же замолчал. Он понял — Хейли обо всем догадалась.

— Так это была Роксана? — уже без надежды на ответ спросила она, — можешь не отвечать, Тэд, я знаю, это была она.

— Да, — угрюмо сказал Тэд, — но что это меняет? Ведь квартира‑то отличная. Неизвестно, нашли бы мы что‑нибудь подобное по другим адресам.

— Тэд, мы срочно должны уехать отсюда. Я не могу здесь оставаться.

— Хейли, успокойся. Ну скажи, пожалуйста, что изменилось оттого, что ты узнала, кто нам дал адрес?

— Нет, Тэд, мы должны отсюда уехать. Роксана не даст тебе житья. Она постоянно будет преследовать нас.

— Ну что ты такое говоришь, Хейли? Она, по–моему, хороший человек, подсказала нам адрес и мы должны быть ей благодарны. В конце концов это право каждого: представляться настоящим именем или вымышленным, быть узнанным или оставаться инкогнито.

— Она не даст нам житья, — повторила Хейли.

— Ты не права. Ведь Роксана не появилась в студии, и как ты думаешь, почему? Она специально изменяет свой голос, она не хочет попадаться нам на глаза, не хочет быть узнанной. В конце концов, она знает где я работаю и если бы она хотела помешать нам с тобой жить, то давно бы уже появилась.

— Хорошо, Тэд, — Хейли кокетливо пожала плечами, — в любом случае, я сумею разобраться с ней, даже если она появится.

— Я очень в этом сомневаюсь, — поспешил с ответом Тэд, — вряд ли она когда‑нибудь предстанет перед нами.

— А зачем тогда весь этот маскарад — измененный голос, томный тон? — Хейли, прищурившись смотрела на Тэда.

Тот, сам не зная почему, почувствовал себя виноватым перед ней.

— Ну почему ты так на меня смотришь, Хейли? Что я такого сделал? Ведь это не я звоню Роксане, а она звонит мне. И кстати, иногда из этого получается что‑то хорошее. Вот как сегодня.

— Да. Но мне очень интересно, Тэд, с какой эта стати она о тебе так заботится?

Тэд отошел к стене, прислонился и стал рассматривать Хейли, стоявшую посреди комнаты. С каждым днем ему все больше и больше нравилась эта девушка.

— Понятно, — протянул он, — теперь ты будешь мой ангел–хранитель и если какая‑нибудь Роксана решит вмешаться в нашу жизнь, ты дашь ей отпор.

— Ну конечно же, дам, — Хейли неспеша направилась к Тэду.

Она подошла к нему, провела рукой по плечу, по груди.

— Да, Тэд, я — специальный ангел–хранитель. Моя специальность — оберегать мужчин от женщин. Сейчас я буду оберегать тебя.

Тэд притянул Хейли к себе и обнял. Та уперлась одной рукой в стену, а другой обхватила Тэда за шею. Они поцеловались.

Целовались они долго, ожидая, кто же первым прервет поцелуй. Наконец, Хейли оттолкнулась ладонью от стены и уткнулась лбом в грудь Тэда.

— Ну почему ты такой вредный?

— А в чем дело? — спросил Тэд, поглаживая девушку по голове.

— Ты называешь меня ангелом, а относишься ко мне без должного уважения.

— Тебе не хватает уважения? — улыбнулся парень, — ну что ж, мой ангел, у меня есть к тебе определенное предложение.

— Какое? — Хейли запрокинула голову.

За окном понемногу темнело, но они, казалось, не замечали этого.

— Хейли, мое предложение заключается в том, чтобы опробовать кровать. Ведь это единственное, что нам досталось вместе с квартирой.

Хейли тяжело вздохнула.

— Да, Хейли, выбор квартиры всегда определяется кроватью: плоха она или хороша. В этом весь секрет. Ведь все делают вид, что выбирают квартиру по количеству комнат, по планировке, а на самом деле их интересует только кровать.

Вначале Хейли по простоте душевной воспринимала его слова всерьез, но заметив веселый взгляд, поняла, что ее разыгрывают.

— Давай проверим, подойдет кровать нам? И это будет самый веский, самый убедительный довод.

Но Хейли не была бы женщиной, если бы не сказала:

— Нет, Тэд, постель подождет. Сперва нужно внести гарантийную сумму, иначе представь, появятся хозяева, а мы еще, не заплатив за квартиру, развлекаемся на их кровати.

— Ну что ж, может ты и права, — согласился Тэд. — И так, каков наш дальнейший план?

Хейли схватила Тэда за руку и потащила на улицу.

— Сначала мы внесем гарантийную сумму, а потом эта квартира будет в нашем распоряжении. Затем поедем в комиссионный магазин, купим мебель, обставим квартиру и только потом, Тэд, ты вспомнишь о кровати. Поклянись мне: сперва дела, а потом — развлечения.

— Это довольно грустно, — сказал Тэд, — я бы изменил последовательность: сначала постель, потом гарантийная сумма, а потом уже мебель.

— Ты невыносим, — сказала девушка, подбегая к машине.

— Именно, за это ты меня и любишь.

— А тебя не за что больше любить, — улыбнулась Хейли, опускаясь на сиденье, — ну чем тебе не нравится здесь? Сиденья мягкие и вполне удобные. Даже можно отбросить спинки.

— Нет, Хейли, ты сама меня убедила. Сначала залоговая сумма, потом мебель, а потом постель. К тому же нам в самом деле не стоит спешить.

— А по–моему, спешить стоит, — Хейли положила руку на плечо Тэду, — у меня все не выходит из головы твой разговор с Роксаной по телефону.

— Ну что, что особенного было в этом телефонном разговоре? Мне звонили, наверное, десятки человек, предлагали квартиру. И было бы странно, если бы Роксаны не было среди них. Ведь она никогда не забывает о нашей радиостанции. На твоем месте, Хейли, я бы радовался, что у нас есть такой преданный слушатель.

— А я и радуюсь, неужели по–моему лицу не видно? Хейли попробовала улыбнуться, но улыбка получилась довольно кислой.

Тэд наморщил лоб.

— Хейли, если тебя не устраивает, что эту квартиру предложила нам Роксана, давай откажемся от нее. Ведь еще не поздно и ты не будешь допекать меня своими расспросами. Я знаю о Роксане столько же, сколько и ты.

— Проклятая Роксана, — проговорила Хейли, — вечно она суется не во время, в самый неподходящий момент. Только я начинаю чувствовать, что ты по–настоящему меня любишь, случаешься, делаешь что‑то для меня, как возникает она. И я начинаю быть обязанной ей. Тэд, ведь сколько я не буду жить в этой квартире, полгода, год, я буду помнить, что обязана ей Роксане. Хотя это и неплохо чувствовать себя кому‑то обязанной. Ведь не мы просили Роксану звонить нам.

— Да не мы.

— А кто сам посылал в эфир сигнал "SOS"? Кто говорил, что ему негде сомкнуть глаз и он будет вынужден спать на лавке?

— Ну, конечно же, я, — рассмеялся Тэд, — но я заботился не только о себе. Вспомни, как ты визжала, когда обнаружила в своем спальном мешке краба. Хейли улыбнулась.

— Я думаю, Тэд, это была самая прекрасная ночь в нашей жизни. И этого краба я запомню надолго, он так забавно запутался в моих волосах. А я, глупая, подумала, что это скорпион.

— Да, Хейли, это я обманул тебя, а ты и поверила. Но они и в самом деле, эти маленькие крабы похожи на скорпионов. Я думаю, нам никогда больше не придется ночевать на пляже. Ведь у нас с тобой будет своя квартира.

— Если мы с тобой, Тэд, еще посидим в машине и ничего не будем делать, то нам ничего не останется как только ночевать на пляже. Ведь квартиру мы с тобой упустим, мебели не купим…

Дальше не перечисляй, — остановил ее Тэд.

— Неужели ты рассчитываешь, что и тут тебе поможет Роксана? — спросила Хейли.

— Да что ты заладила — Роксана, Роксана? В конце концов мы прекрасно могли бы обойтись и без нее. И может быть обойдемся? — Тэд пристально посмотрел на Хейли.

— А нет, не стоит слишком много думать о ней, — предложила Хейли, — квартира тебе нравится?

— Да.

— И все, едем вносить залоговую сумму.

Тэд запустил двигатель и они медленно поехали по улице. Вдалеке в океане медленно двигались белые треугольники парусов спортивных яхт. Временами среди них проносились моторные катера и Тэд провожал их завистливым взглядом.

— Ты хотела бы сейчас оказаться на пляже? — спросил он.

— Тэд! Тебе все время в голову приходят самые неподходящие мысли. То, не сделав дело, ты вспоминаешь о постели, то теперь предлагаешь свернуть на пляж.

— Да нет, Хейли, я просто хотел помечтать. Ведь всегда приятно в мыслях оказаться вдалеке от дел. Я, правда, хотел бы очутиться с тобой на пляже.

— С того момента, Тэд, прошло не так уж много времени. Я еще помню этого противного краба в волосах. Не понимаю только, как ты мог быть таким бессердечным и сказать, что это скорпион?

