Санта–Барбара I. Книга 3

ГЛАВА 21

— Кейт явно озабочен любознательностью Ридли. — Пистолет, из которого стреляли в помощника инспектора, найден. — Зачем Джина забралась на крышу отеля? — недоумевает Иден. — "Печенье сделано с любовью — угощайтесь на здоровье!". — Келли хорошо играет свою роль. — Брик Уоллес не хочет идти против детей своей матери.

Круз и Сантана сидели за столиком в "Ориент–Экспресс". Они почти ни о чем не говорили, а если и обменивались словами, то это были какие‑то совершенно незначительные фразы. Разговор не клеился. Круз сосредоточенно жевал, почти не поднимая глаз на Сантану. Его жена вертела в пальцах ключи от машины, ей тоже было в тягость сидеть здесь напротив своего мужа.

В ресторан вбежал помощник инспектора Пол Ридли. Он запыхался, огляделся, увидел Круза и обрадовано улыбнулся. Тотчас подлетел к столу.

— Здравствуй, Сантана, я очень рад тебя видеть.

— Привет, Пол, — ответила Сантана и на этот раз улыбнулась очень приветливо и открыто.

— Ты меня извини, но у меня к Крузу дело, я его везде искал и очень рад, что нашел здесь.

— А что такое, Рид? — Круз поднял голову и посмотрел на своего помощника.

— Я не хотел говорить об этом в участке… — Ридли скосил глаза на Сантану, как бы опасаясь ее присутствия, как бы не доверяя женщине.

— Ну–ну, — поддержал его Круз, но тут же сообразил, что Ридли не станет говорить при Сантане. — Извини, дорогая, — Круг промокнул губы салфеткой, — нам с Ридли нужно немного поговорить, мы выйдем на пару минут.

— Всего лишь на пару минут? — с недоверием воскликнула Сантана.

— Ну, может быть, чуть больше, видишь, дело очень срочное, Ридли даже запыхался.

— Да, Сантана, извини, что я вас отвлек.

— Ничего, я уже к этому привыкла, — ответила Сантана.

Круг выбрался из‑за стола и они с Ридли прошли в бар. Они остановились в углу небольшого зала.

В противоположном углу завтракал Кейт Тиммонс. Официант подошел к нему с радиотелефоном в руке.

— Извините, мистер Тиммонс, вас к телефону.

— Спасибо, — кивнул Кейт и взял трубку в руку. — Алло, Кейт Тиммонс слушает.

— Это я, Альварес, есть проблемы, — послышался взволнованный голос одного из сотрудников полиции. — Кастильо меня подозревает.

— Почему ты так думаешь? — пытаясь быть хладнокровным и спокойным бросил в трубку Кейт.

— Я видел его с моим напарником и они очень славно ворковали. Я сразу понял — здесь неладно, они что‑то пронюхали или просто заподозрили, — еще более взволнованно и нервно говорил Альварес.

Тиммонс откинулся на спинку кресла и плотнее прижал трубку к уху.

— У тебя, Альварес, мания преследования.

— Ты так думаешь? — послышалось из трубки.

— Кейт, а Кастильо там? Чувствую, мой напарник едет к вам.

Кейт Тиммонс, повернув голову, увидел Круза и Ридли, которые о чем‑то спорили, нервно размахивая руками. Кейт тут же отвернулся от них и вновь прижал трубку к уху.

— Должен извиниться перед тобой, они уже разговаривают.

Так я и знал! — послышался голос Альвареса, в котором слышался испуг и озабоченность.

— Знаешь что, Альварес, я тебе советую не беспокоиться о Кастильо.

— Почему я не должен беспокоиться?

— Я возьму его на себя.

— Ну если так, то все еще не очень и плохо.

— Да, все будет нормально. Пока.

Кейт Тиммонс сложил телефон. На его холеном лице появилась явная озабоченность, даже руки чуть–чуть дрожали, а на лбу выступили капли пота.

"Черт! Действительно, они могут выйти на меня. Ведь я замешан в этом деле. Ну нет, этого я не позволю, — Кейт Тиммонс вытащил из кармана носовой платок, вытер руки, промокнул лоб. — До меня им не добраться, хотя Круз сделает все, чтобы выйти на меня и изобличить. Но этого ему не удастся сделать, я не такой простак, как он считает. Я привык побеждать, победа и на этот раз будет за мной, — Кейт уже не испуганно, а злорадно улыбнулся. — Я ему устрою, он у меня попляшет!"

