Сердце монстра

Глава 16

РОМ

Я потянул ее вниз, в черную дыру. Она поглотила нас и съела целиком.

Наш свет погас.

Она кончила в ванной моего бара, и по ее лицу текла одинокая слеза, когда забрал ее сердце и душу.

Я почти яростно вонзил в нее свой член еще два раза, прежде чем похоронить в ней свое семя. Наше дыхание было затруднено, мы боролись за жизнь, достигнув чего-то запредельного. Никогда раньше не кончал так с другой женщиной.

Отступил от нее и посмотрел на ее губы в синяках, помятую одежду, растрепанные волосы и понял, что если я не смогу держаться от нее подальше, то мы обречены. С ней у меня было только туннельное зрение. Не мог видеть за ее слепящим светом реальные угрозы для семьи, не мог сохранять ясную голову и определенно не мог ставить семью на первое место.

Я пометил ее шею, и зверь во мне хотел делать это снова и снова, лежать рядом с ней и рычать на любого, кто на нее посмотрит. На все остальное ему было наплевать.

И в этом была проблема.

Я был монстром. Должен был держать себя в руках. Должен был отпустить ее и вытащить из этого семейного бардака, а не втягивать ее еще глубже.

Я сказал ей уйти. Кричал на нее, чтобы она прекратила издеваться надо мной, а потом много раз бил кулаком по стене, когда она так и делала.

Через несколько дней мне позвонили и сказали, что Каталина хочет пойти за платьем и по телефону бегло ругалась на Бастиана.

О чем они, блядь, думали?

Я поехал туда в ярости от того, что мы не приняли никаких мер предосторожности, что мы потворствовали прихоти маленькой хорошенькой девочки, которая думала, что ей нужно примерить платья, в то время как конкурирующие мафии, работающие с правительством, хотели ее убить.

Я подошел и пнул стул, чтобы сесть.

― Похоже, у тебя отличное настроение, ― ворчал Кейд, не отрываясь от своего телефона.

― Заткнись, блядь. ― Я выхватил у него телефон и бросил его на пол, просто чтобы позлить его.

Он посмотрел на меня.

― Подними его.

Я рассмеялся над его приказом. Он знал, что я бы не сделал этого дерьма, даже если бы он приставил ко мне пистолет.

Бастиан подошел и поднял его.

― Хватит быть детьми, ― пробормотал он, передавая телефон брату.

Я надулся и скрестил руки на груди.

Затем чертова женщина, которая преследовала каждую мою мысль, вышла из примерочной, и все мои мышцы напряглись.

― Это платье неприемлемо. ― Пульсирующая боль в основании моего черепа усилилась. Она обладала удивительной способностью вызывать у меня мигрень, заставляя меня болеть там, где раньше никогда не болело. Мне нужно было держаться на расстоянии, но сегодня я не мог рисковать ее безопасностью даже ради спасения своего рассудка.

― Что ты вообще здесь делаешь? ― Кэт прищурила свои ледяные серые глаза.

Бастиан хихикал с одного из черных кожаных кресел рядом со мной, пока продавщица порхала вокруг.

― Он здесь, потому что он член семьи.

Каталина стояла передо мной в черном платье от кутюр с нежным бисером, нанизанным вихрями на сетчатую ткань. Всем было интересно, смогут ли они разглядеть ее сиськи в этом платье. Мне тоже было интересно, пока она раскачивалась взад-вперед, а ее глаза перескочили на Бастиана, потом на Кейда, потом на Марио.

― Марио, ты семья, ― сказала она. ― Кейд тоже семья. Возможно, скоро он станет моим шурином. ― Она ухмыльнулась своей тупой шутке. Мне это дерьмо нисколько не показалось смешным. ― Но Ром ― твой кузен и громила. Наряжать подружку для вечеринки, где мы представляем себя как пара, не нужно.

― Когда подружка ― всего лишь приманка, это так, ― выпалил я, хотя она не смотрела на меня. ― Тебе нужно следить за своей задницей, потому что это искушение судьбы. Это идиотизм, когда тебе могли просто прислать платье.

Она посмотрела на меня. Возможно, это все была ее идея. Эта женщина была одержима идеей найти какой-то идеальный наряд для любого случая. Я не был уверен, пытается ли она все время выглядеть смертельно опасной и абсолютно трахабельной или… Но, опять же, возможно, именно это она и делала.

Нужно было прекратить дурить мне голову.

Я зарычал и осмотрел магазин. Окна в передней части здания были открыты для посторонних глаз, но у нас было два сторожа, которые предупреждали меня с помощью оповещения на наши часы, если что-то было не так.

