Семидесятый меридиан

СИМВОЛЫ И СИМПТОМЫ

Март — октябрь 1970

Бурлят предвыборные митинги по городам и весям. По улицам проносятся джипы с флагами и плакатами партий. Из установленных на них мегафонов слышны, как правило, только обрывки лозунгов «Голосуйте за… защитников народных интересов… прогресс и демократию!».

Вечерами на площадях и в парках собираются митинги. Нередко они оканчиваются конфликтами и кровопролитными столкновениями. «Сверху», из Исламабада, время от времени раздаются призывы к сдержанности. Тогда в дело вступает армия.

Избирательная кампания в разгаре!

За 23 года существования страна впервые готовится к прямым, всеобщим выборам, проводимым по принципу: «один человек — один голос». Это означает, что при любом исходе голосования Восточный Пакистан, где больше населения, получит большинство мест в парламенте.

Избирательная система, существовавшая прежде, игнорировала основное население. В марте 1965 г. президента, депутатов Национальной ассамблеи и двух провинциальных собраний избирали 80 тыс. выборщиков. Теперь в голосовании примут участие 56,9 млн. избирателей: не считая кандидатов, объявивших себя независимыми, на представительство в парламенте претендовали 24 партии. В конкурсе на 300 мест в Национальной ассамблее участвовало около 2 тыс. кандидатов.

Используя возможность одновременной баллотировки одного кандидата в нескольких округах, некоторые лидеры пытаются сделать для себя выборную лотерею беспроигрышной. Зульфикар Али Бхутто выставил свою кандидатуру в четырех округах, Шейх Муджибур Рахман — в трех. После избрания они определят, какой округ будут представлять в ассамблее, а на освободившиеся места будут проведены довыборы.

Прочие лидеры ограничились одним округом. Абдул Вали-хан решил баллотироваться в Чарсадде, М. М. Даултана — в Мултане, А. Каюм-хан — в Пешаваре, Нурул Амин — в Майменсингхе, экс-маршал авиации Асгар-хан — в Равалпинди. Маулана Бхашани и бывший амир «Джамаат-и ислами» Маулана Мауду-ди не выставили на этот раз свои кандидатуры.

Еженедельник «Интервинг» прогнозировал в феврале: на Востоке «Авами лиг» должна получить 61,8 процента, ННП (А. X. Бахашани) — 16,8 процента, «Джамаат-и ислами» — 21,2 процента голосов. В Панджабе журнал предсказывал победу Мусульманской лиге (группа Даултаны) — 53,4 процента, отдавал джамаатовцам 21,2 процента, Партии пакистанского народа (З. А. Бхутто) — 4,1 процента голосов. В Синде, по мнению «Интервинга», Народная партия должна привлечь 30,3 процента избирателей, а Объединенный фронт Синда — 40,9 процента. В СЗПП предпочтение отдавалось ННП (А. Вали-хана) — 60,2 процента, а три Мусульманские лиги могли разделить между собой 37,9 процента голосов.

Однако прогнозы — дело сложное.

— Точно можно предсказать только одно: за кого будут голосовать крестьяне! — сказал мне знакомый адвокат.

— За кого же?

— За того кандидата, которого им назовет помещик.

Словно в подтверждение этих слов, газеты сообщили на следующий день, что 12 самых крупных помещиков Суккура решили поддержать на выборах А. Каюм-хана.

Учитывая, что основная масса избирателей неграмотна, а страна многоязычна, все партии и независимые кандидаты выступают под символами, утвержденными избирательными комиссиями. Это небольшие рисунки, изображенные на предвыборных плакатах. Они будут воспроизведены и на бюллетенях для голосования.

Вот некоторые из них. «Авами лиг» избрала символом небольшую лодку — «сампан», партия З. А. Бхутто — «саблю». ННП А. Вали-хана в ходе кампании сменила символ: вместо «лошадиной головы» была взята «хижина». «Джамаат-и ислами» предпочла «весы», Демократическая партия — «зонтик» и т. д.

Перед выборами в Карачи я насчитал 55 символов-рисунков. Из них можно было укомплектовать небольшой зоосад (слон, тигр, олень, конь, буйвол, рыба, пара волов в упряжке), неплохо сервировать десерт (ананас, манго), обставить комнату и воспользоваться различными видами транспорта.

Чтобы яснее представить предвыборную картину, я взял список претендентов, оспаривающих одно из мест в парламенте от округа Лахор I.

Писательница Бегум Аламгири, издающая журнал «Аказ-и-Нау», трижды избиралась в провинциальную и один раз в Национальную ассамблеи. Выступает как независимая. Ее цель — «создать процветающее исламское государство в противовес социалистической экономической системе». Женщина при этом должна стать равным партнером мужчине.