— По–моему, это ты сама сказала

— А по–моему — ты.

— Давай не будем спорить.

— Нет, все‑таки ты, Тэд, обманул меня, назвав краба скорпионом.

— Я больше не буду так глупо шутить, я сразу подложу тебе в спальный мешок настоящего скорпиона и тогда тебе, Хейли, не будет меня в чем упрекнуть.

Девушка рассмеялась, положила голову на плечо Тэда и принялась мерно покачивать ею. Это нехитрое движение успокоило Тэда, он почувствовал себя увереннее.

Улица была пуста, солнце опускалось за горизонт.

— Хейли, посмотри, как красиво, — Тэд показал рукой в окно автомобиля, — как красиво садится солнце.

— По–моему, мы видим это каждый день, — сказала Хейли, — и каждый день это выглядит по–новому. На закат можно смотреть бесконечно, мне он нравится.

— Больше, чем я? — улыбнулся Тэд.

— Ну конечно, больше, чем ты. Ведь закат вечен, а ты нет.

— Я могу и обидеться, — Тэд повел плечом и голова Хейли соскользнула на спинку сиденья.

— По–моему, ты начинаешь мне хамить, — предположила Хейли.

— А я этого и не скрываю, — на лице Тэда появилась улыбка, — потому что впереди у нас еще долгая жизнь и нужно испробовать все, что только доступно. Не одни же удовольствия?

Хейли покорно кивнула.

Джулия Уэйнрайт сидела в "Ориент–Экспресс" за одним из столиков. Она уже двадцать минут ждала свою сестру. Джулия крутила в руках стакан, до половины наполненный апельсиновым соком. Ожидание угнетало ее и нервировало.

"Ну сколько, в конце концов, можно ждать? — думала она, — я сижу здесь как идиотка, на меня смотрят люди. Еще чего доброго подсядет какой‑нибудь дурак и начнет спрашивать, свободна ли я. А вид у меня такой, словно я пришла познакомиться с мужчиной".

За спиной у Джулии раздались осторожные шаги. Она обернулась: за ней стоял высокий молодой мужчина с коротко стрижеными волосами — Ричард.

— Привет, Рич, — сказала Джулия, совсем не обрадовавшись этой встрече.

— Привет, Джулия, — Ричард не спрашивая разрешения отодвинул стул и присел за столик.

Он окинул взглядом пустой столик.

— Джулия, тебе что‑нибудь заказать? Может ты хочешь поужинать?

— Нет, Рич, спасибо, мне ничего не нужно, — Джулия картинно принялась пить апельсиновый сок маленькими глотками. — Это все, что я заказала себе на ужин, больше мне и не надо.

Рич извинился, отошел к своему столику и принес стакан минеральной воды.

— Ну что ж, можно посидеть и поболтать.

— А кто тебе сказал, Рич, что я собираюсь с тобой болтать?

— Если не секрет, Джулия, что ты тут делаешь? Джулия прикрыла глаза.

— Я жду свою сестру.

Рич, явно не удовлетворенный таким коротким ответом, решил все‑таки продолжить разговор.

— А как поживает самый известный адвокат от защиты? — он прищурившись посмотрел на Джулию.

— Спасибо за комплимент, но я никогда больше не собиралась выступать от защиты. Это, Рич, мое последнее дело. Было бы неправильно вторично совершать ту же самую ошибку. И если ты хочешь поговорить со мной, Рич, то лучше окажи мне одну услугу…

Рич не знал, о чем его сможет попросить Джулия. На всякий случай он ответил:

— Попробую.

— Ты можешь мне рассказать о клубе? Рич ушел от ответа:

— Я мечтаю, чтобы я сам смог совершить такую же ошибку, Джулия. Дело Лорана принесло тебе огромную славу и, может быть, ты за ужином поделишься секретами своего мастерства.

"Ну вот, — подумала Джулия, — так я и предполагала. Подсядет дурак и начнет выяснять, свободна ли я вечером. Мне уже предлагают ужин в обмен на беседу".

— Рич, по–моему, я не давала тебе повода. Интересная у меня репутация в городе, если меня собираются купить за жалкий ужин. Нет, мистер, я не продаюсь.

Рич досадливо щелкнул пальцами. После такого обмена любезностями продолжать разговор не имело смысла. Джулия с сожалением отставила свой недопитый стакан в сторону, поднялась из‑за стола и, демонстративно игнорируя Рича, подошла к телефонному аппарату, стоящему на стойке бара. Но и тут ей не дали спокойно позвонить сестре. К ней подошел Мейсон Кэпвелл.

— Ты отличный адвокат, Джулия, мальчики отлетают от тебя как мячики. Почему ты такая злая?

— Мейсон, — расплылась в приторной улыбке Джулия, сделав вид, будто только сейчас его заметила, — ты открыл свои филиалы в каждом городском баре?

Она оперлась на стойку и пристально посмотрела в глаза Мейсону. Тот не выдержал ее приторной улыбки и насмешливого взгляда.

— Джулия, что с тобой? — изумился Мейсон, — ты выиграла знаменитый процесс, Дэвид молится на тебя как на икону, а ты ведешь себя по–глупому, словно ты школьная королева бала и обнаружила, что бриллианты в твоей короне — фальшивые.

— Мне не нравится твой снисходительный тон, — развязно сказала Джулия.

Мэйсон ей возразил.

— По–моему, это у тебя расшатались нервы. Я бы на твоем месте, Джулия, отложил все бракоразводные процессы, контракты и занялся тем делом, которое отвечает твоим наклонностям.

Джулия насторожилась: Мейсон явно готовился сказать какую‑нибудь очередную гадость.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, Джулия, что у тебя лучше всего получится открыть салон красоты.

Комплимент вполне удался — Джулия улыбнулась и ее настроение немного улучшилось. Но оставлять без ответа такую небезобидную шутку Джулии не хотелось. Она грозно посмотрела на Мейсона и молча отошла от стойки.

Рич развел руками и глянул на Мейсона. Тому ничего не оставалось делать как повторить тот же жест.

— Я просто пошутил, — сказал Мейсон, — а по–моему, Джулия восприняла это всерьез.

Уже был поздний вечер, даже скорее ночь, СиСи и София сидели на парапете прибрежного ресторана. На СиСи был строгий черный костюм и большая блестящая бабочка, София была в вечернем платье.

— Тебе приятно вспоминать прошлое? — спросила женщина.

— Нет, — покачал головой СиСи.

Они замолчали и в наступившей тишине было слышно как накатываются на пляж небольшие волны. Их тихий шелест согревал душу и не давал думать о плохом.

— СиСи, — наконец София нарушила молчание, — ты считаешь, что я притворялась?

София ждала. Но СиСи молча смотрел в сторону, туда, где под порывами легкого ветра раскачивались ветви белой акации.

— СиСи, так ты считаешь, что я притворялась? Ну почему ты молчишь?

— Я просто не хочу отвечать, — СиСи положил руку на плечо Софии.

— Ты считаешь, что мне, все‑таки, нужно было выйти замуж? — спросила женщина. — Нет, СиСи, в моих чувствах, мыслях и словах не было фальши. Почему ты молчишь, СиСи? Ответь что‑нибудь.

— Мне просто хорошо, — сказал СиСи, — и я хочу слышать. Мне не важно, о чем ты сейчас говоришь, я просто слушаю твой голос.

— Я была искренна, СиСи, ты мне не веришь? Мистер Кэпвелл покачал головой.

— Всю жизнь, София, я придерживался крайних взглядов. Даже не знаю почему, наверное, так легче жить. Сейчас ты, София, чиста и непорочна и мне не хочется вспоминать все придуманные мной эпитеты.

Мужчина и женщина сидели молча, слушая шум прибоя. Внезапно над их головами пролетела испуганная кем‑то чайка. София, закинув голову, проводила ее взглядом. На фоне черного неба, прямо‑таки горело белое оперение птицы, выхваченное из темноты фонарем.

— Знаешь, СиСи, кого я больше всего боялась в день нашей свадьбы?

СиСи настороженно посмотрел на свою бывшую жену.

— И кого же, интересно?

— Конечно же тебя, — улыбнулась София. — Я панически боялась тебя, боялась чувств, боялась любви.

— Почему ты боялась любви?

— Потому что это единственное, что невозможно контролировать. Когда любишь — совершаешь всякие глупости, а я не хотела выглядеть глупой.

СиСи рассмеялся, рассмеялась и София. Их смех уничтожил последнюю преграду, которая еще существовала между ними. София, блаженно улыбаясь, положила свою голову на плечо СиСи.

— Я тогда безумно любила тебя и поэтому боялась.

— Спасибо за признание, София.

— И тебе спасибо за этот вечер. СиСи покачал головой.

— Нет, София, вечер еще не закончился, благодарить рано.

— Я очень благодарна тебе, — сказала София, — несмотря ни на что. Мы вновь стали друзьями. Это очень много для меня значит. Спасибо, СиСи, это большой подарок для меня.

Мистер Кэпвелл покачал головой.

— София, я не хочу быть для тебя просто другом.