Все было в порядке. Нам просто нужно было покончить с этим.

― Не это платье, Каталина. ― Я повернулась к продавщице. ― Найдите ей другое.

― Вообще-то… ― Она согнула руку за спиной и потянула молнию вниз. Я сделал шаг в ее сторону как раз в тот момент, когда она позволила платью упасть к ее ногам.

Черт, эта женщина.

Полностью черное белье и каблуки контрастировали с ее гладкой кожей.

Бастиан вскочил со стула и направился к ней, опередив меня.

― Кэти, не хорошо.

Ее ухмылка вывела меня из себя и одновременно заставила мой член дернуться.

― Ты играешь с огнем, приманка-Кэт, ― сказал я через спину Бастиана.

Она нагло отмахнулась от меня, а затем положила руки на лацканы Бастиана.

― Все в порядке, Баст. Не то чтобы вы все раньше не видели женщин. В частности, вы оба видели меня.

Бастиан резко обернулся, чтобы взглянуть на меня, как раз когда я перевел взгляд на него.

― Что, блядь, это значит, Бастиан? ― Я плюнул в него.

Ноздри Бастиана раздулись, и я понял, что он злится на Кэти или на себя. Может быть, на них обоих за то, что они потакают ему.

Все это не имело значения.

Ни одна вещь не имела никакого веса, кроме того, что она только что открыла. Впервые меня охватила настоящая ревность.

Кэти всегда была дикой штучкой, которую я не мог приручить, эдаким химикатом, который, как я знал, слишком неустойчив, чтобы с ним справиться. И знал, что каждый мужчина, у которого она была, на самом деле не собирался ее удерживать. Никто не мог стабилизировать это. Никто не мог контролировать неконтролируемое.

Глядя на Себастьяна Арманелли, я вдруг подумал, не будет ли он настолько глуп, чтобы попытаться это сделать.

Эта мысль разогрела мою кровь, напрягла мышцы, которые я использовал для убийства, и моя рука чесалась схватить оружие. Он мог быть членом семьи, но Кэти была, или только что стала, моей неприкасаемой.

― Твое безумие дает о себе знать. ― Бастиан кивнул в сторону моей руки, словно знал, что я собираюсь выхватить пистолет.

И пока мы стояли там, меряя друг друга взглядами, виновница всех наших проблем практически бегом вернулась в свою примерочную.

― Блядь, чувак. ― Бастиан вздохнул и закрыл глаза, словно пытаясь избавиться от вызванного ею разочарования. ― Она опьяняет. Это было один раз, и дальше поцелуев дело не пошло. Наверное, не стоило…

Я потерял дар речи. Мой кулак столкнулся с его челюстью так быстро, что я выругался от удивления.

Кейд ворчал, что он не имеет с нами дела. Он разговаривал по телефону, с тех пор как мы приехали. Тем не менее, он ушел в другой конец бутика.

Марио застонал и потянул за воротник рубашки, а Бастиан потер челюсть.

― Ром… ― начал Марио.

Бастиан перевел взгляд на отца. Его челюсть работала сильнее, чем мгновение назад.

― Это больше не твое дело ― разбираться с ситуацией здесь.

― Это всегда мое дело.

― Ты больше не босс. Ты отказался от этого, верно? ― Его вопрос был едким, потому что Бастиан никогда не хотел быть наследником престола. Он занял свое место по обязанности, а не по желанию.

Марио торжественно кивнул.

― Но это не значит, что я никогда не отказывался быть твоим отцом, сынок. И это касается вас обоих. Вы братья. Помните об этом. ― Он зашагал прочь, его мокасины щелкали по белой плитке.

― Ты здесь, чтобы защищать и контролировать наше окружение, а не причинять мне вред. ― Бастиан засунул руки в карманы, сдаваясь любой борьбе.

Я покачал головой.

― Я отвечал перед твоим отцом.

― А теперь ты отвечаешь передо мной.

Я сдержал свой немедленный отказ. Я не принадлежал к семье, где Марио не был боссом, а Бастиан только что перешел черту, которую, как знал, Марио никогда бы не переступил.

― Я работаю с тобой. Я не подчиняюсь тебе. Никогда не подчинялся. И никогда не буду.

― Семья так не работает.

― Семья не работает без Марио во главе. Тебе придется строить ее с нуля.

Бастиан кивнул.

― Так я и сказал своему отцу.

