Сети Паука

ГЛАВА 18

«Месть Паука».

Прыжок

Прыжок был совершен в назначенный срок. К разочарованию Дарвина, работы после этого не прекратились. Наоборот, начались бесконечные часы установки и доводки всевозможного оборудования. Модернизированному грузовику, превратившемуся в боевой корабль, потребовались системы анализа повреждений, ремонта и обслуживания. Дарвин постепенно начинал постигать науку строительства патрульных линкоров.

— Знаешь, у тебя врожденный талант к машинам, — заметил Белый Орел, склонившийся над сращенной из обрезков антигравитационной пластиной. Надев ультрафиолетовые очки, он щелкнул выключателем. — Я до сих пор не могу толком понять, как работают эти чертовы штуковины. Подумать только, всего год назад мне сказали, что водород — это газ. До тех пор я считал, что газы бывают только от несварения желудка. А сейчас я ищу следы загрязнения молекулами водорода! И если я их обнаружу, то вытравлю все до последней, чтобы при перегрузке пластина работала без сбоев и нас не размазало по переборкам!

Вытерев масленые руки о комбинезон, Дарвин начал вставлять подшипник компрессора.

— Это с той поры, когда я помогал отцу. Он командовал регулированием климата на Земле. По сути дела, я родился и вырос среди механизмов. А когда твоя жизнь зависит от того, сможешь ли ты починить сломавшуюся машину, учишься быстро. Если аэрокар выйдет из строя над ледовыми торосами, ты или исправишь повреждение сам, или погибнешь. Как видишь, до сих пор я разбирался со всеми неисправностями.

— Теорию гравитации среди ледовых торосов не освоишь, — напомнил патрульный техник.

— Это точно, — смущенно улыбнулся Дарвин. — Это заслуга синтезатора сна.

— Синтезатора сна? — Техник почесал затылок. — Похоже, я тебя недостаточно загружаю работой.

— Что я могу сказать? Я прирожденный ученик!

«И мне неизвестно, какую преисподнюю приготовил мне Паук, приятель. Знания — это сила... а также надежда выжить».

Взяв аппарат сонарной сварки, Дарвин склонился к компрессору.

— Ну вот, кажется, готово. Пойду посплю часов пять. Если с этой штуковиной будут какие-нибудь неприятности, — он похлопал по компрессору, — займусь ею в следующую смену.

Проходя по коридору, Дарвин увидел спящего Пророка. Юноша осунулся, его глаза, скрытые веками, вращались, терзаемые видениями. Взяв Патана на руки, молодой ученый обнаружил, что от него остались буквально только кожа да кости. Пощупав пульс юноши, Дарвин нахмурился и понес его в лазарет.

— Вы что-нибудь смыслите в Пророках?

Медтехник, молодая женщина-капрал, беспокойно оглянулась вокруг.

— Эй, следите за тем, чтобы ничего подобного не услышали романовцы! Они очень нервничают, когда с Пророками обращаются непочтительно.

— Вот когда Патан умрет, они занервничают по-настоящему! Посмотрите, как он. По-моему, он ничего не ел уже несколько дней, а может быть, и недель.

— Помогите уложить его в медустройство.

Капрал открыла крышку, и вдвоем они подняли юношу. Как только закрылась крышка медустройства, мониторы, замигав, ожили.

— Благословенный Паук, он же на грани физического истощения! — Медтехник недоуменно оторвалась от приборов. — В чем дело? Даже если он никогда в жизни не пользовался раздаточными автоматами, достаточно было спросить у кого-нибудь!

Дарвин пожал плечами.

— Я слышал, у Пророков свои странности. Быть может, он постится? Возможно, его не нужно кормить?

Изучив результаты сканирования мозга, медтехник покачала головой:

— Черт побери, Марти Брук был прав! Только посмотрите, какая высокая активность процессов! Мозг перегружен. Доктор Брук отмечал то же, самое, наблюдая за Честером. А вдруг... Вы ведь знакомы с азами анатомии, да? Вспомните, как развиваются складки коры головного мозга. Вам известно, что приблизительно до двухлетнего возраста весь мозг участвует в процессе обучения и решения задач? По всей видимости, именно это мы сейчас и наблюдаем. Этот юноша учится использовать свой мозг. Полагаю, мы правы. Готова поспорить, он просто дал волю видениям.

— И к чему это может привести?

Покусывая стило, медтехник стала запускать одну за другой программы комма. Наконец, кивнув сама себе, она вывела результат на экран и пробежала взглядом текст, ворча под нос.

— Да, кажется, вот оно. Судя по всему, наш Пророк находится в состоянии, которое доктор Брук назвал «фазой ориентации». Он все еще учится использовать свои возможности. Он или научится иметь дело с будущим... или полностью потеряет контакт с реальностью, уйдет вперед так далеко, что не сможет вернуться. Больше того, если доктор Брук прав, он даже не захочет возвращаться.

— Можем ли мы что-нибудь сделать?

— Естественно, — грустно сказала медтехник. — Мы можем ждать. И больше ничего. Одно могу сказать точно: ни в коем случае нельзя подвергать Пророка психообработке. В этом случае результаты будут ужасные. Всего около трети романовцев поддаются психообработке. Еще треть к ней совершенно невосприимчива, а вот остальные просто звереют.

