Сердце монстра

Глава 31

РОМ

Ее киска прижалась ко мне, как Венерина мухоловка. Это почти доходило до боли, настолько она была тугой. Она сжималась так, словно я был ее последним спасательным кругом.

Любой мужчина чувствовал бы себя так, обхватив руками ее крошечную талию, входя в нее так, словно у них была возможность разделить ее надвое. Ее ногти царапали мою спину, зубы впивались в шею, и я знал, что в некоторых местах она пустила кровь. Она оставляла свои следы на моих татуировках, и, вероятно, делала это намеренно.

Самое ужасное, что я хотел, чтобы она это делала. Каталина была более постоянным знаком на моем теле, чем любая из татуировок.

Она ускорила темп, пока я теребил ее клитор и покусывал один из ее сосков. Стонала мое имя, словно я был единственным мужчиной, которого она когда-либо жаждала.

Я знал, что это не так.

Я вошел в нее сильнее, быстрее, грубее. На этот раз хотел оставить свой след, или, может быть, получить свою порцию.

Я уже не был уверен.

Но когда она кончила на моем члене, вспомнил, почему я не мог оставить эту женщину позади, не мог насытиться ею. Ее яд распространился по внедорожнику, как токсин по воздуху, когда встретил ее своим кайфом. Я стонал ее имя и прижимал ее к своей груди, когда она обмякла. Ее уязвимость просочилась в мою душу.

Я разглаживал ее карамельные локоны; я шептал ей на ухо ласковые слова.

― Боже, как с тобой хорошо. Я чертовски скучал по своему дому.

― Прошло всего несколько часов.

― Несколько часов слишком долго, ― сказал я, прижимаясь лбом к ее лбу. Я шептал не пустяки ― это было все. С каждой минутой я понимал, что хочу, чтобы она была рядом со мной.

Ее яд был повсюду, и я всасывал его, как будто это была вода, а я застрял в пустыне.

Я хотел ее яд.

Она вздохнула в моих объятиях, и я в миллионный раз за последние несколько дней забеспокоился, сможем ли мы пережить предстоящую бурю.

И будет ли это наша буря или городская? Ведь мы были такими же непостоянными и такими же смертоносными.

Стук в окно заставил нас обоих подпрыгнуть.

Она замерла, увидев полицейского.

― Черт, ― длинно и негромко выругалась она, слезая с меня и начиная застегивать молнию.

― Все в порядке. Он ничего не видит, ― пробормотал я, поправляя свой все еще мокрый член и пытаясь стряхнуть туман.

― Опусти окно, Ром! Что ты делаешь?! ― закричала она, вытирая губы.

Я нажал на кнопку, и коп наклонился вперед, его голубые глаза пронзали все, что только можно, так быстро, как только можно. Когда его взгляд нашел Каталину, я немного подождал, чтобы убедиться, что он опомнится, не опустит ли он взгляд.

Я прочистил горло.

― Сэр, какие-то проблемы?

Он не смотрел в мою сторону.

― Права и регистрация.

Отлично. Мы играли так. Я потянулся в отсек и вытащил их. Он скоро поймет, что зашел в воду, в которой не хотел бы оказаться.

― Вы знаете, что это очень темный переулок, в котором вы оба сегодня бездельничаете, мисс? Какие-нибудь внеклассные занятия? ― Он приподнял одну бровь, ожидая ответа от Кэти.

Ее грифельные глаза обратились к нему, и ее челюсть затвердела от его намека.

― Вы что-то предполагаете, офицер?

― А стоит ли? ― Он присосался к передним зубам.

― Сделайте себе одолжение, ― сказал я. ― Проверьте мои права и регистрацию.

Он оглядел нас с ног до головы.

― Не думаю, что я это сделаю, ― пробормотал он, но мужчина сделал глупость. Он вытащил пистолет, как будто это был протокол. ― Выйдите из машины, мисс.