Я сдержал реплику и отвернулся от него, чтобы проследить за выражением своего лица, когда понял, что он со мной согласен.

― Тогда, раз уж ты строишь, ты должен знать, что я забираю жизни. Никто никогда не забирал мою, ни физически, ни метафорически. Я не подчиняюсь тебе. Ты силен только настолько, насколько сильна твоя правая рука, и если я собираюсь, стать ею для тебя, то не смей трогать то, что принадлежит мне.

― То есть Кэти твоя?

Я вцепился зубами.

― Я еще не уверен.

― Будь уверен, Ром. Она спит под одной крышей со мной. Она либо неприкасаемая, либо нет.

― Она неприкасаемая в том или ином смысле.

― Вот с этим я могу согласиться. Только не уверен, смогу ли я выполнить эту чертову просьбу, которую ты даже не озвучиваешь. Проведи черту, Ром. И сделай это так же чисто, как если бы ты перерезал горло. Просьба к неприкасаемому всегда должна быть такой.

В его словах был смысл. Бастиан всегда имел смысл. Он был безупречным, контролируемым главой новой мафии. Новой в том смысле, что они использовали свою власть разумно, создавали союзников, а не врагов, и вели безупречный бизнес. Это было новое правление, и впервые я увидел в нем привлекательность. Умный человек замаскировал свою просьбу комплиментом и подружился с человеком, который, как он знал, мог оставить его открытым для убийства.

Я хотел выпотрошить его за это. И одновременно обнять этого ублюдка.

― Она делает все это специально, клянусь, ― проворчал я и провел рукой по волосам. ― Если бы не знал лучше, я бы сказал, что она дергает нас за ниточки. Какого черта мы здесь делаем, выбирая чертово платье?

Кейд выбрал этот момент, чтобы вернуться. Он не отрывался от телефона, который держал в руке, пока печатал, но все, же сумел добавить:

― Я послал ей список дизайнеров, из которых она могла выбирать. Она сказала, что ей нужно все примерить, и отказалась от доставки, потому что это пустая трата денег.

Марио и продавщица тоже вернулись, оба смеялись над тем, что Марио сказал женщине. Его итальянский акцент, седые волосы, яркая улыбка и сильная осанка всегда очаровывали женщин, даже если они были вдвое моложе его.

― О чем ты говоришь, Кейд? О пустой трате денег? Не будь смешным.

― Это сказала Кэти. Не я, ― почти машинально ответил Кейд.

― Что сказала? ― Женщина высунула голову из-за гладкой черной двери примерочной. ― Мне нужна помощь с платьем.

Бастиан изучал ее лицо, словно читая, хочет ли она, чтобы именно он предложил помощь.

― О, да! У него очень замысловатая спинка. ― Продавщица ухватилась за возможность поиграть в наседку. Я старался не ухмыляться.

Кэти была похожа на оленя, попавшего в свет фар.

― Ну, вообще-то… ― Она прочистила горло, а затем широко раскрыла глаза на всех нас.

Бастиан сложил руки, каким бы ублюдком он ни был. Он хрустнул шеей и отмахнулся от дамы, прежде чем ворчливо сказал мне:

― Проведи черту, Ром, или ты закончишь тем, что будешь лежать в луже собственных сожалений.

Я смотрел на эту дверь, как смотрят на жертву, в которую собираются всадить пулю. Размышлял о последствиях того, чтобы сбить ее с ног и сказать им обоим, чтобы они прекратили издеваться над моими эмоциями.

Но Бастиан был прав. Я не утверждал, что она неприкасаемая, и это было то, что никогда не менялось в нашей семье. У нас было не так много связей с внешним миром. Наши мужчины должны были быть одиночками. Семья была семьей, и это все. За исключением женщин, которых мы любили. Кроме детей, которые у нас были.

Неприкасаемые.

Это был список, к которому не относились легкомысленно. Марио быстро заканчивал жизнь мужчин, когда они причиняли вред или ложились в постель с неприкасаемым другого мужчины. Это создавало доверие между нами, и это также делало линию жесткой.

Но Кэти была чем-то другим, частью всех нас.

Как бы в подтверждение моих мыслей, наш сторож прислал смс и сообщил, что территория все еще чиста, что он заходит. Через две секунды звонок в бутике зазвенел, давая понять, что Данте вошел. Я достаточно долго смотрел на дверь, чтобы понять, что нам ничего не угрожает, но звонок все равно привел меня в состояние повышенной готовности.

