Сети Паука

ГЛАВА 27

«Романовец».

Система Триста

Майор Иверсон, прищурившись, вгляделся в изображение на голомониторе. Наконец-то удалось обнаружить «Грегори». Вот он, бывший патрульный линкор, застыл на месте. Один, без прикрытия. Иверсон провел языком по пересохшим губам. Адмирал Ри хотел, чтобы «Романовец» без промедления возвращался на Мир. С другой стороны, сейчас подвернулся благоприятный случай расквитаться с флагманским кораблем Нгуена.

Иверсон обвел взглядом лица офицеров, собравшихся на тесном мостике. Общее настроение безошибочно выдавал блеск в глазах при виде цели. «Грегори» в пять раз превосходит «Романовца» по огневой мощи. С другой стороны, небольшая корректировка вектора скорости, и крошечный транспортный корабль, рванув со световой скоростью, вопьется прямо в горло «Грегори». Линкор находился на низкой орбите над Тристом. Скорее всего вахтенные несут дежурство спустя рукава: орудийные расчеты отдыхают.

Иверсон колебался. Возможности связаться с адмиралом нет. Ответственность за принятие решения целиком лежит на его плечах. Иверсон снова всмотрелся в лица офицеров. Те горели нетерпением. Кто-то вскинул вверх большой палец. Лейтенант Накай, кусая губу, не отрывал взгляда от монитора.

— Атакуем, — решился Иверсон.

В его распоряжении четыре бластера Фудзики и усиленный передний щит. Обладая скоростью 0,99 С, «Романовец» будет находиться в зоне поражения противника меньше тридцати секунд. С другой стороны, масса корабля, щиты и усовершенствованные целеуказатели позволят вести огонь по «Грегори» по меньшей мере пять минут. Замечательно! За это время неприятель не успеет даже понять, в чем дело.

— Боевая тревога! — приказал Иверсон. — Всем занять места согласно боевому расписанию. Орудийные расчеты к бластерам. Десантникам на всякий случай подняться на борт штурмовиков.

Нил зачарованно следил за тем, как экипаж, набранный из добровольцев, работает как отлаженный механизм. Ни одного лишнего движения. Маленький корабль готовился совершить невозможное.

Корректировка вектора скорости заняла еще пятнадцать минут. Наконец «Романовец» с ускорением в сорок пять единиц устремился к Тристу и «Грегори».

— Датчики противника засекли нас, — доложил Джэкоб Энсон, снимая показания приборов, расшифровывавших смещение в красную область искривленных лучей света. — По всей видимости, нашу массу обнаружило устройство дальнего слежения, оснащенное транскоммуникационным передатчиком. Сейчас все глаза смотрят на нас.

Нил взглянул на хронометр. Семь минут до боевого соприкосновения. Успеет ли противник так быстро спохватиться? Вряд ли. Не могут же орудийные расчеты постоянно дежурить у бластеров. Это же люди. Артиллеристам наскучит непрерывно торчать на орудийной палубе. Боевой дух должен упасть. Если нет никаких развлечений, бдительность ослабевает. Подумать только, стоять у бластера целую вечность в полном безделье.

— Проверить оружие, — приказал Иверсон.

Ослепительные вспышки вспороли черное небо. Невероятно! «Романовец» двигался со скоростью, близкой к скорости света, но при этом лучи бластеров все равно его обогнали. Физики до сих пор не могут объяснить этот феномен. Следствие квантового эффекта?

— Выход на дистанцию открытия огня через три минуты, — предупредил Иверсон.

Более совершенное оружие дает «Романовцу» преимущества. Он сможет вести огонь на пятнадцать секунд дольше, чем «Грегори» с его примитивными бластерами. А если Нгуен переоборудовал их, доведя до того стандарта, что использовался на Сириусе? Неважно. В любом случае, «Романовец» сможет по крайней мере нанести захваченному линкору серьезные повреждения.

Баллистические вычислители, получая информацию о массе, ускорении, красном смещении, массе элементарных частиц и множество других величин, рассчитывали траекторию бластерных лучей, определяя, насколько она искривится при такой скорости. Система управления огнем наводила смертоносные бластеры с точностью до ангстрема в ту точку космического пространства, где в нужный момент будет находиться «Грегори».

— Господин майор, нас берут на прицел, — доложил Энсон. — Перекрестное наведение с двух точек, одна из них на высокой орбите. Судя по всему, у противника там тоже есть глаза.

— Учитывая нашу большую скорость, попадание маловероятно. Противнику необходимо рассчитать слишком много параметров. А мы будем находиться в зоне досягаемости его бластеров очень недолго.

И все же Нгуен среагировал поразительно быстро.

Иверсон представил себе смятение на мостике неприятельского корабля, когда там обнаружили, с какой скоростью к ним приближается неизвестный враг. Сейчас командир «Грегори» отчаянно пытается решить, сколько времени есть у него в распоряжении, чтобы приготовить орудия к бою. К тому же вряд ли он заподозрит, что такое маленькое суденышко представляет опасность для мощного линкора.

Время словно остановилось. Иверсон ждал. Он прекрасно знал, что для него оживление на мостике «Грегори» показалось бы настолько невозможно стремительным, что отдельные движения людей сплылись бы в сплошное пятно; в то же время они видят приближающегося врага в виде застывшей точки. Причуды теории относительности.

