Шиноби Мрачного Рассвета

Глава тринадцатая

Мечи пели в руках Ульгрима, взлетая и опадая, рассекая воздух в ударах и уколах. Мечник кружился в танце стали, неспешном и гармоничном. Не бой — медитация. Отрешившись от окружающего, не видя и не слыша ничего вокруг, он разговаривал со своим телом, объясняя и показывая тому новые клинки.

Их отряд вернулся из Кири пару недель назад. Помаявшись скукой несколько дней, пока шли переговоры, безуспешно попытавшись еще что-то узнать о Джузо, седьмая команда вместе со своим подопечным двинулась в обратный путь. Путешествие прошло более чем гладко. Никто не пытался напасть на их корабль. Никто не пытался покуситься на Хьюга. Легкая прогулка, а не миссия. Мечник был даже слегка разочарован.

По возвращении в Коноху, Варкастер с Ульгримом хором потребовали взять паузу в миссиях на некоторое время. Шикамару с Мию, хотя и удивились, сильно сопротивляться не стали — у обоих появились собственные наставники, и получить дополнительное время на обучение они были не против.

Уладив этот вопрос, Ульгрим практически поселился в квартале ремесленников, стоя над душой у одного из мастеров кузнечного дела, придирчиво контролируя каждый этап создания своего нового оружия. Варкастер же заперся в своей лаборатории, с головой погрузившись в работу, забывая о сне и еде.

Результатом их трудов и стали новые мечи Ульгрима.

Они мало отличались от старых. Все те же вакидзаси, разве что чуть удлиненные, под стать увеличившемуся росту, да со слегка спрямленным изгибом, в более привычном мечнику по прошлой жизни стиле. Главное новшество, и причина менять оружие, крылось в рукоятях.

Тонкие пластинки, выполненные из китовой кости, что привез маг из Кири. Покрытые непонятной Ульгриму инкрустацией чакропроводящей проволокой, скрытые в специальных потайных отделениях и соприкасающиеся с основанием клинка из чакропроводящей же стали. Творения некроманта, превращающие обычные клинки, пусть и очень качественные, в Некротические лезвия.

Дар Ульгрима затлел, ручеек силы потек в рукояти мечей. Костяные пластинки едва уловимо завибрировали магией. И Смерть наполнила лезвия клинков.

Нет, его мечи не стали в одночасье сверхоружием. Не получили способность убивать одним прикосновением, или оживлять мертвецов. Но каждая нанесенная ими царапина теперь будет ослаблять цель, отщипывая частичку ее жизни и передавая ту мечнику, восстанавливая его силы. Увы, но скромные способности артефакта определялись возможностями самого Ульгрима. Вложить в тот свою мощь Варкастер не мог.

Насладившись ощущением от активного магического оружия и намертво вбив память о нем в тело, Ульгрим вынырнул из своей медитации и перешел к последней проверке.

Движения мечника резко ускорились. Больше не было неспешного танца, в подземном помещении бушевал настоящий вихрь клинков. Пневматический взрыв; естественное, для шиноби, ускорение от обычной чакры; ускорение райтоном, то чему его обучал Какаши, пусть еще далекое от совершенного покрова молний. Объединяя все свои силы в хрупком балансе, Ульгрим разгонялся до самого своего предела. Миг, и вихрь стали завершился страшным двойным ударом параллельно идущими клинками.

Поток молний, что вспыхнул в момент удара между мечами, стал достойным завершением приема.

Ульгрим замер, тяжело дыша и опустив гудящие от усталости руки. Что же, совсем неплохо. Год назад такая нагрузка его бы убила. Полгода назад отправила бы на больничную койку. Сейчас же была лишь усталость, что легко снимется регенерацией, вкупе с сытным обедом. И, что важно, молнии, наконец, начали поддаваться его манипуляциям, не подкрепленным печатями — непозволительной роскоши для двуручного бойца.

— Дай взглянуть.

— На... — Ульгрим протянул мечи подошедшему некроманту, сам направляясь к брошенным у стены пожиткам, где покоился его обед, предусмотрительно прихваченный из дома.

Долгое время у мечника не было устоявшегося места для личных тренировок. Не желающий, чтобы за ним мог систематически кто-то наблюдать, он избегал клановых полигонов, обычно довольствуясь случайными полянками в парке. С появлением у Варкастера лаборатории, Ульгрим стал все чаще оседать в ней, используя зал испытаний для своих практик. Маг, чаще занятый медитациями или кропотливой работой над печатями, чем силовыми тренировками, ничуть не возражал. Здесь они находились и сейчас.

— Все в порядке. — Подошедший маг вернул клинки хозяину.

— Вот и отлично. — Слова Ульгрима были с трудом различимы из-за набитого рта.

Последним их опасением была вероятность повреждения пластин в тот момент, когда мечник будет пропускать по клинкам райтон.

Слегка насытившись, Ульгрим решил уточнить у мага один момент:

— Так значит, тебе удалось объединить фуин и магию? — Здесь, в глубине скалы, за запертой дверью, он не опасался того, что их услышат.

— Не совсем, пока что, это лишь чистая магия, никакой чакры. Аналог артефакторики Каирна, но основанный на новых принципах.

— Позаимствованных из фуин?

— Частично — да. Частично — из языка демонов. Кое-что осталось из классической артефакторики.

Ульгрим кивнул, пытаясь осознать сложность задачи, решенной Варкастером. Тщетно. Его скромных познаний в магии хватало только на то, чтобы понять — некромант, в очередной раз, подтвердил свою репутацию великого мага.

— Я в восхищении, хотя не могу полностью понять того, что ты сделал. — Честно признался мечник. — Спасибо.

— Пожалуйста.

Тень удовлетворения в голосе некроманта мог уловить только Ульгрим.