Два представителя религиозных партий. Амир лахорского отделения «Джамаат-и ислами» Чоудри Гулам Джилани желает видеть Пакистан «демократической страной, избравшей исламский путь жизни, предначертанный в Коране». Аналогичные взгляды и у торговца стальными изделиями Маулви Уллаха.

Торговец кожей Мухаммад Хусейн и владелец фармацевтической фирмы Миан Рахман представляют разные группы Мусульманской лиги. Оба строго придерживаются «пакистанской идеологии» и являются сторонниками создания сильного центрального правительства. Первый — решительный противник «социалистических концепций», второй заявляет о необходимости «ограничения диктата картелей и монополий».

Лидер профсоюзов Мирза Мухаммад Ибрагим, избиравшийся президентом Пакистанской федерации профсоюзов, в прошлом организатор крупных забастовок железнодорожников. Газеты называют его «признанным руководителем крестьян и рабочих страны». Он считает, что будущая конституция должна отвечать нуждам народа и гарантировать его права, а производство в стране должно быть поставлено под контроль трудящихся масс.

Инженер д-р Мубашир Хасан — преподаватель колледжа и университета, один из организаторов Партии пакистанского народа, под символом которой намерен баллотироваться, увольнялся за поддержку студенческой забастовки. Выступает за кардинальные изменения в экономической системе страны и призывает положить конец эксплуатации трудящихся, при этом, по его мнению, Пакистан не должен идти по пути некоторых западных стран. Ныне д-р Мубашир Хасан — министр финансов, планирования и развития Пакистана.

Далее газета называет фамилии еще трех независимых кандидатов без биографий и позиций.

Итак, 10 претендентов на один депутатский мандат из 300. В Карачи за семь мест в ассамблее ведут сражение 62 кандидата. Как распределятся голоса 1 млн. 375 тыс. избирателей города, предугадать невозможно, и обозреватели осторожно называют в каждом из округов двух-трех наиболее вероятных победителей.

В правительственных кругах велись лихорадочные подсчеты возможного исхода выборов. Власти не скрывали своих симпатий к правым, но понимали, что в сложившейся обстановке в лучшем случае можно рассчитывать на коалиционное правительство с непременным участием в нем левых сил.

Яхья-хан издает «Закон об основах конституции». Главные положения конституции, предложенной правительством, не содержали ничего нового в сравнении с двумя прежними, кроме признания автономии провинций. Яхья-хан предупредил при этом, что «тенденции к организации беспорядков могут серьезно затормозить продвижение к обеспечению демократии». Разработанные положения, по мнению правительства, обеспечат «независимость, территориальную целостность и национальное единство Пакистана».

После выборов Национальная ассамблея должна, опираясь на этот закон, в течение 120 дней выработать новую конституцию страны. Если не удастся достичь согласия, то ассамблея распускается и назначаются новые выборы. Это положение вызывало наибольшие опасения. Многие влиятельные деятели предпочли выдвинуть свои кандидатуры в ассамблеи провинций, которым не грозила опасность роспуска.

В июне 1970 г. А. М. Яхья-хан побывал с официальным визитом в Советском Союзе. В совместном коммюнике было отражено стремление к дальнейшему укреплению существующих связей между обеими странами и расширению добрососедского сотрудничества в различных сферах. Советская сторона согласилась оказать экономическое и техническое содействие Пакистану в сооружении крупного металлургического завода в Карачи, а также внимательно изучить возможности помощи по другим объектам четвертого пятилетнего плана развития Пакистана.

В политическом плане советская сторона вновь подчеркнула твердое убеждение, что спорные вопросы индийско-пакистанских отношений должны быть урегулированы путем переговоров в духе Ташкентской декларации.

К осуществлению четвертого плана Пакистан приступил 1 июля. Впервые преимущество в темпах развития отдавалось в нем Восточному Пакистану (60,2 процента). Даже такой грандиозный проект, как завершение строительства плотины Тарбела на Западе, «уравновешивался» сооружением защитного пояса дамб и плотин на Востоке протяженностью 2500 км, который обезопасил бы поля, селения и людей от капризов природы.

Для финансирования программ развития согласно плану выделялось 70–75 млрд, рупий, с преимущественным развитием государственного сектора (40–45 млрд.), особенно таких его отраслей, как производство стали, минеральных удобрений, станков и средств транспорта. Планом предусматривался ежегодный рост общего национального продукта на 6,5 процента. Кроме того, были намечены определенные меры к «достижению социальной справедливости».

