Сердце монстра

Глава 22

КЭТИ

Мужчины по своей природе должно быть глупые. Уверена в этом.

Бастиан неоднократно читал мне лекции о том, что нельзя отходить от него, как будто я была овцой, только привыкшей к тому, что ее пасут.

И играла эту роль достаточно хорошо, кивала на его просьбы. Затем быстро притворилась, что хочу в туалет.

Он даже не задавал вопросов.

Женщины должны были руководить миром, а не мужчины.

Достаточно было одного застенчивого взгляда в сторону Джорджи и приподнятой брови, чтобы оправдаться. Он знал, что лучше не привлекать толпу. Хотел побыть один, хотел объяснений.

Ему нужна была я.

Я вышла на балкон. Ветер охлаждал меня, и ночной воздух омывал меня, как затишье перед бурей. Вдали от города звезды сияли ярче, громче и сильнее.

Прохладные цементные перила были достаточно толстыми, чтобы можно было опереться на них и действительно вглядываться в ночь, теряясь в ее темноте. Это было место, где я чувствовала себя как дома, окруженная только собой в прекрасном наряде, купающаяся в чернильно-черных тенях.

― Я могу столкнуть тебя за край за то дерьмо, которое ты вытворяешь.

― Джорджи. ― Я обернулась.

Его лицо уже покраснело от гнева, который ему хотелось выпустить. Он лопался по швам, чтобы выплеснуть его на меня. Подошел ко мне вплотную, чтобы я отчетливо осознала его преимущество в размерах, и пристально посмотрел на меня.

― Я должен убить тебя, не так ли?

Пожала плечами.

― Можешь. Хотя это не принесет тебе ничего хорошего. Все и так достаточно плохо. Ты спишь с врагом, Джорджи. Суешь свои пальцы туда, куда не следует.

― Нет! ― выплюнул он. ― Ты делаешь это! Как ты могла перепрыгнуть от меня к нему? Бастиану? Арманелли?

― И что? ― невинно спросила я. ― Он хороший человек.

― Это не так. Он один из самых опасных людей в городе.

Я отпрянула назад, изображая шок.

― Не лги мне, Джорджи.

― Черт возьми. Я сказал им, что ты не знаешь! ― Он вскинул руки вверх. ― Рассказал им все.

― Кому сказал? ― Это была причина, по которой была здесь. Я была женщиной, которой он доверял.

― Боже, ты прекрасна, Кэти. Но ты наивна. Тот мужчина, с которым ты сегодня, дорогая, у него везде большие связи. Он опасен. ― Его рука легла на мою щеку и медленно погладила ее.

Не сморщилась и не вздрогнула, хотя мой живот сжался. Старое чувство, когда мое нутро скручивалось, когда я была с мужчиной, которого не хотела, казалось, усилилось. После того, как была с Ромом, после того, как на мне были руки, которые хотела, а не те, что были нужны мне для семьи, желчь поднималась у меня в горле.

― Никто не настолько опасен, Джорджи.

Его рука скользнула к моей шее. Рычание, которое исходило от него, было диким.

― Это ты так думаешь после того трюка, который ты выкинула в баре? Ты крошечная тварь, и то, что ты одолела меня, не делает тебя неуязвимой.

Он начал сжимать мою шею, его потные руки изо всех сил пытались напугать меня. Я знала, что могу задержать дыхание, по крайней мере, на тридцать секунд. Задушить кого-то было гораздо сложнее, чем люди думали. Сохранять спокойствие было тактикой, которая позволила бы мне получить энергию, дополнительный кислород и достаточно времени, чтобы позволить ему продолжать говорить. Я включила диктофон. Он был достаточно глуп, чтобы начать этот разговор, не обыскав меня.

Его эмоции, его любовь, его безрассудство брали верх над ним.

Это заставило меня задуматься, как влюбленный человек может быть полезен. Поэтому Ром избегал наших отношений? Он избегал любых отношений?

Я расширила глаза в притворном страхе и нерешительно поцарапала руку Джорджи.

― Братва будет править этим городом. Это лишь вопрос времени. Я сжег эту фабрику, чтобы послать сообщение, Кэти. ― Он стал дерзким, его другая рука провела по моему бедру. ― Арманелли барахтаются, пытаясь разобраться во всем этом. К тому времени, как они это сделают, город будет у нас.

Я покачала головой. Мое зрение начало затуманиваться, но позволила ему продолжить, пока сунула руку в карман и взяла его телефон. Кейд сможет получить информацию из него.

Я сильно ударила его коленом по яйцам, прежде чем потеряла сознание, прежде чем он подошел достаточно близко, чтобы по-настоящему воспользоваться мной, и его хватка тут же ослабла.