Следующая пара часов прошла в тишине. Мечник, насытившись, просто отдыхал, лениво листая очередной навеянный гендзюцу трактат по ядам. Он уже прочел большую часть предоставленной магом библиотеки и понял достаточно, чтобы счесть данный талмуд бестолковым. Маг, усевшись в позу лотоса, погрузился не то в медитацию, не то в размышления.

Но вот, встряхнувшись, Варкастер открыл глаза и оповестил Ульгрима:

— Пора.

Кивнув, мечник поднялся, разминаясь. Как он и предполагал, краткий отдых достаточно восстановил его силы. Пусть не до конца, но в их планах не было сражений.

Покинув лабораторию, они двинулись по проложенному в глубине скалы коридору. Стоял весьма поздний час, полночь уже минула. В этой части подземного комплекса оставались лишь единичные энтузиасты, неспособные оторваться от своих занятий. Наряд охраны уже закончил обход, и до следующего было полно времени.

На ближайшем перекрестке друзья свернули не к выходу, а совсем в противоположную сторону, углубляясь в скальный массив.

Коридоры сменялись новыми коридорами. Постепенно казенные стены приобретали все более унылый вид. Лаборатории и мастерские исчезли, сменившись редко посещаемыми складами, а потом и вовсе кладовыми, даже не запертыми, наполненными каким-то хламом, сваленным куда подальше и благополучно забытым. Подземный комплекс когда-то отгрохали с размахом. Сам Хаширама приложил к нему руку.

Начав подыскивать себе место для работы над ядами, Ульгрим, в первую очередь, полез обследовать именно эти пустынные и нечасто посещаемые коридоры. Впрочем, они его быстро разочаровали. Все же, несмотря на некоторое запустение, они оставались частью комплекса. Смотрители наведывались сюда регулярно, проверяя сохранность припасов.

Ульгрим уже было собирался направить свои поиски в иное русло, как, на очередной вылазке, ему улыбнулась удача. Улыбка имела вид решетки четыре на четыре шага, что скрывалась в полу одного пыльного и пустого закутка. Он располагался в самой отдаленной части подземелья, где уже не было электрификации и путь приходилось освещать керосиновым фонарем или шаром катона. Поначалу, Ульгрим был не особенно впечатлен находкой, однако пущенный в темноту за прутьями огненный шарик пролетел весьма немалое расстояние, прежде чем высветил дно ямы. Ведомый любопытством, мечник спустился в колодец и обнаружил еще один ход. Судя по толстому слою пыли на полу, забытый и никем не посещаемый.

Его-то друзья и собирались изучить этой ночью. В одиночку обследовать покинутые подземелья Ульгрим счел неразумным.

Как они и рассчитывали, в столь поздний час никто в коридорах им не встретился. Путь не занял много времени — вскоре друзья оглядывались, рассматривая заброшенный коридор.

Стены этого хода, в отличие от оставшихся наверху, не были облагорожены за долгие годы использования. Никакой штукатурки или краски. Голые, даже не выровненные массивы камня. Разумеется, никаких признаков ламп на низком потолке. Даже креплений для настенных светильников или факелов было не видать.

Движение воздуха здесь совершенно не ощущалось. Так что, друзья выбрали направление наугад, двинувшись в путь по стенам — оставлять следы в многолетней пыли, отправляясь искать себе схрон, было не лучшей идеей. Ульгрим освещал им путь шаром катона. Варкастер подвесил на пояс компактный фонарь, что светил узким лучом.

Вообще-то, логичнее было бы провести разведку силами некроманта, с помощью мертвецов. Но Ульгрим высказался категорически против — мечнику хотелось развеяться.

Однако, пока что, подземелье не спешило его развлекать.

Минут десять друзья шли по коридору, что не думал ни петлять, ни разделяться. Неровный пол постепенно шел под уклон. Учитывая глубину колодца, в который они спустились, Ульгрим начал подозревать, что они уже находились значительно ниже уровня земли, несмотря на то, что блок, в котором располагалась лаборатория некроманта, находился достаточно высоко в недрах скалы хокаге.

Первая развилка встретилась им спустя еще пяток минут неспешного шага — коридор оборвался т-образным перекрестком. Правый коридор мало отличался от того, из которого они пришли. А вот левый резко шел вниз. Пометив предусмотрительно прихваченным мелом направление, откуда пришли, друзья свернули именно в него.

Вскоре, они обнаружили как раз то, что искали.

Когда-то здесь были лабораторные блоки, весьма схожие с теми, что остались наверху. Разумеется, помещения были давно пусты. Не осталось даже мебели. Эти комнаты покидали не в спешке, скорее всего, их штатно вывели из эксплуатации — тянуть сюда электричество, водо- и газопроводы было слишком сложно. Без этих же признаков цивилизации каменные казематы имели довольно ограниченный набор применений, оставшись банально не нужными Конохе.

Быстро обследовав пару блоков и убедившись, что здесь давно никто не бывал, Ульгрим остался удовлетворен увиденным. Разумеется, никаких фуин в стенах уже давно не осталось. Но вот как раз их-то мечник использовать не собирался. Никакой чакры, никаких печатей. Ничего, за что могли бы зацепиться сенсоры. Старые добрые горелки, перегонные кубы и дистилляторы — вот, что должно было стать инструментами Ульгрима.

Комплекс лабораторных блоков оказался невелик. На то, чтобы его обследовать, у друзей ушло совсем немного времени. А вот дальше двигаться было некуда — другой выход оказался намертво замурован.

Вернувшись к развилке, мечник и некромант решили обследовать и второе ответвление.

То, что они нашли, оказалось несколько интереснее.