— То есть?

Мрачно посмотрев на него, капрал решительно вставила стило в комм.

— Их рассудок перегружается так, как это невозможно представить в самом страшном кошмаре. Эти люди сходят с ума. Можно сказать, их сознание вырывается из физической оболочки. Самые бредовые сны становятся явью.

Дарвину пришлось отказаться от попыток переговорить с юношей, усохшим до такой степени, что одежда болталась на нем как на пугале. В медустройстве его состояние быстро стабилизировалось, не улучшаясь, но и не ухудшаясь. Деятельность мозга оставалась лихорадочной.

Молодой ученый не заметил, как за работой он стал одним из членов экипажа. Бык Крыло Риш и Хосе Грита Белый Орел теперь считали его своим.

— Что будет, когда мы вернемся на Мир? — спросил Дарвин во время одного из кратких перерывов.

— Я собираюсь какое-то время пожить дома, — твердо заявил Риш. — У меня пятеро детей, их надо вырастить. Мне надоело скакать между звездами. Мужчина должен воспитывать своих детей.

Белый Орел покачал головой:

— Из тебя не получится домосед. Услышав клич вождя, ты сразу же схватишься за нож.

— Нет, — улыбнулся Риш. — Парочку подобных путешествий я смогу запросто пропустить. На Сириусе я узнал, что Наук может в любой момент призвать мою душу. Что до меня, можно набраться знаний для блага Паука, растя сильных сыновей и красивых дочерей. Дарвин, а у тебя есть жена?

— Была. — В памяти Дарвина воскресли картины далекого прошлого. — Она была сестра моего лучшего друга, Шилда Дауни. Они вместе с матерью погибли в заливе Аляска. Комм турболодки ошибочно расшифровал навигационный сигнал, и они попали под сфокусированный солнечный луч. С помощью таких лучей нагреваются арктические воды, что-бы лучше размножался планктон. Жена и теща мгновенно сгорели.

— Уверен, ее душа попала прямиком к Пауку.

— Какая разница, — буркнул Дарвин. — Все это произошло очень давно. Через два года Шилд погиб при катастрофе аэрокара. Порой мне кажется, почти все мои друзья и знакомые погибли в результате несчастного случая. Однако в молодости боль утраты не бывает ни очень сильной, ни очень продолжительной. Шилда я не видел почти год. Я уже поступил в университет, напряженно учился, и у меня не было времени горевать.

— Никому из нас не миновать смерти, — напомнил Белый Орел.

Бык улыбнулся.

— Это он напоминает нам, что пора возвращаться к работе.

Рассмеявшись, Дарвин схватил сварочный аппарат. Впервые с тех пор, как он покинул берега Берингова моря, он чувствовал, что не один.

Корабль вышел из прыжка в четырех неделях пути до Базара и сразу же начал замедляться, чтобы обмануть станции дальнего космического наблюдения.

Корабли Риты Сарсы и Нила Иверсона, развернувшись, скрылись в бескрайней черноте.

— Вот они и ушли, — задумчиво пробормотал Белый Орел. — Теперь мы остались совсем одни. Они нанесут удар по Арпеджио и Мистерии, отвлекая внимание. Вдруг у нас что-то не заладится? Будем надеяться, пространство над Базаром не охраняют боевые корабли, а?

— Три крошечных корабля, — промолвил Дарвин. — Никогда не думал, что мне придется участвовать в военных действиях.

Сюзен Смит Андохар не уходила с мостика. Антенны и датчики начали слежение за окружающим космосом. Через три часа Сиг Марггафф, подозвав Сюзен, включил монитор. Девушка напряженно застыла, ожидая, когда компьютер обработает сигнал и отсеет шумы.

— Перехвачено сообщение, переданное с Арпеджио! — наконец воскликнул Сиг.

— Давай.

На экране появилось лицо мужчины в шитой золотом куфие.

Сюзен, вздрогнув, похолодела от страха. Зажмурившись, она стиснула подлокотники кресла. Тем временем знакомый вкрадчивый голос рассказывал о Деусе, о том зле, который принес в Директорат Сатана.

— Просто... запиши это обращение, — задыхаясь, выдавила Сюзен, пытаясь собраться с мыслями. — Если что, я буду у себя в каюте.

Трясущиеся ватные ноги едва вынесли ее с мостика. В горле застыл крик отчаяния. Шатаясь и держась за переборки, Сюзен пошла по коридору. К счастью, по дороге ей никто не встретился.

Хлопнув ладонью по панели замка, девушка ввалилась в каюту и забилась в угол. Перед глазами у нее стояло лицо Нгуена, в ушах звучал его ласковый, убаюкивающий голос. Согнувшись пополам, Сюзен зажала уши, чтобы ничего не слышать.

— Ты должна выстоять, — проскрежетала она, клацая зубами. — Он где-то там, впереди. Ты подходишь к нему все ближе и ближе. Но он ничего не сможет с тобой сделать. Ему даже неизвестно, что ты осталась в живых.

«Поверь в то, что говоришь. Другого выбора нет. Ты находишься в пространстве, занятом врагом. Любой выход в эфир может выдать твое местонахождение и повлечь гибель корабля. Командир должен оставаться спокойным, сдержанным, уверенным. Жизни всех, кто находится здесь — а может быть, и тех, кто остался на Мире, — зависят от тебя».

