Сердце Вербарии

Act 27

Если бы товарищи замешкались нарнов на пять, то нашли бы Сейвена уже замерзшим насмерть. С поникшей головой он сидел на полу, привалившись спиной к подножию алтаря. Алтарь пустовал, но холодильные установки продолжали работать и в камере стоял сильный мороз.

Бережно, но скоро вынесли бесчувственного Сейвена в коридор, где Лейле кое-как удалось привести его в порядок. Едва убедились, что товарищ вернулся и способен понимать — потребовали все равно каких, но разъяснений. Прерывистый рассказ подтвердил страшную догадку, что под личиной Сейвена в те нарны скрывался сам Атодомель.

Пока Лейла наскоро восстанавливала изувеченное тело Сейвена, Крайтер наконец рассказал о том, что сталось с Айро. Он отложил неприятную весть до пробуждения и вот, только теперь, представился случай… Разиель отказывалась верить и Крайтер отвел ее в сторонку прежде, чем бессильные отрицания пролились слезами. Когда они вернулись, Сейвен окреп настолько, что уже мог без помощи держаться на ногах.

— Мы возвращаемся в Реликт, — сухо произнес Крайтер. — Попробуем поискать ее там.

Моргота покоробило, когда он увидел красное от слез лицо Разиель. Он подошел и обнял ее. Плечи девушки в ответ беззвучно затряслись.

— У нас есть шансы? — спросил он сурово и посмотрел на Крайтера.

— Властитель сказал, что она вместе с матерью в генизе. Если это так, то шанс есть.

С освобождением Атодомеля гибернация Кетсуи-Мо потеряла всякий смысл. Но Енисей остался. Жестами он дал понять, что не намерен покидать места своего предназначения. «Смеет ли он разбудить тех, для кого реальный мир превратился в легенду из пыли времен? Да и пожелают ли они вернуться…»

Челнок скоро пересек изумрудные луга и вторгся в царство высоких снегов. Только здесь, спустя время, Сейвен в полной мере осознал произошедшее с ним. То, кем он был и с кем соприкоснулся. Величие Властителя, его осязаемая воля казались беспредельными. Теперь, когда Атодомель покинул его, внутри ощущалась огромная дыра. Он чувствовал себя опорожненным сосудом. «Меня использовали. Употребили и выбросили, как дырявую куртку, как протекающую раковину». Эта внутренняя брешь не походила на утрату Айро. Когда не стало девочки, Сейвен чувствовал горечь от потери близкого человека. Но теперь… Пустая бездонная яма.

— Смотрите! — прервал его мысли Зак, указывающий куда-то вправо.

Сейвен посмотрел в указанном направлении и увидел столб густого дыма, достающего до небес. В свинцово-черной бурлящей густоте взблескивали сполохи, от темно-вишневых до ослепительно-красных.

— Это извержение, — догадался Моргот. — Вулкан проснулся.

В сумерках сгущающейся ночи отчетливыми мазками распустился лавовый цветок. Горный пик, до этого курившийся, пусть и сильно, но спокойно, разразился первородным огнем. На мгновение показалось, что столб пепла иссяк, но в следующий момент из развороченного жерла хлынуло втрое, а то и вдесятеро крепче прежнего. Лава устремилась рекой по крутым склонам, миражировала от таящих в пар льдов и снега, зловеще подсвечивая клубы пепла.

Всполохи оставленного позади извержения еще озаряли потемневшее небо, как впереди означилась другая зарница. Она была слабее, но ближе и куда отчетливей. Гондола пролетела почти над самым жерлом, едва не угодив в густую хмарь. Сейвен видел томное течение жидкого огня, и в его отсветах пригрезился рок. «Это Властитель. О, хранители, что я натворил…»

Чувство вины задушило Сейвена. Он готов был поклясться, что внезапная вулканическая активность есть результат освобождения Атодомеля. И он — тому причина. «Я пропустил через себя Властителя. Освободил рок Вербарии». Припомнился общий сон и пророческие обвинения Крайтера: «Нельзя остановить то, что ты начал. Хочешь увидеть, что ты начал?» — и Сейвен видел. Весь путь, все события, произошедшие вслед за сном, неминуемо вели его к этому. Вели его к освобождению Властителя. Но разве он не следовал велениям ума и сердца? Разве можно было предположить, что его кто-то направляет?

— Смотрите, вон еще! — Зак указывал на очередное извержение, пусть и далекое, но, судя по отсветам, невероятно мощное.

— И там, тоже… — произнесла Лейла потухшим голосом, указывая в противоположную сторону.