― Джорджи, ― прохрипела я, задыхаясь и потирая шею, глядя на него, скорчившегося от боли. ― Я должна убить тебя. Могу вонзить нож тебе в спину прямо сейчас и наслаждаться тем, как краснеет твоя рубашка.

Он рванулся ко мне, как надутый морж, все еще сгибаясь вдвое, но, уже не сомневаясь в своих силах. Этот человек всерьез думал, что сможет побороть меня на такой медленной скорости.

― Джордж! ― Голос Бастиана прорезал ночной воздух и заставил нас обоих замереть. Мой спутник на эту ночь вышел на балкон, где лунный свет освещал его темные волосы и темный костюм. Его шаг был медленным, спокойным, размеренным.

Позади него ― его правая рука.

Ром всегда притягивал к себе взгляды. А может, только мои. Но они сразу, же устремлялись к нему, как вода, притянутая силой тяжести вниз с крутого холма. Мне было интересно, знает ли он, что, даже скрываясь в тени, всегда был в центре внимания большинства женщин. Этот мужчина двигался почти бесшумно, как будто не хотел, чтобы его заметили.

Тем не менее, я не могла отвести взгляд.

На том балконе могли быть сотни людей, а меня тянуло только к нему. Он был луной среди звезд, сверкающей в темноте и ярче, чем все окружающие его люди. Его костюм был подогнан так, чтобы идеально облегать массивные руки и грудь. Ром выбрал полностью черный цвет, как бы в тон татуировкам, которые проглядывали, когда он поворачивался, или напрягался.

Вместе новый босс мафии и его одинокий волк двинулись на нас со злобой в глазах.

Джорджи уже бежал прочь, трясясь и широко раскрыв глаза. Он превратился из моржа в мышь, испугавшись хищников, которые только что вторглись в его пространство.

― Я ничего не делал, ― объявил он. ― Она попросила меня выйти сюда. Я покончил с ней. С меня хватит.

Бастиан подошел к краю балкона, чтобы посмотреть на сады внизу. Затем проверил свои часы, совершенно не обращая внимания на объяснения Джорджи.

― Я не хочу превращать этот город в город, который истекает кровью день и ночь. Правитель империи должен вдохнуть в нее жизнь, верно, Ром?

Ром уставился на меня, глаза блестели, черные, как небо.

― Я думаю, правитель делает то, что должно быть сделано, чтобы его империя процветала. Если кровь должна быть пролита, пусть это будет кровь тех, кто запятнал империю в первую очередь.

― Говоришь, как человек, который зарабатывает на жизнь убийствами, ― усмехнулся Бастиан. ― Тем не менее, Джордж, думаю, что место, которое мы называем домом, не должно быть таким, где мы все живем в страхе. ― Он повернулся на каблуке и наклонился к Джорджи, чтобы встретиться с ним взглядом. ― Должно?

― Нет. Конечно, нет. Я здесь по делу, как и все остальные. И ничего не знаю.

― Это так? ― Бастиан взглянул на Рома, который хрустнул костяшками пальцев, а затем выпустил из рукава ржавую цепь. ― Не думаю, что мой кузен в настроении пачкать свой костюм. Ты понимаешь, о чем я, а? Почему бы тебе просто не…

― Бастиан! ― Из входа появился еще один мужчина. Высокий, голубоглазый, светловолосый и очень хорошо одетый. Он так плавно переместился через балкон в сторону Джорджи, что его можно было описать только как змею, скользящую к своему гнезду. ― Джорджи представился должным образом?

Взгляд Джорджи метался вокруг и остановился на высоком мужчине рядом с ним.

― Дмитрий, я не знал, официально ли это.

― Да. Джорджи ― теперь Вор для моей семьи.

Я покачала головой, пораженная тем, что Джорджи зашел так далеко в любой мафии. Это означало, что они уважают его теперь, что они будут скучать по нему, если он уйдет.

Дмитрий продолжил:

― И я вижу, что вы переманили одну из наших женщин. Кэти, не так ли? ― Он шагнул вперед и протянул мне руку для пожатия.

Он смотрел на меня глазами такого бледно-голубого цвета, что они были почти белыми. Его кожа была светлой, как фарфор под ночным небом. Когда мужчина улыбнулся мне, как будто знал меня, каждая часть меня кричала, чтобы я бежала в другую сторону. Несмотря на это, взяла его руку в свою и почувствовала, как меня охватывает ужас. Как будто увидел во мне часть меня, которая была плохая, и я сразу поняла, насколько он может быть опасен.

Я попыталась отдернуть руку, но он держал ее, прищурив глаза.