Баллистический целеуказатель закончил расчеты, и от «Романовца» протянулись четыре фиолетовых луча. Изогнувшись ослепительными дугами, — следствие искривления пространства при движении с околосветовыми скоростями — они нащупали «Грегори». Щиты линкора вспыхнули всеми цветами радуги. И тотчас же черноту космоса вспороли новые лучи — противник открыл ответный огонь.

— Мы добились нескольких попаданий! — крикнул Энсон. — Наши бластеры насквозь пробивают его щиты!

— Переключить полностью энергию на щиты! — приказал Иверсон.

Гравитационные пластины задрожали, принимая на себя перегрузки резкого ускорения. «Романовец» попал в паутину неприятельских лучей, и вокруг засверкали ослепительные фиолетовые, голубые, зеленые, желтые и красные вспышки. Только сейчас ошеломленный Иверсон осознал, до чего же плотный заградительный огонь поставил «Грегори». Похоже, сейчас у линкора работали все его бластерные батареи. Причем стреляли они прицельно.

Как им это удалось? Но времени строить догадки не было. Мониторы замигали, показывая, что реактор перегружен.

— Полное ускорение! — крикнул Иверсон.

И сразу же перегрузка вдавила его в спинку командирского кресла. Бластеры погасли, щиты тоже ослабли — почти вся энергия была переключена на двигатели. Пестрое сияние прекратилось.

Иверсон посмотрел на приборную панель, и в это мгновение прозвучал пронзительный сигнал тревоги. Кормовые отсеки стали резко терять атмосферу. «Романовец» получил прямое попадание! Насколько серьезны повреждения? Испуганно взглянув на статус реактора, Иверсон застыл чувствуя, как к горлу подкатывается клубок. Кормовые защитные поля дрожали, набирая и теряя мощность. Иверсон со злостью ударил кулаком по подлокотнику. Как Отцам удалось так быстро открыть ответный огонь? Неужели они постоян- но дежурили в полной боевой готовности рядом с бластерами? Учитывая релятивистский эффект, у них же совсем не было времени!

—Главный инженер! — спросил Иверсон. — Что с реактором?

— Остается только молиться, — последовал лаконичный ответ.

Иверсон поднял взор на изображение паука, нарисованное на панелях потолка.

— Накай! — облизнув пересохшие губы, не своим голосом произнес он. — Переключить всю энергию на транском- муникационный передатчик. Мощность реактора стремительно падает, так что забирай абсолютно все. Отправь шифрованное донесение адмиралу Ри. Времени у нас мало. Постарайся передать все, что у нас есть. Поторопись!

— Слушаюсь, сэр. Уже начал передачу, сэр. Корректирую луч в процессе сеанса.

Иверсон застыл в напряженном ожидании, отвечая на неистовые запросы комма бессильным скрежетом зубов.

Сообщение, которого он так боялся, поступило через пять минут.

— Господин майор, мы теряем контроль над ходом реакции. Осталось меньше минуты, чтобы взорвать реактор... или превратиться в новый астероид.

С замирающим сердцем Нил Иверсон открыл крышку «ящика смертника» и посмотрел на два красных тумблера. Комм продолжал фиксировать происходящее на мостике, отправляя все в эфир. Переключив первый тумблер, Иверсон неуверенно остановился. Впереди расстилалась бесконечная чернота. До ближайшей обитаемой системы около восьмидесяти девяти световых лет. Надежда на спасение? Никакой. Даже если Нгуен не пожалеет сил, чтобы захватить в плен мертвый корабль, ему потребуется целая вечность, чтобы добраться сюда.

Иверсон посмотрел на второй тумблер. Если его не трогать, они останутся жить. На мониторе, отслеживающем состояние реактора, стрелка продолжала ползти за критическую отметку.

— Командир! — донесся сдавленный крик главного инженера.

Иверсон обвел взглядом пепельно-серые лица стоящих но мостике. Не пройдет и двух месяцев, как на корабле начнется людоедство, но уже через пять недель в отсеках не останется атмосферы. На таком большом удалении от ближайшей звезды мощности солнечных батарей не хватит для работы систем жизнеобеспечения корабля.

Палец Иверсона застыл на тумблере. Корпус корабля дрожал все сильнее: реактор пожирал свое собственное нутро.

Комм донес отчаянный крик:

— Капитан! Во имя всего святого, взрывайте...

Реакция стала неуправляемой. Вещество и антивеществоринулись навстречу друг другу. В сердце корабля произошел молниеносный взрыв, и на мгновение на черном небе вспыхнула ослепительно яркая звезда, от которой во все стороны словно от брошенного в пруд камешка побежали затухающие световые волны.

Нгуен Ван Чоу, находившийся на мостике «Грегори», увидев на мониторах яркую вспышку, удовлетворенно хихикнул. Значит, все-таки попадание было! Только гибель космического корабля может высвободить такое огромное количество энергии. Опустившись в командирское кресло, Нгуен обвел взглядом орудийные расчеты, стоявшие ровными рядами возле своих бластеров.

До тех пор, пока эти тупицы сменяются каждые двенадцать часов, они будут стоять здесь, всегда наготове, не думая ни о чем кроме того, как управлять смертоносными орудиями.

Поступили донесения о шести пробоинах в корпусе, сделанных этими таинственными бластерами, превратившими щиты в кусок шрейцарского сыра. Взяв М’Клиа за руку, Нгуен ласково провел кончиками пальцев по гладкой коже.

