Сердце Вербарии

Act 26

Крайтер едва стоял на ногах. Бледный, изможденный нечеловеческим сражением, он рассказал, что видел, как мать и дочь слились в объятьях. Он видел, как они, точно сдвоенный огонек свечи, канули в Реликт.

Впервые за долгие годы Крайтер плакал. Да и Сейвен глотал упрямый ком, продолжая снова и снова звать девочку. «Айро, ответь! Айро, девочка, ты где?! Айро, не молчи, пожалуйста!» Ему никто не отвечал.

Моргот предложил затопить корабли Делио Флаби, но Крайтер, напротив, выловил их из океана и забросил в непролазные горы Кетсуи-Мо.

— Не должется он Реликта, — мрачно пояснил он. — Пускай осваивает новые земли. Насколько у него сил хватит.

В Мегаполис они вернулись, казалось, быстрее чем отбыли из него. Енисей ждал там, где они его оставили — у пробоины одной из перемычек башен Вечности. Товарищи забрались внутрь и психобот, неуклюже приплясывая, повел их в криогенную камеру. По дороге Лейла заикнулась о том, думает ли Крайтер возвращать манипулятор.

— Я его верну, только когда Разиель покинет клубок жизненных волн, — твердо ответил он, закрывая вопрос.

В криогенной зале стояла все та же студеная тишина. Странно было погрузиться в неизменную обстановку, понимая, что каких-то полцикла назад незыблемость этого безмятежия висела на волоске.

В капсулы забрались только Сейвен с Крайтером — решили, что незачем погружаться в Вечность всем. Тем более, что только Енисей мог указать путь и, в случае чего, оказать действительную помощь. Крышки закрылись, багровое окружение вспыхнуло, потухло, и пред ними вновь проступила Вечность.

— О, братец, таким ты мне нравишься больше, — осклабился Крайтер и похлопал тщедушное отражение Енисея. — Веди свой народ, Енисей!

Психобот застенчиво улыбнулся и поспешил выполнить просьбу.

С первых же нарнов Сейвена одолела непонятная тревога. Он чувствовал — что-то изменилось и видел раскрывшийся мир не как прежде. И хотя все так же горело солнце в вышине, все также гуляли люди по улицам и скверам, и воздух был все также сладок, туманное ощущение двоякости не покидало его.

Крайтер подгонял Енисея, а тот беззлобно огрызался, припоминая ему и Сейвену бестактное обращение с его металлическим вместилищем. На вопрос, сколько времени прошло за их отсутствие, психобот осторожно ответил, что, по его подсчетам не более ста местных дней.

— Но, я повторюсь, — добавил он, — что для ваших спутниц не было смен дня и ночи. Они неусыпно проводили время в вечном дне.

— И где же нам их теперь искать? — спросил Крайтер.

— Очевидно, что там же, где вы их оставили.

Сейвену крайне не понравилось это «оставили». Вся его натура прямо заскрежетала от негодования, но в следующее мгновение он словно опомнился и проглотил уже почти сорвавшуюся грубость. От внезапной озлобленности на лбу выступили капельки пота, что не ускользнуло от внимания Крайтера:

— Ты это чего, Сейв? — спросил он и, остановив спутника, внимательно осмотрел его. — Бледный какой-то. Ты не заболел?

— Здесь нельзя заболеть, — вмешался Енисей. — В Вечности нет болезней по определению. Болеют только физические оболочки.

— Тогда что это? — не унимался Крайтер, продолжающий крутить за уши голову товарища.

— Возможно, синхронизация с Вечностью прошла неудачно. Моншер Сейвен, что вы чувствуете?

— Будто меня внутри двое. Точнее не опишешь.

— Двое? Хм. Таких симптомов я не наблюдал… А впрочем, вы первые, кто подключался к Вечности, не будучи ее частью, так что, возможно, это вполне нормальное асинхронное состояние. Вы как будто уснули, а как будто и нет. Двигаться не мешает? Фокусировка не сбита?

— Нет, с этим порядок. Раздражает только это… Эта двоякость.

— А это не?.. — с надеждой в голосе протянул было Крайтер.

— Нет. Во всяком случае я ее не слышу.