— Ты хочешь большего? — спросила София.

— А почему бы и нет?

— Но ведь у нас уже было большее и ничего не получилось. Может, лучше оставаться друзьями?

— Не знаю, — сказал СиСи, — может оно и лучше, но…

София не дала ему договорить.

— У друзей не может быть такого чудесного праздника как день свадьбы.

СиСи поднялся и взял Софию за руку. Женщина тоже встала. Она чувствовала торжественность момента. СиСи заглянул в ее широко раскрытые глаза.

— Сегодня, София, я хотел бы быть твоим мужем. Женщина ничего на это не ответила, лишь только

немного приоткрыла губы. И СиСи понял этот знак: он наклонился и поцеловал жену. Та крепко обхватила его за шею и прильнула к нему всем телом.

— Самое странное, — сказал мистер Кэпвелл, — я сейчас не допускаю мысли о том, что наша любовь может когда‑нибудь иссякнуть.

София улыбнулась.

— По–моему, мы и в самом деле начинаем говорить друг другу глупости. Может, опомнишься, СиСи?

— Я не хочу совершать рациональные поступки. Мне нравится этот вечер, мне нравишься ты и почему я должен говорить не то, что думаю?

— А ты говори о чем думаешь.

— А ты, София, не обидишься?

— Но ведь ты же любишь меня и не скажешь ничего лишнего?

СиСи задумчиво глядел в темноту поверх головы Софии. Ее открытое вечернее платье горело в сумерках фосфорическим светом, совсем так же, как линия прибоя — так же бело и отчетливо.

Грант Кэпвелл поднялся по сходням на борт яхты Лайонела Локриджа. Лайонел поприветствовал Гранта, а Августа настороженно смотрела на вошедшего. Лайонел подошел к столу, полистал документы.

— Ты их уже просмотрел? — спросил Грант.

— Да, — кивнул Лайонел, — я достаточно внимательно все изучил, но меня кое‑что беспокоит.

— И что, бумаги не в порядке? — спросил Грант, улыбнувшись в свои коротко остриженные усы.

— Нет, с юридической точки зрения бумаги выполнены безукоризненно, но мне, Грант, потребуются гарантии.

Грант улыбнулся.

— Я что‑то не совсем понимаю тебя, Лайонел. Лайонел вновь полистал бумаги, как будто там

могло что‑нибудь измениться.

— Мне нужны гарантии, Грант, ведь я должен вернуть свой дом, имущество…

— А–а, — наконец‑то Грант понял Лайонела, — ты боишься, что предательство передается по наследству? Так вот, СиСи и я — это совсем разные люди.

Августа с недоверием смотрела на Гранта. Ей не хотелось сомневаться в его порядочности, но в то же время воспоминания о происшедшем с ней и ее мужем по вине СиСи, не давали Августе возможность поверить в честность Гранта.

— Грант, — начал Лайонел, — в случае чего я даже не смогу подать на тебя в суд.

— Да, Лайонел, я понимаю тебя, за годы общения с моим братом ты набил себе немало шишек. Но я же тебе сказал — предательство не передается по наследству.

Августа напряженно смотрела на Лайонела.

— Ну что, ты не передумал?

— Нет.

Лайонел нагнулся и подписал договор. Августа облегченно вздохнула.

— Может быть, все будет хорошо?

— А теперь — твоя подпись, — Лайонел протянул Гранту бумагу и ручку.

Но тот даже не пошевелил рукой. Лайонел так и остался стоять с листом бумаги и с ручкой в руках.

— В чем дело, Грант? Я свою подпись поставил, а ты почему не хочешь подписывать?

— Я это сделаю, — улыбнулся Грант, — но лишь после того, как узнаю одну вещь.

— Что ты еще от меня хочешь?

— Я должен знать, кто украл деньги моего отца.

Августа, которая только что успокоилась, вновь ощутила странную дрожь во всем теле. Она физически ощущала силу Гранта, его напористость и умение убеждать.

— Ну что ж, Грант, если ты считаешь, что так будет лучше — пожалуйста.

Лайонел порылся в бумагах, словно бы показывая — он что‑то ищет, но на самом деле он давно подготовился и знал, что достанет. Резким движением он вынул официальный бланк декларации и подал Гранту. Тот недоуменно пробежал глазами лист с колонками цифр.

— Что это такое, Лайонел?

— Это банковская декларация за 1957 год.

— Чей это счет? — спросил Грант.

Августа напряженно вглядывалась то в лицо Лайонела, то в лицо Гранта.

Грант повертел лист бумаги в руках.

— Так чей это счет? А–а, мистер Ти Макдональд Локридж? Твой отец, Лайонел? СиСи знает об этом?

— Вряд ли, — твердо сказал Лайонел, — иначе бы СиСи съел меня с потрохами.

— Да, исторический момент, — сказала Августа, — Лайонел продал своих родителей за тридцать серебряников.

— Ты, Лайонел, не продешевил, случаем? Ты давно узнал об этом? — спросил Грант

— Да, достаточно давно, — не стал уточнять Лайонел Локридж.

— Грант, а ты сдержишь свое слово? — спросила у него Августа.

Ее лицо от волнения покрылось пятнами и она уже с трудом сдерживала себя.

— Строго говоря, — сказал Грант, — эти бумаги не являются доказательством. Ведь суммы вкладов могут не совпасть с суммой украденного.

— Это все, что у меня есть.

— Тут одной арифметикой не обойтись, Лайонел, мне нужно знать движение вкладов: откуда они пришли, куда потом делись деньги.

Лайонел пожал плечами.

— Вся отчетность хранится у СиСи Кэпвелла и мне до нее не добраться.

— Мне тоже, — сказал Грант, — но надо попробовать это сделать. Но как, как же это сделать?

— У меня есть предложение.

Грант пытливо посмотрел на Локриджа. Ему не нравился Лайонел, но делать было нечего, выбора у него не оставалось.

— Я мог бы посоветовать тебе одного человека, он сделает все это за просто так.

— Он тоже обижен СиСи? — спросил Грант.

— Да, и ты знаешь этого человека.

— Кто же он?

— Мейсон.

Августа, услышав это имя, вскрикнула, стакан, который она держала в руках, упал на пол и покатился по ковру. На лице Гранта засияла улыбка.

— По–моему, Лайонел, ты стоишь большего — ты чудесно разбираешься в людях.

— А мне нечего другого и не остается в этой жизни, — вздохнул Лайонел.

— Ну что ж, думаю, мы с тобой многое сможем сделать, и Мейсон не откажется нам помочь. Мне даже становится жалко СиСи, ведь все‑таки Мейсон его сын, пусть и от брака с Памелой, — зло сказал Грант.

— Это ваши родственные разборки, — ответил Лайонел, — Августа, может ты все‑таки поднимешь стакан? Еще кто‑нибудь наступит и раздавит его.

Августа со злостью взглянула на Лайонела.

— По мне пусть он валяется здесь до скончания века.

Джулия Уэйнрайт все еще сидела за столиком в "Ориент–Экспресс", не теряя надежды дождаться сестру.

Она то барабанила пальцами по столу, то орала и отставляла стакан. Можно было, конечно, заказать ужин и спокойно провести время, но ожидание уже настолько изнурило Джулию, что она готова была бросаться на людей.

Взгляд Джулии упал на Мейсона, который прохаживался невдалеке от столика, явно собираясь о чем‑то ее спросить.

— Мейсон, может все‑таки ты оставишь меня в покое? Исчезнешь с моих глаз? Неужели не видишь, ты меня раздражаешь?

Мейсон только этого и ждал. Он улыбнулся и отодвинув стул, подсел к столику.

— Джулия, почему ты не сказала мне…

— Что, что я должна была тебе сказать, — оборвала его женщина, — о чем, вообще, нам с тобой разговаривать, Мейсон. Я сказала тебе, отойди, исчезни. Я страшно хочу побыть одна.

— А мне кажется, этого ты как раз и не хочешь. Тебе сегодня не повезло и ты злишься на весь мир.

— Это мне‑то не повезло? — криво улыбнулась Джулия, — только что ты расточал мне чудовищные комплименты, называл меня гениальным адвокатом, а теперь говоришь, что мне не повезло.

— Джулия, мне в самом деле, нужно кое‑что у тебя узнать. Ты меня не предупредила, не сказала, что Дэвид вместе с Шейлой уехали из города, а мне было важно знать это.

Джулия устало подперла голову руками.

— Мейсон, какое это имеет значение? Чем крупнее цель, тем интереснее в нее стрелять — труднее промахнуться. Ну что, Мейсон, чего ты молчишь? Назови меня дурой, обвини в непрофессионализме и тогда мы с тобой поссоримся. Неужели ты не видишь, что я прямо‑таки горю желанием поссориться с тобой, а?

— Да, я многого наговорил в суде, но делал это все, чтобы выбить тебя из колеи. А теперь, наоборот, хочу успокоить.

— Да, Мейсон, ты никогда не мог похвастаться принципиальностью, хотя и я тоже. Но мне еще некоторые верят, а ты из всего хочешь извлечь пользу, иначе ты, Мейсон, просил бы милостыню. А так ты получил от моей сестры миллион, спишь с чужой женой…

— Джулия, пожалуйста, успокойся. Мне понятна твоя боль… если человек сорвался со скалы, то ничто не может остановить его падение.