— Как восхитительно! — выдохнула красавица, повторно прокручивая кадры боя. — Жаль, что они уничтожили свой корабль. Мы бы с ними славненько позабавились!

Нгуен буркнул что-то невнятное, не переставая думать об этих странных бластерах. Запросив результаты спектрального анализа, он проверил красное смещение. Невозможно! Не могли же эти частицы двигаться со скоростью, превышающей скорость света? Распределение частот в спектре бластерных лучей было совершенно не похожим на привычную картинку. Казалось, этот поток заряженных частиц появлялся извне пространственно-временного континуума.

— Что это значит? — задумчиво произнес Нгуен, опустив подбородок на руку.

Другой рукой он рассеянно провел по нижней части упругого живота М’Клиа, словно пытаясь пощупать новую жизнь,вынашивающуюся внутри теплого влажного чрева.

Университетская станция.

Арктур

Ген Макгир шел по изгибающемуся техническому коридору университетской станции, щурясь от яркого света. Общий сбор сотрудников и студентов факультета? Среди ночи? Его мог созвать только сам директор. Впрочем, о нормальной жизни все давно забыли. Директорат сотрясают противоречивые слухи о взорванных станциях, термоядерных бомбардировках планет, о культе Деуса, крепнущем в секторе Хмброзия и уже перекинувшемся в ГУЛАГ. Отцы в открытую читают свои проповеди — теперь уже и в университете. Имя Деуса все чаще появляется в настенных надписях рядом с ругательствами в адрес Директората.

В то же время по улицам городов и коридорам станций ходят толпы приверженцев Паука. Все пошло вверх тормашками. А теперь еще это заседание факультета в разгар ночи?

Войдя в главную аудиторию факультета, Тен увидел практически всех ведущих специалистов инженерного отделения,а также профессоров факультета прикладной физики. Его встретили недоуменные совиные взгляды.

—Тен! — спросил Вельд Арстонг, поднимаясь с кресла — Что все это значит? Мы получили сообщение от комма. Течь шла о чрезвычайном происшествии. В чем дело?

— Не знаю, — остановил его Тен. — Я понятия не имею, что произошло.

—Но это же ты созвал нас! — вскочил на ноги Кори Манками, размахивая руками.

Зал наполнился возбужденными голосами. Тен поднял руку, пытаясь остановить гул. Вошли несколько опоздавших. У них на лицах было написано то же полное недоумение, что и у остальных.

— Довольно шуметь! — повысив голос, произнес Тен. — Слутшайте внимательно. Я не собирал это заседание. Я только что получил сообщение о чрезвычайном происшествии и решил, что его переправил через комм директор или один из его заместителей. А теперь, прежде чем начинать строить догадки, давайте подождем немного и посмотрим, что будет дальше. Если директора собрали нас для того, чтобы решить, какую-то важную задачу, они в самом ближайшем времени сами свяжутся с нами.

С другой стороны, расходиться нам никак нельзя. Только подумайте, на нас надеются, и мы не можем просто взять и уйти, не дождавшись приказа директоров.

— Вы правы, — согласился Гельмут. — Я... — Он поник. — О господи! Неужели это опять старшекурсники?

— Вряд ли! — Ткнув кулаком в ладонь, Вельд оглянулся вокруг. — Что ж, мы должны уже привыкнуть к подобным штучкам. Но если наши студенты действительно натворили что-то серьезное, Кори, тебе придется выявить зачинщиков.

— Это было бы просто замечательно, господа, — донесся голос от дверей, — но, увы, совершенно бесполезно.

Обернувшись, Тен Макгир ошеломленно раскрыл рот. Ворвавшиеся в зал люди держали наготове боевые бластеры

— Эй, в чем дело?..

Тен осекся, увидев направленный на него ствол бластера. К нему подбежал темноволосый парень. На вид не старше двадцати лет, худой юнец совсем не был похож на полицейского. Его пестрая одежда от долгого ношения блестела во многих местах. От Тена не укрылся запах давно не мытого тела.

— Сейчас вы получите ответы на все ваши вопросы, доктор Макгир. А пока что прошу всех встать. Пожалуйста, не предпринимайте попыток бежать или чем-либо помешать нам. Смею вас заверить, мы без колебания отстрелим нарушителю ногу или руку. Дамы и господа, нетронутыми нам нужны только ваши головы.

С трудом оторвав взгляд от зловещего дула бластера, Тен посмотрел в глаза темноволосого парня. Этот тип явно не студент. Жизнь успела его закалить.

— Полагаю, нам следует подчиниться, — сказал Тен, об ращаясь к внезапно притихшему залу.

— Полагаю, вы правы, — елейным голосом согласился темноволосый. — Нам заплатят в любом случае: доставим ли мы вас целыми и невредимыми, или у кого-нибудь не будет хватать одной из конечностей. Так что мне все равно.

— Директора вас за это... за это... — воскликнул Вельд, но тотчас же умолк.

Нахально ухмыляясь, тощая светловолосая девица в строгом одеянии Отцов ткнула ему в живот бластер.

— Да? Что вы говорили, доктор Арстонг?

Вельд беззвучно зашевелил губами.

— Шевели ногами, док... а то ты их лишишься, — хихикнула девица, нажимая сильнее.

Вожак гнусно рассмеялся.