Сейвен лукавил. Град вопросов поднял в нем другую тревогу, исходившую не от него самого, а от той части, которая различалась неясным теневым пятном. Всякий раз, когда он оглядывался, незримое присутствие ускользало в слепую зону, но не исчезало без следа. «Может быть, это и в самом деле Айро? Провалилась вглубь меня и теперь пытается выкарабкаться?» Он представил как девочка, маленькая, хрупкая, как травинка, карабкается по черной остроте утесов навстречу солнцу. Ее тело изранено, глаза полны слез, а усилия тщетны — она непременно соскальзывает в черноту ущелья снова и снова. Сейвен пригляделся и с изумлением обнаружил, что на дне ущелья тускло поблескивают нагие тела и оголенные механизмы, сплетенные экстазом единения.

От увиденного там, в глубине расселины, Сейвен похолодел. Он видел это. Но забыл, когда и где. Он уже видел эту кашу, он помнил, что возносился над ней точно так же, как сейцикл стоял на вершине, к которой стремилась Айро. Стоял и равнодушно, как дневной свет, наблюдал за ее потугами.

Избавиться от внезапного наваждения оказалось тяжело. Оно поглотило Сейвена, захватило, как навязчивая идея. Он остановился, присел на корточки, несколько раз с силой зажмурился, протер глаза, поднялся и оглядел окружение.

Все вернулось на места. Они стояли у выхода из причудливых зарослей перевернутого сада. В лицах Крайтера и Енисея читалась озабоченность.

— Это ненормально, — наконец произнес Енисей. — Таких диссонансов не должно случаться. Мне думается, что причина не в ошибочной синхронизации. Тут проблема в жизненной волне моншера Сейвена. Она повреждена и не может теперь органично вписаться в целостную структуру Вечности.

— Поправить это как-то можно? — спросил Крайтер.

— Нужно выяснить причину нарушения. Но прежде всего следует покинуть Вечность.

— Нет, без Диз я никуда не покину, — путано ответил Сейвен. Ему упорно слышалось, что в голосе Енисея бряцал металл, так, словно бы с ним говорил немой психобот. — Я в порядке. Пойдемте.

Белоснежное собрание, как и прежде, толпилось вокруг капсулы. Но и в этой, казалось бы, знакомой формации тоже ощущалась перемена. Люди стояли не просто так, а подчиняясь некой системе. Этот порядок отчетливо стал виден, когда Сейвен поднялся на сценку. Толпа выстроилась спиралью. Гигантская очередь синхронно шагнула и продвинулась на одного человека. Отчетливо были видны те, кто заключал своеобразную раковину. «Но кто стоит во главе? Куда делся тот, чья очередь подошла? И… Куда ведет эта очередь?!» Удивительно, но его спутники ничего странного не замечали: они стояли с ним рядом и спокойно смотрели на грандиозную спираль. Сейвен похолодел:

— Крайтер, — медленно произнес он. — Что ты видишь?

— Толпу беленьких кетсумошек, — ответил тот, не придав вопросу особого значения. — А вот девчат наших что-то не вижу. А! Вон они, кажется! С той стороны капсулы! Пойдем-ка проверим.

Но Сейвен не шелохнулся. Кожу на лице, затылке как будто стянуло холодом, волосы приподнялись у корней. Прерывистое дыхание замерло, остановилось и он отчетливо услышал, как внутри него бьется второе — чужое сердце. Он закрыл глаза. «Они ничего не видят. Они ничего не замечают. Нет, это я. Что со мной? Я схожу с ума. Кто?.. Айро, это ты? Что… Что ты пытаешься сказать?»

Когда Сейвен открыл глаза — спираль из человеческих тел исчезла. Теперь он видел прежнее столпотворение подчиняющееся разве что хаосу. Они спустились со сценки и углубились в эту чащобу. Сейвен старался не заглядывать в лица. Мерещилось, будто вместо лиц он увидит пустоты. Он глядел себе под ноги и для верности считал шаги.

Незримое присутствие, отпустившее его на время, вернулось и он начал запинаться и сбиваться со счета. Вскоре он замедлил шаг, остановился и, собравшись решимостью, обернулся.

За спиной никого не было. Вообще никого — пустая площадь. С раскрытым от удивления ртом, Сейвен смотрел, целиком отдавшись наваждению. Он стоял на одинокой площади, под куполом краснеющего в закате неба. «А ведь Енисей говорил, что тут вечный день». Единственным ориентиром служила черная капсула, в отблесках заката приобретшая особенно зловещие формы. Она стала какой-то угловатой, ее верхушка потеряла прежнюю округлость и ребрилась зубчиками.