Сюзен напряглась, пытаясь прогнать стоящее перед глазами ухмыляющееся лицо.

Она попыталась успокоиться — вспомнить Честера Армихо Гарсию, то, что он говорил в тот день, когда вывел ее из глубокого психического транса. Однако, как она ни старалась, у нее в голове звучал только голос Нгуена.

На грани истерики, Сюзен схватила обруч связи с коммом, пытаясь обрести уверенность в прикосновении к гладкому металлу. Дарвин написал: «В случае рецидива болезни дай мне знпть». В конце концов, его можно не бояться — подумаешь, безобидный землянин, возомнивший о себе невесть что.

"Милая Сюзен... не пройдет и недели, как ты позовешь меня... ты больше не откажешь мне в возможности даровать тебе блаженство... блаженство...»

— БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, НГУЕН! — воскликнула Сюзен, стиснув кулаки, чувствуя, как к горлу подкатывают душащие слезы.

«Сюзен, ты познаешь, что такое наслаждение... ты позовешь меня... позовешь меня...»

— НЕТ!

Собрав все силы, Сюзен натянула на вспотевший лоб шлем, борясь с дрожью и слезами.

— Доктор Дарвин Пайк, немедленно зайдите в каюту командира корабля.

Обреченно сняв шлем и швырнув его на пол, она поежилась. И что дальше? Можно будет задать пару пустых вопросов и отослать его. Сюзен поймала себя на том, что у нее дрожат руки. Плохо, Дарвин сразу же это заметит.

— Все равно, он лучше... лучше, чем Нгуен. Лучше, чем воспоминания.

Съежившись на кровати, Сюзен стала ждать. В ту ночь Дарвин помог ей заснуть. После этого она пристально следила за ним. Ни разу он даже не намекнул на то, что был свидетелем ее слабости, не обмолвился словом ни с кем из воинов. Но даже если это так, до какой степени можно ему доверять?

— Люк. Пришел доктор Пайк, — бесстрастно произнес комм.

— В-войдите.

Вошел Дарвин, перепачканный машинным маслом, сжимающий в руке ультразвуковой молоток.

— Садись, — пробормотала Сюзен, с трудом шевеля пересохшими губами.

Дарвин одним взглядом охватил ситуацию.

— Ты плакала.

Она закрыла распухшие глаза.

— Мне просто нужно с кем-нибудь поговорить.

— Мы слышали перехваченное обращение Нгуена. — Дарвин посмотрел на свои грязные руки. — Послушай, Сюзен, я знаю, что за тем, что тебя беспокоит, стоит Нгуен Ван Чоу. — Он сунул руки в ионизирующую ванну. — Чем я могу помочь?

Сюзен покачала головой:

— Не знаю.

Это же безумство! Ну почему она не настояла на том, что-бы Дьердь полетел с ней? Ему все известно! Он был там! Его можно было не бояться!

— Мы уже почти разобрались с кабелями для бластеров. Скоро я наконец начну понимать, чем же мы занимаемся. Для тупого ученого-антрополога это огромный шаг вперед.

Она махнула головой.

— Пожалуйста, говори. Просто говори, чтобы я... чтобы я думала над твоими словами.

По мере того как Дарвин размеренно бубнил, ее мысли несколько упорядочились. Она набиралась сил, укрепляя способность сопротивляться. Но где-то на границе застыл Нгуен, выжидающий, готовый нанести удар.

Дарвин говорил больше часа. Он рассказывал о корабле, о Быке Крыле Рише, Хосе Грите Белом Орле, юном Пророке, которого навещал каждый день перед тем, как лечь спать.

— Все, доктор, достаточно. — Сюзен задумчиво нахмурилась. — Знаешь, все так странно... Я пережила самые страшные сражения на Сириусе. Видела такое... В общем, всякое. Выжила в плену... пережила то, что... что сделал со мной Нгуен Ван Чоу. Но сейчас я гадаю, действительно ли я пережила все это, или же кошмары навечно останутся на задворках моего рассудка?

Она с размаху зажала ладонями красные глаза, борясь с отчаянием.

Склонив голову набок, Дарвин молчал.

— Будь он проклят! — Сюзен потерла затылок. — Я должна жить с сознанием этого... но он использовал психообработку. Понимаешь? Я... Проклятие Паука, я не знаю, достойна ли я командовать кораблем? Понимаешь, Пайк, а что, если я... я приведу вас к поражению? Если мне придется столкнуться с Нгуеном лицом к лицу, я могу... не выдержать. Понимаешь, сломаться. Сломаться под его... под его... — Она с трудом сглотнула подступивший к горлу клубок. — Почему ты никому не сказал о том, что я была так близка к срыву? Почему?

Дарвин пожал плечами.

— На мой взгляд, лучшего командира, чем ты, не может быть. — Нахмурившись, он сплел пальцы. — Черт бы меня побрал, сам не знаю почему, но я тебе верю. Если кто и вытащитит нас живыми, так это ты. Несмотря на Нгуена.

— Ты мне веришь? Доверие — это очень тяжкая ноша, доктор. Лишь очень немногие оказываются достойными. И я не такая, как ты думаешь. Помни об этом. Если тебя схватят ш шиворот, я смоюсь.