Когда-то здесь размещались подземные полигоны для тренировок шиноби. Высокие, в два-три этажа, залы располагались по обеим сторонам коридора. Увы, но они были столь же пусты, как и лабораторные блоки. В голых каменных стенах зияли прорехи, там, где когда-то размещались стальные щиты с фуин, что должны были оберегать стены от разрушительной силы техник. Еще одно заброшенное и позабытое место, созданное основателями Конохи исходя из чересчур оптимистичных прогнозов по приросту количества шиноби.

Тем неожиданнее было услышать здесь голоса.

Переглянувшись, друзья погасили свет. Шарингану Ульгрима понадобилось несколько секунд на адаптацию, но он, все же, смог различить достаточно, чтобы двигаться в темноте — где-то недалеко был источник света. Варкастер же призвал ворона, заставив того усесться себе на плечо, не обращая внимания на терзающие плоть когти — важнее сейчас было то, что он мог глядеть на мир глазами демона, для которых не была помехой подземная тьма.

Осторожно, стараясь не выдать себя ни малейшим звуком, они двинулись вперед. Постепенно, голоса стали четче, стало возможным различить слова:

— ... пока не удалось достать второй образец. Он был у нас лишь несколько раз, и никогда... — Голос, похоже, принадлежавший молодому мужчине, был прерван собеседником.

— Это уже не имеет значения. — Второй человек говорил, словно с акцентом, добавляя шипящие и присвистывающие нотки к согласным.

— Что вы имеете ввиду? — Первый собеседник явно растерялся.

— Неважно. Иди, доклад закончишь в следующий раз.

— Слушаюсь.

Прозвучали торопливые шаги, быстро затихшие где-то в глубине скалы. Несколько минут прошло в звенящей тишине. Ульгрим тщетно пытался уловить хоть звук.

— Быть может, хватит прятаться? — Голос прозвучал раскатом грома.

Друзья переглянулись. Похоже, они умудрились наткнуться под землей на сенсора. Скрываться не было смысла. Вновь разжегши свет, они двинулись вперед. Спустя несколько десятков шагов, им открылся очередной зал. Такой же голый и пустынный, что встреченные ими раньше, разве что побольше.

Шиноби стоял прямо посредине помещения, освещаемый поставленной на пол керосиновой лампой. В тусклом свете шаринган четко высветил для Ульгрима все детали внешности неизвестного.

Мужчина был высок и строен. По бледному лицу с аристократичными чертами сложно было понять его возраст, но мечник склонялся к тому, что тот еще молод. Длинные черные волосы прямыми прядями обрамляли лицо, что кривилось в недоброй улыбке. Из узких глазниц смотрели желтые глаза с вертикальным змеиным зрачком. Последним штрихом в портрете был глухой черный плащ, украшенный красными облаками.

Такой же, какие были на Джузо и Дейдаре, согласно отчетам.

— Наруто Намикадзе и Учиха Саске, я полагаю? Рад встрече. — С последними словами, шиноби выпростал неестественно длинный язык, пробуя им воздух, словно змея.

— Орочимару. — Меланхолично оповестил Ульгрима маг. С его памятью и энциклопедическими знаниями не составило труда опознать их визави.

— Рад, что меня еще...

Что собирался сказать известнейший нукенин Конохогакуре, осталось неизвестным.

Нукенин, S-ранг. Входящий в ту же организацию, двоих членов которой они собирались убить. Более чем достаточно, чтобы принять решение. Конечно, оставался шанс, что все нукенины S-ранга просто обшиваются у одного портного, но ни Ульгрим, ни Варкастер его не рассматривали.

Прервав легендарного шиноби на полуслове, в него полетел целый шквал атак. Кунаи, обычные и со взрыв тегами, огненные шары и воздушные пули, волна Жатвы и облака от дымовых бомб. Друзья, не сговариваясь, выдали все самые быстрые свои дистанционные атаки. Апофеозом стала расползающаяся по камням Печать поглощения.

Опешивший от такого внезапного и резкого ответа, нукенин невольно был вынужден отпрыгнуть, разрывая дистанцию. Если кунаи и обычные техники он еще мог проигнорировать, то чего ждать от мерцающей недобрым багровым светом звезды не знал.

А меж тем некромант и мечник... драпали во все лопатки.

Годы непрерывных боев давно привили друзьям навык здраво оценивать свои силы. Им не нужно было совещаться или, хотя бы, переглядываться, чтобы выработать совместное решение. Оба знали — победить в этом бою они, быть может, и смогут. Победить и выжить — однозначно нет.

На ходу Варкастер выхватил из карманов плаща сразу два свитка хранения, тут же их распечатывая с изрядным хлопком.

— Неси меня.

Ульгрим ругнулся, на ходу подхватывая некроманта, взваливая того на закорки и подстегивая свое тело еще одним пневматическим взрывом. Некромант же отключился, сосредотачиваясь на Воле склепа.

***

Змеиный сенин нечасто чему-то удивлялся. Однако эта ночь была полна сюрпризов. Намикадзе-младший давно интересовал Орочимару. Точнее, конечно, не сам чунин, а его кеккей генкай — шитон. Высвобождение смерти. Жутковатое и манящее название. Ведь то, что связано со смертью, неизбежно связано и с желанным им бессмертием. По крайней мере, нукенин был в этом свято уверен. Конечно же, лишь получив от своего шпиона информацию о таком феномене, Орочимару тут же выдал тому задание на получение образцов. И вот, первый сюрприз, выслушивая очередной доклад об очередной неудаче, он почувствовал странную чакру, словно заставляющую кипеть окружающую природную энергию. Очень похоже на то, о чем ему рассказывал шпион. Да еще в компании с Учихой — носителем не менее интересного шарингана.