Это был Властитель. Атодомель восседал на высоком троне, под стать своей нечеловеческой фигуре. Рука-меч лежала поперек коленей, вторая рука с щупальцами покоилась на подлокотнике. Он открыто смотрел на приближающегося человека. Во взгляде его глубоко посаженных глаз стыла задумчивость. Когда Сейвен подошел вплотную и остановился, он заговорил:

— Я ждал тебя долго, Сейвен. Очень долго… Впрочем, что такое несколько тысяч фаз по сравнению с вызреванием разума? Но одно дело следить за эволюцией, направлять ее, подвергать анализу, а другое — сидеть взаперти и наблюдать, как творение предается стагнации. Эта раса, эта Кетсуи-Мо, — тупик. И я на долгие годы застрял в нем. По глупости, по невероятному вздору, допущенному мною в спешке. Вы уникальные репликанты. Таких вас никогда не было. И… Я только хотел скорее закончить свое предназначение и вернуться. Верно, не стоило делать этого. Не стоило торопить ход вещей. Но времени не вернуть. Пока не вернуть.

Он помолчал немного, затем поднялся с трона и тяжело шагнул на землю. Почва под его ступней заметно просела.

— Я видел, что к твоей ментальности прицепилась еще одна, та, которая, будучи расщепленной, не способна существовать самостоятельно. Из ваших же размышлений мне стало понятно, кто угрожает генизе. Что этот… Отчужденный репликант был первоначальным носителем твоего паразита. Был матерью. — Властитель усмехнулся. — Вы невероятно чувствительные создания. В чувствах сокрыта ваша великая сила и ваша великая слабость. Я был уверен, что вы вернетесь за вашими… Возлюбленными. Но я и знал, что вам не одолеть отчужденного репликанта. Эта сила, над которой не властен даже я. Отчужденный репликант лишен разума и воли. Он подчиняется только эмоциям. Например, любви. Унять его может мольба возлюбленного или… Или его отчужденная часть. Твой паразит. Я был уверен, что эмоциональный замок сработает. Так и случилось. Расщепленная ментальность обрела целостность, и теперь, будучи давно умершей, она упокоена на дне генизы.

Атодомель снова замолчал, пристально взглянул на Сейвена и тяжелыми, уверенными шагами двинулся на него.

— Паразит вырван, но он оставил после себя гнездо. Теперь, репликант Сейвен, ты станешь вместилищем для меня.

Последние слова Сейвен едва расслышал, поскольку Властитель на ходу растворился в масляно-чернильный туман. Бурлящее облако миазмов окутало его, закружилось вихрем. Голову сдавила чудовищная боль, словно в затылок впился кинжал. Он ослеп, повалился на землю и потерял сознание.

— Этого просто не может быть, — услышал Сейвен пробившиеся сквозь глухую тьму оправданья Енисея.

— Тогда как это назвать? — голос Диз, такой близкий, заставил его, было, открыть глаза, но, от яркого солнечного света, он вновь зажмурился.

— Я не знаю, — продолжал Енисей. — В Вечности невозможно потерять сознание, поскольку вы уже по факту без сознания. Это не обморок или что-то еще. Это… Какое-то нарушение, вызванное асинхронизацией…

— Хватит, может, уже? — раздраженно оборвал его Крайтер. — Что теперь делать? Понесем его на закорках?

— Я… Я сам, — с трудом выговорил Сейвен и приподнялся на локтях, обводя все еще мутным взглядом собрание.

— Слава хранителям! — Диз бросилась к нему и помогла встать.

Сейвен увидел, как за ее спешкой таились слезинки радости и тайком улыбнулся.

— Прости, что не смогли раньше, — проговорил он. — Мы спешили, как могли. Что… Что случилось со мной?

— Ты упал, — ответил Крайтер тоном, будто на этот вопрос ответа ждали от него самого, — едва мы подошли к капсуле. Что с тобой, Сейв? Ты все еще чувствуешь себя как-то не так?