Он кивнул:

— Не сомневаюсь. Ты должна в первую очередь думать о корабле. Моя жизнь не имеет значения. Главное — собрать информацию и донести ее до Ри. Я с этим согласен.

Закрыв глаза, Сюзен глубоко вздохнула.

— И где-то там затаился Нгуен. Он посылает транскоммуникационные сообщения, от которых у меня волосы дыбом встают. О Паук, что будет, если... если...

— Не знаю. Хочешь, давай еще раз прокрутим запись его обращения и посмотрим, как она на тебя воздействует? В крайнем случае всегда можно будет выключить монитор. Полагаю, стоит проверить, сможешь ли ты выдержать. — Внимательно посмотрев на свои ногти, он поднял взгляд. Его лицо оставалось спокойным. — С большинством проблем можно справиться, действуя постепенно.

— Комм, открыть файл с перехваченным обращением Нгуена Ван Чоу.

Голос Сюзен прозвучал властно, но она вздрогнула, когда на голоэкране появилось страстное лицо Нгуена. Его вкрадчивое воркование заполнило каюту.

— Подача у него отточена до совершенства. Харизма помогает ему исправлять ошибки аргументации, — задумчиво произнес Дарвин. Он украдкой взглянул на Сюзен. — О чем ты думаешь?

«Думай! Сражайся. Отвечай на вопросы Пайка. Сосредоточься. Это испытание. Да-да, именно так: это испытание должно показать, способна ли ты мыслить».

— Я... мне кажется... Т-тут есть кое-что еще. Нгуен... он мастерски взывает к чувствам. Его п-призвание — быть звездой экрана. По-моему, он мог бы сыграть любую роль вплоть до роли директора... и... и так хорошо, что подумаешь, будто он занимается этим всю жизнь.

— На мой взгляд, — промолвил Дарвин, — это величайший преступник со времен Гитлера или того советского генерала Ростокиева, что был вдохновителем массовой депортации населения Земли в двадцать первом веке. Ты знаешь Нгуена лучше, чем кто бы то ни было. Есть ли у него уязвимое место, и если есть, то где?

Сможет ли она ответить? Сюзен боролась с противоречивыми чувствами, вспоминая тот единственный раз, когда она сделала больно Нгуену Ван Чоу.

— Он... он очень р-ревностно относится к своему мужскому достоинству. Считает себя... считает себя...

— Гм. — Дарвин задумался над ее словами, кажется, даже не заметив ее неуверенность, то, что она снова начала дрожать. — Сюзен, если можешь, подумай хорошенько над этим. Быть может, нам удастся найти способ обратить эту слабость нам на пользу.

«О Господи, нет! Ни за что! Думать о том, как... Пожалуйста, Паук, нет!»

Запись подошла к концу, и экран погас. Стуча зубами, Сюзен разжала стиснутые пальцы и выпустила задержанный вдох.

— Все оказалось еще хуже, чем ты думала?

— Кажется, мне удалось остаться живой, — хрипло выдавила она. — Это уже что-то, да?

— Первый шаг. Ладно, возвращайся на мостик, но когда у тебя появится свободная минута, снова прослушай Нгуена. Развивай успех.

Подмигнув, Дарвин встал.

— Подожди. С-сегодня вечером... ну... ты бы не мог прийти сюда, когда я сменюсь с дежурства? Я боюсь... во сне...

— Запросто, — небрежно бросил Дарвин. — Но только я захвачу какую-нибудь подушку, чтобы подложить под ноги. После того как в прошлый раз их всю ночь грыз угол стола, я трое суток не мог ходить.

Он ушел.

Сюзен не отрывала взгляда от закрывшегося белого люка. Пока все замечательно. Но много ли пройдет времени, прежде чем Пайк захочет большего, того, что она не сможет ему дать? Закрыв глаза, она сделала несколько глубоких вздохов, успокаиваясь, а затем, собрав силы, пошла на мостик, навстречу мерзкому лицу Нгуена.

Административный центр.

Город Базар, столица одноименной планеты

— Во всем виновата психообработка.

Паллас задумчиво впился зубами в сочный персик, и по щекам заструился липкий сок. Толстяк вытер его рукой, сверкнув разноцветными перстнями. Кабинет в административном здании отличался присущим Базару аскетизмом. На стенах из грубого песчаника кое-где сохранились остатки христианских фресок, сейчас закрытых панелями коммов и экранами мониторов. Толстые силовые кабели, закрепленные на стенах черными веревками, уходили через отверстие на крышу.

— В чем? — спросил находящийся на мостике «Деуса» Нгуен.

В сравнении с блеклыми землистыми красками Базара мостик казался чистым и светлым.

Откусив огромный кусок, Паллас задумчиво заработал челюстями.

— Психообработка приносит слишком хорошие результаты. Боюсь, мы переборщили с полевым эффектом. Немногие, не подвергшиеся обработке, скрылись в самых глухих районах пустыни. Насчет их потенциальной угрозы ну, пока трудно что-либо сказать. Упомяну только о том, что в службу безопасности я набрал людей с других планет. У меня нет...

— А что с теми, кто был обращен естественным путем? — прервал его Нгуен, склоняя голову набок и прищуриваясь.

— Судя по всему, увидев эффект психообработки в храме, они растеряли свой пыл. Большинство присоединилось к беглецам, скрывшимся в пустыне.

