Семидесятый меридиан

ЛИЦО, МЕЛЬКНУВШЕЕ В ТУМАНЕ

При выезде из небольшого синдского городка Даду я затормозил возле группы мужчин — рослых и бородатых. Солнце уже пригрело, но все они были задрапированы в одеяла из верблюжьей шерсти. От этого группа из пяти или шести человек выглядела таинственно и живописно.

Нужно было спросить дорогу в Севан-Шариф, где в эту неделю, на пороге рамазана — месяца поста и молитв — раскинулась традиционная ярмарка. Каждый год она напоминает о мусульманском святом, похороненном здесь лет 800 назад. Звали святого Лал Шахбаз Калан-дар.

До многоцветных ярмарочных шатров и лент оставалось еще миль 30, а мы, как назло, забыли на месте ночлега последнюю, хотя и плохонькую, дорожную карту из тех, что можно получить иногда на заправочной колонке в качестве рекламного презента. Мы ехали втроем и очень спешили в Карачи, чтобы встретить московский самолет. Поэтому приходилось считать минуты.

— Пожалуйста, я покажу вам дорогу, — сказал один из ожидающих.

Обычная на Востоке услуга. Я открыл дверку, и высокий стройный человек средних лет опустился на сидение. Вслед за ним в машину полез было еще один малый довольно устрашающего вида, но две женщины, сидящие сзади, крикнули в один голос:

— Только один!

Люди перекинулись несколькими словами на синдхи, один из них остался, кинув недобрый взгляд, дверь захлопнулась, и машина помчалась дальше.

Слева, за квадратами рисовых полей, поднимались остатки джунглей. Когда-то они были непроходимы, да и теперь, кто знает, что скрывается за зеленой пушистой каймой, протянувшейся вдоль берегов Инда. Справа медленно и лениво разворачивалась цепь холмов, изредка мелькали селения или старинные одинокие мечети, похожие на театральные декорации.

Стада буйволов отдыхали в небольших водоемах. На поверхности оставались только ноздри и черные, лоснящиеся крупы. На многих чудовищах с белесыми глазами сидели изящные белоснежные цапли. Они деловито и невозмутимо отыскивали в толстых буйволиных шкурах свой завтрак.

Дорога отнимала почти все внимание. Она была узковата, а навстречу один за другим мчались автобусы, тяжелые грузовики и цистерны. Со случайным попутчиком мы обменялись всего несколькими банальными фразами. Он спокойно глядел на дорогу черными с синью глазами, похожими на переспевший терновник, и дважды взглянул на ручные часы — дорогие и современные. Я, помнится, спросил, чем он занимается.

— По лесной части, — ответил сосед с улыбкой.

Минут через 40 у Севана он попросил остановить машину возле подобия лесного склада. Во всяком случае, у ворот стояли упряжки волов, притянувших откуда-то мощные кряжи. От костра, возле которого маячили две-три фигуры, поднимался голубоватый дымок.

С неожиданной галантностью попутчик предложил нам сойти и выпить по чашке чая. «У нас хороший чай!» — подчеркнул он. Мы вежливо поблагодарили, сказав, что очень торопимся.

Добровольный гид слегка поклонился. Именно в эти секунды он поразил меня и изрядно напугал женщин. Когда распахнулась накидка, оказалось, что на бедрах его висят два внушительных пистолета, а грудь перекрестили патронные ленты, которых, вероятно, хватило бы для серьезного боя.

Быстрыми упругими шагами он направился к костру. Люди, сидевшие на корточках, поднялись и, как мне показалось, приветствовали прибывшего довольно подобострастно. Бывший наш спутник обернулся, помахал рукой. Облачко дыма наплыло в этот момент на его лицо. Таким оно и врезалось в память — исчезающим в тумане.

Мы двинулись дальше. Какое-то время мои спутницы были не на шутку встревожены. Уж слишком сильное впечатление произвел на них арсенал незнакомца.

Стало ясно, что они вспомнили бесчисленные сообщения о похищениях женщин и детей.

— Да оставьте, — вяло возражал я. — Ведь сами слышали, что он лесник. Наверно, охраняет делянки или склады где-то на севере. А там — все с оружием.

На этом разговор прервался. Нас захватил и увлек фейерверк сельской ярмарки. Она бурлила ярким цветником, начиная от мечети Лал Шахбаза, украшенной флажками. Горы мандаринов горели, как игрушечные закатные солнца, сверкали золотистые созвездия маленьких планет-лимонов, а между ними рубиновыми огнями мерцали стаканы, наполненные гранатовым соком. За фруктовым рынком — лавки-навесы, где продавались ткани, радугой развевались шелковые ленты. Их палитра еще богаче. На Востоке любят контрастное противоборство красок.

В многоголосом гуле ярмарки звучала целая симфония звуков. Донесся издалека отрывок грустной мелодии. Ей ответили бубенцы верблюжьего каравана. Плотные, насыщенные ритмы барабанов сплетаются с резкими позывными флейты, мяуканьем прирученной пантеры, фанфарным призывом слонов.