Вторым сюрпризом стала внезапная и резкая атака. Рассчитывая заговорить молодых шиноби, он готовил технику, что должна была вырубить их быстро и аккуратно, не повредив ценный материал. Но вот, техника распадается незаконченной, а он сам вынужден уворачиваться от непонятного багрового марева, пытаясь одновременно разглядеть расползающуюся по полу неизвестную ему печать.

И, вновь неожиданность, воспользовавшись форой, шиноби разумно бросились наутек, не пытаясь его впустую атаковать. Оценка их интеллекта в глазах Орочимару сразу выросла.

Бросившись же в погоню, он, вскоре, столкнулся с последним сюрпризом этой ночи.

Он уже чувствовал, что еще каких-то двадцать шагов, и ему откроются спины убегающих чунинов. Но в этот момент ему навстречу из-за поворота выскочило существо.

Сенин впился глазами в неведомую тварь, стараясь запомнить ту в мельчайших деталях.

Когда-то это, безусловно, был человек. В пропорциях фигуры еще можно было различить высокий рост и широкий разворот плеч. Но больше в твари ничего не оставалось от былого.

Конечности были ненормально сухими, словно у дистрофика. Коленные и локтевые суставы казались опухшими, превратившимися в шары. Не суставы уже — шарниры. Ноги вместо нормальной ступни оканчивались трехпалой птичьей лапой с широко растопыренными острыми когтями. Последние фаланги пальцев рук были заменены словно вплавленными прямо в плоть кунаями. Брюшная полость, похоже, была очищена — талия существа была противоестественно узкой, а живот в прямом смысле прилипал к спине. Зато грудная клетка казалась наоборот, раздутой и шарообразной. Ребра срослись, образуя замкнутый объем. Над всем этим возвышалась яйцеобразная голова, лишенная не только растительности, но и таких вещей как рот, нос и ушные раковины — лишь гладкая костяная маска, с прорезями, из которых равнодушно смотрели тусклые глаза мертвеца.

И вся поверхность, каждый миллиметр тела твари был покрыт белой костяной броней.

Поддавшись исследовательскому интересу, увлекшись разглядыванием диковинки, Орочимару едва не пропустил первый удар, лишь в последний момент увернувшись от свистнувших в воздухе лезвий на руке существа. Тварь была быстра. Очень быстра. Но не быстрее сенина.

Рука нукенина удлинилась, подобно щупальцу, или змее, обрушивая страшной силы удар. Существо вскинуло скрещенные руки, просело под обрушившейся на него мощью. Кость заскрипела, трескаясь и разлетаясь осколками. Ноги по-птичьи, в обратную строну, подогнулись. Когти вцепились в каменный пол... И тварь устояла.

Не успев подивиться живучести и силе непонятного существа, Орочимару услышал разносящийся по коридору цокот копыт. Тяжелый и уверенный. Приближалось что-то большое. А меж тем, тварь снова атаковала. Желая побыстрее разобраться с угрозой, сенин невольно совершил ошибку, подпустив ту на дистанцию ближнего боя. Слишком поздно он понял, что целью твари было сковать его, вцепиться всеми конечностями в удушающем объятье и не отпускать. Измененное тело нукенина вздулось могучими змеиными кольцами, стремясь разорвать неожиданно сильную хватку. Кости существа затрещали, поддаваясь мощи шиноби... Но из-за поворота уже вынесся на всех парах второй противник.

Могучий кабан, настоящий хозяин леса, когда-то проигравший неравную схватку с юным учеником хокаге. Превращенный после смерти в бомбу, он мчался сейчас навстречу нукенину, исполняя волю некроманта.

Уже понимающий, что не успевает, Орочимару с невольным уважением к своему противнику наблюдал, как наливается смертоносным светом краешек взрывпечати, что высовывался из-под покрывающих бока мертвого животного стальных пластин.

***

Взрывная волна швырнула Ульгрима вперед, заставляя оступиться и выронить тело некроманта. Но тот уже пришел в себя, успев сгруппироваться и ловко встать на ноги.

— Достал? — Напряженно спросил мечник, тряхнув головой в напрасной попытке избавиться от звона в голове, оставленного взрывом и, последовавшим затем, грохотом обвала.

— Я не почувствовал смерти.

— Валим. — Лаконично отозвался Ульгрим.

И двое шиноби понеслись дальше, оставляя за собой многочисленные взрыв-печати, стремясь обрушить проход, отгородиться от преследователя завалами.

***

Некромант шагал по улицам Конохи в крайне скверном расположении духа. Хотя, как водится, вряд ли кто-то смог бы догадаться об этом по его лицу. Случайная встреча в подземелье стоила ему потери сразу двух козырей. Давно припасенной мощнейшей бомбы и так и не законченного полностью умертвия.

Настроение не улучшало и то, что, пробившись сквозь завалы, поднятые по тревоге АНБУ не обнаружили не только нукенина, но и останков конструкта. Вдобавок, использовать засвеченное таким образом подземелье под нужды Ульгрима было уже нельзя. Сотрудники Морино Ибики переворачивали там все вверх дном, составляя карту забытых проходов, ища ход, через который нукенин смог проникнуть в деревню в обход систем защиты.

То, что Орочимару выжил, не было неожиданностью. Варкастер и не рассчитывал на большее, чем выиграть достаточную фору, чтобы успеть удрать. А вот то, что нукенин завладел умертвием, его беспокоило. Оживить-то его он, конечно, не сможет. Но кто знает, что ему удастся понять, исследуя измененную плоть мертвеца, и какие выводы из полученных знаний сделать?

Немного утешала только относительная успешность импровизированного испытания. Умертвие смогло противостоять в рукопашной сенину. Пусть не на равных, но лучше, чем смог бы сам маг, ведь скорость и сила существа определялась, в первую очередь, мощью и мастерством некроманта, а не ограничениями плоти. С доведением проекта до ума ситуация должна была еще улучшиться.