— Каково положение в целом? Как сильно, по-твоему, это скажется на производстве? Тебе известно, как нам важно...

— Успокойся, Нгуен, — махнул рукой Паллас. — Нас не испугает горстка изгоев, трусливо выползающих из пустыни в разгар пылевой бури. Во-первых, бесполезно взывать к патриотизму и чувству справедливости остальных граждан Базара — с ними мы успешно разобрались с помощью психических полей. Не смогут эти отщепенцы и повредить производственные мощности и линии снабжения. Мы за всем пристально следим. Предпринятые мной меры безопасности полностью исключают возможность саботажа. До сих пор, впрочем, не было даже попыток, но я предпочитаю быть готовым ко всему...

— В таком случае, почему же ты связался со мной? Не вижу, в чем твои затруднения...

— В психообработке, Нгуен. Она чересчур хороша. Я вынужден...

— Что ты хочешь этим сказать: «чересчур хороша»? Паллас, в чем проблема? Ты же должен был отладить программу, вычистить все шероховатости.

— Не получается! — Паллас подался вперед, размахивая зажатым в пухлой руке персиком. Струйка сока побежала по бледной коже запястья. — Нгуен, дай закончить. Психообработка действует слишком эффективно. Достаточно человеку один раз пройти через храм, и он уже обработан — «обращен», как ты предпочитаешь. Программа составлена так, чтобы воздействовать на максимально возможное количество различных типов головного мозга — от этого никуда не деться. Подобно всем характеристикам человеческого организма, распределение типов мозга также подчиняется нормальному закону. Кривая этой функции имеет вид колокола. Техники с Гониана сконцентрировали психическое поле так, чтобы оно воздействовало на подавляющее большинство людей, относящихся к средней части колоколообразной кривой.

— Сколько это в процентном отношении?

— Приблизительно восемьдесят шесть процентов. Поразительный результат, учитывая огромное количество всевозможных вариаций, влияние обмена веществ, разнообразие морфологии головного мозга и множество других показателей. Оба хвоста кривой теряются. Это значит, в одних случаях психообработка оказывается лишь частичной, в других — люди сходят с ума, содержимое их мозга полностью стирается. Но мы нашли весьма действенный способ избавляться от брака.

— Тем более непонятно, в чем проблема.

Паллас решительно тряхнул головой.

— Нгуен, проблема заключается в абсолютном отсутствии инициативы. Пожалуйста, задумайся хорошенько над этим. На Базаре, учитывая то, чем мы здесь занимаемся, это не создает особых трудностей. О да, мне пришлось завезти сюда охранников, оголив созданную за долгие годы сеть, опутывавшую весь Директорат. Эти люди не возражают. Женщин, выпивку, наркотики они получают бесплатно, и жалованье у них гораздо выше, чем было раньше. Через какое-то время им все это приестся, и мне придется подыскивать какие-нибудь новые блага для самых квалифицированных. А пока я засадил техников с Гониана за решение той задачи, с которой в самое ближайшее время столкнешься и ты.

Нгуен недовольно стиснул губы.

— И с чем же я столкнусь?

— Тебе придется заботиться о тех, кто пришел добровольно. Понимаешь, Нгуен, люди, подвергшиеся обработке психическим полем, не могут думать — ну, заглядывать вперед, вносить что-то новое. Способность самостоятельно мыслить полностью исчезает. Тебе придется отбирать особо одаренных и подкупать, запугивать, уговаривать их, заставляя сотрудничать. Другой вариант индивидуально обрабатывать отдельные участки мозга, как поступал Директорат с инакомыслящими. В противном случае ты получишь роботов, умеющих выполнять поставленную задачу, но неспособных самостоятельно выбраться из ямы, в которую случайно упали, если это в них не запрограммировано. Теперь тебе понятно?

Громко хлюпая, Паллас обсосал персик, не отрывая взгляда от Нгуена, беззвучно шевелящего губами.

Наконец тот кивнул. Его лоб пересекли глубокие складки.

— Я получу армии бластерного мяса, но без командиров, способных повести их в бой. Да, я все понял. И ты говоришь, что поручил техникам-гонианам заняться этой проблемой?

— Увы, в свободное время. — Паллас откусил еще кусок. — Спасибо за то, что прислал сельскохозяйственные станции. Правда, боюсь, от этой вкуснятины меня скоро так разнесет, что я смогу передвигаться только на антигравитационной повозке.

— Гонианам удалось продвинуться в расшифровке архивов Содружества? Начнем с того, что именно в них мы нашли технологию пространственных психических полей. Смогут ли они как-нибудь ее усовершенствовать? Ослабить воздействие поля?

Кивнув, Паллас облизал перепачканные фруктовым соком губы.

— Ценой расставания с восемьюдесятью шестью процентами. Чем слабее поле, тем меньше людей подвергается его воздействию. И еще у нас проблемы с детьми, сформировавшийся мозг изменяется особенно сильно.

Нгуен пренебрежительно отмахнулся.

— Ничего страшного, мы можем потерять одно поколение. До тех пор, пока у людей остается способность к воспроизводству, они всегда народят новых.