Заканчивался мой отпуск, который я провел по традиции на Урале, бродя по лесам. В Москву я возвратился недели за две до вылета в Карачи, чтобы закончить кое-какие дела.

Первые телеграммы из Пакистана, которые я прочел в редакции, были тревожны. Очередное наводнение в Восточном Пакистане принесло огромные бедствия. Вода залила треть территории, и реки не собирались возвращаться в русла. Около 10 млн. жителей остались без крова, снесено 656 тыс. домов и хижин, 42 человека погибли. На большой площади смыло посевы. Убытки от потери урожая оценивались в 750 млн. рупий. Миллионам людей угрожал голод.

Отпуск пришлось прервать. Через несколько дней я уже передавал материалы из Дакки. Река Буриганг, вышедшая из берегов, затопила целые районы города. Более 35 тыс. жителей столицы поселились в палаточных городках. Огромные очереди выстраивались у пунктов распределения продуктов. Сильно пострадал край чайных плантаций — Силхет. Связь между многими городами и селениями нарушена.

В Дакке было много встреч с журналистами, бизнесменами, представителями администрации. Меня удивило, что о стихийном бедствии говорили очень мало и относились к этому событию спокойно.

— Наводнения в период муссонов бывают у нас каждый год, — объяснил редактор газеты «Сангбад», вручая снимки для «Известий». — Нынешнее отличается лишь тем, что обычно вода сходит через неделю, а на этот раз продержалась на высоком уровне более 20 дней. Наводнение было использовано и для политических целей: выборы с 5 октября переносились на 7 декабря.

С редактором «Сангбада» Шахидуллой Кайсером мы познакомились в памятные дни Ташкентской конференции. Как многие бенгальцы, он невысокого роста, худенький, на первый взгляд подросток, с блестящими черными волосами и кипучим темпераментом. Кайсер был известным писателем. Свой первый роман «Жена торговца» он написал в тюрьме, куда был заключен по обвинению в коммунистической деятельности.

Кайсер не принадлежал к «Авами лиг». Он многие годы оставался убежденным сторонником ННП А. Вали-хана, считая, что программа этой партии на данном этапе наиболее радикальна. Но это не мешало ему трезво оценивать обстановку:

— Отсрочка выборов! Она не поможет военному режиму. Авторитет Муджиба растет с каждым днем. Вы не представляете, какую он одержит победу.

Советское правительство оказало в то время значительную помощь районам, пострадавшим от наводнения, но ходили слухи, что львиная часть из выделенных материалов может попасть из трюмов сразу на военные склады. Я прямо спросил Кайсера, кто получит, например, двигатели для мотоботов, палатки, одеяла. Мне, корреспонденту, неплохо бы взглянуть, кому они вручены.

Он понимающе улыбнулся в ответ и сказал:

— Наша газета постарается, чтобы двигатели были переданы рыболовецким кооперативам.

Даже в дни бедствия в Дакке не утихала предвыборная борьба. Едва дождь прекращался, на улицы выходили процессии. Внушительная колонна старшеклассников требовала замены устаревших учебников. Пикеты водителей частных автомобилей, объявивших забастовку, останавливали каждую машину в поисках штрейкбрехеров.

Политические митинги, проводившиеся по вечерам на площадях, продолжались часами. Люди внимательно выслушивали ораторов. Многие впервые осознали себя избирателями, воля которых может повлиять на ход событий, улучшить их жизнь.

Возвратившись в Карачи, я попал в «неделю забастовок». События этих дней оттеснили на второй план даже перипетии предвыборной кампании.

Стачка 6 тыс. докеров остановила на несколько дней все движение в порту. У причалов простаивали 22 судна, а еще 16, растянувшись цепочкой до самого горизонта, ждали на открытом рейде окончания конфликта двух профсоюзов портовых рабочих. 80 тыс. т грузов было «заморожено». Убыток выражался в солидной сумме — 1 млн. рупий.

Автобусы, идущие в Карачи из Хайдарабада, Татты и других городов и селений Синда, были переполнены. Сюда съехались учителя начальных школ провинции. Часть из них расположилась лагерем в парке Арамбаг, а 500 человек провели ночь у мавзолея Мухаммада Али Джинны. Здесь состоялся пятитысячный митинг под лозунгом: «Мы не уйдем отсюда, пока наши требования не будут удовлетворены!» 32 тыс. учителей начальных школ провинции требовали повышения заработной платы — со 120 до 250 рупий — и предоставления медицинского обслуживания.

Выступления учителей были на этот раз особенно упорными и продолжительными. Многочисленные локальные стачки в других городах также свидетельствовали о том, что существующим положением недовольны все слои населения, представители всех профессий.