— Я так и думал. Доктор Арстонг снимает все свои возражения. Отлично, так называемые «интеллектуалы», живо поднимайтесь. Пошли. У нас тридцать минут, чтобы добраться до оси станции. Там нас уже ждет шлюпка.

— Ш... шлюпка? — выдавил Тен, с ужасом думая о жене и детях, мирно спящих на соседнем этаже.

— Да. Это образное выражение. Вы рекрутированы на службу. — Предводитель отвратительно ухмыльнулся. — Пошли. Времени у нас...

— Я никуда не пойду...

Кори пошатнулся, получив в затылок удар бластером.

Зловеще усмехнувшись, вожак обвел взглядом внезапно посеревшие лица ученых. Кори, застонав, рухнул на пол, зажимая руками затылок.

— Пойдете как миленькие, все до одного. Кстати, ваши родные уже в пути. Успокойтесь, не волнуйтесь. Ось контролируют наши люди. Они проследят за тем, чтобы посадка в челнок прошла без приключений. Итак, пошли. Живо!

Грубые руки поставили Кори на ноги. Ученому пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть, но его уже бесцеремонно потащили вперед.

— Идем, док, — добавила блондинка, подталкивая Вельда. — Только попробуй бежать, и ты узнаешь, смогу ли я отстрелить тебе яйца вот из этой штуковины. Знаешь, времени попрактиковаться у нас было мало, так что, вероятно, одними яйцами дело не ограничится.

Покачав головой, Вельд неуклюже двинулся в коридор.

— Вам это...

— ...не сойдет с рук, да? — закончил за него предводитель. Рассмеявшись, он знаком предложил Тену идти первым, держа остальных ученых под прицелом. — Хотите пари, доктор Арстонг? Учитывая то, что в ближайшее время произойдет с Арктуром, вы должны радоваться, что не будете при том присутствовать.

«Гавриил».

Система Арктура

— Назовите себя и ждите подтверждения!

Суровая женщина — офицер патрульной службы смотрела с голографического монитора, установленного на мостике «Гавриила», прямо в глаза Торкильду Алхару.

Тот взглянул на приборы, определяя положение своего корабля. «Гавриил» и «Михаил», которым командовал Сиро Велкнер, тормозили, используя для этого всю мощность своих двигателей.

Торкильд натянул на свое лицо выражение облегчения.

Тщательно составленные загодя слова полились бурлящим потоком. Торкильд нервничал, и это добавило в его голос убедительные нотки волнения.

— Мы два безоружных грузовых корабля с Санта-дель Сьеро. Полагаю, вы понимаете, почему у нас отсутствуют ре- гистрационные документы. У нас на борту находятся спасшиеся из числа гражданского населения. Мы ищем защиты. Надеюсь, я разговариваю с подданными Директората, да?

Офицер была в замешательстве.

— Будьте добры, объяснитесь.

— Вы даже не представляете, что нам пришлось увидеть. Приютите нас! Там, на Санта-дель-Сьеро, Отцы убивали граждан Директората направо и налево. Вы даете нам разрешение на посадку? Или же нам искать спасения у романовцев? Насколько мы понимаем, только они и предпринимают какие-то шаги, чтобы остановить Отцов. — Сверкнув глаза ми, он сдавленно добавил: — Черт бы вас побрал, нам нужна ПОМОЩЬ!

Офицер оставалась в нерешительности. Наконец она неуверенно кивнула. Сработало! Торкильд разыграл роль отчаявшегося человека, только что ставшего свидетелем чего-то жуткого, и Патруль купился на это!

— Линкор «Ганг» дает разрешение на сближение. Держитесь прежнего вектора. Не меняйте курс, в противном случае вы будете немедленно уничтожены. Следите за буйками пристыкуетесь к административной станции, узлы номер 357 и 358. Вас встретят. Все вопросы размещения и обустройства будут решены на месте.

— Благодарю вас, «Ганг», — с искренним облегчением от ветил Торкильд. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить натянутые до предела нервы, он опустился в кресло. — У нас за плечами долгий путь. Корабли забиты до предела людьми, вода и продовольствие подошли к концу. На борту так же есть раненые, которым требуется медицинская помощь.

— Вас поняла, грузовой корабль, врачи будут ждать у стыковочных узлов. Имейте в виду, что предварительно на борт поднимутся представители службы безопасности, которые тщательно проверят корабль и всех находящихся на борту.Торкильд почтительно склонил голову.

— Мы все прекрасно понимаем и не возражаем... если ТОЛЬКО вы не Отцы.

Он перевел взгляд на другой монитор, показывающий орудийную палубу «Гавриила», артиллеристов-арпеджианцев, сидящих рядом со своими бластерами, с шутками и смехом обсуждающих предстоящий набег. Вот уже пятьсот лет по Арктуру не было сделано ни одного выстрела. Сейчас произойдет историческое событие.

На мониторе Торкильд увидел, как «Ганг» медленно отходит в сторону, освобождая дорогу. «Гавриил» пройдет в тридцати-сорока километрах от огромного линкора. Сколько еще осталось ждать? Двадцать минут? Дольше?