Еще одним выводом, последовавшим из скоротечной схватки, стала необходимость как-то залегендировать Печать поглощения. Хотя ее эффективность в мире шиноби обещала быть не столь велика, как в Каирне, отказываться от любимого заклятья маг не собирался. В конце концов, пусть печать и не быстрая, зато не за горами тот день, когда он сможет ее растягивать на десятки метров. А пробежать такое расстояние под воздействием Смерти сможет далеко не всякий шиноби.

Вот только, результат последовавших за этими выводами рассуждений был еще одной причиной сегодняшнего плохого настроения мага.

В этой жизни было не так уж много вещей, которые по-настоящему раздражали Варкастера. И одной из них был Джирая, его крестный. Конечно, насколько выражение «вещь» применимо к одному из сильнейших шиноби Конохи, сенину и учителю его отца. Шумный и дурашливый, нелогичный и приставучий, этот человек сочетал в себе сразу все черты, которые маг терпеть не мог в людях. Вишенкой на торте этой неприязни было собственное имя мага — Наруто.

Его прозвище в прошлом мире — Варкастер — было довольно многогранным. Не то Ульгрим, с чьей подачи оно возникло, плохо знал старое наречье, из которого позаимствовал слова, не то специально так сделал, но артикль, долженствующий уточнять значение имени, он потерял. В результате, прозвище мага могло толковаться от банального «боевой маг» до «тот-кто-начинает-войны» или «заклинатель битв». Подобная семантика странным образом импонировала Безымянному, с охотой принявшему прозвище.

Узнать, что в этой жизни ему придется откликаться на название рыбного рулета, было неприятно.

Полученное позднее знание о том, что его назвали все же не в честь еды, а литературного персонажа, ситуацию ничуть не улучшило. Ознакомившись с первоисточником, маг остался в крайнем недоумении. Восторженный и туповатый главный герой «Повести об отважном ниндзя» раздражал некроманта, а описанная история вгоняла рациональный разум Варкастера в ступор своей нелогичностью и наивностью. Это ощущение, сложившись с впечатлением от Джираи, автора данного опуса, окончательно кристаллизовало неприязнь мага к крестному. К счастью, не считая раннего детства, еще до академии, тот появлялся у них очень редко, практически не пересекаясь с магом.

Тем неприятнее был тот факт, что магу сейчас приходилось самому искать с ним встречи.

За размышлениями Варкастер дошагал до очередного сэнто — общественной бани. Это был уже четвертый сэнто, который он сегодня обошел, но в предыдущих были либо смешанные дни, либо чисто мужские. Источником же вдохновения для автора прославленной «Ича-ича» служили исключительно женщины. Желательно, как можно менее одетые.

С таким понятием как «вдохновение», Варкастер был знаком не понаслышке. На него оно обычно накатывало в разгар самых тяжелых битв, когда маг оказывался на грани поражения, невзирая на всю свою силу. Тогда его разум, отбросив все догмы и правила, на ходу порождал настолько безумные магические конструкции, что, зачастую, некромант не рисковал их активировать еще хоть раз.

Но вот какое отношение к вдохновению имеют обнаженные женщины, маг осознать категорически не мог. У него подобный вид вызывал лишь прилив гормонов — глупое тело не желало довольствоваться ролью проводника воли и магии, тщетно пытаясь заставить некроманта выполнять заложенную природой программу.

На этот раз ему повезло. В этом сэнто был как раз женский день.

Необходимость выискивать Джираю подобным способом была еще одной причиной плохого настроения мага. Однако из рассказов отца он знал, что выловить сенина, когда он в деревне, было проще всего именно за подглядыванием. В остальное время прославленный писатель имел привычку исчезать в неизвестном направлении. Привлекать же отца только для того, чтобы связаться с Джираей, Варкастеру не хотелось.

Итак, сэнто с женским днем он нашел. Оставалось найти наилучшую наблюдательную позицию и надеяться, что на ней отыщется и Джирая.

***

Волнующие изгибы обнаженного женского тела. Капельки воды на атласной коже. Прозрачная, но исходящая паром вода, дразнящая намеком на скрываемые ей формы. Прядка волос, прилипшая к изящной ключице. Джирая мог бы часами воспевать эту картину. Зрелище купающихся прелестниц — чарующее, пленительное и прекрасное.

И скучное.

Высокий вяз, росший в сквере, напротив купален, предоставлял прославленному шиноби и писателю отличный наблюдательный пункт. Отсюда, с его-то орлиным зрением, он мог разглядеть купающихся посетительниц сэнто в малейших деталях, сам оставаясь при этом полностью незаметным во все еще густой листве. Вот только, вольготно развалившись на широкой ветви, Джирая смотрел совсем не на купальни, а, запрокинув голову, разглядывал сквозь крону глубину синего неба.

Когда-то, когда он был молод и еще только собирался написать свою первую книгу, когда еще вел счет убитых им людей, его действительно вдохновляла красота женского тела. Испытываемый им в такие моменты душевный подъем и опьяняющее вдохновение были столь сильны, что он упорно предавался осуждаемому обществом пороку вуайеризма. Даже заработав прозвище эро-сеннин, он нес его с гордостью, подобно знамени, снисходительно усмехаясь, про себя, над недалекими насмешниками, считающими его слова о вдохновении лишь жалкими попытками скрыть похоть.

Но это время прошло.