Глаза Кэти расширились, а затем прищурились. Я увидел страх, за которым последовала решимость.

Эта женщина. Она была феноменом. Я не мог сказать, боялась ли она за мою жизнь или за свою собственную, но ее решимость застыла, когда она уставилась на ствол пистолета.

― Офицер, ― тихо сказал я, ― уберите оружие в кобуру. Проверьте мою регистрацию. Я не хочу, чтобы на этой неделе пролилось больше крови.

В моих словах было достаточно предупреждения, чтобы он вопросительно посмотрел на меня.

― Больше крови? Ты пьян?

― Я устал. Вот и все. Если ты хочешь пойти этим путем, я, скорее всего, буду еще более уставшим от убийства, но сделаю это. Не заставляй меня. ― Я вздохнул, действительно не желая умолять этого человека о собственной жизни. ― Пожалуйста.

Он сделал шаг назад, как будто до него наконец-то дошло, что это может быть не очень хорошей идеей. Он пошел прочь, держа в руке мои права.

― Нам нужно идти, Ром, ― прошептала Кэти.

― Зачем? ― Я пожал плечами и откинулся на подголовник, чтобы на секунду закрыть глаза. Эта ночь становилась все более нелепой с каждым мгновением.

― Я не буду трахаться с этим тупоголовым копом, потому что он думает, что я проститутка и хочет оттрахать в темном переулке. Если ты думаешь, что я опущусь до такого уровня, тогда…

― Никогда не повторяй этих слов. ― Я вцепился ей в лицо быстрее, чем следовало. Но она не отшатнулась. Не как жертва насилия, не так, как я видел это у других. По какой-то причине у Кэти не было со мной инстинкта самосохранения, и мне было немного страшно это осознавать.

― Ну и зачем мы тогда здесь сидим? Он собирается пристрелить тебя или заставить меня трахнуть его.

― Он не сделает ни того, ни другого.

― Ты понимаешь, что я ― смешанная женщина в темном переулке, одетая как проститутка, а коп с заряженным пистолетом просит меня выйти из машины, так? ― Заминка в ее голосе заставила меня всмотреться в ее каменные глаза, ища в них намек на страх. ― Я не боюсь, Ром. Я в бешенстве. Я не должна бояться, как и любая женщина. Дисбаланс власти ― вот что делает все это таким отвратительным. Ни одна женщина не должна нервничать, когда ее останавливает полицейский посреди ночи.

― Но большинство нервничает? ― Когда слова покинули мой рот, я понял, насколько глупыми они были. ― Конечно, нервничают. Господи.

― Так езжай. ― Она указала вперед, ночь совершенно забылась, и по праву.

Вот только мистер Коп уже вернулся.

― Мне очень жаль, сэр. Мне очень жаль, что я потратил ваше время. Я прошу прощения. ― Мужчина указал на Кэти, но его глаза были опущены.

― Серьезно? ― прошептала она.

Я знал, что наши права были помечены. Арманелли редко останавливали, а если и останавливали, то не штрафовали.

― Офицер, передай даме, что ты извиняешься за неуважение. ― Я не мог сдержаться. Кэти толкнула меня, как будто я зашел слишком далеко. Поэтому сделал еще один шаг вперед. ― И когда будешь извиняться, смотри ей в глаза и говори серьезно. Будь мужчиной, которого ждут от тебя другие офицеры. Не терроризируй женщин.

Он посмотрел ей прямо в глаза и пробормотал столько извинений, что мне пришлось прервать его и сказать, чтобы он оставил нас на нашей аллее.

Когда он уезжал, Кэти смотрела ему вслед, а потом ударила меня по руке.

― Ты все это время держал это в рукаве?

― Я не использую это по команде, женщина. Мы же не хотим, чтобы они лишили нас лицензии.

― Я расскажу Бастиану, что хочу такую же.

― Тебе она не нужна.