— Всем на мостике! У нас на борту торпеда с боеголовкой из антивещества. Бруно, приготовиться к пуску. Жди моей команды. Запрограммируй головку самонаведения на «Ганг». — Торкильд рассмеялся. Эх, увидеть бы только изумленные лица патрульных офицеров, когда они поймут его отчаянный замысел! — Внимание, орудийные расчеты! Быть готовыми к нанесению удара по «Гангу». Противник попытается расстрелять торпеду. Но даже если нам не повезет, будем надеяться, он будет настолько деморализован, что не сможет оказать серьезное сопротивление.

Торкильд сглотнул комок в горле. Он идет на риск, достойный героических традиций Дома Алхар. Существует вероятность, что патрульный линкор среагирует мгновенно и уничтожит «Гавриил» до того, как торпеда попадет в цель. Чувствуя, как пересохло у него во рту, Торкильд углубился в пространственную геометрию, рассчитывая курс «Ганга», дюйм за дюймом отходящего в сторону. Потребуется десять секунд на то, чтобы пущенная торпеда нашла свою цель. В течение этого времени он должен будет сохранить свой корабль.

Торкильд ощутил прилив лихорадочного веселья.

— Открыть канал связи с «Михаилом» — только речевой, и постарайтесь как можно сильнее сфокусировать луч.

Он стал ждать.

— В чем дело? — наконец хриплым голосом спросил Сира Велкнер.

Торкильд постарался быть как можно более немногословным.

— Будь готов по моему приказу набрать ускорение. Мне нужно прикрытие!

— В плане такого не было!

— Выполняй!У тебя нет выбора! Иначе мы погибли!

Сверкнув глазами, он посмотрел на черный экран.

— Алхар, ты рискуешь жизнью, — в голосе Сиры сквозила неприкрытая угроза.

— Точно, — пробормотал Торкильд, не отрывая взгляда от белой громады «Ганга».

Далеко за ним извивались спутанные кольца Арктура, крупнейшего города-государства в галактике, обвившего звезду спиралью бикфордова шнура. Хвала Деусу, никакие голографии не могли подготовить человека к этому величественному зрелищу. Подумать только, вокруг звезды вращается один огромный город!

Сердце Торкильда учащенно забилось при мысли о том, что сейчас предстоит осуществить. Одним ударом будет уничтожен мощнейший боевой корабль, после чего откроется дорога в самый центр человеческой цивилизации. Впервые с тех пор, как в 410 году нашей эры Аларих сжег Рим, будет воплощен в жизнь такой дерзкий замысел.

Одна за другой медленно тащились минуты. Торкильд сжал кулаки с такой силой, что сквозь кожу проступили вздувшиеся сухожилия. Но даже так ему не удалось унять дрожь в руках, вызванную страхом.

— Проклятие, какой большой корабль, — вполголоса прошептал Бруно. — Если он откроет огонь...

Торкильд почувствовал, как к самому горлу подступает клубок. Если «Ганг» откроет огонь? Вот именно, огромное «если». Как отнесется М’Клиа к известию о том, что ее возлюбленный брат погиб в бою с патрульным линкором? Долго ли она будет оплакивать его мученическую кончину?

Хронометр начал отсчет последних секунд.

— Пять, четыре, три, две, одна, — пуск!— крикнул Торкильд. — Сира, ускоряйся!

С огромным облегчением он увидел, что «Михаил», выбросив реакторную массу, рванул вперед. Бластеры «Гавриила» обрушились на борта огромного линкора, вгрызаясь в его щиты, пробивая белую обшивку чередой непрерывных взрывов.

Как и рассчитывал Торкильд, «Михаил», стремительно набравший скорость, отвлек на себя основной огонь «Ганга». В то же время артиллеристы «Гавриила» стреляли в первую очередь по тем бластерам, что больше всего терзали корабль Сиры.

Ослепительная вспышка взрыва торпеды, попавшей в борт «Ганга», на мгновение вывела из строя все мониторы. Чувствительные датчики перегорели, не выдержав небывалой нагрузки.

— Набрать ускорение! — приказал Торкильд, не отрывая взгляда от гигантского огненного шара, пылавшего в нескольких километрах.

Сквозь облако бурлящих газов и плавающих в невесомости обломков никак не удавалось оценить характер полученных «Гангом» повреждений.

— Бруно, скорее замени вышедшие из строя датчики. Меняй всю левую панель! Мы совершенно ослепли с этого бока! Срочно доложить о повреждениях. Ребята, клянусь забродившей кровью Деуса, мы сейчас в самой гуще врагов!

— На связи капитан Велкнер, — доложил Бруно.

— Нам не хватает глаз, а он хочет отнять еще один монитор! — хлопнул ладонью по подлокотнику Торкильд. — Ну да ладно, давай!

— О Господи! — На экране появилось ошеломленное лицо Сиры Велкнера. — Что ты сделал? Как... как тебе это...

Торкильд махнул рукой, останавливая его.

— Нам нужно было полностью обезопасить себя от любого возможного вмешательства. А теперь, Сира, Арктур остался совершенно беззащитным. Иди, бери его. А решение оказалось очень простым. «Ганг», каким бы огромным он ни был, обладал одним слабым местом. Патруль считал себя настолько могущественным, а мы по сравнению с ними казались такими беспомощными, что нам удалось сделать что-то неожиданное. И в этом заключается главный урок.

Сира посмотрел на него по-новому. Его взгляд был полон уважения.

— Я все понял, Торкильд Алхар. Думаю, я усвоил этот урок. Должен тебя поздравить: твой замысел оказался бесподобным. Почтительно склоняю голову перед твоей мудростью.