Шумит, волнуется сельская ярмарка. В обеденный час она слегка притихает, но едва спадет полуденный зной, вновь раздадутся крики зазывал у балаганов, лавок и ресторанчиков. Ярмарка будет шуметь до глубокой ночи, пока в небе не вспыхнут крупные звезды, а у столиков и харчевен — фонари, гирлянды разноцветных лампочек и колеблющиеся огоньки свечей.

Когда разлился закат, мы были уже далеко и мчались по современной автостраде. Остановка была только одна: в месте, где такси, столкнувшись с грузовиком, превратилось в подобие двух изуродованных мотоциклов.

Наутро в газетах под заголовком «Трагедия суперхайвея» было подробно описано столкновение. Оказалось, что компания сильно подвыпивших лиц с уголовным прошлым решила прокатиться в Севан-Шариф, а инициатор ночной прогулки Салахуддин занял место шофера. При столкновении на полной скорости пять человек погибли, а водитель грузовика скрылся «в направлении пустыни». Подробности и имена удалось узнать, когда один из трех тяжелораненых пришел в сознание.

Прошло месяца два. Однажды, когда я почти машинально перелистывал маленький журнальчик — приложение к газете «Сан», с одной из страниц на меня бросил взгляд человек, исчезнувший в тумане.

Подпись под расплывчатой фотографией гласила:

«Это единственный снимок Мабина Дахри, которым располагает полиция. Он действует в сговоре с местными помещиками. Его главный источник дохода — лесные подрядчики». Статья называлась «Король бандитов Синда». Одному из корреспондентов, Наджмалу Хасану, удалось довольно коротко познакомиться с Мабином Дахри.

Начинался репортаж так: «Мабин Дахри, наводящий ужас на округ Хайдарабада, признан некоронованным правителем бандитов Синда. Причиной тому ловкость, с которой он вот уже пять лет проходит сквозь сети, расставленные полицией. Главарь шайки из девяти головорезов живет с риском, смело переносит неудобства, доставляемые погодой и джунглями, полными змей, ядовитых насекомых и постоянной опасностью полицейских рейдов».

Мне сразу вспомнился попутчик, его ответ относительно «лесной части», тип, пытавшийся влезть в машину, пистолеты.

Дальше я попытаюсь изложить историю Дахри. Итак, его объект — лесные подрядчики, они же бизнесмены, скупающие концессии на вырубки делянок. Называют их коротко: «контракторы». Шайка облагает их данью, составляющей, как правило, десятую часть общей суммы контракта. Мабин неплохо поставил собственную «службу безопасности». Он превосходно осведомлен как о коммерческих сделках, так и о передвижениях полицейских отрядов.

…В лесу появляется новый контрактор с артелью нанятых лесорубов. Вскоре к нему прибывают гости, которых он совсем не ждет. Возглавляет делегацию обычно сам Мабин и его вспыльчивый помощник Обахио Мирбахар. Он — грубый человек. (Как хорошо, что я не пустил его в машину!) Мирбахар кричит, размахивает пистолетом, угрожает убить контрактора или похитить его детей.

Мабин успокаивает его:

— Перестань, Обо! Должны же мы в конце концов дать человеку возможность получить прибыль. А за то, что он тебя так огорчает и расстраивает, при следующем контракте мы не сделаем ему никаких уступок.

Так устанавливается рента. После уплаты денег контрактор получает от бандитов расписку с подписью Дахри или Мирбахара. Она служит гарантией, что никто более не имеет права требовать денег. Если договоренность не будет достигнута, контрактора могут избить, а на следующий день ни один из лесорубов не выйдет на работу…

Инспектор, возглавляющий отдел по борьбе с бандитизмом, вызвал в полицейское управление 20 помещиков. Им предъявлено обвинение в пособничестве шайке Дахри. Полиции известно, что местные заминдары обеспечивают ее продуктами и патронами, предоставляют приют и информацию.

Все напряженно молчат, вытирая потные лбы. Лишь изредка раздаются хриплые реплики: «Что мы можем поделать!», «Только здесь, в полиции, мы в безопасности! А что будет завтра?», «Горе тому, кто попытается обмануть Дахри!».

Опытный инспектор, обезвредивший в своей жизни не одну банду, знает об этом не хуже заминдаров. Он тоже нередко получает сведения о местах пребывания или ночлега шайки, но его люди веянии раз опаздывают. Совсем недавно в окрестностях Даду был убит в перестрелке с бандитами один из констеблей. Инспектор помнил и тот случай, когда Мабин перехитрил «лучшего следопыта на субконтиненте», пройдя около мили по грудь в воде, чтобы непревзойденная служебная собака Пэгги окончательно потеряла след.