— Хорошо. Предлагаю тебе самому поэкспериментировать на Арпеджио и Мистерии. Но только будь осторожен. Те, на кого поле не произвело никакого действия, делают весьма любопытные выводы относительно того, что с ними произошло. Это может обернуться для нас серьезной неожиданностью.

— А что с твоей Тиарой? Она больше не сжигает твои калории? — улыбнулся Нгуен, потирая руки.

Вздохнув, Паллас щелкнул пальцами. Подошедшая Тиара застыла с бесчувственным лицом.

— В каком-то смысле, Нгуен, перед тобой квинтэссенция проблемы. Понимаешь, как-то раз ночью, когда я работал, Тиара сходила в храм. Похоже, ее талант низвелся до простой способности совокупляться. Увы, даже когда у меня возникает какое-то желание, моя туша не позволяет его осуществить. Я взял на себя смелость заказать другую девочку, но, боюсь, пройдет не меньше месяца, прежде чем она доберется сюда с Арктура, а может быть, гораздо больше. Пространство Директората бурлит; с этим приходится считаться даже бывалому контрабандисту.

— Я искренне сожалею. Надо будет прислать тебе пару девчонок, но, боюсь, они не сравнятся с такой великой куртизанкой, как Тиара. — Нгуен помолчал. — Ты уверен, что ее рассудок никак нельзя исправить?

Жирное лицо Палласа стало печальным. Он опустил голову.

— За восемьдесят шесть процентов приходится платить, Нгуен. Одна из уступок, на которую мы вынуждены идти, — это необратимость перепрограммирования мозга. Теперь Тиару можно научить выполнять определенную работу. В настоящий момент она умеет собирать бластеры. Если я запущу другую программу, она научится управлять станками, изготавливающими боевые доспехи, космические скафандры или еще что-то. Но мастерски использовать собственное тело? Нет, старина. Боюсь, ее непревзойденное вооб- ражение утрачено безвозвратно. Сейчас от Тиары осталось только роскошное тело, начисто лишенное воображения.

— Попробую найти тебе другую одаренную женщину, Паллас. Только в следующий раз не отпускай такого ценного специалиста в храм. А сейчас я собираюсь просмотреть архивы Директората, посвященные предрасположенности к инициативе, умению командовать и стратегическому мышлению. Как знать, а может быть, ответ принесут твои исследования.

Кряхтя, Паллас неуклюже повернулся в антигравитационном кресле, тряся складками жира.

— Если гонианцы что-нибудь раскопают, я сразу же дам тебе знать. А ты не забывай уделять особое внимание своим командирам.

Лицо Нгуена озарилось внутренним сиянием.

— Паллас, тебе просто цены нет. Обещаю, когда все будет позади, ты получишь свою планету. Любую, какую только пожелаешь. Я дорого ценю преданность.

Голоэкран погас. Взяв новый персик, Паллас нахмурился. Некоторое облегчение принесло прикосновение рук Тиары. На эту команду она еще могла отвечать — вот только теперь ей не удавалось довести его до того ослепительно экстаза, как это умела прежняя Тиара.

«Месть Паука».

Сектор Базар

Дарвин Пайк задумчиво следил за данными, непрерывно получаемыми сканерами. «Месть Паука», убавив мощность реактора так, чтобы энергии хватало лишь на самое необходимое, приближалась к Базару. Гравитация на борту корабля постоянно менялась. Капитан Рашид делал все, чтобы их появление не было замечено станциями дальнего наблюдения.

Вот уже несколько дней «Месть Паука» падала на планету из перигея эллиптической орбиты. По мере того как корабль приближался к зоне обнаружения систем наблюдения, Сюзен все чаще меняла ускорение. Моше, устроившись в кресле со шлемом на голове, закрыв глаза, управлял чувствительностью датчиков, интенсивностью полей, не позволяя станциям, находящимся на орбите Базара, засечь появление незваных гостей.

Сюзен следила за мониторами вместе с Пайком на тот случай, если он что-либо упустит. Ей едва удавалось бороться со скукой. На экранах сменялись бессмысленные картины тусклых городов, выжженных полей и однообразных каменистых пустынь. Одни мониторы постоянно следили за крупнейшими базарейскими городами, другие наблюдали за производственными процессами на убогих заводах. На одном экране всегда был показан огромный храм, если только он находился в зоне видимости, меняющейся в зависимости от собственного вращения планеты.

Встав с кресла, Дарвин потянулся.

— Ничего не понимаю, — нахмурился он.

Сюзен оторвалась от мониторов.

Вернувшись в кресло, Дарвин запросил несколько файлов.

— Вот посмотри. Я попросил комм фиксировать частоту появления отдельных людей в храме.

На экране замелькали цифры.

— Возьмем четыре разных дня. — Экран разделился на четыре части. — Уберем всех тех, кто приходил в храм всего один раз. — Приблизительно половина точек исчезла. — Теперь уберем тех, кто приходил дважды. — Никакого эффекта. — Трижды. — На мониторе не произошло никаких изменений. Дарвин недоуменно поднял взгляд. — На экране остались только те, кто приходил в храм четырежды. Ни один из тех, кто посетил храм только раз, не вернулся ни во второй, ни в третий раз. Почему? Пятьсот двадцать восемь человек приходили все четыре раза; никто не пропустил ни одного дня. Почему?