Он действительно поклонился.

— Хватит церемоний, — улыбнулся Торкильд, захлестнутый эйфорией победы. — Нас ждут в университете. Теперь нам никто не помешает спокойно выбирать цели. Вперед, проверим наши бластеры. Перед нами нетронутой целиной лежит Арктур. Полагаю, после того, как мы закончим, у звезды появится атмосфера из кислорода.

— Отлично сказано, Торкильд! — довольно усмехнулся Сира, хлопая себя по колену ладонью. — Можешь не сомневаться, твои дерзость и решительность по достоинству будут отражены в отчете, который я отправлю мессии.

Две хищные птицы устремились вниз. Огромные кольца Арктура сияли в свете гигантской красной звезды — цель слишком значительная, чтобы ее можно было уничтожить за один набег. К тому же неизвестно, когда появятся остальные патрульные линкоры, спешащие нанести мощный удар отмщения. Торкильд задумчиво сидел на мостике, вводя в баллистический вычислитель одну за другой параметры целей, зачарованно глядя, как его орудия взрывают, кромсают и разрезают громадные вращающиеся трубы, образующие Арктур.

Администрация Директората.

Станция Арктур

Помещение было наполнено ровной люминесцентной голубизной. Директор Скор Робинсон плавал в невесомости, заключенный в скорлупу, поджав к щуплой груди тощие ноги и руки. Случайный посетитель увидел бы, что его лицо искажено в страшной гримасе; тонкий рот раскрыт, обнажая рудиментарные зубы. Взор директора затянула пелена мучительных страданий; страшные судороги сотрясали его тело; слабые пальцы сжимались в бессильные кулаки. Из горла вырывались отрывистые всхлипывания.

Обезумевший от ужаса Робинсон торопливо закрывал герметические люки, разделяющие огромный город, не обращая внимания на толпы охваченных паникой людей. Взрывающиеся переборки струями раскаленной плазмы пережигали кабели коммов. Бластерные лучи вспарывали целые секции огромных станций, выбрасывающих в космический вакуум свое содержимое. Крики умирающих мгно- венно затихали, превращаясь в облака конденсирующегося воздуха и замерзающей крови, выплескивающейся из разорванных легких. Робинсон спешно перекоммутировал сети, объединяя разрозненные участки нервной системы Джай-сети, пытаясь удержать атмосферу и электричество в хитросплетении коридоров космического города. Он ощущал действия Ана Рока и Семрия Навтова, руководивших эвакуацией людей из поврежденных секций и обороной беззащитной станции.

— Как такое могло произойти ?

Ослепительные фиолетовые лучи продолжали кромсать секцию за секцией, сея смерть. Арктур содрогнулся. Прицельный залп бластеров вскрыл внешнюю оболочку из графитовой стали на протяжении полукилометра, и искореженные несущие конструкции разлетелись в разные стороны. Комната заходила ходуном. Робинсон громко вскрикнул, сильно ударившись о светящуюся голубую стену. Свет, моргнув, погас, но тотчас же зажегся вновь.

Скор ощутил неведомую прежде физическую боль в ушибленных плече, колене и бедре. Его рассудок беспомощно отмечал, как один за другим отключаются участки Джай-сети, оставляя вместо себя зияющую пустоту. Онемевший от ужаса, Робинсон заплакал навзрыд. Один за другим участки головного мозга задергивались черной пеленой, словно сами нейроны, не выдержав нагрузки, отмирали.

Робинсон застонал, не в силах смотреть на происходящий с Арктуром кошмар.

Обхватив атрофированными руками неестественно огромную голову, он взвыл. Так страшно ему еще никогда не было. Охваченный истеричной дрожью, Робинсон сорвал с головы шлем, жадно глотая ртом воздух. Он задрожал. Черная пелена исчезла, а вместе с ней ужас хаоса и разорения. Отрезанный от окружающего мира, Робинсон болтался в паутине своих катетеров и жалобно всхлипывал. Только сейчас, отключившись от системы, он смог заняться восстановлением своего расстроенного разума.

Изолированный одиночеством, Робинсон тихо плакал, ослепленный водой, залившей глаза; его душила слизь, выработанная слезными железами. Жалкий в своем отчаянии, он шатался на самой грани, готовый вот-вот уступить злорадным демонам, тянущим страшные когти к его рассудку.

— Что произошло? Что со мной? — воскликнул Робинсон, чувствуя, как даже воздух в помещении содрогается от далеких взрывов.

Захлестнутый волной беспросветного мрака, Скор ухватился за единственное хрупкое звено, связывающее его с человечеством. Ни о чем другом не вспомнил его раскалывающийся мозг.

— Пророк!.. Научи... меня, — прошептал он.

Слезы, подобно драгоценным бриллиантам, застыли у него в глазах — в условиях невесомости крошечные хрустальные шарики не хотели расставаться с ресницами.

— Пророк? — Голос Робинсона гулким эхом разносился по пустынной комнате. Ответом была лишь отдаленная вибрация бомбардировки. Лучи бластеров продолжали сеять смерть и разрушения. — Пророк, что происходит? Чем объяснить это безумие?

У него в ушах зазвучал спокойный голос Честера:

«Жизнь — это опыт, а не последовательность задач, решаемых вашими компьютерами. Мы находимся на пороге эры страсти. Страсть — это эмоции, направленные в определенное русло... все равно что стена, состоящая из уложенных кирпичей».

