Сердце монстра

Глава 11

КЭТИ

Они оставили телохранителя возле моей комнаты на всю ночь.

Это было излишеством, учитывая, что я получила сюрприз всей своей жизни, когда выглянула за дверь и обнаружила, что Ром смотрит на нее со стула, на котором сидел.

Я широко распахнула дверь, чтобы посмотреть на него.

― Что ты делаешь? Ты должен стоять лицом в другую сторону на случай, если кто-то попытается меня похитить.

― Для этого здесь есть наш телохранитель. Я здесь для того, чтобы следить за реальной опасностью: если ты улизнешь и наделаешь глупостей.

Я захлопнула дверь так громко, как только могла. Затем открыла ее пошире и снова захлопнула для пущей убедительности.

Тем не менее, я спала как младенец, завернувшись в очень надежный кокон. Неужели так было, когда мой отец был еще жив? Была ли это та семейная динамика, по которой так скучала?

На следующее утро он исчез. Я осталась только с охраной.

― Данте, ты можешь перестать пялиться в бездну и сделать себя полезным этим утром?

― Кэти, девочка, ты разрушишь нашу семью, ты знаешь это? ― сказал он, повернувшись ко мне с блеском в зеленовато-голубых глазах и улыбкой, которая, как я знала, была только для меня.

Его загорелая кожа заставила меня задуматься, где он был последние пару недель.

― У тебя какое-то задание на Карибах, и ты решил мне не звонить?

Данте работал по контракту после увольнения из армии, и я знала, что его отправляли на задания посреди ночи, которые умел делать только он и очень немногие другие. Мне повезло, что он был моим союзником с первого дня знакомства.

― Я бы позвонил тебе, ― сказал он. ― Но я слышал, что ты общаешься со всеми остальными мужчинами в городе. Джорджи, а теперь еще и Бастиан, да?

― Ха. Ха. У тебя есть машина? ― Я прислонилась к дверному косяку своей комнаты и выпятила нижнюю губу.

― Куда ты хочешь поехать, малышка? Я отвезу тебя.

Мне нужно было выплеснуть энергию прошедшей ночи. Мне нужно было разобраться со своими мыслями. Декомпрессия и центрирование разума работали для большинства. Я добилась этого, выбивая это из себя.

― У тебя есть время на тренировку? Мне нужно выпустить пар.

― Конечно. Но если Бастиан попросит… А, к черту. Они следят за нами. Они узнают.

― Извини. Если это будет так сильно…

― Не жертвуй своим здоровьем, душевным или физическим, ради чьего-то комфорта, малышка. Они могут быть важны, но ты сама для себя важнее всего. Поняла?

Я не стала спорить с Данте. Аура этого человека, или духовность, или что-то еще, просто струилась через меня, заставляя поверить в его слова, и давала мне силы добиваться того, чего я хочу, не спрашивая никого другого.

Мы запрыгнули в черный внедорожник и приехали в спортзал, который часто посещали.

Маты были зарезервированы, но Данте подошел к одному из знаков и отодвинул его в сторону. Здесь ему не приходилось беспокоиться о резервировании.

Владелец прошел мимо без рубашки и помахал нам обоим.

― Ребята, вы здесь на несколько раундов? Я приду на спарринг через тридцать минут, если у вас есть время.

― Неа, ― Данте покачал головой. ― Нам с Кэти нужно одеться и потренироваться, прежде чем мы отправимся в путь. Я свяжусь с тобой позже.

Он подмигнул нам и пошел дальше, разглядывая других участников. Пот в воздухе и музыка, звучащая в зале, заставили меня направиться к шкафчикам, чтобы переодеться. Мое тело теперь жаждало тренировок. Я жаждала получать удары и найти способ снова подняться на ноги.

Данте начал тренировать меня, когда мы только познакомились. Это началось с самообороны. Он назвал меня крошкой на встрече, и я ответила колкостью на колкость о том, что найду способ уничтожить его. Тот рассмеялся, а потом предложил научить меня. Если он был в городе, то обязательно звонил, чтобы убедиться, что я встречусь с ним в спортзале.

Я собрала волосы в хвост и посмотрела на повязку на ребрах от татуировки. Сегодня боль не была слишком сильной, но если хочу, чтобы все зажило правильно, нужно быть осторожной.

― Вчера вечером сделала татуировку, ― объявила я, выходя на коврик в теннисных туфлях и компрессионных леггинсах.