— Статистическая ошибка, обусловленная недостаточным количеством анализируемого материала? — предположила Сюзен. — Каков объем случайной выборки?

— Больше тысячи человек, — сухо ответил Дарвин. — Ты знаешь, какова вероятность погрешности в данном случае? То, что мы наблюдаем, в корне отличается от того, что мы ожидали увидеть. Для того чтобы выяснить, имеется ли в этом какой-то смысл, надо с помощью распределения хи- квадрат...

— Хватит! С меня и этого достаточно.

— Теперь посмотри-ка вот на что. — Дарвин запустил другую программу. — Я хочу, чтобы ты обратила внимание на количество людей на улице. Так, исключаем часы молитв, а теперь смотри.

На экране стали непрерывно сменяться картинки, задерживаясь ровно на тридцать секунд.

— Я снимал это в течение последних четырех дней, с того момента, как мы вошли в зону наблюдения. Комм постоянно отслеживает происходящее на улицах, раз в полчаса занося изображение в память.

— Не вижу никаких перемен, — ответила Сюзен, удивляясь его недоумению. — Мне все кажется совершенно обычным. На мой взгляд, снимки ничем не отличаются друг от друга.

Глаза Дарвина сверкнули.

— Именно это я и хотел сказать. В любом известном мне современном обществе поведение людей подчиняется определенным законам. В одни часы — например, сразу же после окончания работы — резко возрастает количество прохожих на улицах. В другое время улицы словно вымирают — люди ложатся спать, верно? А теперь посмотри на эти картинки. Ночью людей остается приблизительно столько же, что и днем. Обрати внимание еще на одну аномалию. В любом населенном пункте должны существовать так называемые «места притяжения». Там люди собираются вместе, обмениваются информацией, общаются друг с другом. Это может быть рынок или берег реки, где стирают белье. Центральная площадь — что угодно. Где подобные места в городах на Базаре? Повсюду однообразная монотонность.

— На кораблях все обстоит иначе, — вмешалась Сюзен. — У нас активность продолжается двадцать четыре часа в сутки.

Дарвин покачал головой.

— На борту этого корабля существует по меньшей мере пять «мест притяжения». Во-первых, кают-кампания, далее, реактор, жилой отсек, мостик и центр управления бластерами и щитами.

Обдумав его слова, Сюзен вынуждена была прийти к выводу, что он прав. Свободные от вахты члены экипажа собирались, чтобы поговорить о том о сем, поспорить, пофлиртовать, наконец. Она снова посмотрела на сменяющие друг друга картинки. Небольшой всплеск активности приходился на восход солнца, затем в течение получаса все выравнивалось и оставалось неизменным до захода.

— Такое впечатление, что это не люди, — заметила она про себя.

— Точно, — согласился Дарвин. — То же самое и мне пришло в голову. Подобный образ поведения никак не ассоциируется с тем, что мы привыкли видеть в людях. Каждому человеку нужны еда, вода, кров над головой и какие-то внешние стимулы. Посмотри на эту большую антигравитационную тележку. Она кружит по улицам, оставляя перед дверями жилых домов пакеты со всем необходимым. Человек выходит, забирает пакет и сразу же возвращается домой. Словно перед нами колония насекомых, но только с идеально организованной системой снабжения. Ни бестолковой толчеи, ни усилий, потраченных впустую.

Сюзен взяла из автомата чашку кофе.

— И что все это значит?

— Не имею ни малейшего понятия. Но это просто неправильно! Перед нами какие-то роботы. Я отдал бы своего первенца ради того, чтобы хоть одним глазком заглянуть внутрь этого храма! Почему одни ходят в него изо дня в день, а другим достаточно побывать лишь один раз? Почему в городе нет «мест притяжения»? Что произошло с людьми? Почему они ведут себя не как люди ?

—Возможно, это имеет какое-то отношение к тому, что Нгуен разыскал в компьютерах Содружества.

— Разве Содружество когда-либо стремилось к менталитету улья? Впрочем, я слышал о нем много странного.

Глаза Дарвина зажглись любопытством.

— На самом деле Содружество было вовсе не таким плохим, как можно было бы подумать, если судить по легендам. В действительности оно дружило с Патрулем. Но Сириус и Арпеджио, поддержанные группировками пиратов, добились изгнания Содружества из пространства Директората.

— Не знаю, с какой стати Нгуен жалуется. Если это то идеальное общество, к которому он стремится, то он сделал еще шаг вперед по сравнению с Директоратом. — Дарвин помолчал. — Мне необходимо спуститься на планету. Я должен посмотреть на все это вблизи. Побывать в храме, зайти в дома.

Сюзен вздрогнула. Для этого ему придется покинуть корабль, где он в безопасности. Дарвин Пайк сильно изменился. Теперь это уже был не тот зеленый беспечный добродушный ученый, что поднялся на борт корабля на Арктуре. Но все же сознает ли он в полной степени риск? Оставаясь на корабле, можно сражаться, можно спасаться бегством. А на земле? В этом случае она окажется совсем рядом с Нгуеном, притом совершенно беззащитная. На грани ее подсознания снова зазвучал его вкрадчивый шепот.

В следующий раз Сюзен встретила Дарвина в кают-кампании, где он пил кофе вместе с Сигом Марггаффом. При ее появлении Сиг вежливо извинился и ушел.