— Страсть? Вокруг меня погибают миллионы людей, и погибают совершенно напрасно. Пророк, ты понимаешь — они умирают!

«...Смерть — это ничто. Она повсюду вокруг нас. Одни поворотные точки ее отводят, другие притягивают».

— Пророк, что такое смерть? Я... в любую секунду я могу умереть. Смерть совсем рядом. Самый воздух пропитан страхом. Пророк, я боюсь. Не раздражай меня сейчас своими нравоучениями. Лучше скажи, что мне делать! Скажи... скажи... скажи...

Легкие судорожно сокращались, выталкивая воздух через гортань.

Голос Честера оставался ласковым.

«Я учитель, а учитель является источником постоянного раздражения. Истинную стоимость человека определяет Бог. Смерть со всех сторон от нас, директор Робинсон. Примите то, что вы человек. Примите свои страсти. Страсть является ключом к знаниям. Так постановил Паук».

— Паук... Пророк, ты говорил мне, что я являюсь частицей Господа. Частица Бога во мне, в моей душе. — Скор шмыгнул носом, пытаясь высморкаться.

Он часто заморгал, и слезы, сорвавшись с ресниц, крошечными хрустальными планетами поплыли в невесомости. Потянув за трубки катетеров, Робинсон подплыл к своему шлему и прижал его к груди словно родитель испуганного ребенка.

— Паук направил мне Пророка. Учителя.

Эта мысль вселила в него веру, позволила обрести глубоко запрятанные силы, о существовании которых Робинсон даже не подозревал. Надежно защищенный бункер компьютерного центра содрогнулся от гулкого раската. Из-за закрытого люка донеслись выкрикиваемые отчаянным голосом приказания.

— Я им нужен, — тихо прошептал Скор. — Нужен.

Взяв обеими руками огромный шлем, он осторожно надел его на голову, совмещая электроды с нервными окончаниями мозга. Его рассудок снова получил доступ к компьютерной сети, зияющей безжизненными черными пятнами. Не обращая внимания на боль, Робинсон начал мужественную борьбу за сохранение того, что осталось от Арктура.

Только сейчас до него дошли истинные масштабы катастрофы.

Ослепительная вспышка, возвестившая о гибели «Ганга», застигла Робинсона врасплох. Датчики тотчас же зарегистрировали излучение, спектром соответствующее реакции взрыва антивещества.

Скор поморщился, потеряв контакт с целым сегментом огромного комплекса. Ему пришлось приложить все силы, чтобы побороть головокружение. Атрофированный желудок возмутился; нервная система откликнулась безусловным рефлексом рвоты. Робинсон ощутил во рту отвратительную горечь. Неужели это смерть? Шатаясь от усталости, он попытался успокоить споткнувшийся рассудок. Мониторы показывали тысячи корчащихся в предсмертных судорогах тел, вырывающихся через пробоины в стенах станции. Сколько же их?

— Не думай об этом. Спасай всех, кого сможешь. Считать мертвых будешь потом.

Не обращая внимания на привкус рвоты во рту, Скор прикусил язык, борясь болью с приступом отчаяния.

— Навтов?Рок?Где вы? — выдал он запрос в систему, пытаясь навести мостки между разрозненными частями Джай-сети.

— Я остался совсем один, — прошептал он, пугаясь этой мысли. — Еще никогда мне не приходилось оставаться одному. Господи, как это ужасно!

«Бог — это ты. Так повелел Паук».

— Будь ты проклят, Пророк! Ты все это предвидел. Будь ты проклят!

Кошмар длился еще три часа. Робинсон постоянно отправлял в эфир сигналы бедствия, передавая картины гибели «Ганга» и разрушений, причиненных Арктуру. Блокировав свой рассудок, блокировав новоприобретенные человеческие чувства, он заставлял себя работать, бороться, превозмогая усталость. Скор заглушал реакторы, отрезал разгерметизированные отсеки, перекрывал подачу воды, отправлял буксиры, руководил действиями спасательных отрядов. Обливаясь потом, он бился за спасение того, что уцелело от столицы Директората. Отчаяние придало ему новые силы, не дав опустить руки, превратиться в пустую скорлупу, умертвленную размахом невиданной катастрофы, превосходящей все, что пережило человечество за шесть столетий покорения космоса.

Перед ним лежал Арктур, жемчужина цивилизации, сожженный и истекающий кровью, уничтоженный смертоносным холодом космического пространства, окруженный роем скорчившихся трупов.

Робинсон не сразу заметил, что все кончилось. Станция перестала дергаться, прыгать, трещать и стонать. Восстановилось энергоснабжение. Скор ждал новых перебоев, но электричество поступало стабильно. Он неподвижно завис в невесомости, не в силах оторвать взгляда от мониторов. Из обгорелых трещин в корпусе станции вытекали остатки атмосферы, увлекая за собой обломки и лениво вращающиеся тела людей.

— Семрий! Заместитель директора Навтов! Ответьте! Рок!

Молчание.

В системе наступила зловещая тишина. Даже оставшиеся в живых перестали подавать призывы о помощи. Арктур застыл, пораженный собственной немотой.