Моя обтягивающая белая майка не слишком хорошо скрывала повязку, и Данте указал на нее.

― Что ты сделала?

― Просто цитату, чтобы добавить к некоторому рисунку, который у меня уже был. ― Я размяла руки, подтянув одну к груди, а затем встряхнула ее, прежде чем сделать то же самое с другой.

― Надеюсь, это вдохновляет. ― Данте проделал те же движения.

― Либо это, либо депрессия.

Он усмехнулся и сел со мной на землю, чтобы сделать растяжку «бабочка».

― Разве не все?

Я кивнула, и мы продолжали расслаблять мышцы около пяти минут.

― Тебе, наверное, нужны еще уроки самообороны.

Я подняла голову, глядя на свои ноги.

― Они тебе сказали?

― Девочка, все знают. Ты наша приманка. Никто не может шутить с тобой без последствий.

Я с рычанием упала обратно на коврик.

― Где эта чертова уверенность во мне или хотя бы конфиденциальность некоторых вещей, которые я делаю? Марио смущает меня тем, что делится каждым случаем в моей жизни с семьей.

Он ткнул меня в живот.

― Смущает что, а? Мы здесь, чтобы защищать тебя. Как твоя голова после нокаута?

― Отлично, ― проворчала я.

Данте многому научился за эти годы, и одна из этих вещей ― нападать, когда жертва меньше всего этого ожидает. Его рука опустилась на мое горло, где он пережал дыхание. Прежде чем я успела среагировать, он схватил меня за волосы, и моя голова полетела на землю, но его рука успела поймать мой череп, прежде чем он успел нанести повреждения. Это потрясло меня, заставило вспомнить, как быстро меня можно застать врасплох.

Будут ли они скучать по мне? Неужели они действительно всегда будут рядом, чтобы защитить меня?

Или мне придется защищать себя самой?

Я знала ответ. В глубине души каждый знал ответ о семье.

Зацепилась рукой за его запястья, следя за тем, чтобы большой палец оставался на одной линии с указательным, а не обхватывал его руку, как я всегда хотела сделать в прошлом. Данте показал мне, что нехорошо, когда мой большой палец задерживается на другой стороне его руки. Если по какой-то причине нападающий быстро отдергивал руку, она могла вывихнуться и оставить меня в еще большей зависимости от них. Вместо этого я сделала более сильный захват, держа всю руку вместе. Локтями я надавила на его предплечья, насколько могла. Он не сдвинулся с места, тогда приподняла бедра и снова опустила их локтями. Я получила достаточно кислорода, чтобы продолжать двигаться, немного сместив его руки.

Я была маленькой, ловкой и гибкой. Подтянула ноги к его бедрам и сильно толкнула его назад. Обычно следующим движением было бы схватить его за предплечья, когда он отскочил от моего толчка, и попытаться удержать его на месте, чтобы ударить по лицу, но я отпустила его, вскочила на ноги и жестом приказала ему подойти ко мне.

― Посмотрим, насколько быстрым ты можешь быть сейчас.

Он улыбнулся мне, как будто я пригласил его дьявола поиграть. Затем сделал выпад. Я блокировала его первые два удара и уклонилась от удара ногой. Воспользовалась импульсом и повернулась, чтобы ударить его по коленям.

Он всегда меня побеждал, и сегодня ничего не изменилось. Этот человек был обучен драться, убивать, никогда не попадать в компрометирующее положение. Данте схватил ногу, которой я сбила его с ног, пока она была еще в движении, и подбросил ее так высоко, что я упала на спину, и весь воздух вырвался из меня, оставив меня задыхающейся.

Я закрыла глаза и позволила Данте смеяться над тем, как я морщусь от боли.

― Черт, Данте. Это повредило татуировку, ― простонала я.

Открыв глаза, я увидела, что он стоит надо мной.

― Ты лгунья. Боль причиняет только твоя гордость.

― Уходи или помоги мне подняться.

Он сделал два шага назад.

― Малышка, ты учишься только тогда, когда сама встаешь и снова встречаешься со своим противником. Тот, кто падает снова и снова, в итоге оказывается сильнее всех.

― Бла-бла-бла. Я знаю, ― проворчала я, вставая. Мне было интересно, действительно ли он верит в это, боролся ли снова и снова в своей жизни и, наконец, нашел место, где был сильнее всего.