― Приятно наконец-то познакомиться с тобой.

Отдернула руку и вытерла ее о платье.

― Не могу сказать, что чувство взаимно.

― Но это было неизбежно. Я надеюсь, вы с Джорджи решили все, что между вами было?

― Кроме того, что он пытался напоследок пощупать? Теперь между нами ничего нет. ― Я посмотрела на него, а Джорджи плюнул в ночной воздух. ― Ты получил то, за чем пришел сюда, а, Джорджи? Почему бы вам двоим не отправиться своей дорогой?

Змея повертела головой туда-сюда, осматривая сцену. Его гогот эхом разнесся по ночной тишине.

― Разве ты не знаешь, кто я такой?

В моем животе вырос клубок беспокойства.

― Единственные люди, которых мне нужно знать в этом городе, это те, кто им управляет. ― Я подошла к Бастиану и Рому. Встала во весь рост между своими людьми, где мне и место. ― Арманелли не волнует, кто ты такой.

― О, им не все равно, ― сказала змея. ― И тебе тоже, Каталина. Твоя кровь, их кровь? Ты истекаешь кровью, они истекают кровью? Они семья?

Казалось, он видел сквозь все мои слои, прямо к нашей слабости. Посмотрела на Рома, и он медленно кивнул, изучая мои глаза. Мое сердце сжалось, потому что я не была уверена, говорит ли он, что принадлежу семье или только ему. Просто знала, что он хотел, чтобы я поняла, что я что―то значила в тот момент.

Он тоже что―то значил для меня.

Может быть, достаточно одного взгляда, одного чувства, которым обмениваются два человека, чтобы понять, что их история не закончена, что есть надежда.

Я перевела взгляд на Дмитрия, готовая уничтожить того, кто угрожал нашему будущему. Я сделала шаг к нему, но Ром схватил меня за руку.

― Да, моя семья проливает кровь за меня, а я за них.

Рот Дмитрия медленно растянулся по лицу, обнажив зубы. Они были белые, ровные, а клыки выступали чуть дальше, чем у большинства.

― Запомни эти слова. Когда я увижу тебя в следующий раз, мне будет приятно напомнить тебе об этом.

Он махнул рукой Джорджи, и они снова скрылись на вечеринке.

Ждала, что Ром или Бастиан расскажут мне все, что я уже знала. Когда никто из них не заговорил, посмотрела на них.

― Русская братва Пахана? Он теперь босс?

― Технически, его отец все еще управляет братвой, но скоро все перейдет к нему. Он наследник, тот, кого все слушают из страха, ― сказал Бастиан.

― И что? ― Я подождала. ― Почему мы ходим на цыпочках?

Бастиан вздохнул.

― Как ты знаешь, мы думаем, что они работают с правительством. Мы не получили…

― Я получила информацию, которая нам была нужна. ― Подняла телефон и пропустила две минуты записи. Он уловил некоторые из моих приглушенных вздохов. Я увидела, как у Бастиана дернулась челюсть, а у Рома напряглась спина, но помахала им обоим рукой. ― Я в порядке.

Бастиан кивнул, и когда запись закончилась, одна сторона его рта приподнялась.

― Ты совсем не слушала меня насчет того, чтобы оставаться рядом со мной, но получила то, за чем мы пришли.

― Я вполне способна всегда получать то, зачем пришла, ― пробормотала я, передавая телефон. Затем достала другой телефон из-под платья. ― И его телефон тоже.

Он покачал головой, убрал его в карман и притянул меня ближе, чтобы прошептать мне в шею:

― Ты великолепна, женщина.

Я позволила рту Бастиана коснуться нежной кожи на моей шеи, пока смотрела на Рома. Мое тело жаждало его, а разум напоминал, что мы не на одной волне.

Бастиан отстранился и повернул голову к Рому, а затем ко мне.

― Если кому-то из вас есть что сказать друг другу, то лучше сделать это сейчас, пока мы не вернулись в дом.

Ром все еще держал в руке цепь. Он сжал ее в кулаке.

― Ты не можешь и дальше позволять людям сбиваться с пути под твоим правлением, Бастиан. Сегодня Кэти не послушалась.

― Но ночь все равно удалась.

― Однажды ночью этого не будет, ― парировал Ром. ― И что тогда?

― Дай мне передохнуть, ― сказала я себе под нос. Он давил на нас обоих, потому что ему нужно было на что-то злиться, а не потому, что первоначальный план не удался.

― Дать тебе передышку? ― От угрожающих ноток в его голосе у меня по рукам побежали мурашки. ― А как насчет перерыва для меня? Я сказал тебе не надевать это платье. Мы говорили тебе держаться рядом с Бастианом. Ты никогда, никогда не слушаешь. Теперь на тебя смотрит не только Джордж, но и Дмитрий. Будущий босс Братвы. Тебе тоже нужно его внимание?