Призрак в мире электронной действительности, Робинсон попытался установить связь с кабинетами своих заместителей, пробираясь по уцелевшим обрывкам лабиринта Джай-сети. Включив визуальный режим, он запросил голоизображение помещения, где парил в невесомости Семрий Навтов. Робинсон закрыл глаза, пытаясь поймать кружащиеся в бешеном хороводе обрывки мыслей. Его сердце сжалось от пронзительной боли, не похожей на то, что он испытывал прежде. Настроив изображение, Скор увидел тело своего заместителя, плавающего в воздухе раскинув ноги и руки. Пальцы Навтова судорожно дергались, глаза вылезли из орбит. На глазах у Робинсона его умственная активность резко снизилась и наконец совсем прекратилась. Переключив на себя безжизненную систему Навтова и ознакомившись с показаниями медицинских приборов, Скор установил причину смерти своего заместителя. Навтов умер от обширного кровоизлияния в мозг. Парализующий удар произошел в разгар атаки — через несколько секунд после того, как Робинсон снял свой шлем.

— Рок!Ан, вы живы?

Завладев системой Навтова, Робинсон наконец нашел обходные пути, ведущие к сети Ана Рока.

— Я... Жив?Я...

— Примите на себя систему Навтова, — выдал в сеть Робинсон. — Надо посмотреть, что мы сможем спасти. Сосчитаем погибших и постараемся найти помощь.

— Помощь? Найти помощь? Найти...

Робинсон переключился на визуальный режим. Пробежав по сплетению вспомогательных линий, изображение появилось на экране. Комната Ана Рока, отделанная в непривычных пурпурных тонах. Заместитель директора тупо смотрел прямо перед собой, раскрыв рот. Струйка слюны, стекающая по подбородку, изогнулась в невесомости прозрачной змеей.

— Рок! Ответьте мне, Рок!

Невидящие глаза смотрели в бесконечность.

— Да будет благословен Господь! — прошептал Робинсон. — Он сошел с ума. Кроме меня... кроме меня, не осталось больше никого.

Бросив последний взгляд на монитор, он отключил Рока от системы. Шатающийся от усталости, измученный, Скор стал организовывать спасательные отряды, координируя эвакуацию раненых. Направлять ремонтные бригады в места повреждений силовых кабелей и линий комма. Посланные по его приказу буксиры подтаскивали к станции оторванные секции, в которых оставались живые люди. Центробежная сила разбрасывала во все стороны безжизненные разгерметизированные обломки, стремительно удаляющиеся в пустоту.

Робинсон увеличил количество адреналина, поступающее в кровь из трубок, через которые его организм снабжался всем необходимым и выводились отходы жизнедеятельности.

— Я совсем один. — Он закрыл глаза. — Паук, просвети меня, что мне делать? Как в одиночку управлять огромным Директоратом?

В его распоряжении осталось четыре патрульных линкора: «Угару», «Камикадзе», «Тореон» и «Амазонка». Три года назад у него была целая эскадра из одиннадцати таких могучих кораблей. Три корабля забрали романовцы. Два уничтожили сириусианцы, и вот теперь Отцы захватили один, а другой уничтожили.

Робинсон отупело пытался сбалансировать уцелевшие средства и не находил стратегического оправдания тому, что мощные орудийные батареи оставались в своих секторах космоса. Какую границу охранять, если космические корабли способны прыгать из одного уголка галактики в другой, покидая действительное пространство.

— Но я же должен... должен... — Он снова шмыгнул носом, только теперь замечая, что у него опять выступили слезы. — Я должен... Пророк! Помоги мне!

Директор ознакомился с предварительными цифрами потерь. Во время трехчасового разгула смерти и насилия погибли двести девяносто миллионов человек. Снующие во все стороны буксиры спешили собрать обломки и трупы, пока их не утащило в глубины космоса.

Двести девяносто миллионов человек ? И все они полагались на него, директора.

В систему снова начали поступать сообщения о чрезвычайных происшествиях. В жилых куполах Аркадии в Русской секции — одной из беднейших на Арктуре — начались массовые волнения. Робинсон посмотрел на голоэкраны. Толпы испуганных людей выплеснулись на улицы, требуя активных действий от Патруля.

— Действий? — пробормотал Робинсон. — О каких действиях можно говорить? Патруль не смог спасти даже нас Возможно... возможно, он не сможет спасти и себя.

Скор увидел, как какой-то человек, одетый в лохмотья, взобрался на плечи окружающих.

— Нас защитит Деус! Мессия был прав! Сатана вырвался на свободу и беспрепятственно разгуливает по Директорату! Смерть директорам! Мы хотим мира! Дайте нам Деуса!

Толпа ответила восторженным ревом.

— Ублюдок! — проскрежетал Робинсон, прекращая подачу в Аркадию продуктов первой необходимости.

Нехватка кислорода быстро заставит всех успокоиться. Вдруг он с ужасом подумал, что еще ни одному директору не приходилось таким безжалостным образом подавлять волнения собственных граждан.

Арктур, священный сосуд Директората, подвергся жестокому насилию. Народ на грани бунта — он готов принять даже Отцов с их психообработкой. Робинсон сглотнул комок в горле.

Его щуплая грудь наполнилась щемящей болью. Участки тела, которыми он ударился о стену, покрылись отвратительными синяками.

Остался только один путь, который может спасти его, Арктур и все человечество.

Запросив канал транскоммуникационной связи, Робинсон стал ждать, надеясь, что условия капитуляции окажутся приемлемыми и втайне завидуя Семрию Навтову.