В сгустившейся ночи, товарищи приняли Реликт за очередной вулкан. Громадная сфера переливалась пронзительно-оранжевым и невыносимо ярким огнем. Реликт напомнил Сейвену фотографическую пластинку солнца, которую ему однажды довелось видеть. Скалы вокруг расплавились и кипели. Прибрежная линия, граничащая с расплавом, поднялась алой стеной пара. Выкипающий океан окрасился в кровавый цвет, извивался и трепетал как обезумевшее животное.

Гениза замкнулась и не впускала Крайтера, как бы он ни льнул к ее поверхности. Отчаявшись, он поднялся высоко в небо и с видимым ускорением обрушился сверху, но с одинаковым неуспехом. Тогда Крайтер предложил сесть на утесе, с которого товарищи недавно наблюдали битву за Реликт, выйти и немного подумать. Едва пассажиры высадились, коварный пилот вскочил назад и стремительно набрал высоту.

В раскаленном и невыносимо гнетущем воздухе товарищи стали свидетелями очередного, теперь уже обратного сражения. Сначала Крайтер взмыл над пылающей сферой, взмыл выше, чем раньше, вытянул гондолу в острое копье и обрушил его на Реликт. Грохочущая молния размазалась снопом лазурных искр, не нанеся поверхность ни малейшего вреда. Крайтер собрал рассыпавшиеся искорки в шар, отлетел на почтительное расстояние. С ошеломляющей скоростью его веретено пронеслось над морем, пронзило кровавый туман у берега и с грохотом врезалось в сферу. Брызнула магма, зашипел раскаленный берег. Какое-то время лужи расплава светились бело-оранжевым огнем, но вскоре побагровели, придав разбрызгу сходство с кровавыми пятнами.

Крайтер совершил еще несколько подобных бросков и стал действовать иначе. Его вместилище, снующее на фоне Реликта маленькой шаровой молнией, вдруг рассеялось в голубой туман, окутавший раскаленную сферу.

— Где он? Я его не вижу. Вы видите его?! — запаниковала Разиель, обращаясь то к одному, то к другому невольному зрителю. — Крайтер!..

Под покровом густого тумана сфера генизы заметно потускнела и будто начала остывать. Туман сгустился еще и приобрел насыщенный синий цвет. Стало отчетливо видно, что Реликт, действительно, остывает. Его поверхность раскололи веточки черных трещин, расширяющихся к основанию полусферы. Внезапно эти темные зигзаги ослепительно вспыхнули и кокон Крайтера порвался в лоскуты. Лохмотья невесомым пеплом воспарили над генизой и скомкались в прежний шар, что и вернулся к ожидающим.

В отсветах пламенеющей ночи Крайтер разительно выделялся. Вся его кожа, волосы и даже плащ тускло блестели пепельно-голубым цветом, отчего он походил на видение. Разиель бросилась к нему:

— Никогда больше так не делай, понял?! — она схватила его за плечи и встряхнула, насколько хватило сил. — Не хватало мне еще и тебя потерять.

— Я не могу пробиться, — в голосе Крайтера звучала усталая досада. — Гениза стала непробиваема. Она как… Как не из этого мира. Вроде и здесь, но дотронуться… Даже дотронуться нельзя.

Земля под ногами ощутимо вздрогнула. Товарищи переглянулись, но ничего не сказали друг другу.

— Это Властитель, — проговорил Сейвен и посмотрел в сторону Реликта. — Он использовал меня. Теперь он там — внутри. И все закончится плохо. Очень, очень плохо. Я это чувствую. Я узнал его. Простите. Это все моя вина.

— Будешь продолжать в таком же духе, — Моргот скрестил на груди руки, — я тебя точно винить начну. Откуда ты или кто-то еще могли знать о его замыслах?

— Я мог остаться в Вечности. Я должен был вспомнить его ноты! Если бы я вспомнил! Если бы… — голос Сейвен потонул в диком грохоте.

Земля под ногами тряслась. В непрерывной дрожи отчетливо улавливались особенно мощные толчки, крепнущие с каждым квиком. Рокот нарастал. Сейвен, уже едва удерживая равновесие, повернулся и увидел, как скальная гряда, протяженностью километров шесть-семь, оседала, точно внезапно лишившись опоры. Тут же встряхнуло так, что все разом упали на землю. Укромное плато, на котором они ютились, пронзила трещина шириною в несколько метров.

Часть утеса сползла в клокочущий океан. В любой момент остаток, который обнимал Сейвен, мог пропасть там же. Крайтер, болтающийся рядом, вдруг что-то крикнул и остатки плато накрыл тусклый блин креатуры. Сейвен инстинктивно вцепился в субстанцию руками.