— Нет, теперь порядок, — голова стала на удивление ясной и нужные слова подбирались сами собой. Он даже слегка удивился, насколько чисты были его мысли. — Это все от переизбытка чувств, я просто растревожился, что мы не найдем вас здесь или найдем совсем другими. Но, хе-х, все обошлось.

— Да, — подозрительный взгляд Разиель немного покоробил Сейвена. — Ты бухнулся в обморок, едва увидел нас. Но Енисей говорит, что расстройства начались раньше и не по этому поводу.

— Ну, я не претендую на истину последней инстанции, — поспешил вставить Енисей, которому объяснение Сейвена понравилось больше, чем его собственные предположения. — Кроме того, не исключаю, что одно усугубилось другим. Да и сравнивать мне не с чем, чтобы делать какие-то выводы.

— А что с Властителем? — спросил Сейвен, разминая шею.

— Молчит, — ответила Диз. — Он ни разу не удостоил нас своим вниманием. Молчит и теперь.

— Странно все это, — вторила своим подозрениям Разиель. — Ну да ладно. Пойдемте уже отсюда, а то я скоро свихнусь в этой Вечности.

На вопрос, чем же они все время занимались, девушки ответили, что — ничем. Бродили по огромному городу, удивлялись его своеобразию, много разговаривали друг с другом и… Вместе тосковали. Конечно, последнее не было сказано открыто, однако Сейвен понял, что они стали гораздо ближе друг другу, чем до этого заточения.

Когда разговор зашел о том, почему за столько времени народ Кетсуи-Мо так и не достиг ничего принципиально нового, Сейвен высказался:

— Это стагнация. Их предназначения определило форму поведения. Однообразного достатка, исключившего всякий посул к развитию.

Все нашли идею определенно толковой и точно сформулированной. Диз даже не преминула шепотом выразить свое восхищение. Сейвен и сам оказался доволен высказанным, но нарном позже призадумался. Где-то он уже слышал мудреное словцо и очевидный смысл, таящийся за ним. Но где, когда и от кого — напрочь выветрилось из памяти.

До самой набережной он шел молча, хотя девушки активно делились впечатлениями от дней, проведенных в Вечности, с готовностью отвечая на любые вопросы. Сейвен прислушивался к оживленной беседе вполуха, а сам упорно вспоминал откуда он мог слышать о стагнации. Ему казалось это безмерно важным. Он мысленно произносил слово на всякий лад и во всевозможных интонациях. Представлял, как его вслух прочитывал Олаф, как оно слетало с уст моншера Дейта, воображал термин на золоченом корешке в качестве названия книги. Даже видел, как оно проскальзывает в развязной речи Зака! Но увы…

Сейвен никогда бы не подумал, что можно устать, напряженно что-то вспоминая. К точке внедрения он подошел вымотанный донельзя. Он уцепился за слово, как утопающий за спасательный круг в штормовую ночь. Все уже заняли положенные места, и только Сейвен все никак не поддавался уговорам Енисея.

— А может, повременим с возвращением? — наконец с надежой проговорил он. — Я хотел бы побродить здесь еще немного. Кто знает, когда доведется вернуться в этот дивный мир.

— Ты точно чокнулся, — спустя короткое молчание вымолвил Крайтер. — Вставай, давай, на положенное место, ценитель дивностей.

Сердце бешено колотилось, в ушах гудело, а руки и ноги мелко дрожали. Тягостное чувство упрямо приказывало ему быть здесь до тех пор, пока он не вспомнит, пока не догадается, кто произнес первым треклятое… «Стагнация. Кто?!» Наперекор себе он занял положенное место, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Мир Вечности потух и вспыхнул другой — алый.

Он открыл глаза и приподнялся, не дожидаясь, когда откроется крышка криогенной камеры. Стекло лопнуло, брызнули кровью осколки, окропив куртку, штаны, волосы и лицо. Мгновение он сидел, озирая тесную камеру. «Кажется, я порезался». Мелькнувшая украдкой мысль захлебнулась всепоглощающим повелением. Он встал, не обращая внимания на ранящие осколки, шагнул на пол и снова огляделся.

Сейвен хранил сознание и понимал творящееся. Но его воля окуклилась, застряла в глубине какого-то темного принуждения. «Атодомель? Властитель, это ты?!» Нутром он уловил что-то вроде усмешки — злорадного удовлетворения.