Джулия пристально смотрела на Мейсона, не понимая, говорит он это о себе или имеет в виду ее.

— Джулия, мне очень трудно представить, что бы произошло, если бы я узнал, что Мэри лгала мне, а потом внезапно уехала из города.

— Мейсон, я желаю тебе узнать это. Реальность — она всегда страшнее воображаемого, — Джулия со злостью ударила ладонью по столу.

На громкий звук посетители с соседних столиков обернулись и Мейсон почувствовал себя неловко. Джулия резко поднялась и пошла к выходу.

Марк Маккормик расхаживал по своему номеру, засунув руки в карманы брюк. Мэри молча следила за его движением. С начала их встречи они успели обменяться лишь парой ничего не значащих фраз.

— Как прошел полет? — вновь спросила Мэри. Марк пожал плечами.

— По–моему, не это тебя волнует. Давай побыстрее все выясним, без лишних дежурных любезностей. Я хочу знать, зачем вы меня сюда вызвали. Вряд ли хотели просто посмотреть на меня.

Мэри глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Для аннулирования брака.

— О боже, — схватился за голову Марк, — как мне надоела эта тема! Сколько можно об этом говорить? Что это меняет? Зачем? Из‑за этого я летел в такую даль?

Марк принялся вновь расхаживать по номеру.

— Мэри, я не могу тебя понять.

А Мэри стояла у стены, глядя себе под ноги. Она то сцепляла, то расцепляла пальцы рук.

— В конце концов, Мэри, мы же давно с тобой все обсудили и обо всем договорились. Я согласился на формулировку невыполнения супружеских обязательств. По–моему, тебя она вполне устроила, — Марк положил руку на плечо Мэри, чего делать не следовало бы.

Мэри зло ее сбросила и почти выкрикнула:

— А ты взял с меня обещание молчать об изнасиловании!

— Мэри, — взорвался Марк, — ты никогда не сможешь доказать, что это было изнасилование! По–моему, ты ни в чем не можешь упрекнуть меня — я уехал из города.

Мэри немного успокоилась.

— Нет, Марк, я не об этом. Я просто не знала, что для аннулирования брака потребуется твое присутствие.

— Так что от меня нужно? — спросил Марк.

— Тебе придется встретиться с епископом.

— Сколько это займет времени?

— Не знаю, — пожала плечами Мэри, — думаю, все пройдет довольно быстро. Может быть, неделя… две…

— Две недели! — воскликнул Марк, — ты представляешь, что это за срок? Ты представляешь, каких трудов мне стоило отпроситься с работы, чтобы приехать сюда на один день?

— Ну хорошо, как хочешь, — сказала Мэри, — я могу предложить тебе приехать через месяц.

— Интересно, а кто меня отпустит в следующий раз? Ладно, Мэри, я постараюсь прилететь в Штаты весной, раньше не получится.

— Нет, Марк! — закричала Мэри и сама испугалась звука своего голоса.

— Почему ты кричишь? — удивился Марк.

— Не знаю, просто вырвалось. Но тогда, Марк, будет слишком поздно.

— Почему?

— Мы с Мейсоном… — Мэри замялась, она никак не могла заставить себя произнести следующую фразу, — мы с Мейсоном должны пожениться.

Марк только хмыкнул. А Мэри, раздосадованная тем, что тот никак не может понять о чем идет речь, сказала:

— Я не могу жить с мужчиной без оформленного брака.

Марк вновь хмыкнул.

— По–моему, раньше, Мэри, ты не придавала этому такого большого значения. Во всяком случае, я такого за тобой не замечал.

— Ты не хочешь понять меня, Марк.

— А что я должен понимать? Почему я должен входить в твое положение, лететь черт знает откуда…

— Но, Марк, неужели ты не понимаешь, жить с мужчиной без брака — это грех.

— Грех? — переспросил Марк, — ты говоришь о грехе? Грех то, как ты обращаешься со мной.

Мэри изумленно посмотрела на Марка. Его губы дрожали.

— Я самый обыкновенный человек, — говорил Маккормик, — а ты не хочешь этого понять. У меня, в конце концов, могут сдать нервы. Вначале надо мной издевался Мейсон со своими идиотскими разговорами, а теперь вот ты. Рассуждать о грехе, о браке, что вы можете в этом понимать?

— Марк, зачем ты так?

— Я сейчас улетаю, потому что, Мэри, не могу смотреть на тебя спокойно, а в следующий раз у меня сердце не будет обливаться кровью.

— Нет! — закричала Мэри, — ты, Марк, слишком многим обязан мне и будешь делать так, как скажу я, так, как нужно мне.

— Это нужно не только тебе, — усмехнулся Марк, — ради тебя я готов был на многое, но не собираюсь потакать своим врагам.

— Марк, ты просто идиот! — закричала Мэри, — это нужно для меня и для моего ребенка.

Марк замер.

— Ты беременна? — не веря еще в услышанное, переспросил он, — ты, Мэри, беременна? Теперь я все понял, наконец‑то, — сказал Марк. — Ты, Мэри, не узнаешь кто отец до тех пор, пока не сделают анализы, а их можно сделать только на поздней стадии беременности. Да, Мэри, теперь я, кажется, понял.

— Что? Что ты можешь понять в моей душе?

— Мне стало ясно, почему ты так торопишься с расторжением брака.

Мэри чувствовала себя виноватой. Она ощущала, что Марк подозревает ее в плохом и сейчас скажет ей это прямо в глаза. Она сама еще не решила как поступить.

— Так, — рассуждал Марк, — если церковь узнает, что ребенок мой, ты никогда не получишь согласия на развод.

— Марк, это все не то.

— Ты хочешь правду? А если бы я совсем исчез и меня невозможно было найти, то Мейсон и не догадался бы, что это не его ребенок.

— Я бы на твоем месте, Марк, не вмешивалась.

— Почему? — пожал плечами Марк.

— Потому что это вряд ли твой ребенок, вероятность слишком мала.

— Но она все же существует? — улыбнулся Марк. От этой улыбки Мэри сделалось не по себе. Она уже начинала жалеть, что во всем призналась Марку, ведь теперь она попадала в полную зависимость от него.

— Марк, — сказала она, — если ты будешь настаивать, то мне придется рассказать Мейсону все.

— Все? — усмехнулся Марк, — ты на это не пойдешь.

— Нет, Марк, я расскажу Мейсону, как ты меня изнасиловал.

В прибрежном ресторане все так же горели огни, хотя уже большинство подобных заведений было закрыто. На парапете сидели София и СиСи. Если бы кто‑то увидел их в столь поздний час со спины, он бы подумал, что это пара молодых влюбленных, а не мужчина и женщина в возрасте.

— Я так долго этого ждала, — прошептала София. СиСи взял и погладил ее по волосам так, словно она была ребенком. София улыбнулась и прижала руку СиСи к своей щеке.

— У тебя такие горячие руки, — прошептала она.

— Конечно, ведь я рядом с тобой, — ответил СиСи.

— Но я так боялась…

— Кого? Меня? — улыбнулся мистер Кэпвелл.

И тут открылась дверь кухни и двое официантов вынесли небольшой круглый столик, застеленный белоснежной скатертью. На нем поблескивали приборы, несколько видов бокалов и бутылка шампанского. В блестящем подсвечнике горели маленькие огоньки свечей.

— Боже, какая прелесть! Откуда это? — воскликнула София.

— Это то, София, что я тебе обещал.

Официанты поднесли столик к СиСи и Софии, осторожно поставили его. Послышалось как легко зазвенел один из бокалов, качнувшись и задев другой.

— Какая прелесть! — вновь прошептала София, — спасибо тебе, ты такой заботливый.

СиСи помог жене сесть и только после этого склонился над ней и поцеловал в губы. На лице одного из официантов появилась легкая улыбка, он не сумел ее скрыть — такими забавными ему показались эти немолодые люди.

— Это все ты сделал специально для меня? СиСи не без гордости признался.

— Я хотел отметить годовщину нашей свадьбы как подобает.

— По–моему, это даже больше чем праздник, — сказала София.

— А что может быть больше чем праздник?

— По–моему — любовь, — сказала женщина. Мужчина прикрыл глаза.

— Может, ты и права, — прошептал он, — ты все еще боишься меня?

— Ну конечно же боюсь, ты такой непредсказуемый, — женщина положила свою ладонь на руку мужчине.

Они улыбнулись одновременно.

— И что же теперь мы будем делать? — спросила София.

— Мы будем праздновать день нашей свадьбы.

— Нет, ты немного неправ, это не день, а годовщина свадьбы, — поправила мужа София. — Если оставить твою фразу без изменения, то получится, что у нас свадьба сегодня.

— А может, я это и хотел сказать, — возразил СиСи.

— Но тогда скажи это прямо.

— Тебе этого хочется?

— Не знаю, — София задумалась, — слишком много прошло за эти годы, многое изменилось. Невозможно начать старую жизнь, нельзя прожить уже прожитое.