Десять дней не печаталась кинореклама. Владельцы киностудий, кинотеатров и продюсеры требовали изменения системы налогов и правил цензуры. К забастовке, организованной на этот раз самими предпринимателями, поневоле примкнули все работники кинопромышленности. Их процессии возглавляли известные кинозвезды.

Для правительства это был тревожный симптом. На среднего пакистанца не производили впечатление цифры четвертого пятилетнего плана. Он видел, что жизнь дорожает с каждым месяцем, работу найти все труднее. Выборы выборами, а пока нужно, не теряя времени, заявить о своих нуждах. Бастовали 7 тыс. газетчиков: в стране не выходили 50 крупнейших газет общим тиражом более 1 млн. экземпляров. Радио и телевидение но могли восполнить потери информации. Лишились предвыборной трибуны и политические партии.

Первой вышла из борьбы «Ивнинг стар», заявив, что «перо сильней, чем шпага», а поэтому газета не может покинуть своих читателей. Несколько дней «Вечерняя звезда» была единственной утренней газетой. В итоге журналисты добились удовлетворения большинства своих требований.

Затем в Карачи бастовало 30 тыс. уборщиков мусора. Вслед за ними покинули госпитали молодые врачи. Продолжались стачки и на многих промышленных предприятиях. Борьба рабочих за свои права становилась упорнее, хотя капиталисты все чаще прибегали к локаутам. После трехмесячной забастовки владельцы «Адам Силк Миллз» закрыли предприятие, выбросив на улицу более 600 текстильщиков.

Предвыборная кампания подходила к концу. Мне пришлось говорить о выборах с разными людьми: чиновниками, шоферами такси, мелкими предпринимателями и даже с помещиком. Каждый из них стремился получить прежде всего определенную личную выгоду: дешевую квартиру, большой заработок, снижение налогов на землю или цен на горючее. В самом деле, что значил для крестьянина-арендатора призыв к национализации банков, если единственным банком для него всегда оставалась долговая книга заминдара.

И все же народу Пакистана впервые было предоставлено право задуматься о судьбах страны, ее будущем. Объективно это был большой шаг к демократизации пакистанского общества, к росту активности широких слоев населения.

Растянувшаяся предвыборная кампания была неприятным сюрпризом и для лидеров большинства партий. Она требовала все больше средств. В самом ее начале министерство информации объявило, что для предвыборных воззваний и разъяснения своих программ лидеры партий и независимые кандидаты могут пользоваться радио и телевидением, заплатив по тысяче рупий за каждую минуту выступления в эфире. Вскоре многие кандидаты убедились, что поговорка «время — деньги» имеет буквальный смысл, и начали пересчитывать свои партийные кассы.

Громкоговорители на джипах, курсирующих по улицам, плакаты и макеты символов также обходились в круглую сумму. Каждому рядовому «агитатору» нужно было платить минимум 10 рупий в день.

Впереди еще два месяца предвыборной кампании. Где взять деньги? В этот момент и появились меценаты с Толстыми бумажниками. Им было наплевать на предвыборную программу любого из кандидатов, важно иметь в будущем свой «голос» в ассамблее.

Количество мест в собраниях провинций было определено в соответствии с населением: Восточный Пакистан — 300, Панджаб — 180, Синд — 60, СЗПП — 40 и Белуджистан — 20. На них претендовали соответственно 2121, 1887, 895, 489 и 170 кандидатов. Итак, на 600 мандатов 5562 претендента. Предвыборный корабль оказался перегруженным.

Особенно обострились экономические противоречия между Западным и Восточным Пакистаном. Ни для кого не составляло секрета, что Восточный Пакистан был выгодным рынком сбыта товаров, производимых на Западе, и надежным источником получения промышленного сырья и иностранной валюты.

Главным предметом экспорта (от 47 до 51 процента) долгие годы оставался джут, который выращивался на плантациях Восточной провинции. Провинция давала 60 процентов общих поступлений в казну, получая для своих нужд всего 25 процентов. Западный Пакистан поглощал к тому же большую часть иностранной помощи.

Нужно учесть еще одно обстоятельство. Многие товары, произведенные в более развитых Западных провинциях, не были конкурентоспособны на мировом рынке, а рассчитаны только на сбыт в Восточной провинции. Поэтому инвестиции западных концернов в промышленность Дакки, Комиллы или Читтагонга приносили их владельцам практически двойной доход.

Иными словами, как писал один из видных экономистов, Пакистан извлекал в то время из бывшей Восточной провинции «все выгоды, которые могла бы получить империя из своей колонии».

Приближающиеся выборы должны были стать серьезным политическим экзаменом для 128-миллионного народа страны.