Данте попал в семью благодаря своему опыту, но до этого он так долго был аутсайдером, что я не знала, сможет ли он когда-нибудь комфортно вписаться в семью Бастиана, Кейда, Рома и остальных. Этот человек был поразительно красив и одновременно совершенно не похож на других итальянцев. Его корни были смесью, как у меня, его глаза были изумрудными, которые сияли ярко, как у пантеры. Он никогда не вписывался в окружение своей внешностью, но и не пытался. Я завидовала этому в нем, удивлялась, как я могла забыть, что меня тоже оставили в стороне.

― Подойди ко мне еще раз, ― сказала я, подзывая его. ― На этот раз полегче. Я и так работаю с отбитой головой.

Данте никогда ни с кем не обходился легко, но он усердно работал со мной в течение следующего часа, и я была благодарна, что мне пришлось сосредоточиться только на этом, чтобы не получить по заднице.

― Дай мне минутку, ― задыхаясь, повторила я. За всю тренировку он ни разу не лежал на спине. ― А потом снова иди ко мне.

― Господи Иисусе. Мы закончили на сегодня, женщина. У тебя на предплечьях синяки. ― Я использовала их для блокирования и разрушения захватов в течение последнего часа, и они болели достаточно сильно, чтобы быть поврежденными.

― И что? ― ответила я, поднимаясь на ноги.

― Ты на взводе с прошлой ночи. Твое тело устало. Тебе нужен отдых.

― Я не хочу отдыха, ― сказала я, положив руки на бедра.

― Хорошо. Иди в душ и надень свободную одежду. Я отвезу тебя на работу или еще куда-нибудь. Сегодня я больше не буду с тобой спарринговать.

Надула губы и потопала к раздевалкам. Мои ноги кричали, чтобы я присела, но я этого не сделала. Мои руки горели так, как будто они не могли вымыть волосы, но я это сделала.

Когда мы ушли, поняла, что Данте был прав. Я боролась с реальностью ситуации и не хотела признавать тот факт, что все быстро меняется.

Я поставила перед собой задачу вернуть цепь событий в прежнее русло, сделав то, что делала всегда. Если этот день начался так же, как и любой другой, значит, и закончится он также.

Жжение от новой татуировки, пульсирующая боль в мышцах после тренировки ― и, главным образом, жгучее воспоминание о том, как Ром скользил во мне и выходил из меня, пока насиловал мой рот ― это были воспоминания, которые нужно было забыть.

Особенно когда он оставил меня сегодня утром, не сказав ни слова. Тем более что мы, вероятно, вернулись к тому, с чего начали, и это было совсем невозможно.

Тем более, что мне хотелось большего, и я не знала, почему.

Я спорила с Данте всю обратную дорогу до своей квартиры.

― Это не чья-то другая жизнь, Данте. Я делаю то, что хочу, и у меня есть обязательства, работа. Не поеду прямо к Бастиану.

― Он будет зол.

― Он разозлится, что я тоже пошла на тренировку. Ну, что еще пара мест? У меня есть неделя или две, чтобы привести себя в порядок. Они на меня глаз положили. Иди, занимайся своими делами. Мы все равно потом соберемся все вместе.

Он вздохнул, и я поняла, что выиграла этот бой. Данте отвез меня в мою квартиру, и я смогла еще немного подождать, чтобы избежать радикальных перемен в моей жизни.

Прошла неделя, в течение которой мы с Бастианом появлялись то тут, то там. Мы ужинали. Мы посещали бар. Мы выглядели так, как будто встречаемся. В этом не было ничего сверхъестественного, но в те несколько раз, когда Ром приходил с нами, чтобы прикрывать наши спины, его глаза встречались с моими, и мой желудок резко падал.

Ром не сказал ни слова. Он даже не моргнул дважды, когда Бастиан брал меня за руку или наклонялся ближе, чтобы показаться, будто хочет поделиться со мной чем-то интимным.

Через несколько дней я посмотрела на себя в зеркало и сменила повязку на татуировке, после чего натянула черный топ, который едва прикрывал ее. Распушив волосы с помощью крема, добавила блеск для губ. Я выглядела неплохо. Мои изгибы всегда были на виду, на коже не было никаких пятен, и мне нравилось думать, что мужчины находят меня привлекательной. Тем не менее, Ром не сказал мне ни слова после той ночи.