Он сам не мог бы сказать, в какой же момент, прежде столь волнующее, зрелище превратилось для него в обыденность. Сначала он продолжал свои «исследования» по инерции. Потом уже осознанно, поддерживая сформировавшийся образ. Сильный, но бестолковый, шиноби. Писатель — вуайерист. Отличная маска для главного разведчика Конохи. Впрочем, писать Джирая не забросил. Хотя его былой источник вдохновения иссяк, зато опыт и авторское мастерство приумножились, а фантазия оставалась по-прежнему богатой.

Сейчас же, похоже, он плавно переходил к следующей стадии. Зрелище купальни с обнаженными красотками вызывало у него не только скуку, но и щемящее чувство тоски. Та, кем он бы действительно хотел любоваться, та, кто наверняка вернула бы его вдохновение, оставалась все так же холодна. Увы, но любовь всей его жизни, Цунаде Сенджу, совсем не поддавалась его чарам.

Вздохнув над своими мыслями, Джирая все же перевел взгляд на сэнто. И скука тут же покинула сенина. Хотя он редко видел своего крестника, не узнать его в оглядывающейся у входа в купальни копии Минато было затруднительно.

Отношение Джираи к Наруто было сложным. Когда он только увидел крошечного младенца, которого его ученик назвал в честь созданного им же героя, это была чистая незамутненная гордость. Джирая мечтал, как передаст все свои навыки и знания юному шиноби, как поможет Минато вырастить еще одного сенина, что превзойдет их обоих. Как будет рядом, наблюдая за ростом воплощения их надежд.

Реальность довольно быстро внесла в мечты свои коррективы.

Наруто оказался флегматичным и погруженным в себя ребенком. Когда Джирая, дурачась и веселясь, пытался растормошить маленького крестника, то получал в ответ, в лучшем случае, раздраженное фырканье. Чаще дело ограничивалось полным равнодушием.

С возрастом ситуация только ухудшалась. Эмоциональности у Наруто не прибавлялось, скорее наоборот, зато он научился замечательно избегать сенина, отгораживаясь от него книгами, или, позднее, просто исчезая из дома при его появлении.

И чем больше рос Наруто, тем громче интуиция Джираи вопила, что с тем что-то не так.

Он много раз пытался облечь в слова это свое ощущение, но так и не смог. Что его беспокоило? Безэмоциональность? Чуждый нормальным детям навык концентрации? Не по-детски рассудительное поведение? Неизвестный доселе кеккей генкай? Незаурядный интеллект? Терзаемый этими вопросами, он сам не заметил, как его стремление сойтись с крестником трансформировалось в желание уличить того в... чем-то. Это желание настолько затмило его разум, что он даже попытался донести свои подозрения до Минато.

Надо ли говорить, что понимания у молодого отца он не нашел?

Поссорились они тогда знатно. С криками, руганью и даже мордобоем. Конечно же, разлад был недолгим — слишком многое их связывало. Уже через неделю они вместе отметили примирение и все пошло как раньше.

Вот только на ужины в дом семьи Намикадзе его больше не приглашали.

Та ссора стала для Джираи ушатом холодной воды, вправив мозги на место. Да, Наруто был странным. Но он был таким всегда, с самого раннего детства. Вырос на его глазах. В чем его было подозревать? Что он шпион другой деревни? Или предатель с пеленок?

Задавив свою паранойю и распрощавшись с надеждой добиться нормальных отношений с крестником, Джирая просто стал того избегать. Это было нетрудно — у сенина на службе селения и малолетнего шиноби не было точек пересечения. Со временем, он вспоминал о Наруто все реже, благо Минато тоже не стремился обсуждать с ним своих детей.

И вот сейчас, увидев младшего Намикадзе у бань, сенин невольно вспомнил старые подозрения. Ледяной Намикадзе что-то замышляет? Или... или он не настолько ледяной, как пытается казаться?

Джирая пакостно ухмыльнулся собственной мысли. Женская баня, Намикадзе... Уж не пошел ли Наруто по его и Минато стопам в поисках источника вдохновения? Старший Намикадзе тоже, в свое время, был не прочь одним глазком взглянуть на купающихся куноичи, остепенившись лишь с началом серьезных отношений с Кушиной.

Сенин азартно потер руки. Скука слетела с него окончательно. Серьезный шиноби отступал в сторону, давая дорогу проказнику, всегда скрывавшемуся в душе Джираи, невзирая на вполне почтенный возраст шиноби. Интересно, а как Наруто будет выкручиваться из такой ситуации...

О том, сколько раз он влипал в неприятности из-за этой черты своего характера, сенин, конечно же, не вспомнил.

***

Джирая отыскался именно там, где и рассчитывал Варкастер. Подойдя в упор к высокому вязу, что рос через улицу от купален, и, задрав голову, маг безо всякой радости обнаружил своего крестного.

— Джирая.

— Наруто! Какая встреча! — Сияющий улыбкой сенин мигом оказался на земле и панибратски приобнял мага за печи. — Тоже решил приобщиться к прекрасному? — Заговорщически подмигнув, осведомился Джирая.

Крестный Варкастера был весьма примечательной личностью. Здоровый, под два метра ростом мужик, он был уже не молод, но мог похвастаться роскошной гривой белых, не седых, а именно белых, волос и широченными плечами. Его широкоскулое лицо с тяжелым подбородком привлекало внимание подвижной и живой мимикой, резко контрастируя в этом с самим магом. Дополняли картину протектор с кандзи «масло» на лбу, зеленое кимоно, красное хаори и деревянные гета на ногах. На первый взгляд, обычный чудак, каких много можно встретить по миру.

Опасное заблуждение, для многих неосмотрительных личностей ставшее фатальным.

— Нет. У меня есть к тебе просьба. — Варкастер привычно проигнорировал и панибратское отношение, и непонятные намеки.

— Во-о-о-т как? Рад слышать, что ты все же не забываешь старика! — Продолжая жизнерадостно улыбаться, Джирая двинулся по улице, вдоль того самого забора, за который минутой раньше заглядывал.