Сюзен молчала, барабаня пальцами по столу, пытаясь подобрать слова, которые смягчат то, что она собиралась сказать.

— Ты знаешь, что там будет очень опасно, — наконец решилась она.

Дарвин кивнул.

— Да, догадываюсь. Но все же я не очень тревожусь. Во сне я изучаю язык. На Базаре выработался довольно причудливый диалект стандартного, но сейчас я уже могу говорить как коренной базареец. Надев куфию, я без труда смогу сойти за местного жителя.

— Я не могу рисковать своим единственным антропологом, не говоря уж о том, что со мной сделает Ри, если я вернусь без тебя.

— И это твое единственное возражение? — вопросительно поднял бровь он.

— Перефразируя нашего вождя, я люблю побеждать. Ты уже увидел на Базаре больше, чем Моше, Белый Орел и Риш, вместе взятые.

«Проклятие, но почему я вдруг так занервничала? И что, черт побери, он имел в виду, говоря про «единственное возражение»?»

— Ничего там со мной не случится. Высадите меня где-нибудь в глуши на штурмовике, я похожу, посмотрю, послушаю, а затем вы меня подберете в условленном месте. — Дарвин пожал плечами. — Все очень просто.

— Ты уверен в том, что мы не сможем получить необходимую информацию, оставаясь на высокой орбите? — заявила Сюзен, чувствуя, что начинает заводиться. — Разве Дьердь нс говорил с тобой насчет оборудования для наблюдения?

— Говорил. Основываясь на его словах, я решил, что будет достаточно стандартного оборудования. В общем-то, это действительно так. Вся проблема в том, что зонд с дистанционным управлением на Базаре будет бросаться в глаза, словно арктурианская шлюха. Это нереально, Сюзен. Мне нужно... ну, побыть среди этих людей, заглянуть им в глаза. Понимаешь? Я не могу общаться с человеком посредством машины. Мне не удастся составить его психологический портрет, установить отклонения от нормы, если я не смогу наблюдать за ним в естественной обстановке.

Дальше, обязательно нужно узнать, что происходит внутри того храма. Наружное наблюдение не позволило сделать категоричных выводов, правильно? Приблизившись к планете, мы с помощью оборудования корабля услышим, о чем там говорят. Но если я проникну внутрь, быть может, мне удастся понять, как Нгуен рекламирует своего Деуса. С этим храмом связано много странного. В здании находится очень мощный потребитель энергии. Инфракрасные системы наблюдения позволили получить весьма любопытные картинки. В частности, храм всегда окутан облаком свободных электронов. — Он улыбнулся. — Извини, Сюзен, но я заинтригован. А решить эту задачу нельзя до тех пор, пока не будут добыты дополнительные исходные данные.

— Одного я тебя не отпущу. Тебе в помощь будет выделен отряд.

Черт возьми, ну почему он всегда прав?

— Ценю твою заботу, командир, но нет необходимости рисковать целым отрядом. К тому же мне будет гораздо сложнее...

— И не возражай. Знаешь, почему адмирал Ри поручил командовать этой операцией именно мне? — Она помолчала. — Потому что я была лучшей во время боев на Сириусе. Если кто тебя и вытащит из какой-то заварушки, так это я, Риш и остальные. Ты не обратил внимания, сколько на корабле ветеранов Сириуса? И на то есть причины. Вот толь- ко... вот только с нами не будет Пятницы.

— Я не собираюсь ни с кем воевать, — возразил Дарвин. — Все так просто... Ну что может со мной случиться?

Вздохнув, Сюзен смерила его взглядом.

— Надеюсь, ничего, доктор. Да, вероятно, ты... Нет. Там поработал Нгуен. Если дело все же закончится вооруженной стычкой, это будет серьезно. Ну, а когда запахнет жареным, неужели ты не захочешь, чтобы на помощь к тебе пришли лучшие воины во всей галактике?

Дарвин махнул на голографический экран, где вращался наполовину освещенный солнцем Базар, окруженный серебристой дымкой.

— Видишь это сияющее кольцо вокруг планеты? Мы не ожидали встретить так много станций. Их в три раза больше, чем должно было быть... но каждый день буксиры растаскивают их прочь. С тех пор как мы оказались в зоне визуального наблюдения, интенсивность сообщения между планетой и станциями уменьшилась на десять процентов. Что бы там ни происходило, этот процесс начинает замедляться. Станции покидают орбиту Базара и направляются к Мистерии. Думаю, за Базаром больше не будут присматривать особенно внимательно. Готов поспорить, для Нгуена это уже прочитанная книга... и я, черт побери, хочу узнать, чем это объясняется. Не сомневаюсь, адмиралу это тоже будет интересно. Никакой опасности нет.

— Командир здесь я, — строго напомнила Сюзен. — Мы отправимся на планету вместе с тобой. Меня очень беспокоят различные неожиданности, доктор. Ты не воин, или нужно тебе напомнить, как необученный Сантос едва не выпотрошил тебя? Ты для нашего Народа особый нож, и я собираюсь использовать тебя в полной мере.

С этими словами она встала и, едва заметно кивнув, вышла из кают-кампании.

Нож? Почему она использовала такое странное сравнение? Потягивая кофе, Дарвин задумчиво гладил висящее на поясе сломанное лезвие.