Команда в полном составе цеплялась за белесую лепешку, начавшую осторожно, чтобы никого не стряхнуть, переворачиваться. Затем она съежилась до размеров знакомой чащи и тотцикл прикрылась непроницаемым коконом.

— Все целы? — взволнованно спросил Крайтер, и оглядел пассажиров. — Мы должны вернуться в Мегаполис. Немедленно!

— Это еще зачем?! — возразил Зак. — Надо скорее дуть в купол! Вдруг по всей Вербарии такая же ерунда!

— Именно поэтому мы должны вернуться в Мегаполис! Креатура недостаточно сильна, чтобы поднять в воздух больше! Я должен расширить биоэфирный пласт!

— За счет Кетсуи-Мо? — уточнила Лейла. — Крайтер, как можно?! Они ведь все еще живые люди!

— А как я должен поступать?! — озлился он и, невзирая на ответ соратницы, круто развернул гондолу и выстрелил ею в сторону гор. — Виться над куполом и просто наблюдать, как люди внизу тонут в воде или огне? Кетсуи-Мо пришел конец! Вербарии — тоже! Если не сегодня, так завтра. А с их помощью, с помощью их ментальностей я смогу вытащить из этого дерьма не только наши шкуры, но и еще хоть чьи-нибудь!

— Да откуда тебе знать, что планета гибнет?! — не унималась Лейла.

— Я чувствую это, — после недолгого молчания глухо произнес Крайтер. — Сейв, скажи ей.

— Да, это так, — столь же глухо отозвался Сейвен.

— Это мы еще посмотрим, — насупилась Лейла и замолчала.

От пелены непроницаемого шторма остались только молнии, вторившие контурам бывшей небесной тверди. В пульсе резкого света Мегаполис казался пустынней обычного. Вспышки света порождали бесконечно глубокие тени, отражающие, казалось, изнанку реальности.

В частом мерцании молний были видны корявые разломы, змеящиеся поперек улиц, каналов и площадей. Они зияли так глубоко и чернели так истово, что небесный блеск не проникал вглубь. Многие здания, чья высота и величие не допускали даже мысли об обрушении, теперь покоились на земле разбитые в дрязг. Один раз Сейвен стал очевидцем такого падения. Исполин в сотню этажей осел, накренился и медленно, как в кошмарном сне, без единого звука, сорвался вниз. Почти сразу он зацепил соседнего великана, и тот, не выдержав, повалился следом. Совокупное обрушение взметнуло сизую тучу, часть которой пришлась на брызги — макушки гигантов угодили в еще живую реку.

Удивительно, но все двенадцать башен Вечности уцелели. У пробоины в верховой перемычке стоял Енисей. Он точно ждал их и теперь, дождавшись, неуклюже радовался возвращению. «Жаль, что ты не умеешь говорить». Сейвен поймал себя на мысли, что относится к Енисею не как к груде железа, а как к живому, которого тоже был рад видеть.

— Енисей, — Крайтер взял психобота за металлическое плечо. — Мы должны забрать всех. Должны забрать каждого из народа Кетсуи-Мо. Вербария гибнет — Властитель вырвался и теперь правит генизой. Ты понимаешь, что это значит? Ты меня понимаешь?!

Енисей затрясся всем телом, как бы выражая согласие, развернулся и неуклюже пошагал вдоль коридора.

— А ну-ка, — Моргот подмигнул Заку и они лихо подхватили Енисея. — Не трепещи. Просто маши, где надо сворачивать, и все.

Они выбрались на площадку и поспешили по лестнице вверх. Окружение едва заметно подрагивало, и чем выше они поднимались, тем дрожь ощущалась меньше. С каждым новым витком лестницы становилось холоднее. Под стать температуре изменялось и освещение от чисто белого к бледно-голубому, а у вершины — ярко-синему.

Наконец, лестница округлилась последней клеткой, утопающей в ультрафиолете. Дверей не было, и Енисей просто указал на единственный широкий проем, куда все и устремились.

— Микробов травят, что ли? — волосы Зака, его бледноватое лицо, а особенно глаза — пропитались ярко-фиолетовым тоном.

— Нет, это не то, — возразил Крайтер, чей облик целиком излучал лиловый свет. — Это защита, но не от вирусов.

— А от кого?

— Не знаю. Но мне неуютно здесь.