Собравшись с мыслями/ Кейт встал из‑за стола и направился к оживленно беседующим Крузу и Ридли.

— Привет, ребята. Хочу вам сообщить одну новость.

— Какую? — Круз обернулся и посмотрел на Кента.

— Найден пистолет.

— Какой пистолет? — поинтересовался Ридли.

— Тот, из которого в тебя стреляли.

— Где найден? — уже с явным интересом посмотрел на помощника окружного прокурора Кастильо.

— На месте вчерашней облавы, — спокойно и даже немного равнодушно ответил Кейт.

Он сказал это так, как будто говорил о какой‑то заурядной вещи, а не о пистолете.

— Странно, как это мы его сразу не нашли? — развел руками Кейт.

— Серьезно. Тогда надо поговорить.

— Хорошо, поговорим, — Кейт потрепал по плечу Круза, — так что, следующий ход за тобой и за твоим отрядом.

Круз не обратил внимания на слова Кейта. Он повернулся к Ридли.

— Нам сейчас надо ехать в участок и осмотреть оружие.

Тот утвердительно кивнул.

— Я с тобой, — сказал Кейт.

— Извините, одну минуту, — Круз заспешил к столику, за которым все еще сидела со скучающим видом Сантана.

— Послушай, Ридли, я пришел сюда пешком и без машины. Может, ты меня подвезешь?

— Конечно, подвезу, — ответил Ридли, — только сейчас позвоню.

— Конечно, конечно, — Кейт сказал это таким голосом, будто он был непосредственным начальником Ридли и сейчас отпускал его.

Лайонел увидел у стойки бара Иден и неспеша подошел к ней.

— Ты хотела со мной поговорить?

— Да, — виновато улыбнулась Иден, — знаешь, Лайонел, я уже давно хотела с тобой поговорить, но все как‑то немного стеснялась.

— Перестань, Иден, ты могла говорить при Брике.

— Нет, это было не совсем удобно.

— Почему? — улыбнулся Лайонел.

— Знаешь, твой счет уже трижды просрочен. Пора его оплатить, — Иден опустила глаза, потом вскинула их и посмотрела в лицо Лайонелу.

Глаза того холодно блеснули, но на губах была улыбка, улыбка очень учтивая и доброжелательная.

От этого взгляда Иден вздрогнула и какой‑то странный холодок пробежал по ее спине, а в душе поселились нехорошие предчувствия.

— А может, мне устроиться в "Ориент–Экспресс" мыть посуду? — глядя на Иден проговорил Лайонел.

— Нет, но если ты не хочешь оплатить счет, то тогда, Лайонел, тебе лучше уйти, — холодно сказала Иден.

— Знаешь, иногда ты мне очень сильно напоминаешь его, — холодно ответил Лайонел.

— Если ты имеешь в виду моего отца, то я воспринимаю твои слова как комплимент, — парировала Иден.

— Навряд ли это комплимент, — процедил сквозь зубы Локридж.

— Знаешь что, Лайонел, давай сделаем так: или ты заплатишь или уйдешь.

— Иден, ты получишь свои деньги, но тогда, когда я этого захочу, когда я этого пожелаю.

Лайонел собрался уже уходить, но Иден сказала ему вслед:

— Думаешь, я не знаю, что вы с дядей Грантом что‑то затеяли?

— О! — воскликнул Лайонел и вновь обернулся к Иден.

— И у тебя еще после всего этого хватает наглости появляться здесь? — сказала Иден, — ты оплатишь свой счет немедленно, сегодня же!

— Если так, то считай это уже сделано, — колко прошипел Локридж, — но ты, Иден, в этот момент помогла мне решить одну дилемму…

— Какую? — Иден гордо вскинула голову и на какое‑то мгновение стала очень похожа осанкой на своего отца СиСи Кэпвелла, который тоже частенько принимал такую позу, только лицо СиСи всегда выражало куда большее презрение к Лайонелу Локриджу.

— Тебе, Иден, придется немного подождать, но ты даже сама не знаешь, как сильно мне помогла, — Лайонел резко повернулся и вышел из бара.

А Иден еще долго стояла в задумчивости, рассуждая над тем, что же имел в виду Лайонел, произнеся подобные слова.

В двери Лайонел Локридж столкнулся с рабочим, который спешил в бар "Ориент–Экспресс".

— Вы не видели здесь мисс Кэпвелл? — спрашивал он у всех.

— Один из официантов указал рукой рабочему, где можно найти Иден и тот вбежал в бар.