— Сейвен, ты чего?! — выпалил Зак. — Что с тобой?!

Сейвен хотел что-то ответить, но губы едва ли дрогнули. Он даже не посмотрел в сторону Зака. Когда он разворачивался, то в поле зрения попали Моргот и Лейла, нерешительно подступавшие к нему. Затем внимание переместилось к двери и твердые шаги — его шаги — понесли тело вон.

Уже в коридоре на него кто-то набросился и повалил на пол. По тяжести тела и глубине дыхания можно было решить, что это Моргот. Но для сверхъестественной силы, овладевшей Сейвеном, такой груз не стал помехой — его тело подбросило вверх, припечатав усмирителя к потолку. То был не Моргот, а Зак, после удара ослабивший хватку и с протяжным стоном соскользнувший вниз. Раздался грохот, заслышались топот и вскрики. Сейвен ничего не видел, кроме ступеней лестницы, по которой торопливо взбирался.

В другой раз его попытался остановить Моргот — он узнал его по здоровенным, как бревна, рукам. С чудовищной силой, которой обычный Сейвен не обладал, уемщик был отброшен назад. Только на лифтовой площадке товарищи рискнули еще раз остановить его. Пластик под ногами вскипел серебристо-голубой искрой и он глубоко увяз в этой каше. Ноги обдало холодом — это застыл расплавленный пластик сковывая его. Потом Сейвена обволок плотный белый туман, сгустившийся в мембрану непроницаемого кокона. На какое-то время он очутился в совершенной изоляции. В кромешной темноте раздавалось только его дыхание, со свистом вырывающееся сквозь плотно стиснутые зубы.

— Зря стараетесь, — проклекотал он чужим голосом. — Теперь я свободен.

Кокон взорвался кувшином молока, разлетелся на яркие брызги. Он снова увидел их. Расшвырянных по углам, забрызганных остатками кратковременного плена и частично контуженных. Теперь Сейвен глядел под ноги, наблюдал, как его ступни с хрустом выворачивают куски окаменевшего пластика.

Он несся по металлической лестнице, невзначай зацепил плечом какой-то элемент конструкции, но не почувствовал ни боли, ни квика задержки. Лишь услышал, как лопнула сталь. Этот звук, как вопль надорванной струны, долго звенел у него в голове.

У запертых дверей в усыпальницу Атодомеля Сейвен остановился. Мгновенье чужих размышлений и вот, он уже вылез наружу через пробоину, точно паук. Голыми руками он вцепился в одну из сороконожек и потянул. Бренное тело Сейвена налилось сталью, напряглось в нечеловеческих усилиях. Но он ничего не чувствовал. Он лишь слышал хруст суставов, треск костей и звон натянутых сухожилий. Зеленоглазый механоид со скрежетом вышел из гнезда и полетел к земле. Получившегося отверстия более чем хватило, чтобы проникнуть в капсулу.

Внутри было холодно и тихо. Механические существа все так же безвольно глазели зеленцом. Стоял на месте и громадный алтарь, вместе с окровавленным телом Властителя. Не сводя глаз с покрытого льдом алтаря, Сейвен обошел его кругом и остановился в изголовье.

— Наконец-то, — склонился он над лицом Властителя.

Из широко раскрытого рта хлынул черный кипяток — Сейвена вырвало какой-то едкой жижей. Лицо Властителя, каждая его отвратительная морщинка, покрылось пузырящейся блевотой. Масса не стекла, а впиталась, въелась вся без остатка.

К Сейвену вернулось чувство собственного тела, а вместе с ним и боль. Он застонал, пошатнулся, но устоял на ногах, ухватившись за жвалу одного их роботов. Ломило каждый сустав, всякая клеточка молила о спасительной потере сознания. Сейвен размашисто мотнул головой, разгоняя подступившую черноту. Тьма не отступила, а сгустилась в одном месте. Он мотнул головой еще раз, ударился обо что-то, упал и, уже не в силах подняться сам, поднял только взгляд. Над ним навис грозный стан Властителя.

— Прощай, репликант Сейвен, — услышал он тяжелые, раскатистые слова. — Прощай.

Внезапно света стало больше — венец крепчайшей капсулы разлетелся в дребезги, оскалившись рваными краями. В пасти пробоины серел низкий купол мятежного неба.