Недолгий коридор закончился обширной залой, по-видимому общей для всех двенадцати башен. В центре залы витали пурпурные сгустки. Субстанция пребывала в постоянном движении, подкупающем чувства очарованием жизни. Как ни торопились товарищи, но на короткое время они замерли, молча созерцая красоту живого биоэфира. Один только Енисей не обращал внимания на красоты. Он спустился к фиолетово-ртутному клубку, обошел его кругом и вернулся назад. Зажглись маленькие белесые лампочки, округляя контур. Стало видно, что спай ментальностей помещался в стеклянной колбе, уходящей краями в пол и потолок залы.

Редкие светляки ламп казались чужими в этой фиолетовой вселенной. «Как мы. Вторглись без зазрений и изготовились рушить. Целый мир. Удивительно, как только Енисей согласился». Впрочем, психобота простаком назвать было нельзя — он отлично все видел и понимал. Видел, как все вокруг превращается в развалины, и понимал, что Вечность разделит участь Мегаполиса. И если нельзя спасти бренные тела, то почему бы не попытаться сохранить ментальности? Здесь все логично.

Вместилище народа Кетсуи-Мо превосходило рост человека раз в пять, но сам биоэфир занимал лишь одну десятую его объема. Крайтер спустился к прозрачной трубе и как будто уменьшился на ее фоне. Он сжал манипулятор в одной руке, а другой уперся в стенку колбы. Материя тотцикл отреагировала и устремилась к нему.

— Поднимитесь все выше, — не оборачиваясь произнес Крайтер. В тишине его голос показался чужим. — Будет много холодной воды. Очень холодной.

Его товарищи стояли на верхнем ярусе и лишь переглянулись, так как подниматься выше было уже некуда. Сейвен очередной раз смерил взглядом колбу и решил, что даже если выльется вся вода, то до них все равно не достанет.

Крайтер спрятал манипулятор в карман плаща и уперся обеими руками в колбу. Пятнистое, фиолетово-голубое содержимое распласталось напротив него и прекратило хаотический танец. Он выпрямился и сделал шаг назад. Стекло угрожающе затрещало. Еще один шаг, и прозрачная поверхность обезобразилась ветвистой трещиной. Еще один, и единственная трещина брызнула сетью, из которой потекла вода. С последним шагом раздался хруст и тяжелый звон разбитого вместилища. Плеск и грохот воды сотрясли воздух. Впрочем, жидкость стремительно просочилась сквозь пол, так никого и не замочив.

Освобожденный биоэфир витал над Крайтером фиолетовым круговоротом. «Так, наверно, выглядит вода в невесомости». Крайтер, как дирижер, взмахнул рукой, и из цикличного сгустка вырвался ослепительно-белый протуберанец. Рукав энергии пробил в стене громадную дыру, взблескивающую остатками циклона. Молнии сверкали так близко, что казалось, будто они плясали внутри.

Крайтер стал головой чудного создания, напоминающего медузу-переростка. Это новое аморфное существо парило над полом, его многочисленные щупальца шевелились, втягивались и нарождались в других местах…

— Все на борт! — скомандовал Крайтер и щупальца потянулись к озадаченной публике.

Сейвен понимал, чем является это штуковина, но брезгливое уподобление слизи, огромной и противной сопле, не покидало его. На ощупь субстрат ментальностей был тёпел и мягок. «Как утроба матери. Пожалуй, младенцам иного лежбища и не надо». Возглавляемое Крайтером чудище втянуло в себя каждого члена команды, да так, что из колышущейся хляби торчали одни только головы. Сейвен поерзал, убедился, что ему тепло и уютно, как вдруг заметил Енисея, неподвижно следившего за ними.

— Эй, Крайтер! — прокричали он. — Енисей с нами хочет!

— Это можно! — отозвался откуда-то сверху Крайтер.

Из субстрата вытянулись еще два щупальца, которые ловко ухватили поперек туловища психобота и пристроили его рядом внутри.

Уже снаружи биоэфирный сгусток Кетсуи-Мо слился с позаимствованным из Реликта. Сейвен, невольно участвующий в этом соитии, подумал о миллионах людей, чьи тела остались в башнях. Им суждено потухнуть на дне какой-нибудь бездонной расселины. «А не погибили ли они тогда, когда легли в капсулы криокамер? Ведь по-настоящему жили только их ментальности. Как знать. Может, для них ничего не изменилось и они продолжают жить в своей Вечности. А передача контроля от компьютера к Крайтеру прошла незаметно, как теплый ветер».

Крайтер вернул небесной гондоле привычную чашеобразную форму, воспарил над трещавшим по швам Мегаполисом и устремился на запад.