— Мисс Кэпвелл, я говорил этой сумасшедшей, чтобы она не подходила…

— Что? Какой сумасшедшей?

— Да этой… Джине, которая на крыше. Она лезет к вывеске. Я говорю ей, чтобы не подходила, но она меня совершенно не слушает.

Тут же в бар вбежал и Кейт Тиммонс.

— Извините, если я перебью вас. Иден, послушай…

— Что такое, Кейт?

— У меня неотложные дела и я вынужден прервать завтрак. Извини, пожалуйста, встретимся позже и пообедаем, возможно, вместе. А сейчас я должен бежать — неотложные дела, — Кейт кивнул и направился к выходу.

— Я жду твоего звонка, — вдогонку ему бросила Иден.

— Я обязательно позвоню, не беспокойся.

— Мисс Кэпвелл, выслушайте, пожалуйста, меня, — рабочий энергично размахивал руками, — я сейчас вам все объясню, объясню по порядку.

— Пожалуйста, я вас слушаю.

— Она совершенно неуправляема. Я ей говорю, но она меня не слушает.

— Кто? Погодите, рассказывайте все по порядку. Кто неуправляем?

— Да эта… ваша подруга, мисс Кэпвелл, — сказал рабочий.

— А кто ее туда пустил?

— Как кто? Она сказала, что вы не возражаете, если она часок побудет наверху.

— Что? Джина забралась на крышу отеля?

— Да, — рабочий кивнул в ответ. — Я ей говорил, чтобы она не трогала вывеску, но это бесполезно.

— Кто трогает вывеску?

— Да ваша подруга! — воскликнул рабочий, — а мы эту вывеску даже еще не проверили.

— А зачем она это делает? Зачем ей это нужно?

— Она говорит, что хочет зажечь вывеску, хочет чтобы она сверкала, а потом она решила сняться на фоне сверкающей вывески…

— Зачем сняться? — Иден никак не могла взять в толк, зачем Джина забралась на крышу отеля.

А Джина в это время снималась в очередной раз, старательно выговаривая слова незатейливой рекламной песенки, неуклюже дергаясь в такт музыки, постоянно сбиваясь и не попадая в кадр. Режиссер уже вспотел. Он морщился, но запись не останавливал.

— Да черт с ней, — шептал он оператору, — пусть дергается как хочет, деньги уже заплачены и это ее проблемы, а не наши. Ведь я предлагал ей взять профессиональную манекенщицу, чтобы та сделала все как следует, но она хочет красоваться сама. Какая‑то безумная.

Оператор нажал на кнопку и махнул рукой. Джина Кэпвелл, которая было приостановилась и выжидала, вновь принялась распевать песенку: "Это печенье — просто прелесть! Аромат и вкус, и свежесть! Оно сделано с любовью — Угощайтесь на здоровье!"

— Когда вы захотите себя немного побаловать, — уже остановившись проговорила Джина, — купите пакетик печенья миссис Кэпвелл! Запомните это название. Оно символ качества и символ успеха!

Джина подняла вверх руку и посмотрела на белые облака. Режиссер в это время понуро отошел к распределительному щиту и положил руку на крышку. Его начало трясти.

— Боже! Что с ним случилось? — первой воскликнула Джина, видя как корчится режиссер.

Огромная вывеска на несколько мгновений вспыхнула, неон в трубках засветился, а во всем отеле погас свет, потом вновь вспыхнул и снова погас.

— Что это? — стоя в баре рядом с рабочим воскликнула Иден.

— Это, наверное, ваша подруга попыталась зажечь вывеску.

— Боже! Она же сейчас сожжет ее и погибнет сама! Быстрее наверх! — Иден и рабочий заспешили на крышу отеля.

Келли робко вошла в кабинет доктора Роулингса и испуганно осмотрелась по сторонам. Выражение ее лица было таким, как будто все в этом кабинете действовало ей на нервы, угнетало, пугало, раздражало.

Садись, пожалуйста, — вежливо предложил доктор Роулингс, отрываясь от небольшого листка бумаги, который он заполнял мелким аккуратным почерком.

— Я не хочу садиться, — произнесла Келли.

— Это еще почему? Может, из‑за того, что я изменил время сеанса?

— Нет, — Келли повертела головой и ее светлые волосы разлетелись в разные стороны, несколько светлых прядей закрыли глаза.

— Доктор Роулингс, мне здесь не нравится.

— Пойми, Келли, наши с тобой беседы — это часть лечения, это процедура, — он положил перед собой руки и посмотрел на аккуратно обработанные ногти. — Тебе не нравятся мои сеансы?