Я отошла от Бастиана и Рома. Шагнула в лунный свет, позволяя ветру обдувать мои голые плечи и трепать перья на декольте.

― Я сделала все, что должна была сделать. Нам нужна была эта информация.

― И мы собирались получить ее, не бросая тебя на линию огня! ― прорычал Ром.

― Я так же вовлечена, как и ты, Ром. Не просто «конфетка». Это было легко, потому что я помогла сделать это таким образом. Это для семьи. Разве не это мы делаем, все для семьи?

Он уставился на меня, глаза его горели яростью.

― Это я делаю. Не ты! Моя жизнь для их защиты, а не твоя.

И, возможно, именно поэтому, в конце концов, я сделала это. Хотела, чтобы он понял, что если он живет ради этого, то и я буду жить ради этого.

― Без меня и тебя, без отношений между нами, это то, ради чего живу. У меня нет никаких других связей. Я получу это или получу свою мечту. По крайней мере, с этим мне будет, чем гордиться, а?

― Твоя мечта? ― прошептал он, а потом крепко зажмурил глаза, потому что знал, что эта мечта ― я с Бастианом, пытающаяся изменить плохое в мире, пытающаяся быть на вершине семьи, чтобы дергать за ниточки для маленьких девочек по всему миру, для лучшей жизни для всех повсюду.

Ром прошел мимо Бастиана, положил его цепочку на стол, а затем оказался рядом со мной. Его тело толкнуло мое, и я попятилась назад, наткнувшись на цементные перила.

― Тебе не нужна мечта; тебе не нужно гордиться. Ты уже должна быть… разве ты не видишь, что ты уже изменила всех нас?

― В каком смысле?

― В том смысле, что уверен, что он так же охренел от тебя, как и я. Это значит, что мы умрем за тебя на чертовом костре, если придется, потому что ты собрала все наше дерьмо в кучу и засунула его в мешок, которым ты управляешь.

У меня отвисла челюсть.

― Я не какая-то вуду…

― Нет, ты Клеопатра, ― шипел он, проводя рукой по моей шее, и я задыхалась от того, что он помнит, что его прикосновения были так же хороши, как и накануне. ― Где твое ожерелье?

Это была самая незначительная вещь, которую можно было заметить, всего лишь одна капля внимания с его стороны. И все же она утопила меня так, как не могла утопить ни одна другая гроза. Я проглотила комок эмоций, образовавшийся в моем горле.

― Оставила его на тумбочке.

Он изучал мое лицо, его голова была достаточно близко, чтобы я могла вдыхать его дыхание, чувствовать вкус воздуха, который проходил через него, а затем прямо в меня. Он вздохнул и сжал мое плечо, прежде чем раздался глубокий тембр его голоса.

― Хорошо, Приманка-Кэт. Хорошо. Игры окончены. Сегодня мы выбираем мечты или разрушение.

Его рука соскользнула с моей кожи, и он повернулся лицом к Бастиану, который встретил его пристальный взгляд.

Два самых могущественных человека в городе стояли на балконе вместе со мной, похожие на богов, готовых напасть друг на друга. Бастиан мог метать молнии, а Ром встретил бы его громом. Я не была уверена, кто бы победил. Больная часть меня хотела, чтобы они разобрались между собой, часть, которая была сломана и использована, часть, которая привыкла быть пешкой, а не тем, кто им действительно нужен.

― Теперь ты считаешь ее неприкасаемой? ― спросил Бастиан, как будто совершенно невозмутимый, как будто он не целовал меня больше одного раза за последние несколько недель. Казалось, смирился с тем, что это должно было случиться.

― Ты думаешь, я могу заявить права на Каталину? ― Голос Рома, казалось, потряс весь балкон, и я почувствовала его вопрос так глубоко в своих костях, что удивилась, почему вообще думала, что мужчина может претендовать на меня.

Взгляд Бастиана переместился на меня, и он нахмурил брови. Втянул воздух, как будто ему вдруг стало трудно дышать.

― Я уверен, что на нее нельзя претендовать. Просто не уверен, на кого она хочет претендовать сама.

Они оба повернулись ко мне, двое мужчин в темных костюмах, золотые кольца на их пальцах сверкали в лунном свете, определяя их как часть самой могущественной группы во всем городе.

Мои колени ослабли, и я схватилась за перила, пытаясь вернуть себе самообладание.

― Вы хотите, чтобы я выбрала? ― пробормотала, переводя взгляд с одного на другого. ― Не могу выбирать.