— А если постараться? — предложил СиСи, — неужели тебе этого бы не хотелось?

— Я не хочу сейчас думать о таких скучных вещах, — сказала София, — давай с тобой будем пить, есть, веселиться и не думать о будущем, о прошлом. Мы с тобой вдвоем и нам хорошо.

— Ну если ты этого хочешь… — прищурился СиСи, — но мне кажется, София, лучше все выяснить до конца.

— А мы с тобой сейчас ни о чем не договоримся, — возразила София, — самое большее — сможем поссориться. Давай помолчим.

Мужчина и женщина молча прислушивались к звукам ночи. Сюда, на террасу, долетали звуки не только волн, но было даже слышно как стучит по мачтам такелаж яхт, стоящих возле причала.

— СиСи, почему мы боялись раньше поговорить начистоту?

— Боялись? — удивился мистер Кэпвелл, — нет, просто нам этого не хотелось. У каждого накопилось достаточно обид, и мы все эти годы изживали из себя злость и вот, наверное, мы с тобой, наконец, пришли к моменту, когда можем примириться. А любовь… она, скорее всего, никогда не уходила от нас.

— Да, — вздохнула София, — боже, я сейчас вспоминаю как ненавидела тебя, я проклинала тебя, СиСи…

— Зачем сейчас об этом думать?

— Нет, но мне делается смешно, какая я была тогда злая.

— Да, София, нам с тобой некуда деться друг от друга. Я всегда успокаивал себя одной мыслью… — сказал СиСи.

— Какой же?

— Я всегда вспоминал, что ты мать моих детей. Независимо оттого, что между нами происходит, дети у нас оставались общими.

— Да, у тебя очень много детей, — вздохнула София.

— У тебя тоже, — кивнул СиСи.

— Давай не будем об этом, а то поссоримся.

— Хорошо, но вот видишь, София, стоит нам заговорить о серьезных вещах, как всплывают старые обиды и мы вновь рискуем расстаться.

— Да, СиСи, не будем говорить, будем просто слушать.

Они вновь замолчали. София смотрела на раскачивающиеся под легким ветром огоньки свечей. СиСи, улыбнувшись, поднес ладонь и остановил ее над одним из огоньков. София улыбнулась: она вспомнила как когда‑то давно он так демонстрировал ей силу своей любви. СиСи немного кривил губы, наверное, огонь уже довольно сильно припек ладонь, но он не отводил руку. Наконец, София не выдержала: она схватила СиСи за руку и попыталась отвести от огня. Мужчина в шутку сопротивлялся.

— Ты же совсем сгоришь! — выкрикнула София.

— Ну и что?

— Скорее отведи руку!

— Ты просто недогадливая.

И тут София поняла: она дунула на свечу и та погасла.

— Вот видишь, какая ты недогадливая! Я бы мог сгореть целиком.

София смеялась.

— Покажи, покажи мне свою ладонь, наверное, ты жульничал и держал руку, слишком далеко от огня.

— Ну вот так всегда, — сказал СиСи, — вначале ты волнуешься за мою жизнь, а потом считаешь, что ничего страшного не произошло, что я просто обманывал тебя.

— СиСи, а ты не хочешь пройти сейчас по пляжу вдоль прибоя?

— Ты еще спроси, не хочу ли я искупаться ночью нагишом, — улыбнулся мужчина. — Нет, София, мы с тобой слишком солидные для этого люди.

— А что такое солидный человек? — спросила София.

— Ну, — задумался СиСи, — это тот, который не позволяет другим над собой смеяться.

— Все равно над нами будут смеяться, неужели ты не видишь как мы смешны? — София положила свою руку на ладонь мужа.

— Почему это мы смешны?

— Ты — солидный человек и я — солидный, — сказала София, — а ведем себя как самые что ни на есть неопытные молодые любовники. Старый человек, когда молодится, всегда выглядит смешным.

— Я с тобой не согласен, — возразил СиСи, — если любишь — становишься молодым.

— Это ты молодой? — рассмеялась София, — ты посмотри на себя в зеркало и сосчитай по пальцам своих детей.

— Ну что ж, — деланно обиделся СиСи, — если не хочешь, чтобы я был молодым, то я буду старым. Ты просто недогадливая, София, я специально назначил празднество на поздний вечер, чтобы мы не могли друг друга хорошенько разглядеть.

— Ах, ты хочешь сказать, что и я старая?

— Нет, ты просто моложе меня.

— Это ни к чему не обязывает, — покачала головой София. — А что, ты дорожишь своей репутацией? Ты даже из‑за меня не хотел бы совершить глупость?

— Глупость никогда не стоит совершать, — абсолютно серьезным тоном сказал СиСи.

— Даже ради меня?

— Да, ради тебя тоже, иначе ты меня разлюбишь.

— А я еще и не говорила, что полюбила тебя вновь, — засмеялась София.

— Извини, если понял тебя неправильно, — СиСи тоже улыбнулся.

Их руки соединились над столом и только ветер раскачивал огонек единственной из горящих свечей.

В "Ориент–Экспресс" было немноголюдно. Сантана Андрейд Кастильо сидела за угловым столиком. Перед ней была наполовину пустая бутылка минеральной воды и недопитая чашка кофе. В зал зашел Кейт Тиммонс.

— Привет, Сантана, — окликнул он женщину, та встрепенулась и посмотрела на вошедшего.

— Что ты, Кейт, здесь делаешь? Мужчина улыбнулся.

— То же самое я могу спросить у тебя.

— Но я сделала это первой, — улыбнулась Сантана, — может, ты мне объяснишь? По–моему, это не очень разумно — придти сюда и встретиться со мной.

— Ты не хочешь провести вечер вместе?

— Я, конечно бы, очень хотела, — прошептала Сантана, — но давай лучше не будем говорить об этом. Я сегодня ужинаю с мужем — с Крузом.

Женщина взялась рукой за тонкую нитку жемчуга, поблескивающую на ее шее, и подалась вперед к Кейту. Тот немного отстранился и осмотрелся по сторонам, не видит ли их кто из знакомых. Но зал был почти пуст, входные двери закрыты и Кейт успокоился.

— Да, Сантана, сам бы я, конечно, никогда сюда не пришел. Но ты кое о чем забыла?

— Как это забыла? — изумилась Сантана.

— Ну да, ты же сама звонила мне.

— Я? Звонила?

— Сантана, неужели ты не помнишь, я был в офисе, ты позвонила мне и попросила прийти сюда. И вот я здесь, жду от тебя объяснений. А ты набрасываешься на меня и упрекаешь в том, что я делаю по твоей воле.

— Я? Звонила тебе? — Сантана задумалась. Кейт забеспокоился.

— Неужели ты ничего не помнишь?

— Не–ет. В самом деле, Кейт, поверь мне, ничего такого я тебе не говорила. Может ты меня не так понял?

— Сантана, или я сошел с ума или ты? Женщина слегка улыбнулась. Ее взгляд был растерян.

— Кейт, я не помню. Кажется, я тебе звонила, но просить о встрече, здесь вечером, когда я буду вместе с Крузом? Это же безумие.

— Вот и я подумал… Но ты просила. К тому же очень убедительно. И я решился прийти. Я ничего не понимаю, — Кейт покачал головой, — может, мне лучше удалиться?

— Не знаю, — Сантана пожала плечами, — я тоже не знаю, что теперь делать? Тебя, наверное, кто‑нибудь видел?

— Ну и что? Неужели я не могу зайти в "Ориент–Экспресс"?

— Конечно же, можешь. Но в это время здесь я. Могут догадаться.

Кейт откинулся на спинку стула и пристально посмотрел в глаза Сантане.

— Ты в самом деле звонила мне, я не обманываю.

— Может быть, — Сантана поджала губы, — хотя вначале я подумала — ты разыгрываешь меня. Или может быть, Кейт, в самом деле ты решил посмеяться?

— Как ты можешь такое подумать? — возмутился Кейт, — неужели я могу себе такое позволить?

— Тогда я уже начинаю теряться в догадках, — задумчиво произнесла Сантана, — что‑то мне перестало здесь нравиться.

— Тебе не приятно быть со мной?

— Нет, Кейт, просто ситуация идиотская. Я не знаю, что делать?

— Так может, мне все‑таки уйти?

— Зачем же? Раз ты пришел, то оставайся.

Кейт пересел за другой столик и стал издалека смотреть на Сантану. А та делала вид, что не замечает его.

Дверь дома Кэпвеллов открылась и в гостиную вошла Джина. Она насмешливо посмотрела на Круза, который сидел на диване.

— Привет, Круз! — сказала она.

— Джина? — в свою очередь удивился Круз, — что ты тут делаешь?

— Я пришла, чтобы увидеть тебя.

— Зачем?

— Я видела, как ты вел Брэндона к Розе.

— Значит, ты шла за мной, — Круз поднялся с дивана и подошел к Джине.

Он стал так, словно бы загораживал ей вход в глубину дома.

— Да, я шла за тобой.

— Зачем?

— Может быть, это прозвучит глупо… — Джина замолчала.