― Мне определенно нужна одна. ― Она поправила латекс на своем теле. ― Я живу в системно расистском, патриархальном обществе. Буквально каждая женщина должна иметь такую.

Я уставился на нее в пылающем гневе, готовый испепелить любого, кто возразит на ее аргументы.

― Ты чертовски красива. И однажды ― не сегодня, но когда-нибудь скоро ― мне, возможно, придется сказать тебе, что я люблю тебя, и наблюдать за хаосом, который за этим последует.

― Почему это должен быть хаос?

― Потому что я защитник мафии. Я не могу отвлекаться.

― Значит, я отвлекаю? ― спросила она, наклонив голову с болью в глазах.

― Ты самый большой отвлекающий фактор, потому что я могу поставить тебя выше всего, даже семьи.

Она кивнула и отвернулась, чтобы посмотреть на кирпичные стены, погруженные в темноту. Через мгновение она прошептала:

― Спасибо. ― Она прочистила горло и провела пальцем по оконному стеклу. ― Тебе не нужно было заставлять полицейского извиняться. Я ценю это.

Я хотел сказать ей, что так и должно быть в жизни, что мужчина должен поддерживать свою женщину.

Но я не мог по праву претендовать на звание ее мужчины, пока не признался в тайне, которую мы все знали.

Ее голова откинулась на подголовник, она вздохнула, провела рукой по лицу, а затем усмехнулась, глядя на люк в машине.

― Честно говоря, после такого проявления рыцарства мне хочется снова оседлать тебя, как лошадь. Это то, чему я только что была свидетелем?

― Ты стала свидетелем настоящего мужчины, Приманка-Кэт.

― Настоящие мужчины берут меня, Ром. ― Она подмигнула мне. ― Мы идем в твой клуб или как?

Я собирался отвезти ее туда, но Кейд написал, что нам нужен ноутбук Джорджи. Я отъехал от переулка и сделал еще два поворота.

― Что мы здесь делаем? ― прошептала она, словно за нами все еще наблюдали.

― Мне нужно кое-что взять у Джорджи.

― У него есть охрана и…

― Я хорошо знаю его расположение, Приманка-Кэт. ― Я проклинал свою плохую идею. Мы не должны были покидать мой дом, не тогда, когда я всегда должен был быть доступен для семьи.

― Я пойду с тобой. ― Она схватила свое пальто.

Черта с два.

― Нет. ― Я покачал головой, мой голос был низким и окончательным.

― Я не останусь в машине после того, что только что произошло, Ром. Не вариант.

Я выругался под нос и посмотрел вниз по аллее, но уже знал, что не оставлю ее. Я не знал, кто будет рядом после того, с чем мы столкнулись. Эта ночь должна была превратиться в дерьмо, особенно учитывая, что я не сказал Бастиану, Кейду или Данте, чтобы за нами следили, потому что она вообще не должна была выходить из этой чертовой квартиры.

― Надень это с поднятым капюшоном. Мне не нужно, чтобы камеры засекли наши личности.

Ее руки уже натягивали капюшон на голову. Он закрывал ее лицо так, что огни города плясали на ее крепкой костной структуре. Я отвел взгляд, чтобы осмотреть периметр и напомнить себе, что мы всегда были мишенями, что не мог позволить своему члену контролировать ситуацию сегодня.

По крайней мере, больше нет.

― Пошли, ― проворчал я, когда мы распахнули двери. Мы быстро переместились в тень, где Кэти не нужно было говорить, чтобы она следовала за мной. Она позволила мне вести себя без вопросов, как будто знала наши места в этом деле.

Мне было интересно, знает ли она свое место со мной, когда речь идет о наших личных отношениях. Потому что я начинал думать, что мне нужно знать это больше, чем когда-либо прежде. Я начинал думать, что нам нужно установить некоторые границы.

Бомбы нужно было обезвредить.

― Его не должно быть дома, ― прошептал я, как только мы оказались в лифте. ― Веди себя тихо в коридоре. Я взломаю замок, мы войдем и выйдем.