— Да нет, дело не в том, — Келли вновь испуганно огляделась по сторонам, — мне не нравится ваш кабинет и я думаю, эти сеансы лучше проводить в моей палате, потому что среди своих вещей, среди вещей, к которым привыкла, я чувствую себя спокойнее и уютнее. И мне кажется, доктор Роулингс, там я смогу что‑нибудь вспомнить.

— Но раньше ты мне никогда не жаловалась, — доктор поднялся из‑за стола.

— Я боялась, — Келли опустила голову. — У себя в палате я кое‑что вспоминаю, слышу какие‑то звуки, какие‑то мелодии, — уже более настойчиво проговорила девушка.

Доктор вышел из‑за стола.

— Думаешь, в палате наши сеансы будут проходить лучше?

Келли кивнула.

Выражение ее лица было робким, наивным и испуганным.

Доктор Роулингс пожал плечами. Он не любил нарушать им же заведенные порядки, но случай Келли Кэпвелл был не совсем обычным, даже можно сказать, из ряда вон выходящим. Поэтому к этой пациентке он относился с большим интересом, чем к другим.

— Келли, мне кажется, что ты с кем‑то говорила об этом.

— Что вы хотите сказать? — вскинула голову девушка. — Я хотела вам сказать это раньше, но все время боялась. Мы можем перейти в мою палату? — Келли даже подала доктору Роулингсу руку.

— Мне кажется, это не твоя идея, — холодно сказал доктор.

Нет моя, моя, — возразила Келли.

— Мне кажется, кто‑то пытается на тебя влиять и будет лучше, если ты скажешь кто. Кто этот человек, Келли?

Лицо Келли стало напряженным, она боялась, что сейчас не выдержит и проговорится. Но собрав всю свою волю в кулак, она отрицательно покачала головой и произнесла:

— Никто, никто, доктор Роулингс, меня этому не учил, я сама чувствую — в палате мне будет легче что‑нибудь вспомнить. Поверьте, я давно хотела вам это сказать, — ее голос звучал очень естественно, а испуг выглядел натуральным, волнение тоже казалось неподдельным.

Первой опомнилась и пришла на помощь режиссеру Джина. Она принесла стакан воды и принялась отпаивать перепуганного режиссера.

— Выпейте, вам станет легче.

— Отойдите все от него! Да и вы отойдите от меня! Прочь! Прочь! — разгневанно кричал режиссер, — это все из‑за вас! — он показывал пальцем на Джину.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо, — пыталась успокоить его женщина.

— Мне не нужна ни ваша вода, ни ваш воздух — мне вообще ничего не нужно, мне надо, чтобы сюда позвали адвоката, — кричал режиссер. — А ты, ты, кухарка, — обратился он к Джине, — и тебе никогда не напечь столько печенья, чтобы ты была в состоянии выплатить мне компенсацию.

Джина покраснела от слов режиссера и уже хотела вступить с ним в спор и осыпать его бранью, но сообразила, что лучше не спорить. Она успела выкрикнуть только одно:

— Но откуда же я знала, что эта вывеска неправильно подключена?

— Вставайте! Вставайте! — обратился рабочий к режиссеру, — вам надо в больницу.

— Да отстаньте вы все от меня! Я уже неплохо себя чувствую, — режиссер поднялся на ноги и стряхнул пыль с колен. — Со мной все в порядке. Быстро собираем аппаратуру и уходим. Быстро! — заторопил он оператора, который и сам уже упаковал свою камеру и, сжимая в одной руке штатив, спешил к выходу. — Ну, мисс Печенье, вы у меня дождетесь! — уходя крикнул режиссер.

— А как же моя реклама? — возмутилась Джина.

— Что? Ты еще хочешь рекламу? Я чуть не погиб, а она еще хочет рекламу. Да я тебе такую рекламу сделаю!..

Но оператор обнял режиссера за плечи и не дал ему договорить. Джина покраснела и отвернулась.

— Что ты вообще здесь делаешь? — подбежала к ней возмущенная Иден. — Кто тебе разрешил забраться на крышу и пользоваться вывеской? — Иден указала рукой на неоновую рекламу.

Джина смущенно пожала плечами.

— Иден, если бы вывеска была правильно подключена, то тогда ничего бы и не случилось

— Да что ты говоришь? — изумилась Иден и ехидно улыбнулась, разглядывая пестрое платье Джины, сплошь усыпанное блестками.