У него явно была амнезия, и я тоже собиралась ее получить. Мне не нужно было беспокоиться о парне, который никогда не беспокоился обо мне.

Я запрыгнула в автобус и поехала на свою работу в кафе, где проработала весь колледж. Я закончила колледж, получила хорошие оценки и все такое, переехала в город к Джорджи, но это не мешало мне делать то, что всегда делала. Окончание колледжа должно было стать тем монументальным моментом, когда я получила работу своей мечты, когда стала по-настоящему взрослой и когда, наконец-то, стала самостоятельной. Колледж должен был стать ступенькой во взрослую жизнь. Однако после окончания колледжа ничего грандиозного не произошло. Ни горы не сдвинулись с места, ни реки не расступились.

Так долго плыла по течению самостоятельно, что диплом ничего не изменил.

Я пришла в кофейню и надела ярко-фиолетовый фартук. Включила машины, которые Джеки еще не запустила, и позволила негромкому гулу музыки укачать меня в моей обычной рутине. Это был мой маленький кусочек нормальной жизни. Джеки управляла магазином и готовила для меня идеальный кофеин, когда бы я ни зашла.

― Новый напиток для тебя! ― объявила она, подпрыгивая от возбуждения, когда я вернулась из магазина. ― А еще посмотри, кто зашел.

Я оглянулась и увидела единственных подруг, с которыми поддерживала связь, Бри и Вик, перекусывающих гранолой.

― На этой неделе Бастиан позвонил Джетту, ― объявила Вик, белокурая фея. Джетт был владельцем «Стоунвуд Энтерпрайзис» и мужем Вик. Она бросила в рот овсяное зернышко и хрустнула им гораздо сильнее, чем нужно.

― Отлично. Все знают, ― проворчала я и пододвинула металлический табурет, чтобы сесть.

― Ты в порядке, чтобы обсудить это сейчас? ― тихо пробормотала Бри, убирая прядь темных волос за ухо, прежде чем продолжить. Обри Уитфилд училась в той же школе, что и я, и у нас было слишком много общего, чтобы когда-нибудь разорвать отношения. Она стала для меня другом, которого я не могла отпустить, хотя знала, что умнее ни с кем не иметь связей.

В итоге она вышла замуж за брата Джетта, Джекса, и стала Стоунвуд, как и Вик.

И я знала, что Стоунвуд ведут дела с этой семьей. Их имя, наряду с именем Арманелли, управляло всем городом.

Я просто не была уверена, как много они знают, как много могу им рассказать, как много хочу. Мы не говорили о делах, когда общались.

― Я устала и должна работать, девчонки.

― Неправда, ― пропела Джеки, вытирая одну из своих эспрессо-машин. Она обвела взглядом магазин. ― Здесь не на кого работать, и у них пена изо рта идет сильнее, чем у меня, чтобы поговорить с тобой о бог знает чем.

Я закатила на нее глаза.

― От тебя никакой пользы.

Она пожала плечами в своем зеленом свитере.

― Просто честно. У меня миллион дел, включая звонок владельцу этого места, чтобы выяснить условия аренды. Присмотри за дверью и поговори с ними. ― Она посмотрела в их сторону. ― Они выглядят слишком обеспокоенными, чтобы быть здесь и пить кофе. Плохо для эстетики заведения и все такое.

С этими словами мой предлог избежать разговора ушел через заднюю дверь. Я вздохнула и сделала еще один глоток.

― Бри слишком мила, чтобы начать, так что я начну. Мы все знаем, кто такой Бастиан. В какой-то момент, когда я еще встречалась с Джеттом, ты напугала нас всех тем, что встречалась с Бастианом. Мы думали, что все закончилось. А оказалось, что нет.

Я вздохнула. Это было очень давно, когда мы инсценировали свидание Бастиана со мной. Мы сделали это на несколько мгновений, чтобы нас увидела цель, и на этом все закончилось. Вик и Бри стали свидетелями только потому, что цель работала в «Стоунвуд Энтерпрайзис».

Вик продолжила:

― Джетт сказал мне, что вы двое снова встречаетесь. ― Ее тон был серьезным, ее тон был серьезным, и в устах Вик Блейкли это было эпично. Она всегда была полна оптимизма.

Я взглянула на Бри, которая поджала губы и слегка расширила свои зеленые глаза, как бы говоря, что я должна, по крайней мере, потакать ей.