— Ты бы иначе не приехала сюда, — Круз скрестил руки на груди, — да, Джина, ты бы сюда не приехала, если бы считала свой поступок глупым. Так в чем дело?

Джина глубоко вздохнула, готовясь сказать не очень приятную вещь.

— Может ты, Круз, посчитаешь, что я вмешиваюсь…

— Ну, Джина, говори то, что хочешь. Мне интересно знать, о чем ты думаешь? Рискни, признайся.

— Ну ладно, Круз, мне очень не нравится, как Сантана… Нет, я не буду этого говорить.

— Коль начала, то договаривай. Не зря же ты следила за мной и пришла следом. Что‑что, Джина, заинтриговать ты умеешь, а любопытство сильнее меня. Так что ты хотела сказать о Сантане?

Джина довольная тем, что разожгла любопытство Круза, улыбнулась.

— Я скажу тебе сейчас, но ты вряд ли этому обрадуешься…

К вечеру Хейли и Тэд уже вполне обжили свою квартиру. По углам стояли саквояжи, набитые вещами. Тэд даже успел прикрепить на стены пару литографий. Но самым большим их приобретением была кровать с наливным матрасом. К матрасу тянулся из ванной комнаты шланг, который подрагивал вода неровным напором струилась в матрас, тот постепенно расправлялся.

Тэд, который недавно признавался Хейли, что кровать — это главный предмет из мебели в квартире, то и дело расправлял складки на матрасе, следил за шлангом.

Хейли на секунду забежала в комнату из кухни и обратилась к Тэду:

— Давай, переставим комод в комнату. В коридоре, по–моему, ему не место.

Тэд неохотно оторвался от своего занятия и вышел в коридор. Он еле смог оторвать от пола тяжелый деревянный комод, Хейли придержала дверь и Тэд, осторожно передвигаясь, потому что не видел из‑за комода пола, втащил свою тяжелую ношу и поставил ее возле окна.

Хейли критично осмотрела комнату.

— По–моему, Тэд, здесь он будет мешать.

— Конечно, — согласился Тэд, — лучшая комната — вообще без мебели. Но тогда, где мы будем держать вещи? Чем станем пользоваться?

Хейли подошла к комоду, обмерила его и стала прикидывать — станет ли тот в угол. Наконец, Тэд оттащил его в самый темный угол комнаты.

— Ну вот, так хорошо, — сказала Хейли, — не видно, что у него поцарапанная дверца.

— Все равно бы, Хейли, ты через пару дней привыкла бы и не замечала ничего. Идеальной мебели не бывает.

— Да, но так никому не бросится в глаза, что мы купили подержанную мебель.

— Что‑то ты слишком начинаешь заботиться о своей репутации, — улыбнулся Тэд.

Он, наконец‑то, отдышался и отошел в сторону.

— Ну все, Хейли, можешь наполнять его вещами. Стоит он вполне надежно.

— Да, но мне еще нужно убраться в квартире. Ведь смотри, сколько всего набросано.

— Вот и запихай все в комод.

— Тэд, ты неисправим.

— А что я такое сказал? По мне, у нас и сейчас идеальный порядок.

Тэд принялся складывать вещи в комод. Хейли подбежала к нему.

— Тэд, ты что? Сначала нужно протереть полки, они же пыльные.

— Хм, а я об этом не подумал, — Тэд вышел и вернулся с влажной тряпкой.

Он аккуратно протер все полки в комоде.

— Теперь — порядок? — спросил он. Хейли засомневалась.

— По–моему, недостаточно чисто. Тэд рассмеялся.

— Да ты посмотри, какая ты сама. Вся испачкалась. И он вытер рукой пыль со щеки Хейли. Та виновато

опустила глаза и увидела, что ее белая футболка тоже вся перепачкана.

— Тэд, я сейчас это смою.

— Да, ладно тебе, Хейли. Мы же еще не убрались в квартире. Успеется. Что это ты какая‑то грустная? Ты должна сиять от радости. Ведь всего за сто долларов мы сняли чудную квартиру.

Хейли слегка улыбнулась.

— Да, квартира, конечно, хорошая, но я к ней еще не привыкла.

— У нас здесь все надежно: стены, крыша, пол, ты, — Тэд обнял Хейли, — одно только подкачало — наливной матрас.

— Да, он такой старый, — Хейли бросила взгляд на ярко–синий наливной матрас, — и он, наверное, протекает. Я никогда не спала на таком, а ты, Тэд?

— Как‑то раз приходилось, но я спал на нем не всю ночь.

Тэд понял, что сказал лишнее. Хейли отвела взгляд в сторону. Тэд подошел к кровати и похлопал рукой по матрасу. Тот заколыхался.

— Э–э, да он действительно, протекает, — воскликнул Тэд, приподнимая шланг и проводя рукой по пластиковой оболочке, — смотри, здесь сочится вода. Сейчас посмотрим, где дырка?

Хейли подошла и, опустившись на колени, тоже принялась изучать поверхность матраса.

— Нет, — сказал Тэд, — это просто сочится из‑под наливного отверстия, шланг неплотно прилегает.

— Нет, Тэд, ты хочешь меня успокоить. Зря я согласилась. Ты так долго и убедительно уговаривал меня, что нам нужен именно наливной матрас…

— Ну, Хейли, все в порядке. Я же говорю тебе, он хоть и старый, но целый, а вода сочится из‑под шланга.

Хейли обиженно поджала губы и отошла в сторону.

— Я не верю тебе, Тэд, он явно с дыркой.

— Да нет, сейчас я хорошо пережму шланг, — Тэд занялся шлангом, но Хейли не успокаивалась.

— Ты обманываешь меня. Как мы будем спать?

— Извини меня, Хейли. Я понимаю, ты нервничаешь и я тоже, — Тэд все никак не мог приладить шланг на место.

— Да? — изумилась Хейли, — ты тоже нервничаешь? Наверное, из‑за меня?

— Ну вот, мы уже готовы поругаться. Хейли, дай мне, пожалуйста, плоскогубцы.

Девушка прошлась по комнате, вытащила из сумки

Тэда плоскогубцы с ярко–красными пластиковыми ручками и подала ему.

Тэд немного задержал руку Хейли в своей.

— По–моему, мы чуточку увлекаемся, — призналась Хейли, высвобождая свою руку.

— Увлекаемся? Чем?

— Я могу привыкнуть к тебе. А тебе это не понравится.

Тэд на мгновение оторвал свой взгляд от шланга, еле–еле державшегося на патрубке матраса.

— Ты еще не разлюбила меня? — спросил он.

— Конечно же, нет.

— Тогда иди сюда. Хейли сделала один шаг.

— Поближе. Я же не могу бросить шланг.

Хейли подошла вплотную к Тэду. Тот поцеловал ее, но в этот момент шланг выскользнул из его рук и сорвался. Вода брызнула в разные стороны, заливая и Тэда и Хейли. Они оба бросились ликвидировать аварию, но шланг извивался, не давался в руки, вода хлестала из него.

— Что делать? — кричала Хейли.

— Не паникуй только!

Наконец, Тэду удалось схватить шланг, но он не знал, что с ним делать. Вода лилась на пол.

— Инструмент! Быстрее неси инструменты!

— А где они?

— В коридоре!

Хейли бросилась в дверь, а Тэд попытался приладить шланг к патрубку, но большой напор воды не давал ему этого сделать.

— Где они? — кричала Хейли из прихожей, — в шкафу?

— Нет, наверху на антресолях. Давай скорее!

Тэд попробовал заткнуть отверстие в шланге пальцем, но струя от этого разошлась большим тонким веером, окатив Тэда с головы до ног.

— Да где же ты, Хейли? Быстрей!

Из прихожей послышался крик Хейли.

— Что случилось? — забеспокоился Тэд.

Но девушка уже вбежала в комнату, держа в руках большого надувного динозавра. Тэд рассмеялся.

— Ты боишься утонуть? — он уже перестал сражаться с шлангом, оросил его на матрас и вода стала растекаться по кровати.

— Тэд, что ты делаешь?

— Все куда проще, — сказал он, — нужно завернуть кран в ванной, и тогда вода перестанет течь.

Хейли рассмеялась и села на край кровати. Ее мало беспокоило то, что вода стекает на пол. Тэд бросился в ванную и закрутил кран.

А в доме Кэпвеллов в это время продолжался разговор между Крузом и Джиной.

— Ну так ты скажешь мне, в конце концов? — спросил Круз.

— Круз, я прекрасно знаю, как ты относишься ко мне, и я никогда не забуду, что ты заступился за меня перед СиСи. Я восхищаюсь тобой, Круз, за то, что отступился от Иден, несмотря на ее развод с Керком.

Джина говорила уверенно. Было понятно, что всю свою речь она подготовила заранее, а теперь только разыгрывает спектакль. Но Круз слушал ее с нескрываемым интересом.

— Я понимаю, Круз, как тяжело тебе и поэтому не могу смириться с тем, что тебя обманывают.

— Так, Джина, теперь я понял: это ты позвонила мне и сказала, где я могу найти Сантану, а главное — с кем.