― И на самом деле в этом нет необходимости. Ты живешь со мной, ты спишь со мной под одной крышей, ты приехала сюда со мной. Ты выбрала меня, ― подчеркнул Бастиан. ― Я сказал Рому провести черту, а он этого не сделал. Теперь она есть у нас. Ты и я, верно?

Мой рот открылся. Хотела сказать «да». Это был разумный поступок. Наконец-то у меня было место. Я наконец-то поместилась в коробку, наконец-то поднялась на вершину, где меня будут уважать.

Но с моих губ не сорвалось, ни слова.

Ром усмехнулся. Он почесал челюсть и позволил шутке, которая пришла ему в голову, пройти через него. Его смех превратился в маниакальный, когда он посмотрел на Бастиана, а затем на меня. Провел рукой по голове и задрал подбородок к небу. Татуировки на его шее растянулись, когда его смех утих, и он тяжело вздохнул. Когда снова повернулся ко мне лицом, мой живот сжался, волосы на затылке встали дыбом, а в венах забурлил инстинкт бегства.

Глаза Рома были холодными, мертвыми, пустыми, когда он сказал:

― Давай посмотрим, может быть, это ты и Бастиан, а?

Я покачала головой, но Бастиан прошептал:

― Ром, давай.

Он крался ко мне, как пантера, медленно и угрожающе. Клянусь, раскачивался так, словно был пьян от осознания того, что я буду принадлежать ему еще до того, как закончится эта ночь.

― Ну же, Каталина. Он заставляет тебя чувствовать то же, что и я? Ты хочешь его прикосновений больше, чем моих? Его язык проникает тебе в горло чаще, чем мой? Тебе больше нравится его вкус?

Мои соски напряглись, когда я украдкой взглянула на Бастиана. Он наблюдал за мной, изучая, как я задыхаюсь от слов Рома.

Я не могла контролировать свое учащенное дыхание. Лиф вдруг показался мне чертовски тесным; то, как платье струилось и развевалось на ветру между моих бедер, задевало все нужные места.

Ром прислонился спиной к цементным перилам рядом со мной, его плечо прижалось прямо к моему. Он наклонился и прошептал:

― Ты хочешь показать, Каталина, или рассказать?

Я облизала губы. Ром давал мне возможность выбора, позволяя мне взять на себя инициативу, как он никогда не делал. Моя киска сжалась. С каждым мужчиной, которого выбирала, я была главной. Таким образом достигала высот, потому что с другими, теми, кто навязывал себя мне, у меня не было контроля.

За исключением Рома. Этот мужчина брал от меня то, что хотел; доминировал в наших сексуальных эскападах и устанавливал правила. И мне нравилось, это только с ним, что ему не нужно было обращаться со мной хорошо или чувствовать необходимость дать мне контроль, как, будто он знал мои разбитые части и мог ориентироваться на их зазубренных краях лучше, чем кто-либо другой.

И все же сегодня вечером спрашивал меня. Как будто я была его правителем, как будто носила корону, какой бы разбитой она ни была.

Бастиан не сказал ни слова. Его взгляд метался между нами, а на губах играла легкая улыбка ― улыбка знания, улыбка конфискации.

Я повернулась к Рому.

― Ты готов показать семье, что ты лучше для меня? Что мы можем быть вместе, что ты доставишь меня к моей высоте лучше, чем Бастиан? Покажи мне. Покажи ему. Покажи всем нам.

Он схватил меня за шею и притянул к своему рту так быстро, что я вскрикнула. Звук был заглушен тем, что он пожирал меня, пировал мной, как, будто была его последней едой. Сосал мой язык, терзал мои губы, а потом облизывал их, чтобы успокоить боль.

Я застонала, когда его свободная рука схватила меня за задницу, чтобы вжать меня прямо в его твердый член. Он был твердым, длинным и толстым, как ни у кого из тех, с кем я когда-либо была. Прижалась к нему, пытаясь быть как можно ближе, но он оторвал свои губы так, же быстро, как и притянул, и толкнул меня так, что я оказалась лицом к лицу с Бастианом. Его мускулистое татуированное предплечье обхватило мою талию и притянуло меня к своей груди. Я чувствовала его член у своей задницы, чувствовала, как он дергается около меня, просто чтобы заставить меня задыхаться, заставить мой рот наполнился слюной, заставить меня выгнуться дугой в ответ.

― Итак, что сначала, Приманка-Кэт? ― промурлыкал Ром. ― Поднять юбку или опустить лиф? Может, нам показать Бастиану, как ты умоляешь об этом?