Вик казалась такой невинной, такой наивной по отношению к тому факту, что жизнь может состоять из жертв и риска, а не просто из сказок и бабочек. Именно это, я думаю, нравилось в ней и Бри, и мне.

Она была светлой, а мы нет.

Бри вздохнула.

― На самом деле мне очень нравится Бастиан.

― Так и должно быть. Этот человек готов умереть за тебя, ― сказала я. ― И Джекс был бы тем, кто убил бы его.

Я улыбнулась, вспомнив, как Бастиан танцевал с ней в клубе, вспомнив, как он и Кейд вели себя так, будто не знали меня. Тогда мы не были так высоко, просто дети босса мафии и девушка, пытающаяся вписаться в семью. Столько ночей я вела себя так, будто знала Бастиана, Рома и Кейда так же хорошо, как Бри и Вик.

Теперь Вик и Бри вышли замуж за самых влиятельных людей в городе. У «Стоунвуд Энтерпрайзис» должны были быть связи с мафией. Значит, и их женщины тоже.

Как долго они будут знать, что мое прошлое было не совсем моим прошлым? Как долго они будут верить, что до сих пор я не была частью мафии?

Семья мафии держала свои связи в тайне. Мы не должны были реагировать, когда видели друг друга. Это был новый способ, способ сохранить наши связи в тайне, чтобы врагам было сложнее выяснить структуру, динамику и, главным образом, наши слабости.

Я была одним из самых больших секретов.

Бри кивнула, словно не отрицая моего утверждения, ее мягкие темные волны подпрыгивали на белом топе.

― Хотя Джексу и Бастиану не из-за чего ссориться. По крайней мере, не сейчас, потому что ты хочешь встречаться с ним, верно? Он не принуждает тебя к этому? ― Моя лучшая подруга посмотрела на меня с беспокойством. Она хотела знать, что со мной все в порядке, что нет никакой опасности.

Я снова и снова лгала им о мужчинах, с которыми была вместе. Но теперь они обе были связаны с мужчинами из Стоунвуд.

― Вы обе знаете, что лицемерки, верно?

― Извини? ― Вик почти кричала, ее прямой светлый хвост развевался, когда она повернулась, чтобы посмотреть на меня.

― Вик, твой муж владеет одной из крупнейших корпораций в городе, ты думаешь, он не замешан в этом? Думаешь, он не работает в тесном контакте с Марио и Бастианом?

Она запнулась и поднесла наманикюренную руку ко рту.

― Он не… ну, мы не… бизнес настолько чист, насколько это необходимо.

Я пожала плечами и указала на Бри.

― Ты знаешь, что она лжет, верно? Весь Чикаго не мог бы быть чистым, если бы они подтирали свои задницы весь день. Арманелли повсюду. Моя семья…

― Твоя семья? ― спросила Бри, подняв брови.

Я застонала и провела рукой по своим коричнево-белокурым кудрям.

― Мне пора на работу, вы двое.

― Тебя нужно тащить на интервенцию, ― ворчала Вик. ― Ты скрываешь что-то от своих лучших друзей. Это абсолютно не нормально.

― Это не черное и белое, Вик,― ответила я.

― Нет ничего более черно-белого, чем дружба. Точнее, наша дружба. ― Убежденность в ее голосе прозвучала достаточно громко, чтобы все на этой чертовой дороге услышали. ― Ты говоришь, что тебе все равно, а это значит, что тебе очень даже не все равно. Так что теперь я полностью заинтересована в том, чтобы вытрясти из тебя все дерьмо, пока не узнаю каждую деталь и не удостоверюсь, что все работает идеально. Думаю, нам нужно позвонить Рому. ― Вик начала копаться в своей шикарной сумочке.

Я чуть не выхватила ее и не швырнула через всю комнату.

― Ты так чертовски драматична. Клянусь Богом, лучше бы я тебя никогда не встречала.

― Я драматична, а ты говоришь, что хотела бы никогда меня не встретить. ― Она насмехалась, как будто мои слова вовсе не были неуважительными. В этом была особенность Вик ― она пропускала мимо ушей все негативное, что я говорила. Я могла сказать ей, что истекаю кровью на полу, и она, вероятно, посмотрела бы на кровь, сказала, что это красивый цвет, который подчеркивает мое лицо, а затем безупречно сориентировалась бы в ситуации.