Джина, конечно, предвидела реакцию Круза, но все‑таки обиделась.

— По–моему, Круз, ты имеешь право знать правду и не отмахивайся от нее, пожалуйста.

Круз двинулся к двери.

— Куда ты? — позвала его Джина.

— По–моему, тебе стоит уйти, — сказал он.

— Ты меня не проводишь? Я бы могла рассказать тебе еще кое‑что.

— Думаю, ты, Джина, не заблудишься, дорогу отсюда знаешь, а у меня срочные дела.

— Подожди, Круз, неужели ты мне не веришь?

— Я?.. — начал Круз.

— Зря, — перебила его Джина, — ты должен верить. Какой смысл мне обманывать тебя?

Круз уже взялся за ручку входной двери.

— Подожди, я понимаю, тебе неприятно, но я еще не успела ничего сказать.

Круз остановился и повернулся к Джине.

— Я знаю, это в твоем стиле оказывать услуги подобного рода. И все‑таки, Джина, не стоит совать нос в чужие дела. Моя жизнь с Сантаной тебя абсолютно не касается.

— А вот тут, Круз, ты ошибаешься. Пока вы с Сантаной вдвоем опекаете Брэндона — это мое дело. Ты, Круз, даже не задумываешься над тем, что интрижка с Сантаной может задеть Брэндона, повредить ему.

Круз сжал кулаки.

— Джина, убирайся, сейчас же! Слышишь? Уходи, иначе я разозлюсь по–настоящему.

Джина скромно потупила взгляд и сделала несколько неуверенных шагов. Круз распахнул пред ней дверь. Но на пороге Джина вновь обернулась.

— Круз, извини, что мне пришлось расстроить тебя. Извини, я наговорила, может быть, немного и лишнего. Но судя по твоей реакции, ты мне поверил.

— Спокойной ночи, Джина.

Джина обиженно хмыкнула и вышла. Круз зло хлопнул дверью.

Иден уже давно потеряла интерес к вечеринке своих родителей. Она предоставила их самим себе и подошла к окошку, ведущему из кухни на террасу. Она сидела и болтала с одним из официантов. Тот как раз передал своему напарнику серебряное ведерко с шампанским.

— Джимми, отнеси это.

— А почему ты не хочешь сходить сам? Ты же видишь, какая у меня красивая собеседница? — один официант подмигнул другому.

Но стоило ему выйти на освещенное пространство, как его лицо приобрело благопристойное выражение. Иден, заметив эту метаморфозу, улыбнулась.

— Видишь как твой приятель старается?

— Он же профессионал, — пожал плечами официант, — это я с тобой сейчас так разговорился, а стоит мне надеть форму, как я сразу начинаю себя чувствовать другим человеком.

— Ты же и сейчас в форме, — сказала Иден.

— Если я вижу перед собой красивую девушку, то забываю обо всем на свете.

— Может, ты еще забудешь одет ты или раздет? Официант засмеялся.

— Да нет, я хоть и работаю возле океана, на пляже, но мне всегда приходится быть в форме — пиджак, галстук, белая рубашка…

— И неужели тебе никогда не хочется побыть легко одетым?

— Конечно хочется, но работа есть работа.

— А у вас здесь хороший ресторанчик, — Иден решила польстить официанту, — и сегодняшний вечер мне очень понравился — все было очень вкусно.

— Это потому, — сказал официант, — что ты договорилась с владельцем, и он разрешил тебе использовать кухню. Если бы такого согласия не было, я не знаю, что бы мы тогда делали.

— И что бы было? — поинтересовалась Иден.

— Вам пришлось бы есть какую‑нибудь дрянь из прибрежных баров, там, где она лежит в холодильниках по десять дней. А у нас кухня, все свежее…

— Я тебе очень благодарна, — Иден потрепала официанта по плечу.

Тот расплылся в самодовольной улыбке.

— Иден, ты чудесная девушка. Сколько мы с тобой знакомы уже?

Иден только собралась ответить, как официант предостерегающе поднял руку.

— Нет, я не хочу слышать, ты обязательно ошибешься: скажешь или слишком мало или слишком много.

— Когда здесь все закончится, ты завезешь меня в город на своей машине? — спросила Иден.

Парень задумался.

— Конечно, можно, но получается, что я зря тратил возле тебя силы.

— Так ты не собираешься отвезти меня домой? — засмеялась Иден.

— Я думаю, лучше будет заехать нам в клуб. Как ты на это смотришь?

— В клуб? — Иден задумалась. — Идея неплохая, но я думала, ты предложишь что‑нибудь пооригинальнее.

— А что еще можно предложить в нашем городе?

— Я даже не знаю, принять твое приглашение или нет.

— Иден, но в чем дело? Почему не видно восторга? Я думал, ты будешь на седьмом небе от счастья.

— Ладно, — махнула рукой Иден, — я согласна, клуб так клуб. Но только у меня есть одно условие.

— Какое?

— Я должна переодеться. Не буду же я в клубе в этом идиотском вечернем платье? На меня будут пялиться.

— А это было бы неплохо, — задумался парень, — все бы смотрели на тебя, а я бы рядом с тобой тоже блистал.

— Я не сказала "блистать", — сказала Иден, — все будут пялиться на меня как на дуру, которая перепутала оперу и клуб.

— А что же мы тогда сидим? — спросил парень.

— Ну как же, нужно дождаться конца вечеринки. Официант подмигнул Иден.

— По–моему, родители слишком заняты собой, чтобы заметить твое отсутствие.

— Вот это правда, — кивнула Иден.

— А Джимми один со всем прекрасно справится. Самое большое, что им понадобится — это шампанское и кофе. Но только тихо, — парень приложил палец к губам Иден. — Посиди здесь, а я сбегаю посмотрю, все ли в порядке.

— Ладно.

Иден осталась одна. Она облокотилась о поручни балюстрады и принялась смотреть в темнеющий океан. Он колыхался черной массой, лишь на самой линии прибоя вспыхивали люминесцентно–белые гребни волн.

"Боже мой, как красиво! Почему я так редко выхожу ночью к океану? Это такая красота, созданная самим богом, а я ее постоянно игнорирую. Но так уж создан человек, что его занимает работа, дела, он всегда куда‑нибудь спешит и не знает, где его может ждать счастье и спокойствие, а главное — красота. Ведь самое главное в жизни — красота".

Иден прислушалась к разговору официантов, к воркованию своих родителей.

"Да, другим словом это нельзя назвать, — решила Иден, — они просто сошли с ума: так обниматься, говорить такие слова. Они перестали замечать все вокруг. И в самом деле, если я уйду, то никто меня не хватится. Они и так счастливы, счастливы без меня, и я только им буду мешать".

От нечего делать Иден стала считать удары волн: раз, два, три, четыре… Но, поняв всю бессмысленность этого занятия, подумала:

"Какого черта я занимаюсь этим идиотским делом? Волны падали до меня и их, наверное, никто не считал. Они будут падать и после меня, этот бесконечный гул, то громкий, то тихий, никогда не остановится, буду я считать или нет. Так и моя жизнь — она не зависит от того, что я делаю, словно эти волны, которые откатывают и накатывают. Когда есть больше счастья, когда меньше, а иногда, когда я очень счастлива, то я и вовсе не думаю ни о чем. Мне приятно жить. Это как сегодня: все вокруг счастливы, довольны и я здесь лишняя. Должна же я вспомнить и о себе".

Иден поправила свои волосы и пожалела, что нигде рядом нет зеркала. Она очень боялась, что тут, на свежем воздухе, волосы ее слишком сильно растрепались и она может выглядеть неряшливо.

И тогда Иден достала из сумочки маленькую пудреницу, отщелкнула крышку и посмотрела в зеркальце. Но как она ни старалась, все ее лицо не могло одновременно уместиться в маленьком зеркале. Иден уже и вытягивала руку и пыталась посмотреться, склонив голову себе на плечо, но наконец, она сообразила как поступить.

Установив зеркальце на поручни, она отошла на пару шагов. Ее лицо как раз попало в косой луч света, отброшенный цветным фонарем. Иден с удовольствием отметила, что смотрится она сегодня привлекательно. В ней не было ничего искусственного и натянутого — сама непосредственность и природная красота.

"Да, с растрепанными волосами мне лучше, так я выгляжу более натурально".

Неизвестно до чего додумалась бы Иден, но из состояния задумчивости ее вывело появление отца. Тот подошел совсем неслышно и окликнул дочь:

— Иден!

От неожиданности она вздрогнула и обернулась.

— Ну как? — спросила она СиСи. Тот хлопнул в ладоши.

— По–моему, все идет отлично.

— Это все я постаралась, — сказала Иден.

— Конечно, большое тебе спасибо. Маме очень нравится, а тебе?

— Мне тоже.

Иден опустилась на стул, а СиСи остался стоять, глядя в темноту.

— Отец, может сегодня лучше всего сказать маме о том, что ты знаешь про операцию?

СиСи наморщил лоб.

— Не знаю, может и в самом деле стоит, но, по–моему, она еще не готова к этому. Даже не столько она, сколько мы вдвоем.