Она кивнула и прошептала в ответ:

― Там есть система безопасности, как только ты войдешь. У меня есть код.

Кто бы мог подумать, что она окажется умелой? Мы вместе прошли по коридору и вошли в квартиру, когда я открыл дверь. Она сразу направилась к его кровати, где в ящике лежал ноутбук. Мы уже собирались выйти оттуда без проблем, когда услышали звук ключа в замке.

― Я разберусь, ― прошептала она, запихивая меня в шкаф. ― Дай мне разобраться с этим.

Я покачал головой, что это не очень хорошая идея, но она уже развернулась, чтобы встать перед дверью.

Трахни меня.

Она пыталась быть милой; я слышал, как она умоляла его, что скучала по нему, что все было недоразумением.

Но Джорджи стал умней. Он больше не влюблен в нее.

― Ты думаешь, что можешь продолжать лгать мне и играть с моими эмоциями, девочка? Твоя мама была такой же сукой, пока мы ее не убили.

Он впал в эмоциональную ярость и выкинул то, что я должен был ей сказать.

― Что? ― Кэти прошептала, но звук не был кротким. Он вырвался из ее рта, как демон, готовый посеять хаос.

Я находился в другом конце комнаты, спрятанный в шкафу, но мое тело чувствовало ее. То, как она произносила «О», как воздух вырывался из ее легких, а потом повис. Комната была пропитана ее болью и гневом.

Я поморщился от того, что упустил возможность сказать ей об этом.

― У твоей матери была своя маленькая побочка. ― Наступила пауза. ― Дуги. Дуглас, если быть точным. Какое гордое имя для гордого человека. Я помню, как вел себя твой отец, как он ходил с высоко поднятой головой, как будто думал, что сможет приручить ее, как будто думал, что их любовь превзойдет ее кровь. Из-за гордости он стриг газоны, надрывал спину, как и его отцы до него. И ради чего? Ради тебя?

― Джорджи, мой отец…

― О, детка. Не смотри так. Я тогда мало что о тебе знал. И до недавнего времени ты меня здорово обманывала. Черт, почти думал, что люблю тебя. Может, это была моя любовь к твоей матери. Она была гипнотизирующей, скажу я тебе. И, может быть, я и не почувствовал ее вкус, но мне нравится думать, что у тебя был такой же вкус…

Я бросился к двери шкафа как раз в тот момент, когда услышал гортанный звук, вырвавшийся изо рта Кэти. Когда я распахнул дверь, ее рука так стремительно взметнулась, что я понял, что Джорджи будет слишком медленным, чтобы остановить ее движение. Маленький нож, который она, должно быть, спрятала на себе, был направлен прямо ему в горло.

Он увидел это слишком поздно, попытался увернуться, но она опередила его, как и большинство людей в своей жизни.

Нож пробил боковую часть его шеи, задев артерии и гортань. Глаза Джорджи расширились, а пистолет, который я не знал, что он держал в руках, упал на землю, когда он схватился за свою рану.

Однако Кэти не закончила. Она изогнулась, а затем оттолкнула нож от себя, разрезав ему спину

Он пробормотал «Кэти», когда они уставились друг на друга.

― О, нет, Джорджи. Ты, кажется, знаешь, что мое настоящее имя ― Каталина. Пусть это будет последнее имя, которое ты произнесешь, истекая кровью на полу. Интересно, понравится ли тебе вкус моего имени на твоих губах, смешанный с твоей кровью, когда ты будешь захлебываться ею.

― Блядь, женщина. ― Я схватил ее за запястье и вырвал нож из ее рук. ― Мы просто должны были забрать ноутбук.

Глаза из серого тумана, наполненные вопросами и болью, посмотрели на меня.

― Ты знал?

Я вздохнул, доставая телефон из кармана.

― Теперь это не имеет значения, не так ли?