Она достала свой телефон и пролистала контакты.

― Ром был с тобой всю ночь после инцидента?

Я замерла от ее слов. Они обе, должно быть, получили информацию о моей ночи в переулке, что означало, что они знали больше, чем следовало.

― Ром не имеет к этому никакого отношения.

― Мы хотим для тебя лучшего, Кэти. ― Бри положила руку на мое предплечье, и когда я напряглась, она опустила ее вниз, чтобы взять меня за руку, и положила голову мне на плечо. ― Тебе не удастся все это скрыть. Тебе может быть все равно, но я буду заботиться вдвое больше о нас обоих. Вик тоже не оставит камня на камне. Мы хотим быть рядом с тобой. И Джекс с Джеттом тоже.

― И Ром тоже. Возможно, больше, чем кто-либо другой, ― вклинилась Вик, но она положила телефон, словно давая мне секунду, чтобы переварить информацию.

Я смотрел вперед, зная, что потерял единственного члена семьи в семнадцать лет, хотя боролась изо всех сил, чтобы сохранить ему жизнь. Это сделало меня немного холоднее к миру, немного более нерешительной в отношении друзей и намного более смертоносной в семье, которая у меня теперь была. Я была готова сделать все, что потребуется, и не оглядываться назад, потому что у меня не было никого, кто был бы мне действительно дорог, чтобы оглянуться назад.

Кроме Бри и Вик.

― Вы двое ― как маленькие тараканы, которые не хотят уходить, вы знаете это? ― Бри приняла меня в старшей школе, когда никто другой не хотел принимать приемного ребенка, который прыгал по мужским кроватям. А Вик привязалась к нам в колледже, а потом прилипла, как суперклей. Я вздохнула. ― Они были моей семьей еще до того, как ты меня встретила, Бри.

Она сжала мою руку, и я почувствовал, как она кивнула головой.

― Хорошо? Ты можешь объяснить?

― Объяснять особо нечего. Папа был болен; я попала туда, куда нужно, чтобы достать ему лекарства.

― Так они семья? ― прошептала она, словно пытаясь осознать все это.

― Так же близки, как ты и Вик.

Вик вздохнула и схватила свой телефон.

― Джетт собирается разобраться с этим вместе с нами.

Я выхватила телефон.

― Джетт достаточно тесно сотрудничает с Бастианом, чтобы знать, что в это нельзя вмешиваться, Вик.

― Мой муж будет лезть во все, что я захочу. ― Она посмотрела на меня, но не нажала на кнопку, чтобы разблокировать телефон.

― Твой муж и Бастиан уже занимаются государственными проблемами.

― Значит, то, что он сказал Джетту на днях, правда? ― Она вскочила и зашагала взад-вперед перед нами. ― Какой-то парень ударил тебя по голове, и он обеспокоен. Насколько обеспокоен? Например, что он спит с тобой? Как твой парень? Джетт сказал, что ты переезжаешь к нему.

Я сидела молча, нисколько не отрицая ее заявления.

― Ты не можешь просто переехать к нему! ― Вик хлопнула рукой по столешнице.

― Ты сейчас говоришь как родитель-вертолетчик, Вик. ― Я вздохнула и встретила ее гневный тон монотонным. ― Успокойся.

― Бри! ― Вик хныкала и обращалась к единственному человеку, который, как все думали, мог образумить меня. Бри была скалой и единственным фундаментом, к которому я бы прислушалась, если бы это можно было обсудить.

Но это было не так.

Она еще секунду изучала меня, а затем кивнула.

― Она переезжает, Вик. ― Затем обратилась ко мне. ― Тебе нужна помощь?

― Я справлюсь. Кто-то из парней придет…

Медовые глаза Вик выпучились.

― Кто-то из парней? Боже мой, Бри! ― Она топнула ногой. ― Как ты можешь думать, что это хорошая идея?

― Я думаю, что успокоиться было бы хорошей идеей, ― проворчала я, но на моем лице была небольшая улыбка, которую не могла скрыть. Обычно Вик запихивала меня в любой мужской дом и говорила, чтобы я искала свою счастливую жизнь. Тот факт, что она не делает этого сейчас, доказывал, что ей не все равно, и маленький кусочек моего лишенного родителей сердца согрелся. ― Я держу переезд под контролем. Обещаю.