Глаза Бастиана вопросительно смотрели в мои. Какой он был идеальный экземпляр, вся гладкая загорелая кожа над сильной челюстью с копной волос. Его взгляд прошелся по мне, и моя кожа затрепетала под ним. Мне захотелось покраснеть, так как под моей кожей было жарко. Мое сердце сжималось от потребности. Что-то происходило с этими двумя мужчинами, которые поставили меня посреди них, один доминировал надо мной, а другой наблюдал, ожидая указаний.

― Только не говори мне, что после всего этого времени ты потеряла голос, Каталина, ― прошептал Ром, чтобы слышала только я.

Не повернулась к нему, чтобы подтвердить его слова, но мои руки опустились на бедра, где я схватилась за юбку платья. Дюйм за дюймом я сжимала ткань в руках, поднимая ее все выше и выше, пока она не оказалась чуть ниже моей киски.

― Если кто-то войдет сюда, ― я посмотрела за спину Бастиана, ― вы двое убьете их.

Я предлагала Бастиану выход, спасательный круг, если он захочет уйти, потому что знала, что скоро он увидит меня в совершенно другом свете. Вместо того чтобы смотреть на наши с Ромом игры, он мог пойти проверить двери, убедиться, что никто не выйдет на балкон.

Он скрестил руки на груди, прищурив на меня глаза, словно прочитал мой сигнал громко и четко.

― У нас двое парней охраняют вход. ― Он шагнул вперед и вдохнул так глубоко, что лацканы его пиджака расширились. ― Если мне суждено потерять тебя, Кэти, я хочу увидеть, за что. Если ты выберешь эту ночь на этом балконе, я намерен стать свидетелем этого. ― Он облизал губы, словно уже знал, что я выбрала, или, может быть, знал, что так легко лишится меня.

Я стиснула зубы и откинулась назад к Рому, наконец-то достаточно спровоцированная, чтобы дразнить их обоих. Задрала ткань повыше, и Бастиан зашипел, когда понял, что на мне нет нижнего белья.

Прохладный ночной воздух прошелся по моей щели. Он охлаждал и нагревал каждую часть меня. Одна из моих рук направилась прямо к ней, готовая подтолкнуть меня к краю.

― Не смей трогать себя, ― прорычал Ром мне на ухо. ― Если ты собираешься быть посреди нас обоих, возьми то, что мы тебе дадим.

Были ли его глаза закрыты, когда его палец скользил внутри меня, а большой ― пробегал по моему клитору, или они были на Бастиане? Я не могла быть уверена.

Мои мужчины, моя ночь и мой день, моя темнота и мой свет, мой комфорт и моя мука, столкнулись. Я винила только себя, или, возможно, могла винить Рома за то, как он раздвинул мои границы, заставил меня подчиниться этому сценарию в первую очередь.

― Ты чувствуешь меня, но видишь его, ― сказал он. ― Что возбуждает тебя больше? Мои прикосновения или он перед тобой?

Я не ответила ему. Закрыла глаза, чтобы защититься от постоянно меняющегося выражения лица Бастиана.

― Это то, чего ты хочешь? Он с тобой на публике, дающий тебе силу, или я в темноте, забирающий ее?

Я захныкала, не зная, как ответить, не уверенная, что действительно хочу этого. Бастиан стал моей дорогой к мечте. Не была уверена, что готова отпустить его, но Ром владел мной. Знал те темные стороны меня, которые скрывала от всех остальных, то, через что прошла, почему такая, какая есть. И все равно его тянуло ко мне, как меня тянуло к нему. Он владел моими мыслями, телом и оргазмами.

Ему принадлежало мое сердце, хотя я так старалась скрыть это от него. Я снова и снова подчинялась его воле.

― Пожалуйста, просто дай мне кончить, ― прошептала я, надеясь, что Бастиан не услышит моей мольбы.

― Уже умоляешь. ― Я почувствовала, как исчезла щетина на моей шее. Ром смотрел прямо на Бастиана, а взгляд Бастиана переместился на меня. ― Ты хочешь, чтобы я был в тебе? Или он?

Я повернула голову через плечо, чтобы взглянуть на него.

― Ты отдашь меня так быстро? Это все, чем я для тебя являюсь?

― Приманка-Кэт, ты снова и снова переступала через меня ради другого мужчины, ― пробормотал он, и в его впалых темных глазах светилась черная ревность, к которой я не привыкла.

Хотела, чтобы он сказал это вслух, хотела, чтобы он назвал меня своей.

― Если ты так легко отступишь, ― я повернулась к Бастиану, даже чувствуя, как пальцы Рома двигаются во мне медленно, томительно, почти карающее, ― Бастиан был счастлив вмешаться и быть рядом со мной все это время, когда я едва получала от тебя взгляд. Ты трахал меня в ванной и оставлял в тишине на следующий день.