А заминдар из деревни Куча-Ханат думает о другом. Знакомый ему подрядчик потерял почти все свое состояние — 400 тыс. рупий. Он попытался не уплатить Мабину обещанные 10 тыс., а наутро весь заготовленный лес был сожжен. У другого упрямого контрактора бандиты похитили племянника. Вернули его почти через месяц, после уплаты суммы гораздо более внушительной, чем та, которую требовали до пленения заложника.

Что может предпринять заминдар, у которого куча детей, против Мабина? В джунглях действует закон джунглей, а заминдару вовсе не хочется терять семью и имущество. К тому же никто не может поручиться, что Мабин не узнает каждого произнесенного здесь, в полиции, слова.

В это время на поляне, окруженной густыми зарослями, пылает костер. Мабин Дахри, развалившись на паласе, ждет, когда его пригласят к обеду. Готовит его один из членов шайки, бывший повар. Подрумянивается над огнем молодая баранина, булькает в котелке острый соус карри. Мабин размышляет. Ему скоро сорок, а жизнь, которую он ведет, началась в 22 года, когда он, поссорившись с помещиком, примкнул к шайке Шуджи Бамбро, промышлявшей обычными мелкими грабежами. Он помнит, как вскрикнул Шуджи, смертельно раненый в перестрелке. Лет семь назад вместе с Разой, братом Шуджи, он убил заклятого врага — заминдара. Вскоре и Мабину довелось познакомиться с полицией. Всесильный Пир Пагаро передал ему приказ сдаться. Дахри наивно рассчитывал, что скоро получит свободу, но вдруг почувствовал, что над ним нависла реальная угроза петли. Когда его перевозили в более надежную тюрьму, он на ходу спрыгнул с поезда.

С тех пор продолжается жизнь начеку, среди таких же отверженных и опасных. О чем думает сейчас Мирбахар? Кажется, что он дремлет, но так ли это? Впрочем, если Обахио и превосходит его, Мабина, в дерзости и жестокости, то далеко уступает ему в коварстве, опыте и умении избегать расставленных ловушек. Пока его можно не опасаться, как Салеха, которого пришлось пристрелить. Уж слишком ретиво и нахально пробивался он к его атаманскому месту.

Обед готов, и вся шайка рассаживается у костра. Потом все долго пьют ароматный чай «желтая этикетка» — единственный сорт, который признает Дахри.

— С севера пожаловал свежий контрактор Вазир-хан, — говорит Мирбахар. — Теперь он в Севане. Неплохо бы повидаться…

— Какая сумма контракта? — коротко спрашивает Мабин.

— Тысяч 100–120.

— Возьмем на первый раз 10. Завтра поедем в Севап-Шариф. Там нынче ярмарка и полиции не до нас. Доберемся попутными машинами по одному или по двое.

Еще и еще раз Мабин Дахри продумывает план. Так не хватает ему сейчас Сабу Хасхели, убитого совсем недавно полицейскими. Их осталось только девять.

Инспектор в Хайдарабаде тоже думает о Дахри. О нем известно многое, вплоть до мелких привычек. Он, например, любит хорошо одеваться. Его обычный костюм — широкие шальвары, шелковый тюрбан, рубашки из дорогой ткани. Однако главное хобби Мабина — ручные часы.

— Только Аллах ведает, что он делает с таким количеством часов, — жаловался один из пострадавших контракторов. — Еще хорошо, что он требует «Кэми», считая, что это лучшая марка в мире. А что будет, если он захочет «Ролекс»?

«Быть может, послать ему в подарок часики с «начинкой» и покончить на этом, — думает инспектор. — Нет, это не годится, нет гарантий. Пора уже иметь в отделе специальные средства связи, хороший транспорт для холмистой местности, наладить специальную тренировку людей. А начальство только требует и выражает недовольство».

Инспектор вызвал джип и поехал в Даду. Я не уверен, что ему не встретился на пути «форд», с переднего сидения которого настороженно глядит человек средних лет, с глазами цвета переспевшего терновника, закутанный в одеяло из верблюжьей шерсти.

Примерно через год после описанной встречи имя Дахри вновь замелькало на газетных страницах. Власти обратились к Пиру Пагаро с просьбой помочь обезвредить неуловимого «короля бандитов», которого не удалось поймать даже специально сформированному полицейскому отряду. Не помогла и награда в 15 тыс. рупий, обещанная за поимку Дахри и членов его шайки. К тому времени их было только пятеро: убит Гахело, Валло Лунд и Обахио Мирбахар сдались в плен, Джам Чачар схвачен рейдерами.

Дахри обратился с письмом к властям, выражая готовность капитулировать, если ему и сообщникам будет гарантировано помилование. В ответ полицейское начальство заявило, что о прощении не может быть и речи. Слишком много преступлений совершил Дахри. Он будет схвачен при любых обстоятельствах. Таким образом, история эта еще не окончена, хотя, судя по всему, близка к финалу.