Варкастер вынужденно последовал за ним.

— И что же ты хочешь?

— Я...

Что произошло в следующую секунду, маг не понял. Его качнуло волной воздуха, а собеседник исчез. Шуншин?

Пока Варкастер пытался переварить стремительную ретираду крестного, сбоку раздался треск. Повернувшись, маг обнаружил, что целая секция ограды, отделявшей сэнто от улицы, обрушилась. Убедившись, что ничего страшного не произошло, и, проигнорировав смотрящие на него в шоке глаза посетительниц купальни, маг начал оглядываться по сторонам в попытках понять, куда и почему делся его собеседник.

А в следующий момент его атаковали.

Уловив краем глаза движение, маг отреагировал так, как делал это всегда — быстро и резко. Цепи чакры ударили в землю, срывая Варкастера с места, буквально выкидывая из-под атаки. Призрачные узы пронзили тело броней, а Аура поглощения, заклинание, что он придумал лишь недавно, окутала его багряным ореолом силы Смерти. Лишь в последний момент некромант сдержал Поглощение жизни, уже готовое уничтожить того, кто его атаковал.

Маг лихорадочно раздумывал, растягивая краткие мгновения, используя мощь своего разума не для контроля заклятий, а для ускорения мышления.

Атакующей оказалась Анко Митараши. Девушка, прикрытая лишь мало что скрывающей влажной простыней, стояла, вытянув в его сторону руку. Хотя вернее было бы сказать не руку, а пучок змей. Странным образом плоть человеческой конечности переходила в чешуйчатые тела ядовитых гадов. От них-то и увернулся маг.

Но с чего Анко его атаковала? Варкастер в этом мире пока ничем не отличился настолько, чтобы посылать за ним убийцу. Привет от змеиного сенина, с которым они пересеклись несколько дней назад? Но, в любом случае, полуголая девушка не походила на ликвидатора.

— Извращенец! — До ушей мага долетело шипение куноичи.

Только сейчас некромант обратил внимание на густо залитые краской щеки девушки. Она атаковала его просто потому, что он увидел ее обнаженной? О некоторой табуированности подобного маг был осведомлен. Но атака шиноби своей деревни техникой вне тренировки весьма серьезный проступок. Не могла же джонин настолько потерять адекватность из-за такой мелочи? Или могла?

Варкастера настигло знакомое ощущение творящегося вокруг безумия. В очередной раз люди откалывали нечто, к чему его рациональный разум и отлаженная социальная модель были не готовы. Так или иначе, бой насмерть, похоже, был не лучшим вариантом. Ему нужна помощь кого-то знакомого и нормального, того, кто сможет разъяснить ситуацию.

Выбрать было просто. Был только один подходящий человек, местоположение которого в этот час Варкастер мог предсказать более-менее точно.

Увернувшись от очередного клубка змей, маг ударил в куноичи порывом ветра. Не сфокусированный, но мощный, он отбросил Анко на несколько шагов, а сильнейшая Жуть заставила ту замешкаться еще немного. Когда та пришла в себя, наполненный Колдовским пламенем некромант уже бежал по крышам к башне хокаге.

***

Мчась по крышам следом за крестником, Джирая, в который раз, проклинал свою дурашливую натуру.

То, что шутка не удалась, стало понятно сразу. Нет, Анко поступила именно так, как он и предполагал, сходу сочтя Наруто очередным попавшимся на горячем вуайеристом и вознамерившись проучить того с помощью своих змей.

А вот реакция блондина мигом сдула все веселье со спрятавшегося в кустах неподалеку Джираи, заставив того похолодеть. Наруто не терялся, не пытался оправдаться, вообще не вступал в переговоры, мгновенно отреагировав активацией собственных техник. Для Наруто это была не шутка, не нелепая и неловкая ситуация. Его атаковали, и он был готов защищаться, легко и непринужденно перейдя к боевому состоянию. К готовности убивать.

Совсем не то, к чему могла быть готова Анко в подобной ситуации.

Что щелкнуло в голове крестника, заставив того ретироваться с поля боя, сенин не знал, но, бросившись следом, испытывал по этому поводу сильное облегчение. Впрочем, оно вскоре сменилось раздражением. Скорость, которую Наруто развил, опытный шиноби оценил — дело определенно было не только в обычном усилении чакрой. Да и фору Наруто получил — сенин совсем не ожидал, что на него обрушится жуткое ощущение присутствия того-кто-стоит-за-спиной. Чунин не стеснялся, проецируя ки — пара обычных горожанок, что тоже была в купальнях, даже грохнулась в обморок. Поначалу надеявшийся быстро догнать крестника, Джирая уже понял, что это будет не так-то просто. И чем дальше, тем меньше ему нравилось направление движения, выбранное Наруто. Очередной тяжелый разговор с Минато был совсем не тем, чему Джирая был бы рад.

Ну не активировать же ему режим сенина, чтобы догнать чунина, в самом-то деле?

А меж тем, время на раздумья вышло. Гонка по крышам закончилась — Наруто достиг башни хокаге.

***

— ... принял решение выйти из боя и отправиться сюда. — Монотонно закончил отчет Наруто.

В кабинете хокаге установилась гробовая тишина.

Джирая старательно смотрел прямо перед собой, сверля взглядом вырубленный в скале лик четвертого, что был виден в окне. Встречаться взглядом с оригиналом ему не хотелось.

— Кокаге! — Рявкнул хозяин кабинета.

— Да, хокаге-сама? — помощник тут же материализовался в кабинете.

— Анко Митараши ко мне. Из-под земли достаньте.

— Будет выполнено! — Опытный помощник испарился также быстро и незаметно, как и появился, не желая попадаться под горячую руку начальства.