― Ты думаешь, это было легко? ― выдавил он. ― Я пытался быть без тебя, забыть тебя, оставить тебя позади. Но ты укоренилась в каждой моей мысли.

Бастиан провел рукой по волосам, покачал головой, словно не мог поверить, что зашел с нами так далеко в кроличью нору.

― Я уверен, что это плохая идея, Кэти. Уверен, что после этого представления мы должны быть вместе.

Я кивнула, но даже когда это сделала, одна рука Рома все еще лежала на моей ключице, а его член упирался в сбившуюся ткань над моей задницей. Застонала, подавшись бедрами назад, как будто хотела этого. Мое тело обладало собственным разумом, магнетической сексуальной силой, которая притягивалась только к тяге Рома…

Глаза Бастиана остановились на моих бедрах, на моем платье, которое все еще было скомкано, и я начала отпускать ткань, как вдруг его рука метнулась вперед. Она сжалась в большой кулак, и тюль моего платья запуталась в его пальцах, прикрывая мафиозное кольцо, на которое я время от времени поглядывала. У каждого из мужчин, стоящих на вершине мафии, были такие кольца, похожие на перстень, но с оттиснутыми на них черепами и капелькой крови на боку, символизирующей кровь семьи.

Бастиан дернул меня вперед, но мое тело не сдвинулось ни на дюйм. Ром все еще держал меня и не отпускал. Взгляд Бастиана метнулся через мое плечо, а затем его голова покачалась в разочаровании, прежде чем он так сильно дернул ткань моего платья, что я задохнулась от того, что ткань впилась в мою кожу, и от того, что вены на его предплечье вздулись.

― Пусть смотрит, Кэти. Сейчас моя очередь.

Его темный взгляд встретился с моим, когда он глубоко вдохнул.

― Ты будешь моей неприкасаемой или его. Сегодня вечером ты босс. Тебе выбирать. ― Он прижался своим ртом к моему.

Выбирать, чьей неприкасаемой я хочу быть, было пощечиной. Неужели они не понимали, что я работала, чтобы занять свое место рядом с каждым из них? Не хотела, чтобы меня защищали; хотела быть равной. И любви настолько большой, чтобы человек рядом со мной боролся за это равенство вместе со мной.

Я попыталась сосредоточиться на том, как его рука обхватила мои бедра, на том, как приблизилась, чтобы скользнуть в меня. Его прикосновения были мягкими, размеренными и сладкими. Не знала, почему оно не двигало мной так, как это делал Ром. Он нежно посасывал мой язык, и я просто чувствовала.

Мы все знали на балконе в ту ночь. Я умоляла только одного мужчину, и это был не тот, чьи губы были на моих.

Ром, чертов монстр, которого все боялись, стоял позади меня. Я выгнулась дугой, и моя спина уперлась в его член, когда он подался вперед, напоминая мне, что никто, кроме него, не владел моим вниманием. Его сердце учащенно билось, как будто какие-то эмоции брали верх над ним, и его щетина на моей шее резко царапнула, когда он повернул свое лицо назад и вперед к моей чувствительной коже.

Затем его губы оказались у моего уха, и он прошептал:

― Ну же, Каталина. Кого ты хочешь? ― Его усмешка была злой, а затем он сильно укусил меня за мочку уха. Его руки были везде и сразу. Я почувствовала, как он грубо спустил лиф, чтобы освободить мои груди. Ветер охлаждал их, пока Ром нагревал их, щипая мои соски, а затем грубо растирая их своими мозолистыми руками.

Наши отношения были такими же, боль и наслаждение всегда. Он бил меня по больному месту, задавал вопросы, на которые я не хотела отвечать, и все же это было самое живое, что чувствовала за последние дни. Ром вонзил кинжал куда-то глубоко в мое сердце, и я не могла вытащить его, как ни старалась.

Бастиан отстранился, его рот блестел, но глаза были тусклыми от поражения.

― Чего ты хочешь, Каталина? ― С этим вопросом рука Рома легла на молнию его брюк, и я поняла, что он выпускает именно то, чего я хочу. Когда он задрал задний край моего платья так, что его член оказался между моих ягодиц, практически закричала от досады, что он еще не вошел в меня. Провел по моей коже один раз и издал ряд ругательств.

― Мы должны остановиться, ― прошептала я. ― Это слишком.

Мои глаза следили за выражением лица Бастиана, пока большой палец Рома перекатывался по клитору, пока мое тело приветствовало мужчину, который должен был быть там. Его средний палец скользнул прямо в меня, где ему и место, и не смогла сдержать стон, не смогла сдержать реакцию моих сосков и тела.