— Понимаешь, я хотела, чтобы буква сверкала, тогда получилась бы изумительная реклама…

— Что? — изумилась Иден. — Из‑за твоего идиотского печенья мог погибнуть человек!

— Может, оно и идиотское, мое печенье, но это единственное, что у меня осталось, — с наигранной болью в голосе произнесла Джина.

— Слушай, убирайтесь вы все отсюда, — уже спокойно сказала Иден. — И если ты впредь надумаешь делать рекламу, Джина, то занимайся этим в студии, желательно подальше от отеля Кэпвеллов.

— Тебе хорошо говорить, — покраснела Джина, — тебе все дано сразу — хорошая семья, богатые родители, хорошее образование… а тем, кому этого не дано, те вынуждены сами карабкаться вверх.

Но Иден не стала спорить. Она пристально глянула в лицо Джине и холодно произнесла:

— Делай все это в другом месте, я тебя предупреждаю.

— Хорошо, — приторным голосом прошептала Джина — но учти, скоро я встану на ноги.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, что пройдет еще немного времени и все будут говорить о Джине. Я встану на ноги и тогда верну себе все и даже больше, — Джина окинула взглядом город, который был прекрасно виден с крыши отеля. — Да, Иден, я верну себе все. У меня будет прекрасный дом, яхта…

Иден как‑то странно пожала плечами и ничего не ответила на это высказывание Джины.

Брик Уоллес подошел и сел за стол к Лайонелу. Локридж посмотрел на Брика внимательно, как бы угадывая, о чем сейчас пойдет разговор. Брик несколько мгновений помедлил, потом произнес:

— Лайонел, ты пытался утопить ее отца…

— И все это могло бы получиться, если бы не Мейсон. Он помешал осуществить задуманный план.

Брик посмотрел на Лайонела, не зная что ответить, но потом сказал:

— Мне кажется, тебе надо остановиться, успокоиться, подумать и кое‑что переоценить.

— Нет–нет, надо торопиться, — Лайонел возбужденно вскинул руку и как бы рассек ею воздух, — обязательно надо спешить. Я должен его достать и обязательно достану, но я это сделаю через его детей, — Лайонел говорил очень зло и Брик понял, что Локридж не остановится ни перед чем.

— Погоди, погоди, мне все это не очень нравится, — на лице Брика Уоллеса появилось презрительное выражение.

— Ты вспомни, что он сделал с Уорреном, — глядя прямо в глаза Брику, сказал Лайонел.

— Но это все равно не оправдание, — возразил молодой человек.

— Я думал, ты со мной… — вопросительно глянул на сына Лайонел.

— Да, я с тобой, — ответил тот, — но я не хочу зла детям Софии.

— Брик, остановись, ты реши вначале: ты со мной или с ним? Сейчас мне нужно добраться до СиСи и я хочу сделать это через Иден, — втолковывал Брику свою новую затею Лайонел.

— Это из‑за того, что она заставляет тебя уплатить по счету?

— Не надо, — брезгливо поморщился Лайонел. Вспоминать о том, как Иден упрекнула его, было очень неприятно.

— Все куда серьезнее, — продолжил Локридж, — она очень уязвима.

— Ты можешь делать все что угодно, хотя я тебе этого не советую, — сказал Брик. — Поэтому, если ты станешь что‑то предпринимать, то, пожалуйста, без меня.

— Брик… — немного растерянно произнес Лайонел, — я хочу, чтобы ты собрал кое–какую информацию об Иден. Меня интересуют подробности ее жизни.

Брик вместо ответа отрицательно завертел головой.

— Она была в Европе и меня интересует, зачем она туда поехала, с кем она там была, чем занималась, что делала. Ведь здесь об этом ничего не известно. Все думают, что Иден там, якобы, училась, но я думаю, это не так, во всяком случае, не совсем так.

— Хорошо, хорошо, сначала ты задавишь Иден, а кто будет следующим? — уже возмутился, не в силах сдерживать злость на отца Брик. — Потом ты примешься за Келли? Но ведь она в психушке. Ты что, этого не понимаешь? А Тэд поссорился с СиСи и желает идти своим путем. Ты его тоже хочешь за что‑нибудь поймать?

Лайонел подался вперед и буквально прошипел, глядя в лицо Брику:

— Я хочу добраться до СиСи. Он отнял у меня землю, дом, разрушил семью. Это, Брик — не месть, это правосудие. Пойми.

Брик прикрыл глаза. На его лице были написаны разочарование и обида на Лайонела.