― Имеет. Ты знал. Вы все знали, и вы не сказали мне.

Я отшвырнул ее нож подальше от Джорджи и повернулся, чтобы набрать номер Данте.

― Нам нужна уборка у Джорджи.

― Уборка? У нас ни хрена нет в расписании. Я в середине…

― На этот раз Кэти ударила Джорджи. Я привел ее сюда. Нам нужна уборка. Сейчас же.

― Черт, мужик. Бастиан знает?

― Думаю, что я буду тем, кто скажет ему.

― Может, сначала позвонить Марио?

― Марио больше не тот, перед кем мы отчитываемся.

― Не будь дураком, Ром. Вы с Кэти ни перед кем не отчитываетесь. В этом-то и проблема. Скоро это станет проблемой всей нашей семьи. ― Линия оборвалась.

Мы уставились на Джорджи. Его голос пропал, он корчился на земле, пытаясь отдышаться.

― Я уверена, что он заслуживает большей боли, чем эта, но мне не нравится видеть, как кто-то борется за последний вздох. Есть ли способ…? ― Ее голос прервался, когда она поднесла дрожащую руку ко рту.

Я кивнул, не дожидаясь, пока она закончит. Опустился перед ним на колени и быстро свернул ему шею.

Кэти зашипела от этого звука, и ее подбородок задрожал. Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

― Я не расстроена тем, что потеряла его, или тем, что лишила его жизни. Я просто… ― Она выдохнула и закрыла глаза. Вытекло еще больше слез, и я подумал, есть ли способ собрать их в банку и продать тому, кто больше заплатит. Кэти не плакала.

Кэти, которую я знал, не заботилась настолько, чтобы плакать, ни о чем.

― Я просто потеряна больше, чем когда-либо думала, что могу быть, и я всегда смирялась с этим, смирялась с пустотой. А теперь есть ты. И я подумала, что это хорошо, верно? У нас все было хорошо в твоей квартире, Ром.

― У нас все хорошо, Каталина.

― Нет! Нет. Это все ложь. ― Она указала между нами. ― Ты построил это на лжи, Ром. И теперь я снова зла и пуста, за исключением того, что этот мудак посеял здесь семя цели. ― Она стукнула себя в грудь. ― Мое сердце вдруг перестало чувствовать себя потерянным. Оно наполнено. Полным гнева, мести и желания узнать, что, черт возьми, случилось с моей матерью, с моим отцом, узнать настоящую историю, стоящую за всем этим

― Кэти, оставайся, блядь, потерянной, ― прорычал я. ― Мы можем быть счастливы с этим.

― Так было бы проще. Но мы просто перебиваемся, Ром. Что такое жизнь без цели?

― Беззаботная? ― попытался я.

Она покачала головой и пошла за своим ножом.

― Тебе нужно избавиться от этого ножа, а не держать его у себя.

― Он мой. В любом случае, это не имеет значения. Я перестала прятаться.

― Кэти, ты останешься со мной. Мы все уладим…

Она повернулась и направила лезвие в мою сторону.

― Я остаюсь там, где хочу. Я выйду на свет. Я устала от этого дерьма. Ты поможешь мне, и семья тоже. Если не поможешь, перелезу и через тебя, и через Бастиана, или…

― Или что?

― Или я умру, пытаясь. Моя кровь ― это твоя кровь, верно? Ты либо со мной, либо против меня, Ром.

Черта была подведена, и она стояла там с брызгами крови на шее, красными точками вокруг золотого ожерелья Клеопатры, которое она носила, того самого, которое я достал для нее, потому что она не могла без него. Теперь она стала ею. Я знал это. Это было ее время. И мое время поддержать ее.

Я подошел к ней и захватил ее рот своим. Попробовал ее силу и отдался ей.

После этого я хотел помочь ей. После этого я забирал ее.

Каталина, и в светлые, и в самые темные времена, была моей.

И тут взорвалась бомба.

Тик-так.

Бум.