Услышав, как отец говорит о себе и матери, Иден удивленно посмотрела на него. Нет, конечно она видела, что произошло сегодняшним вечером, но не думала, что дела зайдут настолько далеко.

Но для того, чтобы подтолкнуть отца к принятию решения, она сказала:

— По–моему, ты не говоришь об этом не столько из‑за мамы, сколько из‑за себя.

Как и рассчитывала Иден, эти слова возымели на отца действие. Улыбка сразу исчезла с лица СиСи, он посерьезнел и спросил:

— То есть?

— Тебе просто хочется думать, что так ты поступаешь ради нее, но на самом деле, отец, ты — эгоист, ты делаешь так, как лучше тебе.

СиСи старался не смотреть на дочь, но объяснить ей все‑таки пришлось. Правда, СиСи выбрал свой излюбленный путь — свел все к шутке.

— Я помню, однажды моя любимая дочь, — он обнял Иден за плечи, — выговаривала мне, что я слишком интересуюсь ее личной жизнью.

— И что? — спросила Иден.

— Я перестал делать это. Я оставил ее в покое.

— А теперь ты хочешь… — улыбнулась Иден, — чтобы я в благодарность оставила в покое тебя?

— Да, Иден, именно это я имею в виду. Сделай мне подобное одолжение, не так активно занимайся устройством моей жизни.

— Ну что ж, дорогой отец, решать тебе, я просто посоветовала.

Но СиСи уже вновь улыбался.

София оставалась сидеть одна за столиком. Она через всю террасу следила за СиСи и Иден. Ей хотелось подойти, но она понимала, что сейчас у Иден и СиСи серьезный разговор. Она была счастлива сегодняшним днем.

— Мы так редко собираемся все вместе, — вздохнула Иден.

— Но и сегодня всех не было.

— Нас, Кэпвеллов, слишком много, чтобы мы могли собраться все.

— Надо придумать какой‑нибудь праздник, — предложила Иден, — такой, куда соберутся все — и те, кто в ссоре, и те, кто любят друг друга.

От упоминания о ссоре СиСи наморщил лоб: он вспомнил разговор с Грантом.

— Извини, отец, — быстро поправилась Иден, — если я сказала что‑нибудь лишнее.

— Да нет, здесь моя вина, — успокоил дочь СиСи, — ты здесь ни при чем. Спасибо тебе за вечер.

Официант, с которым Иден договорилась о встрече, стоял в почтительном отдалении. СиСи краем глаза заметил его, но не стал ничего уточнять, он просто вернулся к Софии.

— Ну что, мы идем с тобой в клуб?

— Придется пойти, — развела руками Иден, — я уже здесь лишняя, сделала все, что могла.

Официант предложил руку, Иден ее приняла и они вместе спустились к машине.

— Вот за что люблю загородные бары и рестораны на берегу моря, так это за свежий воздух. Ни один кондиционер не сравнится с вечерним бризом.

Официант улыбнулся. Он открыл дверцу машины и помог Иден усесться.

— Мы сейчас помчимся вдоль побережья и этого Удовольствия — я имею в виду бриз — будет хватать даже с излишком.

Сантана и Кейт не выдержали долгого сиденья порознь. Сантана, улучив момент, когда Кейт посмотрел на Нее, махнула рукой. Тот быстро поднялся из‑за своего стола и подошел к Сантане. В "Ориент–Экспресс" было Уже довольно шумно, на сцене играл небольшой оркестр.

Кейт отодвинул стул и сел рядом с женщиной.

— Теперь ты уже не боишься, что нас увидят вместе? Сантана поджала губы.

— Нас с тобой уже достаточно сегодня видели вместе. Разом больше, разом меньше — ничего уже не исправишь.

— Надеюсь, ты не очень расстроена?

— Я все время сидела и думала об этом телефонном звонке.

— Это ты мне звонила, — сказал Кейт, — тут сомнений не может быть.

— Кто бы это ни был, он знает про нас.

— Это было бы очень странно, даже невозможно, — признался Кейт.

Сантана подперла голову руками.

— Я могу согласиться, что звонила я. Может, потом забыла… Не знаю как это произошло. Кейт, со мной в последнее время случаются странные вещи.

— Сантана, с тобой все в порядке? — забеспокоился Кейт.

— Да, вроде бы все в порядке. Но, Кейт, со мной случаются странные вещи. Иногда, когда я ложусь спать, то не помню, что делала днем.

— Сантана, это как раз тот случай.

— Да? Ты смеешься. Неужели думаешь меня этим успокоить? — Сантана терла виски кончиками пальцев.

Кейт с беспокойством смотрел на свою подругу.

— По–твоему, Кейт, я схожу с ума?

Кейт взял руку женщины. Та хотела ее вырвать, но мужчина держал крепко.

— И мы оба знаем, Сантана, почему мы несчастливы, кто причина твоих бед.

Сантана оглядывалась по сторонам, натыкалась взглядом на малознакомых ей людей — постоянных посетителей, но никого из близких друзей не было. Она немного успокоилась и только попросила Кейта убрать руку под стол. Он сжимал ее ладонь до боли.

— С тобой не все в порядке, Сантана, и в этом виноват Круз. Ты несчастна из‑за мужа, я в этом уверен.

— Нет! — Сантана свободной рукой ухватилась за ожерелье и сильно оттянула его, словно пыталась сорвать его с шеи, словно оно не давало ей дышать.

В этот момент в "Ориент–Экспресс" вошла Джина. Она сразу же отыскала взглядом Сантану и Кейта.

Стараясь ступать как можно тише, хотя ее шаги все равно тонули в гуле голосов и в звуках музыки, она подошла к ажурной решетке, откуда было очень удобно наблюдать за Сантаной и Кейтом. Отсюда Джина прекрасно видела их соединенные под столом руки.

— Нет, Кейт, ты несправедливо думаешь о Крузе. Он очень занят, у него много работы.

Джина даже могла разобрать некоторые слова Сантаны — так та была взволнована и громко говорила. Джина ехидно улыбнулась: все получалось как нельзя более кстати. Она слушала, теребя в руках ремешок сумочки.

— Кейт, раньше мне казалось вздором, когда Иден жаловалась на Круза, говорила, что он много работает.

Сантана высвободила руку из пальцев Кейта и уже двумя руками коснулась ожерелья. Казалось, оно не дает ей сидеть спокойно. Женщина перебирала в руках бусинки, как четки, и те еле слышно звенели.

— И наверное, Кейт, я совершаю ту же ошибку, что и Иден.

Кейт задумался.

— Я уважаю Круза, но ты не нужна ему.

Он придержал рукой ожерелье на шее Сантаны и та замерла. Она вновь осмотрела зал, но никто на них не обращал внимания. Ее взгляд скользнул и по ажурной решетке, но Джина отступила на шаг и исчезла в темноте.

— А мне ты нужна, Сантана.

— Кейт, не надо, — женщина, с трудом превозмогая желание, отодвинула руку Кейта, — не нужно так говорить, я тебе уже призналась: со мной не все в порядке, я не всегда помню что делаю. Может быть, это и я позвонила тебе, а может, кто‑то решил нас обмануть и это ловушка.

Сантана вновь осмотрелась.

— Да перестань ты крутить головой, — возмутился Кейт, — не привлекай к себе лишнее внимание.

— Мне в самом деле очень плохо, — Сантана вновь потерла виски, — у меня, по–моему, начинается жар и я теряю память. Я знаю — это наказание, — проговорила Сантана, — я могу сидеть и у меня вдруг начинает темнеть в глазах, а иногда случаются провалы в памяти. И вообще, Кейт, — спохватилась Сантана, — скоро придет Круз. Он не Должен видеть нас вместе.

— Хорошо, — Кейт немного отодвинул свой стул, но даже не подумал встать.

— Кейт, я прошу тебя, уйди, нас увидят. Вдруг это в самом деле ловушка и нас заманили, чтобы показать Крузу?

— На побережье есть один бар, — сказал Кейт, — который закрывается перед полночью…

— И что? — сказала Сантана.

Она вновь потупила взор и взялась за ожерелье.

— Я буду ждать там целый час после закрытия.

— Я не знаю, смогу ли прийти, ведь Круз… — сбивчиво принялась объяснять Сантана.

— Не надо, не объясняй. Не сможешь, значит, не придешь. Я просто побуду возле океана. Я буду ждать ровно час после закрытия. Сантана, хоть о моем приглашении ты не забудешь?

— Конечно, — попыталась улыбнуться женщина, — я постараюсь прийти, Кейт, но не все зависит от меня.

— Если ты очень захочешь, то все станет зависеть только от твоего желания. Ты хоть знаешь о каком баре идет речь?

— Конечно, обычно все бары работают или раньше или позже и только этот закрывается в полночь. Я постараюсь прийти.

Кейт вновь взял руку Сантаны в свою, поднес к губам и поцеловал. Та уже не сопротивлялась. Кейт двинулся к выходу.

Джина отступила в темноту и Кейт прошел, так ее и не заметив. Она очень отчетливо расслышала, где именно назначил Кейт свидание Сантане.