― Где наша Золушка? Я не видел ее уже целую минуту. ― Белоснежная улыбка Данте расплылась, пока его яркие зеленоватые глаза осматривали магазин. Он регулярно совершал поездки в город и за город, а в последний раз отсутствовал всего около недели. Я знал, что они работают вместе.

Я не задавал много вопросов, потому что был уверен, что ответы будут очень похожи на те, которые я давал на допросах.

― Примерочная, ― проворчал Кейд, махнув рукой через плечо.

― Бастиан? ― спросил Данте, широко раскрыв глаза.

― Примерочная, ― ответил Кейд тем же монотонным голосом.

Данте перевел взгляд на меня.

― На что, черт возьми, ты так смотришь? ― Я выстрелил в него.

― На тебя. ― Он улыбнулся, и я подумал о том, чтобы ударить его.

― Зачем? ― Я скрестил руки на груди. Не знал, почему спрашиваю. Казалось, все были в курсе того, что у нас с Кэти были проблемы.

Он только покачал головой.

― Она уже неприкасаемая?

― Отвали, ― проворчал я.

― Господи. ― Кейд вздохнул. ― Тебе нужно выпить, чувак. Мне нужно выпить, просто находясь рядом с тобой.

― Может, хватит говорить со мной о дерьме, происходящем в комнате, когда твоя голова зарыта в телефоне?

― Я работаю. ― Он, наконец, опустил его на бок и ухмыльнулся мне. ― Тебе нужно мое полное внимание?

― Перестань улыбаться. Ты похож на сумасшедшего.

― Он такой и есть. ― Данте засмеялся и поднял подбородок на Марио, который теперь, казалось, ходил по магазинам не для Кэти, а для кого-то другого.

― Почему ты здесь, а не осматриваешь окрестности? ― спросил я.

― Мы с этим разобрались. Экипажам нужна подготовка, и мы уже знаем, что район безопасен.

Данте был неоднозначным человеком, дальним родственником первой жены Марио и примерно одного возраста со мной. Я мало что знал о нем, потому что он ушел в армию в восемнадцать лет, а потом вернулся таким же и одновременно совершенно другим.

― К тому же, я знал, что не хочу пропустить это. ― Он прошел вперед в своих армейских ботинках и постучал костяшками пальцев по двери примерочной. ― Кэти, Бастиан. Давайте посмотрим на эту чертову штуку, пока терпение Рома не иссякло.

― Данте? ― Кэти завизжала, как будто она могла излучать настоящее счастье и волнение по какому-то поводу. Дверь распахнулась, и она налетела на него. ― Мой герой вернулся с войны!

― О, черт возьми, ― проворчал я. Эта женщина обнималась, спала или завязывала какие-то отношения с каждым встречным мужчиной. Почему кто-то из них хотел находиться рядом с ней дольше минуты, я не мог понять.

Только я размышлял о ее статусе в мафии. И был на грани того, чтобы сделать ее своей.

Когда Данте опустил ее на землю, он положил руки на ее обнаженные плечи и пробормотал:

― Дай мне взглянуть на это платье.

Она ухмыльнулась и пожала плечами.

― Оно в основном для показухи. Нужно привлечь их, верно?

Он кивнул, но его глаза пожирали ее, как глаза каждого мужчины в этом чертовом магазине в данный момент.

Конечно, Кэти была для них кем-то вроде семьи, но она также была тем, кем мы ее знали.

Приманкой. И чертовски хорошей приманкой.

Я смотрел на нее, пока Данте кружил ее по бутику, и думал, не влюблены ли они все в нее немного. Это черное платье искрилось при ее движениях, бисеринки были темными, мерцающими отражениями, которые притягивали взгляд. Оно облегало ее, как вторая кожа, и было прозрачным в области талии и бедер. Черные перья вдоль декольте обнимали ее сиськи, придавали им достаточно аппетитный вид, чтобы их можно было съесть, подавая их на гребаном блюде. Хотя платье доходило до пола, сочетание открытой спины, пересеченной черной лентой, оголенных плеч и ее обширного декольте делало это платье еще хуже, чем предыдущее.

Данте присвистнул, а Марио захлопал, когда подошел.

Бастиан облокотился на дверной косяк примерочной и медленно кивнул.

― Это поставит любого мужчину на колени.

Кэти улыбнулась ему.

― Спасибо, детка. ― Она была в редкой форме. Я почувствовал это сразу, как только вошел, и когда она, наконец, посмотрела мне в глаза, то не разочаровала. ― И ты можешь представить меня в нем на коленях?

Приманка.

Я был почти уверен, что меня больше не устраивает, что она такая.