Бастиан протянул руку, но низкий рык Рома у моей шеи сказал нам обоим, что он закончил делиться. Его рука легла на мое горло и сжала его.

― Убирайся с этого балкона, Бастиан, и дай Приманке-Кэт трахнуть своего мужчину. ― Его приказ был быстрым и исполненным большей властности, чем я когда-либо слышала.

Его слова эхом разнеслись в ночи. Может быть, я была единственной, кто слышал их снова и снова в своей голове, как он не заявлял на меня права, а вместо этого подчинился моей собственности. Он мог владеть моим телом, но знал, что я владею его душой, что мы принадлежим друг другу.

Темные глаза Бастиана потемнели, и он кивнул в нашу сторону.

― Значит, она твоя неприкасаемая.

Это слово заставило мои мышцы напрячься, когда я стояла перед Бастианом, с задранной юбкой и спущенным лифом, обвитая его правой рукой, на грани кульминации, которая должна была потрясти мой мир.

Голос Рома отразился от моей спины, когда он ответил правителю города.

― Она что-то значит для всех нас. Дело не в этом.

Глаза Бастиана изучали нас обоих еще секунду, прежде чем он развернулся на каблуках и зашагал прочь.

Ром не предупредил меня, прежде чем развернуть лицом к балюстраде. Он толкнул меня вперед так, что мои груди оказались на виду у всех, а задница и киска были легкодоступны.

Он поднял юбку платья повыше, и его руки перешли к моим бедрам, затем к заднице, и он стал сильно тереть мозолистыми ладонями половинки.

― Я уже начал нервничать, что ты будешь продолжать целовать его, пока я трахаю тебя, чтобы доказать свою точку зрения.

Закатила глаза. Конечно, он был зол на то, как далеко я зашла в этом фарсе.

― Ты мог бы остановить это, Ром, ― выстрелила в ответ. Я положила руки на каменные перила, не оглядываясь на него, и выгнула спину еще больше, просто чтобы позлить его.

Его глубокий рык и возвращение его члена обратно между моих ягодиц послужили сигналом, что я получила желаемый ответ. Его пальцы снова вошли в меня, и я застонала, желая большего, но так далеко, что готова была принять все, что он мне даст.

Затем его большой палец скользнул к моему другому отверстию, и я задохнулась, когда оно сжалось от его давления.

― Не останавливаю тебя ни в чем, Каталина. Я здесь только для того, чтобы подталкивать тебя все дальше и дальше по тому чертовому пути, который ты решила выбрать.

Прикусила нижнюю губу, потому что все мое тело дрожало, предвкушая и привыкая к мысли, что в это девственное место может проникнуть что-то чужое. Никогда никого туда не пускала, и все же, когда он провел по нему скользким пальцем, я задыхалась, как будто хотела этого.

― Однажды я и это у тебя заберу. Это тело мое, ― прорычал он, а затем обе его руки оказались на цементных перилах, удерживая его, чтобы он мог вбиваться в меня с такой силой, что все мое тело ударялось о камень. Я подалась вперед, мои сиськи подпрыгивали в ночном воздухе, когда он вбивался в меня снова и снова.

Принимала каждый толчок с полной и абсолютной покорностью, что это был Ром развязанный, невменяемый, и совершенно порочный в его миссии достичь со мной вершины. Он врезался в меня с такой силой, что мои бедра скреблись и бились о камень. Но это не имело значения, потому что все мое тело ждало только его.

Ром и монстр, который в нем бушевал, принадлежали мне. Я была его домом, его сосудом, местом, куда он всегда будет возвращаться.

Или так я надеялась.

И когда он вернется, будет единственным мужчиной, которому подчинюсь, единственным, кому я позволю трахать себя через балюстраду балкона.

― Я должен был оставить тебя с ним, ― ворчал он с каждым толчком.

― Просто кончи, ― умоляла на ветру, не уверенная, что он меня слышит.

Злобный звук, гораздо более угрожающий, чем смешок, вырвался у него, прежде чем полностью вышел из меня. Он схватил меня за хвост у основания шеи и рывком развернул мою голову к себе лицом.

― Ты не говоришь мне, когда, Каталина. Сейчас ты можешь владеть каждой частичкой меня, но я владею этими моментами. Всегда.

Правда его слов вонзилась в мое сердце. Если бы мы так владели друг другом, как бы мы смогли когда-нибудь отделиться друг от друга?

Он снова сильно толкнулся в меня, чтобы доказать свою точку зрения. Закричала в ночь, когда мой монстр взял меня и довел до оргазма, прежде чем я развалилась в его объятиях.