— Наруто, ты поступил правильно, не став вступать в бой. Это была одна из тех ситуаций, когда люди ведут себя неадекватно, подчиняясь эмоциям. Я рад, что ты сумел остановиться.

— Ясно. Учту. — Судя по тону, Наруто ничуть не волновал ни Минато в гневе, ни то, что он чуть не сцепился с Анко.

— Хорошо, можешь идти. — Голос хокаге выровнялся. Похоже, он справился с эмоциями.

Джирая скосил глаза на Наруто. Тот разворачивался к двери со столь спокойным лицом, будто совершал дежурный променад перед сном.

— Постой! — Оклик Минато заставил блондина остановиться. — А что ты от Джираи-то хотел?

Сенин с интересом уставился на крестника. За всей этой суетой, он позабыл, что тот сам его зачем-то нашел. В своем кратком отчете Наруто тоже не стал касаться этой темы.

— Пару уроков по постановке печатей касанием.

Джирая мысленно кивнул себе. Да, в этом он был хорош. Гораздо лучше и Минато, и Кушины.

— Понятно. Иди. — Уточнив последний момент, отпустил сына Минато.

Дождавшись, пока за Наруто закроется дверь, хокаге окликнул сенина:

— Джирая.

Тот нехотя перевел взгляд на хозяина кабинета, наконец, встретившись с тем глазами.

— Ты что творишь? — В голосе и взгляде Минато еще оставались отголоски гнева, но больше было усталого разочарования.

Лучше бы он злился.

— Думал, он пошел по нашим стопам. Хотел вывести его из равновесия. — Вздохнув, искренне ответил Джирая. Врать Минато он не мог. — Ну и посмеяться, конечно.

— Какое «вывести из равновесия»? — Минато, все же, снова начал заводиться. — Можно подумать, ты не читал его досье.

— Читал. — Вновь вздохнул сенин, чувствуя себя нашкодившим учеником академии.

— Так какого хрена?! — Все же взорвался хокаге, вскакивая из кресла и обрушивая на стол удар кулака. — Ты вообще соображаешь, чем дело могло кончиться?!

Джирая уже набрал воздуха собираясь рявкнуть что-нибудь в ответ... но, выпустив его в долгом выдохе, лишь тихо ответил, поморщившись:

— Да понимаю я все, Минато. Там бы Анко и легла, разве что сам успел бы ее в последний момент выдернуть. Моя вина. — Сенин хмуро опустил взгляд в пол.

— Хорошо, что ты это понимаешь. А Наруто молодец. Все же сдержался. — Хокаге устало откинулся в кресле.

— Я, конечно, понимаю, что среди нас, шиноби, довольно много тех, у кого... не очень хорошо с психологическим здоровьем, — Джирая осторожно подбирал слова, стараясь не всколыхнуть память Минато об их давней ссоре, — но, все же, подобные реакции характерны для старых, многое повидавших шиноби. Ты не задумывался, почему Наруто такой?

Судя по мгновенно похолодевшему тону хокаге, его усилия пропали втуне. А вот сам ответ стал для сенина неожиданным:

— Я знаю точно, почему он такой.

Ошеломленный, Джирая вопросительно уставился на своего бывшего ученика.

— Это тебя не касается. — Сухой ответ больно резанул по душе сенина. Все же, Минато так до конца и не простил его давние подозрения.

— Ладно, — хокаге выпрямился в кресле, переходя на более деловой тон, — к счастью, все закончилось благополучно. Но. Наказание ты получишь.

— Слушаюсь, хокаге-сама! — Вымученно изображая веселье, вытянулся Джирая.

— Дашь Наруто те уроки, что он захочет. И без шуток.

— Хм... — сенин замялся, — я вообще-то через несколько дней собирался отправиться в поиск...

Как ни странно, большую часть времени глава разведки Конохи проводил за ее стенами, контролируя и развивая собственноручно созданную сеть осведомителей и агентов, или даже самостоятельно добывая информацию. Связь с хокаге отлично обеспечивал их общий призыв — жабы. Рутина же давно была свалена на удачно подобранных заместителей.

То, что такой образ жизни идеально соответствовал его вольному характеру, было дополнительным плюсом.

— Думаю, ему этого хватит. Поверь, разжевывать Наруто знания не приходится. А дальше он сам справится.

— Как скажешь. Ну... я пойду тогда? — Джирая вопросительно взглянул на хокаге.

— Иди. — Отпустил своего бывшего учителя Минато.

Джирая покидал кабинет Намикадзе подавленным. Ему казалось, что их размолвка давно исчерпала себя, но вот, Минато отчетливо обозначил границу, за которой ему больше не были рады.

Встреченная в приемной грустная Анко Митараши уронила настроение сенина еще больше. Как ни крути, но он подставил ее. И хорошо, что лишь под взбучку хокаге, за нападение с использованием техники. Дело могло кончиться гораздо хуже — полуголая токубецу джонин, специализирующаяся совсем не на силовом противостоянии, запросто могла погибнуть, будучи неготовой к серьезной схватке со столь сильным чунином как Намикадзе-младший.

Выйдя из башни хокаге, Джирая в задумчивости побрел по улочкам Конохи. Перед Анко он обязательно постарается загладить вину. Но вот что делать с Наруто?

Намотав не один километр, сенин, наконец, принял решение. Он постарается обучить крестника так хорошо, как только сможет. Спокойно и не навязываясь. Пусть это станет лишь первым шагом, но нормальные отношения с семьей Намикадзе того стоили. И с Наруто, как неотъемлемой ее частью, остается только смириться. Придется держать в узде свой характер, но он справится. Должен справиться, если хочет, чтобы его вновь приняли в семью.

Ведь другой у него нет.